4.2. ПУШКИ И МУШКЕТЫ НА ПОЛЕ КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ И ИХ ОТРАЖЕНИЯ В БИБЛИИ И РУССКИХ ЛЕТОПИСЯХ

4.2. ПУШКИ И МУШКЕТЫ НА ПОЛЕ КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ И ИХ ОТРАЖЕНИЯ В БИБЛИИ И РУССКИХ ЛЕТОПИСЯХ

Как мы подробно обсуждали в ХРОН4, гл. 6, на поле Куликовского сражения гремели пушечные батареи и грохотали огнестрельные мушкеты, мушкетоны. Обнаружив описание Куликовской битвы в Библии, естественно задаться вопросом: а в какой форме отразились пушки и мушкеты на ее страницах? Ведь ясно, что ввиду большого впечатления, производимого огнестрельными орудиями на средневековых людей, подобные описания должны были сохраниться в том числе и в Библии. В то же время, надо отдавать себе отчет в том, что Библия также подверглась тенденциозной чистке и правке в XVII–XVIII веках. В ХРОН6, гл. 4, мы показали, что поздние редакторы всячески старались убрать из Библии, например, «северный след», то есть описания снега, холода, снежной зимы, пурги, льда, сковывающего озера и реки и т. п. Убрали, но, к счастью, не до конца. Вот, скажем, одно из таких случайно уцелевших мест, см. также ХРОН6, гл. 4, ХРОН6, гл. 10:3.3: «Ванея (Иван – Авт.)… сошел и убил льва во рве в снежное время» (2 Царств 23:20). Причем происходит это, по-видимому, в «Египте», поскольку в следующей строке сообщается, что Ванея (Иван) убил еще и Египтянина (2 Царств 23:21). О том, что библейский Египет отождествляется с Русью-Ордой XIV–XVI веков мы подробно говорим в ХРОН6, гл. 4.

Надо полагать, таким же образом поздние редакторы пытались вытереть из Библии и упоминания об огнестрельном оружии. Затуманивали суть дела, превращали грозные пушки в безобидные палки-посохи в руках простодушных веселых пастушков и пастушек.

Вернемся вновь к поединку Давида с Голиафом. Дошедший до нас текст Библии гласит: «И взял (Давид – Авт.) ПОСОХ в руку свою, и выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку… и с сумкою и с ПРАЩЕЙ в руке своей выступил против Филистимлянина (Голиафа – Авт.)… И взглянул Филистимлянин и, увидев Давида, с презрением посмотрел на него, ибо он был молод, БЕЛОКУР и красив лицем. И сказал Филистимлянин: что ты идешь на меня С ПАЛКОЙ [и с камнями]? разве я собака?… И опустил Давид руку свою в сумку и взял оттуда камень, и бросил ИЗ ПРАЩИ и поразил Филистимлянина в лоб» (1 Царств 17:40, 17:43, 17:49).

Таким образом, поздние редакторы Библии рисуют нам следующую лубочную картинку. Юный пастушок Давид идет с посохом, пятью камнями и пращей на великана Голиафа. Камни и праща – это еще как-то можно понять. Но зачем, спрашивается, посох? Затем, взяв в руки веревочку и тряпочку (то есть пращу – лоскут кожи или тряпку в виде мешочка с пришитыми тесемками) и умело раскрутив камень, герой насмерть поразил гиганта ударом в лоб. Так буквально и изображают поздние художники XVI–XIX веков сей сказочный сюжет. См., например, известную фреску Микеланджело «Давид и Голиаф» в Ватикане, рис. 4.32. Аккуратно следуя уже отредактированному тексту Библии, Микеланджело изобразил Давидову «пращу» в виде тряпочки и двух веревочек (на земле перед Голиафом). А надо было бы нарисовать мушкет или мушкетон. Наверное, Микеланджело искренне полагал, что именно при помощи подобных веревочек Давид убил великана Голиафа, пробив ему голову. Иосиф Флавий подчеркивает: «пробил череп и проник до самого мозга» [122], т. 1, с. 293. В то же время, Микеланджело почему-то нарисовал Голиафа без лат, шлема, панциря, щита и копья. Хотя Библия утверждает, что Голиаф был тяжело вооружен, фактически как средневековый рыцарь (1 Царств 17:5–6).

Рис. 4.32 Фреска Микеланджело «Давид и Голиаф». Ватикан. Роспись парных угловых распалубков свода Сикстинской капеллы. Якобы XVI век. Складывается ощущение, что художник сознательно (или бессознательно) окрашивал библейский сюжет в сказочные тона, чтобы у зрителей не возникало ассоциаций с событиями совсем недавнего прошлого XIV–XV веков. Взято из [96], с. 330, илл. 300.

Нам предлагают воспринимать всю историю как красивую условную сказку, миф о простоватых пейзанах. Басня для детей.

