Остготы в Италии

Остготы в Италии

Боэция называют «последним римлянином», хотя еще до его рождения, дату которого относят примерно к 480 г., великий Рим перестал существовать. На востоке консолидировалась Восточная Римская империя без Рима, а на троне римских цезарей восседал варвар — скир[14] Одоакр, не претендовавший на императорскую корону, но ставший фактическим правителем Италии. По иронии судьбы смещенный им малолетний последний император Западной Римской империи носил имена основателя Вечного города Ромула и первого римского императора Августа. Правда, не утрачивавшие юмора даже в самых тяжелых обстоятельствах его подданные-простолюдины прозвали последнего римского императора «маменькиным Августиком», переделав Ромула в Мамула, а Августа — в Августула. И разве могли изнеженные детские руки удержать власть, когда она ускользала и от зрелых мужей? Рим одряхлел, и то, что должно было произойти, произошло тихо и почти без кровопролития. В 476 г. предводитель германских наемников Одоакр сменил мальчика-императора, который был сослан в Неаполь и вскоре угас там на вилле Лукулла — полководца, некогда прославившегося не столько победами, сколько своими роскошными пирами. 476 год принято считать условной хронологической границей между античностью и средневековьем.

Смена власти не означала коренного переворота в сфере социальных и даже политических отношений. Произошло лишь верхушечное изменение формы правления и главных действующих лиц. Одоакр признал главенство Восточной Римской империи, сохранил римскую систему управления, право, основные социально-политические институты. Римляне продолжали занимать ведущие гражданские должности в государстве. Одоакр стремился сохранить хорошие отношения с папским престолом. Более десяти лет существования, королевства Одоакра было сравнительно спокойным. Его попытки примирить римско-италийское и варварское население, казалось, достигали успеха, хотя подспудно недовольство политикой Одоакра в Италии все же существовало. Причиной его чаще всего становились земельные пожалования, которыми не были удовлетворены ни римско-италийские землевладельцы, ни представители варварской знати.

Взрывоопасность таило в себе соседство местного населения, в основном придерживавшегося ортодоксального христианства, и варваров, исповедовавших эту религию в еретическом, арианском[15] истолковании. «Человеку доброй воли» (как иногда называют Одоакра) не удалось преодолеть это противоречие. Не сумел он также сохранить устойчивые отношения с Восточной Римской империей, продолжавшей претендовать на Италию как на свое законное достояние. Византийский император Зенон, коварный и подозрительный, решил использовать одних варваров, чтобы запугать других. В 488 г., обеспокоенный усилением остготов, наседавших на границы Восточной Римской империи, он, желая отвести опасность, открыл им путь на Апеннинский полуостров.

Новая волна варваров во главе с племенем остготов хлынула в Италию. За отрядами воинов двигались повозки с их семьями и скарбом. Напуганным италийцам сначала показалось, что остготское войско, возглавляемое Теодорихом, было огромным, хотя, вероятно, оно не превышало нескольких десятков тысяч воинов. Одоакр не собирался отдавать принадлежавшие ему земли кому бы то ни было. Его хорошо обученные войска заняли позицию на реке Изонцо, поджидая пришельцев. Битва у развалин древней Аквилеи закончилась победой Теодориха. Однако его продвижению в глубь полуострова был поставлен новый заслон у города Вероны. Сражение здесь было еще более упорным и кровопролитным. Теодорих проявил незаурядное личное мужество, вокруг его имени начали складываться легенды, вошедшие затем в цикл сказаний о Нибелунгах. После Вероны перед остготами пали Милан и Павия. Только столица — сильно укрепленная Равенна продолжала выдерживать осаду. Но, изнуренная голодом и изолированная от остальной Италии, Равенна в конце концов тоже была вынуждена сдаться на милость Теодориха.

