6. Либо нас сомнут…
6. Либо нас сомнут…
А теперь самое время поговорить о коллективизации. До сих пор слышатся голоса, которые её объясняют примитивной «ненавистью» Сталина к свободным хлебопашцам, которые-де могли, усердно работая на своих частных полях, завалить хлебом страну. Но тиран и параноик Сталин, органически чуждый любым проявлениям «свободы» и «независимости», согнал крестьян в колхозы исключительно потому, что вынести не мог чьих-то вольностей…
На самом деле это вздор чистейшей воды. Оправдывать опять-таки ничего нельзя (в конце концов, и мои собственные предки попали под этот каток), но необходимо понимать: организация колхозов была не произволом Сталина, а жестокой необходимостью. Потому что в противном случае страна могла просто-напросто прекратить своё существование…
Рассмотрим обстановку, сложившуюся к концу двадцатых, подробно и обстоятельно.
Цели откровенно сформулировал сам Сталин в речи на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.: «…мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били всё — за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было выгодно, доходно и сходило безнаказанно… Таков уж волчий закон эксплуататоров — бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб, значит, ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч — значит, ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться. Вот почему нам нельзя больше отставать… Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». (И. В. Сталин, собр. соч., т. 13, стр. 38–39).
То же самое — в речи 1935 г.: «…мы получили в наследство от старого времени отсталую технически и полунищую, разоренную страну. Разоренная четырьмя годами империалистической войны, повторно разоренная тремя годами Гражданской войны, страна с полуграмотным населением, с низкой техникой, с отдельными оазисами промышленности, тонущими среди моря мельчайших крестьянских хозяйств, — вот такую страну мы получили в наследство от прошлого. Задача состояла в том, чтобы эту страну перевести с рельс средневековья и темноты на рельсы современной индустрии и машинизированного сельского хозяйства» (Речь в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной армии 4 мая 1935 г.).
Сталин совершенно точно обрисовал положение дел. Страна пребывала в разрухе. Военная промышленность не модернизировалась со времен первой мировой, а «гражданская» вообще с довоенных. Производство винтовок было втрое меньше уровня 1916 г., а что до «мирных» товаров — из сопредельных стран приходилось завозить даже серпы и косы. Даже! Не было ничего! Еще в 1933 г. Ворошилов (военный министр!) писал отдыхавшему за границей секретарю ЦК (!) Енукидзе, прося купить там для детей чулки и носки. Легко представить, как обстояло в конце двадцатых с предметами первой необходимости…
Угроза войны против СССР была не выдумкой кремлевских пропагандистов, а вполне реальной опасностью. Во-первых, все без исключения соседи питали территориальные претензии. Во-вторых, действовали те самые волчьи законы, о которых Сталин говорил в вышепроцитированной речи: слабого грабят и бьют, если у него есть что отнять, неважно, об Африке ли идёт речь, о Китае, Абиссинии или Советской России…
Сталин писал в «Правде» в июне 1927 г.: «Едва ли можно сомневаться, что основным вопросом современности является вопрос об угрозе новой империалистической войны. Речь идет о реальной и единственной угрозе новой войны вообще, войны против СССР — в особенности».
Быть может, он сгущал краски или попросту врал, чтобы «удержать власть»?
Ничего подобного. Присмотримся поближе к тому, что происходило в Европе — которая, как уверяют нас иные борзописцы, была настолько ослаблена морально и физически первой мировой войной, что намеревалась жить в идиллическом мире…
«В прошлой войне оставалось немало людей, энергия которых не была отдана войне. Последняя война не была „полной войной“. Но „полной войной“, несомненно, будет следующая война. Здесь будет мобилизована целая нация. Каждому человеку без различия возраста и пола назначается точная и определенная роль в деле обороны. Именно такой мобилизационный план мы и будем создавать в ближайшие годы… Никакой импровизации! Никакой свободы выбора! Во время будущей войны весь народ абсолютно должен подчиняться распоряжению властей. Власть заблаговременно составит расписание для каждого гражданина. Основная мысль нашего нового закона состоит в том, что, готовясь к „полной войне“, власти должны будут разработать полный план мобилизации для каждого человека, учитывая его пол, возраст, индивидуальные способности, знания, состояние здоровья, род деятельности и силы. Во время войны свободных людей со свободой выбора работы нет. Все заранее учтено. Расписания составлены. И в момент объявления мобилизации каждый немедленно отправляется и начинает намеченную для него и обязательную работу».