Посмотрим теперь, как же был вооружен Голиаф, противник Давида. Библия говорит: «Медный шлем на голове его; и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его – пять тысяч сиклей меди; медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его» (1 Царств 17:5–6). Перед нами встает образ средневекового рыцаря, закованного в латы. Кстати, со шлемом на голове. Надо полагать, шлем закрывал лоб воина, идущего в сражение. Тем более, что тут речь идет, как мы понимаем, о средневековых шлемах с тяжелыми забралами. Их опускали в бою и полностью закрывали лицо. Кроме того, тут же сказано, что копье у Голиафа было ЖЕЛЕЗНОЕ (1 Царств 17:7). Так что, скорее всего, Голиаф был закован в железную броню, а вовсе не в медную. Медь, надо полагать, вписали на страницы Библии услужливые редакторы XVII–XVIII веков, стремясь изобразить события XIV века «ужасно древними». Так что вряд ли брошенный камень мог УБИТЬ НАПОВАЛ рыцаря, закованного с тяжелые латы. Причем, как говорит Иосиф Флавий, «камень» будто бы «пробил череп и проник до самого мозга» [122], т. 1, с. 293. Крайне маловероятно, чтобы простой камень насквозь пробил рыцарский шлем или забрало! А вот пуля от мушкета или пушечное ядро – совсем другое дело. Пули успешно пробивали железные панцири. То же самое относится и к каменной картечи, осколкам камней, которыми заряжали огнестрельные мортиры. Не говоря уже о ядрах. Которые, кстати, на первых порах, были каменными. Огнестрельные орудия полностью изменили картину сражений. Тяжело-вооруженные рыцари оказывались бессильными против мортир, изрыгавших раскаленную картечь, и против мушкетов, стреляющих тяжелыми пулями и т. д. На рис. 4.33 приведено еще одно старинное изображение сражения Давида с Голиафом.

Рис. 4.33 Минея четья, август. Якобы XVI век. ГИМ, Син. 997, л. 1248. Взято из [100], т. 4, с. 8. Слева нарисован Самуил, помазывающий Давида на царство. Справа – Давид, убивающий Голиафа. Голиаф представлен рыцарем в латах. Следуя буквально уже искаженному библейскому тексту, художник изобразил в руке Давида пращу в виде веревочек с тряпочкой. В лоб Голиафа летит камень. Внизу показан уже сраженный, лежащий Голиаф. Перед нами – довольно поздняя лубочная картинка. Суть дела в общем-то уже забыта.

Таким образом, возникает мысль, что в руках библейского Давида на самом деле были не просто палка, праща и камни, а мушкет = «палка», порох = «праща», пули или небольшие ядра = «камни». Длинный ствол мушкета или переносной пушки вполне можно уклончиво назвать «палкой». Слова ПОРОХ, ПРАХ, при переходе звуков Х – Щ, редакторы могли задним числом превратить в ПРАЩУ. Воспользовались тем, что праща действительно может служить неким подобием первобытного оружия. Впрочем, настолько детски-примитивным (против закованных в латы рыцарей), что серьезно обсуждать его вряд ли стоит. Наконец, мушкетные пули и пушечные ядра, конечно, вполне можно было назвать КАМНЯМИ.

Здесь уместно еще раз напомнить, что на поле Куликовской битвы действительно палили пушки. Более того, целые пушечные батареи. Их изображали даже на иконах, см. ХРОН4, гл. 6.

Вернемся к библейскому рассказу о вооружении Давида перед поединком с Голиафом. Синодальный перевод уверяет нас, будто в руках Давида был ПОСОХ или ПАЛКА. Цитируем: «И взял ПОСОХ свой в руку свою» (1 Царств 17:40). И далее, Голиаф будто бы спрашивает Давида: «Что ты идешь на меня с ПАЛКОЮ» (1 Царств 17:43).

Открываем теперь Острожскую Библию. И видим, что в ней сказано нечто другое. А именно, в первом случае: «И взял ПАЛИЦУ свою в руку» (1 Царств 17), см. рис. 4.34. И во втором случае употреблен тот же термин: «Да идеше противу меня с ПАЛИЦЕЮ» (1 Царств 17), см. рис. 4.35.

Рис. 4.34 Факсимильный фрагмент из Острожской Библии (1 Царств 17). Взято из [82].

Рис. 4.35 Факсимильный фрагмент из Острожской Библии (1 Царств 17). Взято из [82].

Таким образом, в старинном библейском тексте первоначально стояло слово ПАЛИЦА. Конечно, палицами именовали холодное оружие – «палку» с утяжеленным концом, с шипами и т. п. Так что редакторы Библии могли иметь основания заменить изначальное слово ПАЛИЦА на ПАЛКУ. Правда, синодальный «посох» уже звучит странно. Ведь посох – не оружие. Однако в книге «Казаки-арии: из Руси в Индию» мы показали, что Куликовская битва описана также в «древне»-индийском арийском Эпосе Махабхарата. В котором тоже при описании сражения часто упоминаются ПАЛИЦЫ. Но в Махабхарате – это огнестрельное оружие. Так что, может быть, и «палица» в Острожской Библии тоже означала огнестрельный мушкет или мушкетон. Название ПАЛИЦА произошло от слова ПАЛИТЬ, СПАЛЮ (спалю = СПЛ ? ПЛЦ = палица), опалять огнем. Так что поздние редакторы Библии слегка исказили здесь текст, стремясь, вероятно, вытереть упоминания об огнестрельном оружии. В первом случае заменили палицу на посох (?), а во втором – палицу на палку.

