Глава XI В Инаят Кила

Глава XI

В Инаят Кила

За полчаса до рассвета 17 сентября наши люди оседлали коней, и, как только стало достаточно светло, чтобы ориентироваться на неровной местности, эскадрон выехал на поиски пропавших войск. С двух часов ночи мы не слышали больше выстрелов пушек. Мы сделали вывод, что они отбили врага. Могла быть, конечно, и другая, худшая причина этой тишины.

Когда мы добрались до Билота, стало возможным различить фигурки людей, ходивших вдоль стен и среди домов. Передние шеренги осторожно двинулись туда. Внезапно они пустились галопом к стенам, и мы поняли, что наши люди живы, во всяком случае хоть кто-то из них. Капитан Коул обернулся к эскадрону и поднял руку. Совары, как по команде, привстали в стременах и разразились приветственными криками. Но ответа не последовало. И нам стало ясно почему. В деревне была бойня. В углу у внешней стены, прикрытые с третьей стороны неглубокой траншеей, находились те, кто уцелел в бою. Повсюду вокруг лежали трупы людей и мулов. Тела шестерых туземных солдат были погребены в наскоро выкопанной могиле. Мы думали, что поскольку они были мусульманами, местные жители должны с уважением отнестись к месту их захоронения. (Их тела были впоследствии вырыты и изуродованы туземцами. Это варварство вызвало негодование всех солдат, независимо от их веры). Восемнадцать раненых лежали в ряд в хижине без крыши, их лица, искаженные болью и тревогой, казались мертвенно-бледными в утреннем свете. Два офицера, один с раздробленной левой рукой, другой с простреленными ногами, терпеливо ждали, когда с них снимут импровизированные жгуты и немного облегчат их страдания. Бригадир, в куртке цвета хаки, забрызганной кровью из раны в голове, разговаривал со своим единственным штабным офицером, в шлеме которого зияла дырка от пули.

Со временем мы узнали историю этой ночи. Батарея, около тридцати саперов и половина 35-го Сикхского полка возвращались в лагерь. Около семи вечера они получили приказ задержаться и оставаться вне лагеря в течение всей ночи, чтобы оказать помощь пехоте проводников, которая вела бой неподалеку и положением которой бригадир был обеспокоен. Приказ дошел до батареи, и она вместе с саперами и сопровождением повернула, пересекла высохшее русло и встретила генерала с двумя ротами сикхов около деревни Билот. Половина батальона 35-го полка по-видимому не получила этот приказ и продолжала двигаться к лагерю. Искать их послали лейтенанта Р. А. Винтера. Он не нашел их, но наткнулся на четыре свежие роты — две роты проводников и две 35-го полка, — которыми командовал майор Уорледж. Они были высланы из лагеря в ответ на требование генерала прислать подкрепление. Лейтенант Винтер привел их в качестве эскорта для артиллерии. Когда они дошли до деревни, бригадир немедленно послал их на помощь проводникам. Он рассчитывал на свои две роты сикхов. Но когда Уорледж выступил и уже скрылся в ночной темноте, оказалось, что эти две роты исчезли. Они потеряли контакт в темноте и, не предполагая, что генерал остановился, двинулись к лагерю. Поэтому единственным эскортом при батарее остались тридцать саперов.

Прибыла группа из двенадцати «Буйволов», и обстоятельства, которые привели их к пушкам, достойны особого внимания. Когда они отступали через деревни, они некоторое время обороняли мусульманское кладбище, задерживая наступление противника. Пока они там находились, подъехал лейтенант Байрон, ординарец генерала Джеффриза, и сказал майору Муди, командовавшему ротами арьергарда, что в сотне ярдов вверх по дороге лежит без присмотра раненый офицер на носилках. Он попросил нескольких людей. Муди отдал приказ, и дюжина солдат с капралом отправились на поиски офицера. Его они не нашли, но, пока искали, обнаружили у деревни генерала и батарею. Присутствие этих двенадцати храбрецов с магазинными ружьями — ибо они в полной мере поддержали честь полка — переменило ситуацию в нашу пользу.

