ПРИЧИНЫ ПОБЕДЫ ХРИСТИАНСТВА

ПРИЧИНЫ ПОБЕДЫ ХРИСТИАНСТВА

Появление христианства на какое-то время почти не привлекало внимание и оставило лишь слабый след в языческой или иудейской литературе того времени. Сенека (перед трибуналом, в котором председательствовал его брат и на который иудеи привели Павла) не упоминает о новой вере, которая, как мы знаем, быстро распространялась в его время. Светоний по недоразумению упоминает об Иисусе как о подстрекателе к мятежу в Риме. Тацит, писавший в начале II века, говорит о подъеме этого «вредного суеверия (exitiabilis superstitio)» и о смерти его Основателя при Понтии Пилате.

Спорный пассаж у Иосифа Флавия, касающийся Иисуса, теперь может считаться аутентичным. Лукиан насмехается над «распятым софистом», а благородный Аврелий в единственном открытом упоминании [1028] о христианстве называет его «просто упрямством».

Именно иудеи первыми забили тревогу против новой религии, которая была так похожа и в то же время так отличалась от той веры, что породила ее; именно они и в Палестине, и в диаспоре были инициаторами первых преследований христиан. Сначала сами иудеи считали новую веру просто новой сектой или пророческим возрождением в рамках иудаизма. Апостолы в Иерусалиме некоторые время придерживались того же мнения и продолжали жить, как иудеи, в то же время считая Иисуса Мессией. Вскоре последствия нового учения стали очевидны для иудеев, и трудные вопросы, поднятые миссией среди язычников, донесли не только до Павла, но и до религиозных авторитетов среди иудеев, что если христианство является правдой, то истинный иудаизм обречен: Христос – «конец Закона». Консервативные элементы в иудаизме попытались искоренить новую ересь и с этой целью призвали на помощь светские власти. Христианство, отвергнутое иудаизмом, стало «недозволенной религией», которая в течение поколений росла и распространялась, как сказал Тертуллиан, sub umbraculo licitae Judaeorum religionis. Видимо, для бдительных римских властей оказалось сюрпризом, когда они поняли, что новая религия, очевидно не имевшая прошлого, внезапно появилась на сцене, заявляя, что является мировой религией, и оспаривая права императорского культа. В результате большого пожара в Риме в июле 64 года Нерон, чтобы рассеять слухи о том, что он поджег город, начал первое имперское преследование христиан; с тех пор христианство привлекало все больше внимания – как враждебного, так и дружеского. Все преследования и полицейское наблюдение императорского правительства были так же тщетны в своих попытках остановить распространение христианства, как истребление младенцев Иродом не могло помешать этому учению появиться на свет. Христианство становилось все сильнее, когда ему противостояло государство, другие популярные религии, родственная ему вера, наука и философии того времени.

Стабильность христианства является свидетельством того, что его победа была достигнута в основном духовными средствами, не просто недостатками религий мистерий, но его собственными внутренними качествами. Обладая Духом Христовым, оно смогло пробудить и преобразить массы, которые приходили к нему из невежества или по низким мотивам. К христианству, как и к другим религиям, многие его приверженцы приходили по мотивам, которые трудно назвать религиозными. Некоторые видели в христианстве более значительный магический потенциал для совершения экзорцизма и чудотворства; некоторые принимали его из страха последнего суда, которым угрожало грядущее второе пришествие; некоторые искали рая земного; некоторые, в тот век теософии, жаждали пневматической харизмы. Христианство обрело могущество отнюдь не верой таких приверженцев.

Весьма познавательно будет выделить причины, которым историки приписывают победу христианства. Например, Гиббон [1029] относит ее за счет 1) энтузиазма ранних христиан; 2) их веры в бессмертие с будущими наградами и наказаниями; 3) чудес; 4) высоких моральных установок его первых исповедников; 5) эффективной организации по модели империи. Более удивительно, что Мериваль [1030] пропустил его истинный секрет, перечислив четыре фактора: 1) внешние свидетельства очевидного исполнения пророчеств и чудеса; 2) внутренние свидетельства: удовлетворения духовных нужд империи; 3) чистота жизни и героическая смерть христиан; 4) временный успех, который завоевало христианство при Константине. С гораздо большей истиной Джон Блэки [1031] говорит: «Христианство обращалось к миру с тройным преимуществом: разумное учение, поразительная нравственная сила и общепринятая историческая основа». Ренан, обсуждая вопрос в нескольких интересных главах своего «Марка Аврелия», говорит: «именно посредством нового жизненного учения, которое оно ввело в мир, христианство победило» [1032] , и в другом месте [1033] : «в учении Христа был новый дух и печать оригинальности» (cachet original). Французский модернист А. Луази в своей книге «Языческие мистерии и христианское таинство» (Les Myst?res pa?ens et le Myst?re chr?tien) [1034] доказывает, что превосходство христианства было в его подчеркнутом монотеизме, подразумевавшем личность Бога, и в его учении о воплощении.

Леки [1035] указывает, что христианство сочетало больше отдельных мощных и привлекательных элементов, нежели какая-либо другая религия, таких как универсализм, полный сочувствия к людям культ, благородная система этики, идеал сострадания. «Главной причиной его успеха было соответствие христианского учения с духовной природой человечества. Именно поскольку оно соответствовало нравственному чувству своего времени, оно верно отражало высший тип превосходства, к которому стремились люди, оно отвечало на их религиозные потребности, цели, чувства, поскольку все духовное существо человека могло распространяться и расти под его влиянием, и поэтому ему удалось столь глубоко укорениться в сердцах людей». Рейнак [1036] приписывает его победу и прочность простоте и чистоте, в то время как Кюмон [1037] видит его победу просто «завершением долгой эволюции верований». Более исторически оправданно, чем эти последние два автора, Макгифферт считает: «Древнее христианство победило просто потому, что в нем было гораздо больше элементов силы и устойчивости, оно сочетало в себе целый ряд привлекательных черт и удовлетворяло более разнообразным потребностям, чем какая-либо другая система… его победа в Римской империи оказалась вполне заслуженной благодаря явному превосходству» [1038] .