Обратим теперь более пристальное внимание на «копье» Голиафа. Библия говорит: «Древко копья его, как навой у ткачей; а самое копье его в шестьсот сиклей железа, и пред ним шел оруженосец» (1 Царств 17:7). Иосиф Флавий рисует еще более откровенную картину: «Копье его не представляло легкой игрушки в правой руке, НО ПО ТЯЖЕСТИ СВОЕЙ ВСЕГДА (! – Авт.) ЛЕЖАЛО У НЕГО НА ПЛЕЧЕ; ОДИН НАКОНЕЧНИК ЕГО БЫЛ ВЕСОМ В ШЕСТЬСОТ СИКЛОВ. ЗА ГОЛИАФОМ СЛЕДОВАЛА ТОЛПА ОРУЖЕНОСЦЕВ» [122], т. 1, с. 291. Тут, скорее всего, описано вовсе не копье. А мушкет или даже мушкетон, небольшая переносная пушка. Как мы подробно обсуждали в ХРОН6, гл. 4, средневековые тяжелые мушкетоны действительно носили на плече, как современные тяжелые огнеметы или переносные ракетные установки. Стреляли с плеча, либо со специальных треног, которые втыкали в землю и клали на них тяжелый ствол мушкетона. Соответствующие старинные рисунки см. в ХРОН6. Кстати, подчеркнуто, что Голиафа сопровождала ТОЛПА оруженосцев. Вероятно потому, что средневековые пушки и мушкетоны нуждались в обслуживании нескольких человек, пушкарей.

Отметим, что про Голиафа сказано, что он был из Гефа (1 Царств 17:4). Но ведь его оригинал-прообраз Мамай был убит в Кафе, см. выше. А ведь Кафа и Геф – практически одно и то же слово, при переходе К ? Г.

Теперь обратимся к русско-ордынской версии тех же событий, а именно к описанию Куликовской битвы на страницах русских летописей. Посмотрим, в каком виде преломились здесь старинные упоминания об огнестрельном оружии. Несмотря на то, что в главе 2 настоящей книги мы уже вкратце обсудили этот вопрос, однако он настолько важен, что заслуживает более подробного анализа.

Сразу скажем, что для скалигеровско-романовской истории вроде бы нет ничего опасного в факте использования огнестрельных орудий на поле Куликовского сражения. Тем более, что, как мы показали в ХРОН4, гл. 6, на некоторых старинных русских иконах изображались целые батареи пушек в войске Дмитрия Донского, ведущие огонь по неприятелю. И тем не менее, скалигеровским историкам все это чрезвычайно не нравится. То обстоятельство, что русско-ордынские войска XIV века широко использовали пушки (повторим, даже батареи!), откровенно раздражало еще Н. М. Карамзина. А потому он пошел на подлог, пытаясь «объяснить» своим читателям, что упоминания огнестрельного оружия на страницах старинных русских летописей – это, дескать, «совсем не то». Мол, речь шла о «больших самострелах» и «махинах», кидавших камни. Все ясно. Согласно внедренной в XVII–XVIII веках откровенно политической установке Романовых, Русь будто бы всегда уныло спотыкаясь, плелась в хвосте западно-европейской цивилизации. Поэтому от историков потребовали убрать со страниц русских первоисточников грохот и дым тяжелых ордынско-казацких пушек, мортир, гаубиц, мушкетов и мушкетонов. Если же сделать это почему-либо уже не удавалось, – например, если подобные сведения уже широко распространились и стали хорошо известными, – то потребовали беззастенчиво объявить пушки «самострелами». Вы только послушайте, что назойливо внушает нам Н. М. Карамзин, а вслед за ним и современные историки скалигеровско-романовской школы.

«ПОСЛЕДНИЙ ГОД Димитриева княжения (то есть, 1389 год – Авт.) особенно достопамятен НАЧАЛОМ ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ИСКУССТВА В РОССИИ» [61], кн. 2, том 5, гл. 1, столбец 69. Тем самым, Н. М. Карамзин фактически фальсифицирует историю, уверяя нас, что огнестрельные орудия появились на Руси лишь с 1389 года. То есть будто бы в Куликовской битве 1380 года пушки не использовались. Что неверно: они использовались, см. ХРОН4, гл. 6. Тут Н. М. Карамзин обманывает своих читателей.

Далее Н. М. Карамзин уверенно рассуждает о том, что на Западе огнестрельное оружие было известно существенно раньше, начиная с 1312 года в Гренаде, с 1338 года во Франции, с 1346 года в Англии. Но затем Н. М. Карамзин неосторожно (не осознавая, по-видимому, этого), проговаривается, что значительно раньше, а именно с 1185 года, «Князь Половецкий Кончак, возил с собою Харазского Турка, СТРЕЛЯВШЕГО ЖИВЫМ ОГНЕМ, (что – Авт.) также заставляет думать, что оружие сего человека могло быть огнестрельным» [61], кн. 2, том 5, гл. 1, столбец 70. Но ведь отсюда мы узнаем, что даже по скалигеровско-миллеровской хронологии огнестрельные орудия использовались ОРДОЙ задолго до якобы первого изобретения пороха в Европе Бартольдом Шварцем «около половины XIV века» [61], кн. 2, том 5, гл. 1, столбец 69.