Генерал приказал саперам и батарее переместиться в деревню, но там горело столько сена (бхусы), что находиться в ней было невозможно, и тогда они стали окапываться рядом. Деревню вскоре наполнили туземцы. Со стен и домов, с двух сторон возвышавшихся над тем местом, которое занимала батарея, они открыли стрельбу с дистанции в тридцать ярдов. Солдаты не имели прикрытия, они находились как бы на открытой площадке, стены вокруг которой были усеяны врагами. Солдаты не могли двигаться, потому что тогда им пришлось бы бросить либо пушки, либо раненых. К счастью, не так много туземцев в этом месте были вооружены ружьями. Прочие швыряли камни и горящее сено в расположение маленького гарнизона. Этот огонь давал им возможность прицелиться. Каждый укрылся как мог, хотя мест для укрытия было мало. Артиллерист Нихала, храбрый туземный солдат, постоянно тушил горящее сено своей курткой, рискуя жизнью. Лейтенанты Ватсон и Колвин с саперами и двенадцатью «Буйволами» прорвались в деревню и попытались разогнать туземцев штыками. Но деревня была слишком большой для того, чтобы такой маленький отряд мог ее очистить. Туземцы переходили с места на место, отстреливаясь. Они убили и ранили нескольких солдат, лейтенанту Ватсону пуля раздробила руку. Он, однако, продолжал сражаться, пока не был ранен еще раз, теперь уже тяжело, так что он не мог стоять. Его люди вынесли его из деревни, решив, что пытаться атаковать ее еще раз не имеет смысла.

В девять часов пошел дождь, и стрельба прекратилась — туземцы боялись замочить порох. Но в десять они опять открыли огонь. Они проделали в стене деревни большую дыру, из которой вели убийственный огонь около дюжины человек. Другие тоже стали проделывать в стенах амбразуры. Пушки дали залп картечью с расстояния двадцати ярдов по передним рядам туземцев, разнеся стену на куски и убив многих. Враг отвечал пулями, горящим сеном и градом камней.

Тянулись часы. Генерал и капитан Бёрч ночью были оба ранены. Лейтенанту Винтеру, который проявил большую храбрость в бою, прострелили обе ноги около 11:30. Его, таким образом, дважды тяжело ранили в течение сорока пяти дней. Он продолжал командовать орудиями, пока не лишился сознания от потери крови. Туземный артиллерист прикрыл его своим телом, но тоже был ранен.

Наконец, около 2:15, подошла помощь. Две роты Уорледжа отправились на поиски проводников, но не нашли их. Теперь, услышав стрельбу в Билоте, они вернулись и послали ординарца 11-го Бенгальского уланского полка спросить генерала, не нужна ли ему помощь. Этот отважный мальчик — всего лишь юный новобранец — хладнокровно поехал к деревне, хотя вокруг повсюду были враги, к тому же он рисковал случайно попасть под пули своих же людей. Он вскоре привел на помощь четыре роты, и противник, у которого вырвали его добычу, отступил в темноту. Как долго смогла бы еще продержаться батарея и ее защитники, неизвестно. Они постепенно теряли людей, и их было так мало, что враг мог броситься на них и смять в любую минуту.

17 сентября никаких действий не предпринималось. Солдаты отдыхали, подсчитывались потери, перевязывались раны. Уверенность в себе была восстановлена. В полдень похоронили убитых накануне офицеров и солдат. Присутствовали все, кто могли. Многие составляющие военного погребального церемониала были опущены: не было знамен, покрывающих тела; а когда тела опускали в землю, не стали, как обычно, салютовать из ружей, чтобы не потревожить раненых.

Потери, в пропорции к количеству участвовавших в сражении, были больше, чем во время всех прочих действий британской армии в Индии за много лет. Из соединения, численность которого не превышала тысячи человек, были убиты или ранены девять британских офицеров, четыре туземных офицера и сто тридцать шесть солдат.

Депрессия, вызванная потерей храбрых боевых товарищей, была развеяна перспективой немедленных действий. Сэр Биндон Блад, положение которого в Навагае стало теперь опасным, прислал бригадиру, вместо подкреплений, приказ энергично продолжить карательные операции против туземцев, и утром 18 сентября армия выступила, чтобы атаковать селение Домодолох, то самое, которое 38-й полк нашел хорошо укрепленным 16 сентября.

Селение располагалось на углу холма, от которого отходили два длинных отрога, напоминавшие пирсы в гавани. За ним горы резко поднимались на высоту 5000 футов. Земля, которую охватывали отроги, была засеяна маисом и ячменем. Вход охранялся фортом и смотровой башней. В 8:30 был отдан приказ о наступлении. Противник не пытался удержать форт, и он был быстро захвачен и взорван.

Теперь враг открыл огонь с отрогов, которые оба тут же покрылись кружками белого дыма. 35-й Сикхский полк пошел в наступление и очистил правый отрог; 38-й Догрский полк очистил левый. Проводники вошли в деревню, заняв угол холма. «Буйволы» оставались в резерве. Слева вступила в действие батарея и стала обстреливать гребни противоположных холмов. Определив расстояние по дальномеру, артиллеристы давали по два залпа через короткий промежуток, каждый раз немного меняя наводку. Маленькие пушки с сильным грохотом извергали огонь. Затем далеко на склоне горы появлялись два клуба дыма, один над другим, а через несколько секунд долетал звук разорвавшихся снарядов. Постепенно отрог был очищен от противника, и проводники, пройдя через деревню, закрепились на скалах в прорезанном водой в крутом склоне русле.

