Глеб

Глеб

Есть немало загадок, связанных с канонизацией сыновей князя Владимира. В частности, в междоусобной борьбе за киевский престол погибло не двое, а трое братьев. Точно так же, как Борис и Глеб, от подосланных убийц погиб Святослав, посаженный Владимиром в древлянской земле. Однако он не был канонизирован и никогда не упоминается в связи со своими знаменитыми братьями. В чем причина? Из летописных и житийных сведений неясно. В «Повести временных лет» об убийстве третьего брата говорится лишь одной фразой: «Святополк же окаянный и злой убил Святослава, послав к нему к горе Угорской, когда тот бежал в Угры». Смерти Бориса и Глеба летописцем уделено гораздо больше внимания, но если попытаться изложить суть событий одной фразой, то она будет примерно такой же, как и в случае со Святославом. За одним исключением. В отличие от Святослава ни Борис и ни Глеб не пытались спасти свою жизнь бегством в сопредельные страны. Они покорно склонили свои головы перед посланными убийцами.

Вместе с тем внимательное прочтение летописи позволяет предположить, что в истории о Борисе и Глебе нашлось место не только христианскому смирению и согласию с волей старшего брата.

Глеб княжил в Муроме и оставался какое-то время в неведении относительно событий, происходящих в киевских землях. Как пишет «Повесть временных лет», убийца Бориса послал гонца к Глебу с известием: «Приезжай сюда поскорее, отец тебя зовет: сильно он болен». С небольшой личной охраной он спешно отправился в Киев. По пути где-то возле Волги его конь споткнулся, видимо, Глеб вылетел из седла и повредил себе ногу.

Уже за Смоленском настиг Глеба второй гонец, который его предостерегал: «Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком».

По словам летописца, первого гонца послал Святополк, а второго ? Ярослав, извещенный в свою очередь сестрой Предславой, жившей в Киеве. Однако анализ событий показывает, что распределение ролей среди действующих лиц могло быть и другим. Как бы там ни было, на середине пути от Мурома до Киева Глеб с поврежденной ногой, с небольшой личной охраной, узнал, что его жизнь под угрозой.

Не совсем понятен маршрут, который выбрал Глеб. Чтобы приблизиться к Волге, ему пришлось двигаться на север, в противоположную сторону от Киева. Более естественным выглядит путь на юг из Мурома вверх по Оке, от верховья Оки к Десне, а по ней вниз по течению, а далее по Днепру до самого Киева. Путь же, описанный в летописи, более реален, если бы Глеб двигался из Ростова. Но в Ростове княжил не Глеб, а Борис. Вместе с тем не исключено, что Глеб спустился вниз по Оке до Волги, далее поднялся вверх по Волге до места впадения в нее Вазузы, после чего, поднявшись по Вазузе, стал сплавляться вниз по Днепру. Протяженность пути через Оку и Десну ? около 500–540 километров, а через Оку, Волгу, Вазузу и Днепр ? примерно на 30–40 процентов дольше (около 700 километров). Но важна длительность сухопутного пути, по которому пришлось бы перетаскивать суда волоком. Именно сухопутная часть маршрута определяла трудозатраты на передвижение. В первом случае из Вазузы в Днепр ? примерно 20–25 километров, а из верховья Оки до Десны ? почти в 3 раза больше (около 60 километров). Эти подсчеты носят приблизительный характер, потому что движение как по воде, так и по суше осуществлялось не по прямой линии, а реконструировать сейчас трассы маршрутов Средневековья не представляется возможным. В любом случае расстояния, которые преодолевали наши предки без современных карт, компасов и навигационных приборов, впечатляют. То, что в данном случае описывается путешествие именно по речным путям, следует из слов летописца: «захватили посланные корабль Глебов», а также несколько ранее: Глеб «отошел от Смоленска недалеко и стал на Смядыне в насаде». Насада ? это однодеревка, речное судно, долбленное из ствола одного дерева, борта которого наращены (наставлены или «насажены») досками.

Какие действия должен был бы предпринять Глеб, узнав о грозящей опасности? Организовать усиленное дозорное патрулирование и скрытно продвигаться назад в Муром, где он мог чувствовать себя в относительной безопасности, находясь под защитой крепостных стен и располагая более серьезными вооруженными силами. Как можно судить по описанию летописца, он не успел даже выйти из шока, вызванного сообщением о смерти отца и брата, когда «внезапно пришли посланные... погубить Глеба». Возможно, он пришел к выводу, что обречен: выехал из Мурома «с малой дружиною», а во время волока, в процессе перетаскивания судов между реками, легко уязвимы даже значительные вооруженные силы. Тем более что волоки располагались в немногочисленных, хорошо известных местах и скрытно их преодолеть было бы трудно при установлении заблаговременного контроля за ними со стороны противника. «Отроки же Глебовы пали духом», ? сказано в летописи.