Впрочем, согласно новой хронологии, названный здесь 1185 год, как год первого упоминания ордынских пушек, следует ПОДНЯТЬ ВВЕРХ ввиду наличия хронологических сдвигов в русской истории. В результате, см. ХРОН4, гл. 2, получится как раз начало или середина XIV века, когда русско-ордынские казачьи войска, вероятно, впервые применили на полях сражений порох и огнестрельные орудия. Вот и получается, что упомянутые выше датировки первого боевого использования пороха на территориях Испании, Франции, Англии приходятся на ту же самую примерную дату: где-то около начала или середины XIV века. Это была эпоха великого «монгольского» завоевания, когда ордынско-казацкие войска «Монголии» начали колонизацию пока еще слабо заселенной Западной Европы (см. подробности в ХРОН4, гл. 14:22.1) и многих других территорий, активно используя при этом огнестрельное оружие.

Как мы уже говорили в ХРОН6, гл. 4:9—16, порох и огнестрельные орудия были изобретены, скорее всего, в Великой = «Монгольской» Империи примерно в это время. Может быть, действительно, как пишет Н. М. Карамзин, либо францисканским монахом Константином Ангклиценом, либо Бертольдом Шварцем [61], кн. 2, том 5, гл. 1, столбец 69. Важное изобретение послужило залогом успеха как великого = «монгольского» завоевания, так и последующего османского = атаманского покорения земли обетованной в XV веке. При этом следует понимать, что территориально порох мог быть изобретен в самых разных областях Великой Империи. Та же скалигеровская история уверяет, что это произошло в «Китае» задолго до его появления в Европе, см. ХРОН5, часть 2 (согласно нашей реконструкции, КИТАЙ того времени – это Кития = Скифия). Но в ту «монгольскую» эпоху не было современного болезненного чувства конкурентного самолюбия – кто первый и где впервые изобрел порох на огромной территории Империи. Все, что изобретено и открыто в XIV–XVI веках (причем, где угодно), считалось общим, имперским, принадлежавшим всей «Монгольской» Империи, ее царю-хану, Императору, ханскому двору. Все достижения шли в общий котел единого гигантского государства. И лишь после раскола Империи в XVII веке и появления многих центров власти (вместо прежнего одного), начался лихорадочный дележ не только ордынских территорий, ордынских войск, «монгольских» денег, «монгольских» и османских = атаманских флотов и т. п., но и яростный дележ научно-технических и культурных достижений. Стали «тянуть на себя одеяло» и настойчиво внушать себе и «за границей», что то-то и то-то было впервые изобретено «у нас». А вот «у вас», мол, ничего подобного не было. Поэтому, дескать, у нас всегда были культура и прогресс, а у вас – лишь грязноватые мужики-ратники, с трудом мечущие во врага тяжелые камни при помощи неуклюжих скрипучих бревен. См. картину, вдохновенно рисуемую Н. М. Карамзиным ниже.

Итак, обратимся к Н. М. Карамзину, пытающемуся уверить своего читателя, что русские войска до самого конца XIV века натужно кидали в противника камни на полях сражений. Вот что он пишет: «Но в России оно (огнестрельное оружие – Авт.) НЕ УПОТРЕБЛЯЛОСЬ ДО 1389 ГОДА, когда, по известию одной летописи, вывезли к нам из земли Немецкой арматы и стрельбу огненную, с того времени сведанную Россиянами. ХОТЯ ЕЩЕ В ОПИСАНИИ МОСКОВСКОЙ ОСАДЫ 1382 ГОДА УПОМИНАЕТСЯ О ПУШКАХ, НО ТАК НАЗЫВАЛИСЬ У НАС ПРЕЖДЕ НЕ НЫНЕШНИЕ ВОИНСКИЕ ОРУДИЯ СЕГО ИМЕНИ, А БОЛЬШИЕ САМОСТРЕЛЫ И МАХИНЫ, КОТОРЫМИ ОСАЖДЕННЫЕ БРОСАЛИ КАМНИ В ОСАЖДАЮЩИХ. – При сыне Донского, Василии, уже делали в Москве и порох» [61], кн. 2, том 5, гл. 1, столбец 70.

Эту искаженную историю русского оружия нам назойливо внушают до сих пор со страниц школьных и университетских учебников. (Кстати, напомним, что Московская битва 1382 года – это, скорее всего, дубликат Куликовской битвы 1380 года, а хан Тохтамыш, захвативший Москву, и Дмитрий Иванович Донской – одно и то же лицо, см. ХРОН4, гл. 6).

Так что нет ничего удивительного в том, что романовские историки XVII–XVIII веков, редактируя старинные русские первоисточники, постарались вытереть с их страниц все упоминания русско-ордынского огнестрельного оружия, которые историки сочли слишком ранними. От историков категорически требовали «пропустить вперед» Западную Европу. Посмотрим, как упражнялись в сей «научной деятельности» романовские редакторы при описании Куликовского сражения. Любопытно, как именно переименовали они огнестрельные орудия на страницах русской истории XIV века.