Саперы вошли в деревню и стали готовить хижины к уничтожению. Их плоские крыши были покрыты землей, и, чтобы они хорошо горели, необходимо было проделать в крышах отверстия. Это заняло время. Тем временем войска удерживали захваченные позиции и вели перестрелку с врагом. Около полудня деревню подожгли, и облако густого дыма столбом поднялось в неподвижном воздухе. Затем был отдан приказ к отходу. Противник немедленно предпринял контратаку, однако проводники действовали очень умело. Отступление каждой роты прикрывалось огнем остальных, предусмотрительно расставленных ниже по склону холма. Врагу не предоставлялось удобной возможности. К девяти часам все войска покинули неровную местность. «Буйволы» играли роль арьергарда и с удовольствием поучаствовали в небольшой стычке с туземцами, вновь занявшими горящую деревню (к счастью, обошедшейся без потерь). Это продолжалось в течение примерно получаса, а тем временем остальная бригада вернулась в лагерь.

Потери во время этой успешной операции были небольшие: двое убитых, шесть раненых. Потери противника были значительны, хотя точных данных собрать не было возможности.

19 сентября войска отдыхали, лагерь покидали только отряды фуражиров. 20 сентября боевые действия возобновились. С нашей позиции у входа в долину можно было видеть все деревни в промежутках между холмами и не только различать места прошлых сражений, но и намечать места будущих. Название очередной деревни, которую выбрали целью карательной операции, нам не было названо, и, только когда бригада отошла на несколько миль от лагеря, эта цель стала нам очевидна. Туземцы были явно не готовы и не смогли собраться в большом количестве. Бригада выступила в 5:30, впереди шла кавалерия. Она двигалась вверх по долине длинной коричневой линией. Дойдя примерно до середины, войска сомкнулись в более плотную формацию. Затем неожиданно голова колонны развернулась и двинулась на деревню Загай. Немедленно с вершины горы поднялся в небо столб дыма. Это был сигнал. На него ответили с других холмов. Теперь все дело было во времени. Если деревню удастся захватить и уничтожить прежде, чем придут на помощь другие кланы, сражаться придется немного. Но если войска замешкаются или будут вовлечены в сражение, трудно предсказать, какого масштаба оно достигнет.

Деревня Загай стоит примерно в такой же местности, как и Домодолох. С обеих сторон в долину врезаются два длинных отрога, дома стоят на террасах в образованной ими впадине. Огромные чинары во всей своей роскошной красе высятся на скалистой земле вдоль потока, усеивая склон пятнами зелени, контрастирующими с темным коричневым фоном. Когда войска приблизились, маршируя стройными рядами, стал слышен отдаленный грохот барабанов, в который время от времени врывались звуки рога. Кавалерия произвела разведку и отошла назад, чтобы прикрыть фланг, сообщив, что деревня хорошо защищена. Противник поднял знамена на гребнях отрогов. Наступление продолжалось: проводники слева, 38-й Догрский полк в центре, «Буйволы» справа, 35-й Сикхский полк в резерве. Стрельба началась на левом фланге около девяти утра, через четверть часа в действие вступили пушки в центре. Проводники и «Буйволы» вскарабкались на отроги справа и слева. Противник стал отходить, как обычно отстреливаясь. Затем 38-й полк прорвался вперед и занял деревню, которая была передана саперам на уничтожение. Они проделали это очень тщательно, и в одиннадцать часов густой дым поднимался от домов и от стогов сена. Затем войскам был отдан приказ отходить. Пока деревня уничтожалась, враг собирал силы. Фигуры туземцев можно было различить на вершине горы — длинная цепь темных точек на фоне неба. Другие подходили из соседних долин справа и слева.

Как только они увидели, что мы отступаем, они атаковали нас по всему фронту. Слева проводникам угрожал отряд человек в пятьсот — они наступали, развернув знамена и размахивая мечами. Проводники разогнали их и обратили в бегство, открыв по ним равномерный прицельный огонь с дальней дистанции, убив и ранив многих. Справа «Буйволов» беспокоили враги, засевшие на другом отроге. По ним вели точный огонь с вершины горы.

Мы попробовали пристреляться по этой вершине из ружей Ли-Мефорда и установить расстояние. Дистанция была не менее 1400 ярдов. Противник же был вооружен лишь ружьями Мартини-Генри. Стреляли они, тем не менее, очень хорошо. Тот, кто знаком с системой Мартини-Генри, может оценить искусство стрелков, способных наносить урон противнику даже с такого расстояния.