Одоакр и предводитель остготов заключили между собой мирное соглашение, по которому должны были разделить власть над Италией. Это событие было ознаменовано многодневными празднествами, во время которых Теодорих и Одоакр клялись друг другу в вечной дружбе. Однако дружеских заверений хватило лишь на несколько дней. Участь Италии была предрешена силой победителей. В 493 г. во время пира Теодорих, по одной версии — собственноручно, по другой — с помощью наемного убийцы, покончил с доверившимся ему Одоакром. Одновременно по тайному приказу предводителя остготов во всех важнейших городах Италии и военных гарнизонах были перебиты захваченные врасплох сторонники Одоакра. Теодорих стал единоличным правителем.

На Апеннинском полуострове, в сердце бывшей Римской империи, было основано просуществовавшее немногим более шести десятков лет, самое недолговечное (если не считать государственное образование Одоакра) из варварских королевств — Остготское. Остготы, находившиеся на стадии разложения первобытнообщинного строя, расселились преимущественно на севере и в центральной части Италии.

Остготское государство «было вначале, подобно другим варварским королевствам, возникшим на римской территории, переходной формой политического устройства, сочетавшей в себе элементы позднеримской государственности и военной демократии германцев. После того как начался синтез римских и германских отношений, Остготское королевство, выступив в качестве орудия политического господства италийских крупных землевладельцев и готской служилой знати, стало приближаться по своему характеру к другим раннефеодальным государствам»[16]. Так был осуществлен раздел римско-италийских земель: завоеватели получили треть владений, сосредоточившихся преимущественно в руках короля и военной знати. Владения крупной римско-италийской аристократии остались практически не затронутыми переделом земель, проводившимся специальной комиссией под руководством римского патриция Либерия, завершившей в основном свою работу к 507 г.

Казалось, подтверждалась успешность политики Теодориха, ориентированной на готско-римский синтез в сферах экономики, государственной политики и культуры. Королевский квестор (секретарь) Кассиодор отмечал: «Раздел третей способствовал объединению не только имений, но и самих душ готов и римлян»[17]. Несмотря на явно «эйфорический» тон этого заявления, следует признать, что на начальном этапе компромиссная политика остготского короля имела определенный успех, хотя дальнейшие события выявили его непрочность и неустойчивость. Тот же Кассиодор несколько позднее с сожалением признавал, что столкновения между готами и римским населением все учащаются, грозя приобрести повсеместный характер.

Первые три десятилетия правления Теодориха (493–526) как будто не предвещали последующей трагической судьбы Остготского государства и его скорой гибели. Это было время относительной политической и даже экономической стабилизации Италии. Наметился некоторый подъем сельского хозяйства, ремесла, торговли. Становление новых феодальных отношений шло медленно, в основном по пути, намеченному в поздней Римской империи. «…Здесь — в центре римской цивилизации — значительно сильнее были пережитки рабовладельческого строя, упорнее сопротивление римской сенаторской аристократии, интенсивнее влияние остатков римской культуры, государственности, правовых и социальных институтов римского общества на общественный строй варварских государств. Именно вследствие этого в родившемся на территории Италии недолговечном Остготском королевстве (493–555) и могло произойти в столь неприкрытом виде временное сближение новой феодализирующейся знати с осколками римской рабовладельческой аристократии, нашедшее яркое выражение в политике остготского правительства в правление Теодориха»[18].

Король, захвативший власть над Италией с оружием в руках, прославившийся как герой-воин, в государственной политике руководствовался идеей миротворчества, провозглашая, что «споры нужно решать словами, а не оружием»[19], как будто совсем забыв о своем недавнем прошлом.

Программной политической установкой Теодориха стало осуществление союза остготов и римлян в рамках единого государства. В королевстве остготов полностью сохранилось не только крупное римско-италийское землевладение, но и римское право, римская система государственных и общественных отношений, управленческий аппарат, центральный и местный. Все так же торжественно проходили заседания сената, функционировали муниципальные власти и т. п. «Эдикт Теодориха» настолько пронизан идеями римского права, что в исторической литературе высказывалась мысль о возможности существования наряду с ним особого остготского законодательства.