Н. М. Карамзин пишет: «Сергий (Радонежский – Авт.) вручил им знамение креста на Схимах и сказал: «ВОТ ОРУЖИЕ НЕТЛЕННОЕ! ДА СЛУЖИТ ОНО ВАМ ВМЕСТО ШЛЕМОВ!»» [61], кн. 2, том 5, гл. 1, столбец 36.

А. В. Нечволодов простодушно вторит: «Святой Сергий отпустил с ним (с Дмитрием Ивановичем – Авт.) двух иноков-богатырей – Александра Пересвета, бывшего с миру брянским боярином, и Ослябю, И ДАЛ КАЖДОМУ ИЗ НИХ СХИМУ С НАШИТЫМ КРЕСТОМ, ЧТОБЫ ВОЗЛАГАТЬ ЕЕ ПОВЕРХ ШЛЕМА» [79], кн. 1–2, с. 792. И далее, перед началом всеобщей битвы, «с копьем в руке И СО СХИМОЙ И КРЕСТОМ НА ГОЛОВЕ Пересвет выехал из рядов и понесся на татарского ГОЛИАФА (Челубея – Авт.)» [79], кн. 1–2, с. 805.

Но все это уже вторичные, более поздние, перепевы русских первоисточников. Обратимся к оригиналу, к Никоновской Летописи (впрочем, тоже отредактированной романовскими историками). В ней написано следующее: «Преподобный же Сергий повеле имъ (Пересвету и Ослябе – Авт.) скоро уготовитися на дело ратное; они же отъ всея душа послушание сотвориша къ преподобному Сергию… ОН ЖЕ ДАДЕ ИМЪ ОРУЖИЕ ВЪ ТЛЕННЫХЪ МЕСТО НЕТЛЕННО, крестъ Христовъ нашитъ на СХИМАХЪ, и сие повеле имъ ВМЕСТО ШОЛОМОВ возлагати на главы своя» [80], т. 11, с. 53.

Здесь, скорее всего, сказано, что Сергий Радонежский вручил Пересвету и Ослябе какое-то ОРУЖИЕ, которое должно заменить им обычное ратное вооружение – шлемы и т. п. Сказано далее, что новое оружие называлось СХИМОЙ. Тексты «Куликовского цикла» называют Пересвета так: «ИЗРЯДНЫЙ ВООРУжИтЕЛЬ, рекомый Пересвет… КРЕПКИЙ ВООРУЖИТЕЛЬ Пересвет» [83], с. 336.

А вот что говорит Синодальная Летопись: «Пересветъ Чернецъ, Любчанин (по Ростов. Лет. Брянчанин) родом… двигся изъ полку вонъ (навстречу Челубею – Авт.) и рече: азъ хощу съ нимъ видетися. И бе на нем шеломъ Архангельского образа, ВООРУЖЕН БЕ СКИМОЮ» [61], кн. 2, примечание 76 к тому 5, гл. 1, столбец 29. Здесь тоже сказано, что Пересвет был ВООРУЖЕН СКИМОЙ.

Романовские редакторы хотели уверить нас, будто под словом СХИМА или СКИМА (см. выше) здесь обязательно имеется в виду головной убор из ткани с нашитым или нарисованным на нем крестом. Ткань нужно было, дескать, надеть на голову – вместо шлема – и смело ринуться в бой. Тогда, мол, победишь. И ведь действительно, по бедили! Получилась лубочная ска зочная картинка, которую нам внушают и сегодня. Многие позднейшие талантливые художники, воспитанные на скалигеровско-романовской истории, искренне рисовали большие живописные полотна о Куликовском сражении. Тщательно изображая внушенные им ошибочные образы прошлого. Конечно, никаких пушек, никаких мушкетов, никакого порохового дыма. См., например, рис. 4.36. М. В. Васнецов, послушно следуя романовской версии, нарисовал на голове Осляби схиму в виде куска ткани с нашитым крестом, рис. 4.37. Нечто похожее попытались также изобразить иллюстраторы Царственного Летописца, рис. 4.38. Они нарисовали Сергия, вручающего Ослябе и Пересвету два длинных свитка или две трубки из ткани. На конце каждого «свитка-трубы» изображен некий треугольник с христианским крестом, рис. 4.39. Романовские историки уже заставили художников думать, будто «схимы-трубы» были изготовлены из ткани. Однако, скорее всего, «трубы» были металлическими.

Рис. 4.36 Рисунок М. В. Васнецова «Куликовская битва». Справа художник изобразил инока Ослябю (в темном одеянии) со схимой на голове, как того требовала романовская версия истории. М. В. Васнецов – художник XIX века – послушно и аккуратно нарисовал кусок ткани с крестом, возложенный на шлем Осляби. Ошибочно думая, будто это и есть та самая «схима», которая описана в старинных русских летописях как новое могучее оружие, врученное Сергием Радонежским Пересвету и Ослябе. Взято из [79], кн. 2, с. 805.

Рис. 4.37 Фрагмент рисунка М. В. Васнецова. Схима на голове Осляби ошибочно показана в виде куска ткани с нашитым крестом. Взято из [79], кн. 2, с. 805.