Хотя христианские апологеты говорили о множестве христианских чудес и об их природе, успех христианства был обусловлен отнюдь не чем-то таким, что имело преходящее значение, или чем-то, что могли предъявить и другие религии, но, как мы увидим позднее, этим чудом из чудес – личностью Иисуса. Обращение Константина послужило просто завершением материального и политического успеха христианства и породило союз, который для христианства был чреват гораздо больше злом, чем добром. Триумф христианства был чем-то большим, чем вершиной долгой эволюции религий, больше чем просто завершением проникновения восточных элементов на Запад. Христианство победило не потому, что Восток был в основном за Христа, а Запад – за Митру. И христианство победило не потому, что оно было принято эллинским духом, который смог защитить его догматы философской терминологией и который дал христианству разумную теологию, необходимую для устойчивости религии. Цельс справедливо утверждал [1039] , что «собственно греки оказываются в состоянии обсудить, обосновать и приспособить к достижению добродетели все изобретения варваров», которые, как он допускал, могли превосходить греков в способности «создать учения». Правда то, что митраизм был обречен в основном потому, что он не смог завоевать себе приверженцев среди греков [1040] , но правда и то, что другие современные ему религиозные системы потерпели неудачу, несмотря на греческую защиту. То, что этот поразительно одаренный народ решил посвятить свой гений Христу, было значительным – возможно, самым значительным – фактором, который внес свой вклад в успех древнего христианства, но не самым главным фактором. Не было и такого (как иногда утверждают), что христианство победило своих соперников с помощью агрессивных синтетических тенденций и способностью широко заимствовать и органически ассимилировать заимствование. Перспектива его победы была обеспечена до того, как оно достигло своих наиболее синкретических стадий в III и последующих столетиях. Преимущества синкретического метода не скрыли от христианских апологетов его очевидные опасности. Тертуллиан [1041] высказал свой протест: «О чем помышляли люди, мечтавшие составить христианство стоическое, платоническое и диалектическое?» (Viderint qui Stoicum et Platonicum et dialecticum Christianismum protulerint?) Христианство победило потому, что оно было тем, чем было, из-за того, кем был Иисус. Говорить так значит не отрицать длительный исторический процесс подготовки к исполнению времен. Действительно, была подготовка, как негативная, так и позитивная: ее провели религии мистерий, греческие религиозные философии, иудаизм и Римская империя, а также страстная жажда любви (то самое amabam amare Августина) в умирающем язычестве. Мистерии собрали людей в те самые религиозные объединения, которые стали прообразами домашних церквей первоначального христианства, и были уже готовы передать новой религии организацию и административную систему. Мистерии, как греческие, так и восточные, создали благоприятную среду для распространения христианства, сделав религию делом личного убеждения; они сделали знакомыми понятия греха и необходимости искупления; своей пропагандой идей спасения они расположили людей к тому, чтобы те прислушались к христианам, провозгласившим, что Иисус – Спаситель; у них были денационализированные боги и люди, которые стремились к братству человечества; они поощряли стремление к бессмертию, удовлетворить которое полностью они не могли; они делали людей усердными пропагандистами, возлагая на них обязанность распространять свою веру; они питали монотеизм, делая своего бога-покро вителя представителем Божественного Единого или синкретически идентифицируя свое божество со все еще живыми богами политеизма, или солнечным монотеизмом, который сосредотачивал поклонение на едином источнике жизни и света.

Были и многие другие обстоятельства, значительно благоприятствовавшие распространению христианства. Александр, Цезарь и Август приготовили путь Господу. Греческие и греко-восточные философии показали нужды и надежды человеческого духа. Платон, Посидоний и Филон показали людям на небо как на родину души. Греки одарили миссионеров Креста всемирным языком. В начале своем христианство обладало уникальным преимуществом, поскольку ему было позволено прочно укорениться под защитой religio licita – иудаизма. В своей миссионерской деятельности путь ему везде был приготовлен проповедниками и учителями синагоги. Следует отметить, что ни одна религия еще так не облегчила путь для другой, как иудаизм для христианства – этот долг иногда нехотя признает раннехристианский антисемитизм. Евреи были везде; синагога в каждом существенном центре приготовила наиболее серьезные мысли язычества – «богобоязненных людей», которые были первыми, кто оставил синагогу и вошел в церковь.

«Христианская миссия была обязана предшествовавшей ей иудейской миссии в первую очередь обработанным полем для нее во всей империи; во вторую очередь – религиозными общинами, уже сформировавшимися повсюду в городах; в-третьих, тем, что Аксенфельд называет материальным содействием, то есть предварительным знанием Ветхого Завета в дополнение к катехизаторским и литургическим материалам, которые можно было использовать без значительных изменений; в-четвертых, привычкой к регулярным посещениям богослужений и контролем над частной жизнью; в-пятых, впечатляющей апологетикой от имени монотеизма, исторической телеологии и этики; и, наконец, ощущением того, что распространение своей религии является обязанностью человека. Величина этого долга столь велика, что можно даже сказать, что христианская миссия является продолжением иудейской пропаганды» [1042] .

Признав должным образом все эти исторические факты, рассмотрим основные отличительные черты и факторы и способ распространения христианства, который обеспечил ему успех и стабильность.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.