Это не Гитлер. Это — отрывок из выступления во французском парламенте генерала Жиро, основного докладчика по военным вопросам, «связного» меж депутатами и военным министерством. Он говорил это в том же 1927 г. «Новый закон», о котором генерал упоминает, — это так называемый «Закон о подготовке нации к войне», который был тогда же принят. Как видим, всю страну готовились превратить в военный лагерь, где каждому человеку предстоит работать на милитарию — и это за двенадцать лет до знаменитых указов Сталина о запрещении менять место работы, об уголовной ответственности за прогулы! Полное впечатление, что свои планы Сталин лишь заимствовал у тех же французов.
Или у поляков: там был создан Комитет обороны государства, учредивший буквально в каждом министерстве, в каждом мало-мальски крупном учреждении мобилизационные отделы.
Или у американцев: в те же годы за океаном тоже происходили весьма любопытные процессы. Ещё в 1924–1925 гг. там провели так называемую «пробную мобилизацию», грандиозную репетицию, в которой участвовали 17 миллионов человек. Задача была — проверить мобилизационные возможности промышленных предприятий на случай крупной войны. Председатель Стального треста и другие промышленники создали «Главный индустриальный штаб», который получал «военные заказы» от военного министерства, от морского и воздушного ведомств и распределял их по фабрикам и заводам. Классическая «штабная игра», только проведенная не военными, а промышленниками.
Кроме того, военный министр, министры внутренних дел и земледелия образовали «комитет по электрификации». Задача: следить, чтобы ни одна фирма, крупная или мелкая, не имела права построить самочинно электростанцию, даже самую крохотную. Желающие обязаны были подавать заявки в комитет, а тот заранее разрабатывал для новостройки специальное задание на случай войны. Ни о каких «законах свободного рынка», как видим, речь не шла…
И наконец, были созданы Управление гражданской мобилизации и Управление индустриальной стратегии. Семь тысяч американских заводов и фабрик, от крупных до крохотных, были занесены в «Списки по производству для военных надобностей» с определёнием продукции, которую они начнут вырабатывать в случае войны.
Именно благодаря этим мерам Америка после Пирл-Харбора и вступления в войну буквально за несколько дней перевела громадные отрасли производства на военные рельсы. Не было никакой импровизации, все было задумано и разработано за пятнадцать-шестнадцать лет до Пирл-Харбора…
А кстати, с кем это французы собирались воевать? Генерал Жиро чирикнул что-то об «обороне» — но явно для того, чтобы прикинуться голубком. Никто в то время не мог представлять реальную опасность для Франции как агрессор — не Германия же, чья армия, превращенная Версальскими соглашениями в нечто опереточное, не способна была воевать даже с Монако. Не Испания же? И не СССР, не Швейцария, не Бельгия. Французы определенно готовились наступать. И нужно ли объяснять, на кого?
Что происходило тогда? Налет в Пекине на советское посольство, разрыв Англией дипломатических отношений с СССР, убийство в Варшаве советского посла, налеты в поездах на советских дипкурьеров. В июне 1927 г. в Женеве состоялась секретная встреча министров иностранных дел Великобритании, Германии, Франции, Бельгии и Японии, целиком посвященная «русскому вопросу», — там планировались опять-таки акции против нашей страны. Надо отдать должное веймарской Германии — ее представители заявили, что ничего плести против СССР не намерены, и покинули заседание. Но остальные сели работать. А наш старый знакомый Генри Детерлинг, владелец «Ройял Датч Шелл», вместе с генералом Гофманом (как раз противником нормальных отношений СССР и Германии) всерьез обсуждал интервенцию против Советской России. Никакой романтики — просто-напросто нефть! А для успеха предприятия Детерлинг профинансировал во Франции масштабную кампанию в прессе и парламенте за разрыв всяких отношений с СССР (что ему не удалось).
