Глава 11. КНДР В 1953-1960 ГОДАХ: ОХЛАЖДЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ С СССР И НАЧАЛО КУРСА НА НЕЗАВИСИМОЕ РАЗВИТИЕ

Глава 11. КНДР В 1953-1960 ГОДАХ: ОХЛАЖДЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ С СССР И НАЧАЛО КУРСА НА НЕЗАВИСИМОЕ РАЗВИТИЕ

История Корейской Народно-Демократической Республики, в особенности в период после Корейской войны — тема, изложение которой, в настоящее время является наиболее сложной задачей историографии. Все существовавшие до сих пор подходы к изучению истории Северной Кореи вряд ли можно считать удовлетворительными и адекватно отражающими наиболее важные ее моменты.

Северокорейская историография представляет события послевоенной истории исключительно в плане демонстрации мудрости руководства «великого вождя товарища» Ким Ирсена и самоотверженности корейского народа, отдававшего все силы для реализации указаний вождя, которые в совокупности приводили к достижению многочисленных успехов на пути строительства экономически развитого самостоятельного социалистического государства. Второй характерной особенностью современной северокорейской историографии, излагающей события второй половины XX столетия, является относительно небольшое количество конкретных сведений при обилии различных рассуждений теоретического плана. Все это свидетельствует о вполне понятной и объяснимой попытке известной «мифологизации» истории КНДР 1950-1990-х годов.

Советская историография в определенной степени следовала северокорейской линии «исторической мифологии». Несмотря на неприятие отдельных черт политической системы КНДР, Советский Союз не мог позволить себе критиковать непростое, но стратегически важное союзное государство на восточных рубежах. Не отступая от северокорейской исторической концепции «постоянного поступательного развития КНДР», советская историография объясняла успехи социально-экономического развития не только «мудрым руководством Трудовой партии Кореи и великого вождя», но и во многом тесным экономическим сотрудничеством с СССР и другими странами Восточной Европы. Поэтому в советских работах по истории КНДР очень много различных статистических данных, иллюстрирующих не только уровень развития КНДР, как он был отражен в официальной статистике, но и характер и объемы зарубежной помощи[366]. Такой взгляд несколько расходился с представлением о чучхейском, т. е. самостоятельном и независимом развитии Северной Кореи.

Западная и южнокорейская историография представляют историю КНДР 1950-1990-х годов, как правило, критически, как историю «тоталитарного коммунистического режима», потерпевшего в 1990-е годы окончательный крах, подобно остальным государствам «социалистического лагеря». При этом не всегда в достаточной мере учитывается фактор корейской национальной самобытности, а также не допускается мысль о том, что на практике северокорейский «социализм» мог содержать в себе не так много элементов от «классического социализма» советского образца.

Российская историография 1990-х годов, в которой отразилась новая внешняя политика Российской Федерации, направленная на налаживание связей с Республикой Корея в ущерб отношениям с КНДР, также стала во многом следовать критическому подходу западной историографии[367].

С точки зрения автора, не отрицающего сложного положения, в котором оказалась Корейская Народно-Демократическая Республика в последней четверти XX в. и особенно в 1990-е годы (о чем сами северные корейцы говорят открыто), наиболее оптимальным был бы комплексный подход к изложению истории КНДР 1950-1990-х годов, когда учитывался бы ряд объективных причин, подтолкнувших КНДР к единственно возможному пути развития.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.