Все отчаяние Глеба передано словами «Повести временных лет»: «...Глеб громко возопил со слезами, плачась по отце, но еще больше по брате, и стал молиться со слезами, говоря так: “Увы мне, Господи! Лучше было бы мне умереть с братом, нежели жить на свете этом. ...Лучше бы было мне умереть с тобою, чем жить на этом полном лжи свете”».

Дальше случилось неотвратимое. По распоряжению одного из посланных собственный же Глебов повар «вынув нож, зарезал Глеба, как безвинного ягненка». Если дружина Бориса пыталась его защитить, вступила в бой с подосланными убийцами и многие из дружинников Бориса в этом бою погибли, то на берегу Днепра в Смядыни никто не встал на защиту Глеба. Более того, он погиб от руки одного из членов своей собственной свиты.

Убийство Глеба произошло 5 сентября 1015 года. Тело несчастного было брошено на берегу и лишь через несколько лет было найдено Ярославом, как сообщает «Сказание, страсть и похвала св. мучеников Бориса и Глеба», нетленным и захоронено в Вышгороде, в храме Святого Василия, по информации автора «Славянской энциклопедии» В.В. Богуславского, рядом с Борисом. Останки братьев были перезахоронены во вновь сооруженной церкви 2 мая 1072 года. До этого, в 1071 году, они были причислены к лику святых. Третье перезахоронение в новой церкви повелел произвести Владимир Мономах.

Борис и Глеб погибли, принесенные в жертву властолюбию одного из своих братьев. После смерти они обрели вечную жизнь в памяти русского народа. У братьев было много общего. Они были близки при жизни и остались неразлучны навсегда.

Знакомясь с древней и средневековой историей, поневоле узнаешь о страшных преступлениях, совершенных из политических соображений.

Сулейман Великолепный, при котором Османская империя достигла наивысшего могущества, распорядился удавить у себя на глазах шелковым шнурком двоих сыновей и пятерых внуков, не желая, чтобы они стали его соперниками в борьбе за власть. Ему удалось обеспечить за собой трон на 46 лет. Его предшественник Селим приказал убить своего отца, чтобы занять его место.

Не надо думать, что жестокостью отличались только восточные деспоты.

Королева Брунгильда уничтожила 10 принцев династии Меровингов, чтобы удержать за собой трон государства франков.

Польский король Болеслав I, современник Ярослава Мудрого, изгнал из страны своих братьев и ослепил нескольких родственников. Его тезка, король Чехии Болеслав Рыжий, одного своего брата оскопил, другой брат успел бежать.

Византийская императрица Зоя распорядилась умертвить своего мужа, императора Михаила Каталакта, и стала мужем следующего императора, Романа Аргироса. Низложивший ее Михаил Калафат был ослеплен, а Зоя вернулась на трон уже женой Константина Мономаха, дочь которого вышла в 1046 году замуж за русского князя Всеволода Ярославича.

До этого другая императрица, Феофано, сумела сделать так, чтобы ее молодого любовника Иоанна Цимисхия тайно подняли на крепостную стену дворца. Прежний император Никифор Фока был убит, а трон занял красавец Цимисхий, вытеснивший впоследствии из Болгарии русские войска Святослава. Он не собирался делить власть с бывшей дамой сердца. Неожиданно для себя любвеобильная Феофано оказалась вместо дворца в заточении в дальнем монастыре на армянской границе. Там она могла предаваться воспоминаниям о своей бурной жизни, в частности, и о том, как отравила предшественника Никифора Фоки, императора Романа, в константинопольском дворце.

Взглянув на мрачную трясину заговоров и преступлений, трудно даже оценить всю глубину изуверства сына Феофано и Романа, императора Ваcилия II, известного тем, что бракосочетание его сестры Анны и князя Владимира стало поводом для крещения Руси. После одного из сражений правитель самой цивилизованной страны того времени, изучавший в юности различные науки и искусства, приказал ослепить 15 тысяч пленных болгар. По численности это равно населению не одного средневекового города.

Политика неотделима от преступлений.

Политическая борьба велась и на Руси, и историки располагают сведениями, какие действия в разные времена совершались во имя политических целей.

Не может не обратить на себя внимание очень важный аспект.

Если султан, умертвивший своих детей и внуков, остался в истории под именем Великолепного, если императрице Зое, пережившей трех своих мужей, воздавались царские почести, то на Руси подобные поступки всегда рассматривались как злодеяния. Умертвивший своих братьев князь остался в русской истории под именем Окаянного. Невинно убитые Борис и Глеб были причислены к лику святых.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.