Донесение так и оставшегося неизвестным агента, попавшее к Сталину:
«Турецкий штаб в Анкаре получил из Германии, Польши и Англии сведения, что война СССР с Польшей произойдет в начале 1930 г. …Польша через шведское посольство в Берлине обращалась к немцам с просьбой в момент войны пропустить через территорию Германии все то, что потребует Польша из Франции в момент войны, включая войска… Немцы категорически отказали… Англичане предлагают туркам в момент войны или быть нейтральными, открыв свободный проход в Дарданеллы английскому флоту, или принять участие в войне против СССР».
Такие дела. Это не дезинформация: согласно другим донесениям, начальник польского Генштаба Гонсяровский упоминал, что существуют соглашения Польши с японцами — в случае, если японцы вторгнутся в СССР, поляки ударят со своей стороны. Он же вел переговоры с английскими и французскими штабами…
(Что интересно, советский агент, несомненно, входил в ближайшее окружение начальника польского Генштаба, поскольку из донесений недвусмысленно следует: сведения получены в личной беседе разведчика с Гонсяровским. Фамилия этого штирлица неизвестна.)
Все эти идеи были подробно разработаны в солидном теоретическом труде близкого к Пилсудскому В. Студницкого. В его книге «Политическая система Европы и Польша» (1935 г.) подробно излагается, что следует напасть на СССР соединенными усилиями Польши, Германии, Японии и Финляндии, оторвать Украину, Крым, Карелию, Закавказье и Туркестан, а японцам отдать Дальний Восток до озера Байкал (это к вопросу о белой и пушистой, невинной и миролюбивой Польше, подвергшейся в 1939 г. ну абсолютно ничем не спровоцированному советскому нападению…)
Тогда же польские генералы вели переговоры с Герингом, затягивая его в эту комбинацию. Не договорились. Германия в то время предпочитала с СССР дружить, а не воевать. Вероятнее всего, из-за ее позиции предполагаемое вторжение и не вылилось в нечто реальное — Польше вполне могли двинуть дубиной по спине и Германия, и Литва, из-за старых счетов с Речью Посполитой поддерживавшая с СССР очень тесные связи вплоть до обмена разведданными… Да и Чехословакия с Венгрией, имевшие к Польше территориальные претензии, в случае большой войны не остались бы в стороне…
А каково же было соотношение сил? Это сегодня смешно и предположить, что прибалтийские государства могут предпринять что-то серьезное против России. Но тогда дело обстояло совершенно иначе. По состоянию на 1927 г. Польша, Финляндия, Румыния, Латвия, Литва и Эстония могли выставить 113 стрелковых дивизий и 77 кавалерийских полков, Япония — 64 пехотных дивизии и 16 кавалерийских бригад.
Чему СССР мог противопоставить (да и то только при условии ВСЕОБЩЕЙ МОБИЛИЗАЦИИ) 92 стрелковые дивизии (из них всего 22 кадровых) и 74 кавалерийских полка. К тому же значительную часть этих войск пришлось бы передвигать из внутренних районов России и Сибири.
Соотношение по танкам: 483 — у «коалиции», 60 — у СССР. Соотношение по боевой авиации: 1157 самолетов у «коалиции» и 689 у СССР. Соотношение по живой силе: 2,5 млн. у «коалиции» и 1,2 млн. у СССР. Только в отношении пушек соблюдалось примерное равенство. Но необходимо уточнить: СССР пребывал в разрухе, а все вышеперечисленные страны ничего подобного не знали, их промышленность была развитой, сельское хозяйство процветало, тылы, таким образом, были в сто раз крепче — в отличие от Советской России, у которой никаких «тылов», собственно, и не имелось.