Следует отметить, что, хотя римский мир (pax romana) распался, универсалистская идея римской государственности продолжала довлеть над общественным сознанием эпохи. Вызревшая в недрах римского сознания и абсолютизирующая государственность как всеобщий принцип социального бытия, эта идея была воспринята нарождавшейся средневековой цивилизацией и органично вписалась в ее идеологический арсенал. Средневековые модификации этой идеи нашли отражение в империи Карла Великого, «Священной Римской империи германской нации», в бесконечных теократических притязаниях папства, концепциях «второго» и «третьего» Рима. Показательно, что даже папа Григорий Великий (590–604), известный как противник античной культуры, противопоставлявший «истинную мудрость», «непросвещенную ученость» христианских праведников греховной языческой образованности, излагая принципы устройства небесного царства, апеллирует к римской государственности, уподобляя его обитателей «гражданам духовного государства», а ангелов — римским консулам.

Остготы, долгое время пребывавшие в качестве федератов на границах Римской империи, были еще до своего поселения в Италии хорошо знакомы с системой римской государственности, культурой, обычаями римлян. Совершенно естественно, что Теодорих, как дальновидный политик, попытался опереться на традиции «непобедимого» Рима в деле укрепления собственного государства. Для нового владыки Италии было важно прослыть преемником и защитником римских традиций как для упрочения внутреннего положения в Остготском королевстве, так и для расширения возможностей лавирования в отношениях с Восточной Римской империей. Обращаясь к своим подданным, Теодорих призывал: «Вам следует без сопротивления подчиниться римским обычаям, к которым вы вновь возвращаетесь после длительного перерыва, ибо должно быть благословенным восстановление того, что, как известно, способствовало процветанию ваших предков. Обретая по божественному соизволению древнюю свободу, вы опять облачаетесь в одеяния римских нравов…»[20]. В формуле назначения комита[21] готов в городскую общину говорится: «Римляне — соседи вам (готам. — В. У.) по владениям, так пусть их с вами объединяет любовь»[22]. Подобные же высказывания сохранились и в документах преемников Теодориха, представителей дома Амалов, к которому принадлежал и он сам. Однако показательно, что и после их падения избранный готами королем на поле брани Витигис пусть несколько риторически, но все же отмечает в обращении к соплеменникам: «…мы обещаем, что наше правление во всем будет таким, какое приличествует иметь готам после прославленного Теодориха — мужа, которому рождением и судьбой было предназначено взойти на королевский трон, и любой из правителей может считаться достойным его лишь постольку, поскольку он следует его заветам»[23].

У церковного хрониста Агнелла (IX в.) есть описание одной равеннской мозаики начала VI в.[24] На ней рядом с фигурой облаченного в римские доспехи Теодориха представлен Рим в образе богини-воительницы; Равенна изображена нереидой, простирающей из моря руки к остготскому королю. Все это символизировало единение былого величия Рима и могущества остготов.

В дружественном расположении готов и римлян Теодорих усматривал залог политической стабильности своего государства. И выдавая желаемое за действительное, королевский квестор утверждал, что «совместное владение имениями принесло согласие: так случилось, что тот и другой народы, живя рядом, по обоюдному желанию как бы слились в единое целое»[25]. Представители римско-италийской знати наряду с готами занимали ключевые посты в Остготском королевстве. Языком законодательства и управления, как и языком культуры, была латынь (кроме отдельных надписей, до нас не дошли источники на готском языке).

Религиозная политика Теодориха отличалась веротерпимостью. Он руководствовался принципом: «Мы не можем предписывать веры, ибо нельзя силой заставить человека верить»[26]. Такой подход к вопросам веры был не столь уж обычным в условиях жестокой религиозной борьбы того времени. Думается, однако, что Теодорих в этих вопросах руководствовался не только и не столько соображениями гуманности. Такая позиция короля в значительной мере была вынужденной.