Рис. 4.38 Старинная миниатюра из Царственного Летописца. «Он же даде имъ оружие въ тленныхъ место нетленное, крестъ Христов нашитъ на схимах…». Цит. по [79], кн. 2, с. 791. Сергий вручает Ослябе и Пересвету некие трубки с треугольными утолщениями на концах и с христианскими крестами на них. Художник, сбитый с толку романовской версией, изобразил толстые «трубки» будто бы сделанными из ткани. Взято из [79], кн. 2, с. 791, илл. 381.

Рис. 4.39 Увеличенное изображение «трубок» (будто бы из ткани) в руках Осляби и Пересвета. Миниатюра из Царственного Летописца. Взято из [79], кн. 2, с. 791, илл. 381.

Так одна сказка (литературная) порождала другую (живописную), еще более удаленную от правды. Но художники не виноваты. Так их научили в школе и в университетах историки. Сами, впрочем, сбитые с толку ошибочной версией XVII–XVIII веков. Процесс «искреннего фантазирования» бурно разрастался и ветвился, все более и более скрывая от нас истину.

Обратимся теперь к русским иконописным изображениям самого Сергия Радонежского. На рис. 4.39a показана ярославская икона «Преподобный Сергий Радонежский». Обратите внимание на длинное полотнище, свешивающееся с плеч Сергия. Оно назвается «орарь» и обычно изображалось на иконах как длинное «полотенце». Именно так, как плоское полотнище, нарисован орарь, например, у святого Афанасия на иконе, показанной на рис. 4.39b, слева. Однако на обеих иконах Сергия Радонежского (см. рис. 4.39a и рис. 4.39b справа) орарь изображен существенно по-другому. А именно, в виде длинной «трубы», расположенной вертикально. Особенно отчетливо это видно на рис. 4.39a и рис. 4.39c. Можно, конечно, сказать, что подобная «труба-ствол» нарисована на обеих иконах случайно. Однако в свете того, что нам стало известно, возможно, что до нас дошел след старинной традиции изображать Сергия Радонежского с пушкой или рядом с ней. Потом суть дела была забыта и вместо пушечного ствола иконописцы стали рисовать на иконах Сергия как бы орарь, однако все-таки продолжали «сворачивать» его в виде трубы-ствола.

Рис. 4.39a Русская ярославская икона «Преподобный Сергий Радонежский». Начало XVII века. Длинное полотнище (орарь) изображено здесь довольно необычным образом – как труба-ствол. Не исключено, что здесь мы сталкиваемся со смутными воспоминаниями иконописцев о том, что Сергий изобрел пушку. Взято из [56], с. 187, икона 64.

Рис. 4.39b Ярославская икона с двумя святыми – Афанасием (слева) и Сергием Радонежским (справа). Взято из [56], с. 105. Орарь у Афанасия показан как длинное плоское полотнище. А у Сергия – в виде трубы-ствола.

Рис. 4.39c Фрагмент ярославской иконы «Преподобный Сергий Радонежский». Орарь изображен в виде длинной трубы-ствола. Взято из [56], с. 187, икона 64.

Вернемся к русским летописям. Выскажем следующую идею. Не исключено, что в данном месте первоисточника под уклончивым редакторским термином СХИМА или СКИМА (как сказано в Синодальной Летописи) скрывается первоначальное слово МУШКЕТ или МУШКА, но прочитанное в обратном направлении, как при арабском способе чтения: МУШКА = МШК ? ШКМ = СКМ = СКИМА, при переходе Ш ? C. В ХРОН6, гл. 4:9 мы подробно обсуждали данную тему.

Сегодня считается, что название самых первых ружей – мушкетов происходит от слова МУШКА, МУХА [19], т. 28, с. 606. Энциклопедия сообщает: «Мушкет (испанское mosquete, через позднелатинское muscheta – род метательной стрелы, от латинского MUSCA – МУХА) – ручное огнестрельное оружие с фитильным замком» [19], т. 28, с. 606.

Спрашивается, почему название МУШКЕТ производят от слова МУХА? Как мы говорили в ХРОН6, гл. 4:9, это действительно верно. Опуская детали, напомним наш вывод.

Латинское слово musca (муха) пришло в латынь, скорее всего, из русского языка. Тогда все мгновенно становится на свои места. Ведь русское слово МУШКА означает не только муху, но и РУЖЕЙНЫЙ ПРИЦЕЛ! Неудивительно, что на Руси, где так много мошки, прицел сравнили именно с мошкой, попавшей в поле зрения. И назвали прицел МУШКОЙ. Поэтому новое оружие, обладающее прицелом-мушкой, и назвали по-русски МУШКЕТОМ. Ведь до этого прицелов-мушек не было. Вероятно, новоизобретенный удобный прицел поразил воображение воинов и дал название всему ружью. Кстати, МУШКЕТЕРОВ русские писатели XVIII века называли МУШКАТЕРАМИ, явно производя это слово от МУШКА [121], т. 3, с. 20.

Прямую связь латинского MUSCA и славянского МОШКА отмечает Фасмер [121], т. 2, с. 667. При этом слово MUSCA считается не просто латинским, а «средне-латинским» [121], т. 3, с. 20, то есть в раннем латинском языке его не было. В некоторых латинских словарях этого слова вообще нет, см., например, [89]. Поэтому, скорее всего, это слово славянского происхождения. Как и произошедшее от него слово МУШКЕТ – ружье, снабженное МУШКОЙ.