По мере того как мы отступали, противник подошел ближе. «Буйволы», однако, использовали свое замечательное оружие с большим эффектом. Я стал очевидцем одного из тех случаев, когда оно продемонстрировало свою силу. Лейтенант Ф. С. Ривиз остался позади с дюжиной солдат, чтобы прикрыть отступление своей роты и надеясь приостановить противника, храбро рвавшегося вперед. В трехстах ярдах оттуда было высохшее русло, и туземцы побежали вдоль него, намереваясь отрезать его небольшой отряд. В одном месте на пути своего продвижения они оказались в зоне нашего прицельного огня. Один человек выскочил на открытое пространство. Взвод немедленно выстрелил. Одним из преимуществ этого ружья является то, что с ним не нужно угадывать точного расстояния, можно использовать фиксированный прицел. Человек упал, превратившись в белое пятно. Четверо других бросились вперед. Последовал еще залп. Все четверо упали и остались лежать без движения. После этого мы продолжили отступление почти без помех.

Я прошу читателя извинить меня за то, что я так много места посвятил описанию эпизода, бывшего всего лишь незначительной стычкой. Картина войны на границе вся складывается из отдельных мелких деталей, и получить впечатление о ней можно лишь изучая эти детали.

22 и 23 сентября были одна за другой захвачены и уничтожены деревни Даг и Танги, но, поскольку сопротивления нам почти не оказывали и ничего необычного в ходе этих операций не произошло, я не буду утомлять читателя их описанием.

В результате этих операций жители Мамундской долины были сурово наказаны. Если у них и был повод ликовать после сражения 16 сентября, то теперь радоваться было нечему. Бригада показала, что в ее силах занять и сжечь любую деревню по собственному выбору и нанести тяжелые потери тем, кто пытался ей в этом препятствовать. Туземцы окончательно пали духом и 21 сентября стали просить о мире.

Ситуация, однако, осложнялась близостью афганской границы. Западная сторона Мамундской долины ограничивается хребтом Хинду Радж, по вершинам которого идет демаркационная линия с владениями эмира, установленная Дурандом. По ту сторону границы расположился с большими силами Голам Хайдер, афганский главнокомандующий. Его войско в тот момент, который я описываю, насчитывало девять батальонов, шесть эскадронов кавалерии и четырнадцать горных пушек. Во время атаки на Загай на склонах дальних холмов были замечены многочисленные фигуры в униформе цвета хаки. Было похоже, что одна из этих групп направляла действия туземцев.

У меня недостаточно свидетельств, чтобы судить о причастности эмира к восстанию на границе. Верно лишь то, что в течение многих лет афганцами проводилась политика поддержки патанских племен, для которых собиралось и производилось оружие, предназначенное для возможного восстания. Преимущества, которые эмир мог бы извлечь из ссоры с британцами, далеко не очевидны. Кажется более вероятным, что он только старался укрепить дружеские отношения, в которых так заинтересовано правительство Индии, в надежде на продолжение или увеличение выплачиваемой ему субсидии. Возможно также, что он пытался продемонстрировать нам, каким опасным врагом он мог бы стать в том случае, если бы не был столь полезным союзником. Это вопрос деликатный и трудный.

Я не думаю, что те факты, которые я привел, как-то уменьшают или увеличивают возможность причастности эмира к этим событиям. То, что люди готовы были отдать жизнь за дело, которому сочувствовали, лишь делает им честь. Именно благодаря таким людям возможно развитие человечества. Я говорю это для того, чтобы объяснить, с какими трудностями столкнулась в Мамундской долине 2-я бригада Малакандской действующей армии, почему незначительные деревушки защищались многими тысячами туземцев и почему на вооружении нищих крестьян оказались великолепные ружья Мартини-Генри.

Теперь сами мамунды горячо желали мира. Их долина находилась в наших руках, с их деревнями и урожаем мы могли поступить как нам угодно. Однако их союзники, ничего этого не испытавшие, были готовы продолжать борьбу. Они захватили значительную часть ружей, принадлежавших солдатам, убитым 16 сентября, и не желали их возвращать. С другой стороны, ясно было, что британские власти не могут допустить подобного отношения. Мы настаивали на том, чтобы ружья были возвращены, и престиж Империи, этот дорогостоящий фактор, требовал, чтобы мы продолжали операцию до тех пор, пока мы их не получим, чего бы это ни стоило. Сами ружья стоили немного. Офицеры и солдаты, которых мы потеряли, представляли большую ценность. Это была неразумная экономика, но империализм и экономика так же часто вступают в противоречие, как честность и своекорыстие. В этих неблагоприятных условиях начались переговоры. Их открытие, однако, никак не повлияло на военную ситуацию. Солдаты каждый день отправлялись за фуражом, туземцы по ночам продолжали обстреливать лагерь.

Теперь читатель должен отправиться со мной в лагерь 3-й бригады в Навагае, в двенадцати милях от нашего лагеря в Мамундской долине.