Теодорих действительно «управлял двумя народами — римлянами и готами, объединив их в единый народ, и, хотя сам принадлежал к секте ариан, никак не посягал на католическую религию»[27]. Остготы исповедовали арианство, осужденное ортодоксальной христианской церковью; население Италии было по преимуществу, хотя бы формально, католическим. Это, конечно, не могло не вызывать разногласий между двумя народами, что создавало дополнительные трудности для Теодориха. Он не мог пойти на ущемление прав арианской церкви, ибо это оттолкнуло бы от него значительную часть остготской знати, и так уже недовольной «проримской» политикой короля. В то же время он вынужден был щадить религиозные чувства своих италийских подданных. Вместе с тем арианская церковь создавала некоторый противовес ортодоксальной христианской церкви, что в условиях борьбы папства за политическую власть было весьма важно для Теодориха, стремившегося к укреплению Остготского государства. Конец V — начало VI в. — период обострения религиозных отношений (схизмы) между Римом и Константинополем. Веротерпимость давала возможность лавировать между ними. До поры до времени папство поддерживало Теодориха, принимая, как и сенат, его сторону, пока в Восточной Римской империи правил «еретик» Анастасий, но после 518 г. обстановка начинает меняться. С воцарением Юстина ортодоксальная партия взяла верх в Константинополе. Папство стало предъявлять претензии на господство в Италии, что привело к конфликту с Теодорихом, в результате которого при таинственных обстоятельствах, наводящих на мысль об отравлении, скончался папа Иоанн I. Влияние римской церкви как централизованной организации, способной поддерживать порядок в обществе, усилилось в Италии во время готско-византийских войн, принесших тяжкие бедствия населению и завершившихся в середине VI в. падением остготского государства.

Считая себя преемником римской государственности, остготский король претендовал на особую политическую роль в варварском мире, полагая необходимым покровительствовать другим варварским королям (например, вестготским, алеманским), примирять их распри, укреплять международные связи Остготского королевства, способствовать распространению культурных достижений. Равеннский двор, пытавшийся соперничать в роскоши с константинопольским, стал одним из крупнейших центров международной жизни того времени. Сюда съезжались послы разных государств и племен. Остготское королевство поддерживало отношения не только с близлежащими европейскими государствами, но и с народами Скандинавии, Балтийского побережья, быть может, даже Восточной Европы. Матримониальная политика связала остготский королевский дом узами родства с королями франков, бургундов, вестготов, вандалов, тюрингов. Им был усыновлен король герулов.

Ориентация на поддержание римских традиций нашла отражение и непосредственно в сфере начинаний культурного характера. В первой четверти VI в. относительная экономическая и политическая стабилизация Италии способствовала подъему культуры, что дало повод иногда называть этот период «остготским», или «теодориканским», возрождением. Конечно, сущность культурных процессов, наблюдавшихся в остготской Италии, была совершенно иной по сравнению с «классическим» итальянским Возрождением. Однако нельзя не признать большой культурный вклад остготской Италии в духовное развитие средневекового общества Западной Европы. Не случайно в энциклопедии средневекового миросозерцания — «Божественной комедии» Данте — в числе праведников, украшающих рай, названы два выдающихся деятеля того периода Боэций и Бенедикт Нурсийский. Первый — как мудрец, воплотивший в себе высочайшие нравственные достоинства, второй — как носитель идеала христианства, его высочайших, по мысли великого флорентийца, истин.

Около 500 г. Теодорих посетил Рим и был поражен его величием и красотой. По его приказанию были затрачены большие средства на поддержание архитектурных ансамблей Вечного города — театра Помпея, амфитеатра Тита, форума Траяна, знаменитых римских акведуков и других сооружений. Специальный архитектор следил за состоянием городских стен Вечного города. Вызывая восхищение варваров, все так же вздымались бронзовые кони на Квиринале, возвышались статуи слонов на Священной дороге.

При Теодорихе столица Равенна украсилась новыми великолепными постройками, а красота королевских резиденций и садов, пышность придворного быта служили предметом восторга и славословий современников.