Таким образом, повторим, слово СХИМА в дошедшей до нас редакции Никоновской Летописи, скорее всего, является прочитанным наоборот словом МУШКА, MUSCHETA, MUSCA (при переходе Ш – С).

Одна из рукописей «Куликовского цикла» [83] добавляет следующий штрих: «И дал им преподобный игумен Сергей ВО ТЛЕННЫХ МЕСТО ОРУЖИЕ НЕТЛЕННО: крест Христовъ нашит на схиме. И повеле им преподобный игумен Сергей то оружие к бою возложити на себя вместо шлемов… А сам рече великому князю: «Вот тебе, государь, ХРИСТОВЫ ОРУЖНИЦЫ»» [83], с. 266. Тем самым, со страниц старинной летописи всплывает вполне понятный термин: ОРУЖИЕ, ОРУЖНИЦЫ, то есть, вероятно, РУЖЬЯ, мушкеты, мушкетоны.

Итак, русские источники прямо называют схимы с крестом – ОРУЖИЕМ.

Сделаем здесь лингвистическое замечание. Оно не затрагивает суть нашего исследования, но может оказаться полезным для более ясного понимания старого текста. Никоновская летопись сообщает: «Он же (Сергий Радонежский – Авт.) даде имъ ОРУЖИЕ ВЪ ТЛЕННЫХЪ МЕСТО НЕТЛЕННО» [80], т. 11, с. 53. Обратим внимание на выражения: ОРУЖИЕ ТЛЕННОЕ и ОРУЖИЕ НЕТЛЕННОЕ. Согласно В. Далю: «ТЛЕТЬ, тлевать, гнить, разрушаться гниением, перегнивать; слеживаться, задхлеть, преть, сопревать. Гореть под спудом, без пламени, обугливаться и обращаться в пепел. Суетный, земной, тщетный. Все тленно под луною». В сочетании со словом ОРУЖИЕ слово ТЛЕННЫЙ звучит, возможно, двусмысленно. Конечно, выражения «оружие тленное» и «оружие нетленное» могли быть употреблены в Никоновской Летописи в переносном смысле: «земное, тщетное оружие» и, напротив, «неземное, нетщетное оружие». Однако не исключено и другое прочтение. Слово ТЛЕТЬ означает также: «гореть под спудом, без пламени, обугливаться и обращаться в пепел», см. выше. Но ведь пороховой фитиль, который поджигают перед выстрелом, некоторое время действительно ТЛЕЕТ, пока огонь не приблизится к основному пороховому заряду, находящемуся в стволе орудия. После чего следует взрыв и пушечный выстрел. Так что выражение «оружие тленное» в данном случае могло означать ТЛЕЮЩЕЕ ОРУЖИЕ, то есть оружие с ТЛЕЮЩИМИ пороховыми фитилями. То есть – пушку. В таком случае «оружие нетленное» могло означать здесь «не тлеющее оружие», то есть холодное оружие – мечи, копья, щиты и т. п.

Таким образом, не исключено, что в старом первоисточнике было написано на самом деле следующее: «Дал им ОРУЖИЕ ТЛЕННОЕ ВМЕСТО НЕТЛЕННОГО». Иными словами, дал оружие ОГНЕВОЕ (тлеющее) вместо ХОЛОДНОГО (нетлеющего). Если это так, то яснее и четче выразиться было бы нельзя. Взамен прежнего ХОЛОДНОГО оружия Дмитрию было вручено новое, ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ оружие.

Кстати, Н. М. Карамзин здесь слегка исказил текст летописи. Он передал слова документа в таком виде: «Сергий вручил им знамение креста на Схимах и сказал: «вот оружие НЕТЛЕННОЕ! да служит оно вам вместо шлемов!» Дмитрий выехал из Обители с новою и еще сильнейшею надеждою на помощь Небесную» [61], кн. 2, т. 5, гл. 1, столбец 36. Слово ТЛЕННОЕ (тлеющее, огневое?), упомянутое в Никоновской Летописи, Н. М. Карамзин ВООБЩЕ УБРАЛ, дабы не возникало у читателя лишних вопросов, опасных для романовской истории.

Итак, все становится на свои места. Сергий Радонежский, по-видимому, вручил воинам Дмитрия Донского новое по тем временам оружие. Естественно, НА ПЕРВЫХ пОрАХ СЕКРЕТНОЕ. Это были мушкеты или мушкетоны, то есть сравнительно небольшие переносные пушки. Старинные их изображения мы приводили в ХРОН4. С помощью пушек Дмитрий победил Мамая. У которого, вероятно, такого огнестрельного оружия не было, или же оно имелось в меньшем количестве. Обратим внимание, что на старинной иконе, изображающей Куликовское сражение, стреляющие пушки нарисованы лишь в войске Дмитрия Донского, см. ХРОН4, гл. 6. У воинов Мамая ничего подобного не изображено.

Слово СХИМА имело также смысл «монашеский чин, налагающий самые строгие правила» (В. Даль) [37]. Схимниками именовали монахов-отшельников, скрытых в отдаленных потаенных местах. Так что СХИМА могло также указывать на нечто тайное, скрытое, секретное. Прекрасно подходит к данной ситуации, когда новое огнестрельное оружие, переданное Сергием воинам Дмитрия, предлагалось пока что держать в тайне от противника. Кроме того, согласно В. Далю [37], слово СХИТИТЬ означает укрыть, скрыть. А так как рукописное русское m (тэ с тремя палочками) практически тождественно букве М, то слово СХИТ, схитить, могло перейти в СХИМА.

Теперь мы начинаем значительно лучше понимать, почему русские источники подчеркивают, что митрополит Киприан рекомендовал Дмитрию Донскому перед битвой ДЕРЖАТЬ В ТАЙНЕ предсказание Сергия (о победе). Сказано так: «С сердечным участием выслушал святитель его рассказ (Дмитрия Ивановича – Авт.) и ПОСОВЕТОВАЛ ЕМУ ХРАНИТЬ ЭТУ ТАЙНУ В ГЛУБОКОМ МОЛЧАНИИ» [47], с. 170–171. Скрывали от противника – хана Мамая новое секретное огнестрельное оружие.

Одна из рукописей «Куликовского цикла», рассказывая все ту же историю о вручении Сергием Радонежским нового оружия, приводит такие слова Дмитрия Донского: «Си на колесницах, а си на конехъ» [83], с. 34. Как мы показали в ХРОН6, гл. 4, Библия под КОЛЕСНИЦАМИ имеет в виду именно пушки. Так что участие «колесниц»-пушек в Куликовской битве вполне согласуется с нашей реконструкцией.

После всего сказанного обращает также на себя внимание и такое выражение старинных сказаний «Куликовского цикла»: «И приим великии князь Дмитреи Иванович конь свои и сяде на него, и ВЗЕМ ПАЛИЦУ СВОЮ ЖЕЛЕЗНУЮ» [83], с. 283. При анализе «древне»-индийского арийского Эпоса Махабхарата, также, как оказалось, рассказывающего о Куликовской битве, мы видели, что ПАЛИЦЫ ЖЕЛЕЗНЫЕ там явно означали «железные» (то есть металлические) пушки. ПАЛИЦЫ – от слова: палить, спалю, опалять огнем. Ту же самую символику мы теперь видим и в старых русских источниках.

То обстоятельство, что в Куликовском сражении было широко применено огнестрельное оружие – пушки, видно, например, из следующего фрагмента старинного русского текста, рассказывающего о битве: «выступили от облистания мечнаго крововыя зори, И ГРОМ СИЛНЫЙ И ТРЕПЕТ, И МОЛНИИ ОГНЕННЫЯ С НЕБЕС СХОЖАШЕ, И БЫСТЬ ТРУС ВЕЛИК от копейного ломления» [83], с. 286.

На рис. 4.40 приведен рисунок Леонардо да Винчи: «Мортиры, стреляющие разрывными ядрами, с механизмами установки наклона». Как мы показали в ХРОН6, гл. 4:9—16, пушки XIV–XVI веков неоднократно описаны на страницах Библии и других «античных» источников. В том числе и на страницах «античной» индийской Махабхараты, см. нашу книгу «Казаки-арии: из Руси в Индию», гл. 1:4. Мортиры были на вооружении войск Руси-Орды и Османии = Атамании XIV–XVI веков. В основном мортиры стреляли картечью. Например, огромная Царь-Пушка, стоящая в Московском Кремле, является мортирой, причем не самого крупного калибра. См. подробности в ХРОН6, гл. 4:16.

Рис. 4.40 Рисунок Леонардо да Винчи: «Мортиры, стреляющие разрывными ядрами, с механизмами установки наклона». Взято из [65], с. 126–127.

На рис. 4.41 приведен «Алам» – знак московских пушкарей. Лев, сжимающий в пасти пушечный ствол. «Подобные (но с изображениями двуглавых орлов, сжимающих в когтях пушечные стволы) круги видел на московских артиллеристах в 1674 году Эрих Пальмквист, шведский дипломат и военный агент. Подобно зерцалам, соединявшиеся ремнями аламы защищали грудь и спину артиллеристов» [81], с. 88. Не исключено, что львиная морда с пушкой в зубах на нагрудных московских аламах была как-то связана с изображениями страшной Медузы-Горгоны, то есть опять-таки пушки. Напомним, что на груди «античной» Афины красовалось изображение головы Медузы-Горгоны, окруженной волосами-змеями.

Рис. 4.41 Знак московских пушкарей: львиная морда, сжимающая в пасти орудийный ствол. Напоминает классические изображения Медузы-Горгоны, взгляд которой обращал все живое в камень. Как мы показали выше, «античная» Медуза-Горгона символизировала огнестрельные орудия. Взято из [81], с. 88, илл. 114. Москва, Оружейная Палата. Московский Кремль.

На рис. 4.42 показан ствол парадной 3/4 фунтовой старинной русской пушки, хранящейся в Оружейной Палате Московского Кремля. Эта небольшая пушка XVII века использовалась при церемониальных встречах иностранных послов при дворе Романовых.

Рис. 4.42 Ствол парадной пушки эпохи Романовых. Москва, XVII век. Оружейная Палата Московского Кремля. В 1673 году несколько таких пушек были позолочены и посеребрены. Взято из [81], с. 88, илл. 113.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.