В первой, четверти VI в. оживилась жизнь и в других городах Италии. Верона, Павия, Сполето, Неаполь застраивались новыми дворцами, там сооружались водопроводы, устанавливались статуи. Продолжалась застройка Венеции. Эти начинания в основном субсидировались королевской казной. Покровительственная политика Теодориха способствовала развитию архитектуры, изобразительного искусства, не порывавших с традициями поздней античности. Архитекторы и строители находились на государственной службе.

В остготской Италии была предпринята попытка возродить массовые цирковые и театральные зрелища. На площадях, как во времена Рима, устраивались общественные раздачи хлеба и мяса, сопровождавшиеся народными гуляньями. Все это должно было способствовать возрастанию авторитета остготского короля у римско-италийского населения, упрочить его положение как достойного преемника римских императоров в глазах византийских монархов и варварских государей. Вероятно, в значительной степени этими же причинами объяснялось стремление Теодориха и его дочери Амаласунты стяжать славу покровителей наук и искусств. При их дворе создавали свои произведения прославленные философы и писатели, происходили поэтические состязания, звучала изысканная музыка. В равеннском дворце были собраны занимательнейшие механизмы, вроде особых водяных часов или вращающегося глобуса.

В духовной жизни общества шла активная переработка и усвоение «мыслительного материала» античности. В этом процессе латинский элемент сохранял приоритет. Интеллектуальные занятия оставались по преимуществу достоянием римско-италийской знати, хотя ряды образованных людей изредка пополнялись и представителями варварской среды. Византийский историк Прокопий Кесарийский сообщает, например, что «среди готов был некто по имени Теодат… человек уже преклонных лет, знавший латинский язык и изучивший платоновскую философию»[28].

Весьма образованными для того времени были дочь Теодориха Амаласунта, его сестра Амалафрида (ставшая женой вандальского короля), его родственница Амалаберга (вышедшая замуж за короля тюрингов). Весьма возможно, что римская традиция женского образования в высших слоях общества распространилась и на варварскую среду.

Вместе с тем было бы неверным идеализировать положение в сфере образования в остготской Италии. Прежде всего следует отметить, что воспитание римлян и готов строилось на различных принципах. Образование, базировавшееся на изучении семи свободных искусств, являлось уделом по преимуществу детей римских аристократов, обучение письму и чтению римско-италийской молодежи. Теодорих, поощрявший римскую систему образования и даже пожелавший дать такое образование женщинам из рода Амалов, категорически возражал против него, коль скоро речь заходила о воспитании мальчиков-готов. Король считал, что страх перед плеткой учителя приведет к тому, что «они никогда не будут способны без страха смотреть на меч или копье»[29]. Уже после смерти Теодориха знатные готы сочли чуть ли не главной причиной неспособности к государственному управлению его внука Аталариха то, что Амаласунта пыталась дать ему римское воспитание. Идеалом готов был не образованный государственный муж, а физически и морально закаленный воин, способный наилучшим образом исполнить свой долг по отношению к королю и своему племени.

Однако в остготской Италии еще оставался живым дух языческой древности, который столь явственно ощущается у писателей конца V — начала VI в., улавливается в самом характере городской жизни, несмотря на возраставшее влияние христианства. В осуществление идеи готско-римского союза короли привлекали наиболее выдающихся и просвещенных представителей римско-италийской знати. Имена Симмаха, знатока римской истории и образованнейшего человека своего времени; Кассиодора, тонкого дипломата, блестящего писателя и создателя знаменитого культурного центра раннего средневековья Вивария[30]; Эннодия, педагога, ритора, автора занимательных стихов светского характера, могли бы украсить не только царствование полуграмотного варварского короля, но и времена прославленных римских императоров. Деятелей культуры того периода отличала многогранность занятий: многие из них занимали ведущие административные посты в государстве, были активными политиками. Наиболее почетное место в культуре того периода принадлежит Боэцию, влияние которого на все дальнейшее развитие духовной жизни западноевропейского средневековья непреходяще.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.