И современной армии, по большому счёту, не было. После обследования в 1924 г. положения дел в РККА специальная комиссия ЦК вынесла страшный вердикт: «Красной Армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной запасами силы у нас в настоящее время нет». И это — несмотря на то, что у Троцкого, ещё не убранного с поста наркомвоенмора, под ружьём имелось 5 миллионов человек!
Положение никак не могли спасти бодрые песни, которые тогда звучали чуточку иначе. Вот, например, знаменитая «Белая армия, чёрный барон»:
— Так пусть же Красная
Сжимает властно
Свой штык мозолистой рукой!
С отрядом флотским
Товарищ Троцкий
Нас поведёт в последний бой!
Очень похоже, бой, в случае чего, мог и впрямь оказаться последним, но отнюдь не для европейских армий…
На особом заседании то же, только разными словами, говорили Фрунзе, Уншлихт, Гусев-Драбкин.
В 1926 г. заместитель наркомвоенмора Тухачевский повторил то же самое: «Ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы».
Но война тем не менее шла! Пусть и необъявленная…
На всех границах!
Вот сухие цифры: с февраля 1921 г. по февраль 1941 г. на границах было задержано 932 тысячи нарушителей. Разумеется, в это число тогда, несомненно, попадали люди, которые попросту бежали куда подальше от сложностей жизни. Быть может, и несколько преувеличена цифра в 30 000 шпионов, диверсантов и террористов. Но в том, что они были (как мы увидим позже), сомневаться не приходится. Пограничные войска ликвидировали 1319 вооруженных банд, в которых насчитывалось более 40 000 бандитов. На границе задержано контрабанды на сумму более 132 млн. рублей, кроме того, изъято 2363 кг золота и 3904 кг серебра, много других ценностей. Уничтожено 7 тысяч вооруженных нарушителей.
За эти двадцать лет пограничники только убитыми потеряли 2443 человека.
Это война!
Самая настоящая, как это было в 1929 г. на Дальнем Востоке, когда напали китайцы. Как в Средней Азии, где бушевало басмачество. Разумеется, некоторое количество басмачей и в самом деле были «вольными стрелками», искренне поднявшимися против всевозможных перегибов. Но ведь существовал еще и эмир Бухарский, который, сидя в Афганистане и мечтая воссоздать свое средневековое государство, тратил массу денег на организацию банд. Были и англичане, которые в рамках прежней глобальной стратегии подпитывали басмачей деньгами и оружием, всерьез рассчитывая влезть в советскую Среднюю Азию…
Вот рядовое донесение с германского пограничного участка от 21 сентября 1921 г. Пограничный наряд из пяти человек заметил, что несколько персов гонят на сопредельную сторону стадо верблюдов и коров. После окрика «Стой!» «погонщики» открыли огонь из винтовок. Перестрелка продолжалась около часа, после чего персы отступили, бросив скот. Но через пару часов с той стороны границы нагрянули пятьдесят вооруженных всадников, и завязался бой…
Это самое рядовое, ничем не примечательное донесение. Такие случаи считались буднями!
Вот случай посерьезнее. Май 1922 г., Туркмения. Три тысячи джигитов под командованием муллы Абду Кагара окружили городок Гыдж-дуван. Взвод пехоты и пулеметный взвод с одним орудием отбивались долго и успешно. Потом через сплошное кольцо осаждавших всё же пробрался красноармеец Хисматулин, подошло подкрепление, и лихой мулла увёл своё воинство…
На Дальнем Востоке подобные инциденты, хотя и мелкие, происходили практически непрерывно…
Когда Сталин говорил о волчьих законах, по которым сильный грабит слабого, он нисколечко не преувеличивал. Советскую Россию как слабую и в самом деле увлеченно грабили!
На севере Норвегия посылала в наши территориальные воды сотни промысловых судов, которые вели хищнический бой тюленей, вопреки международным правилам уничтожая и самок, и детенышей. Только в 1922 г. норвеги, как их именуют в наших северных краях, перебили 900 000 тюленей — напоминаю, на нашей территории. Когда на перехват выходили суденышки пограничников, вооруженные в лучшем случае пулеметами, по ним — в советских водах! — беззастенчиво лупили из орудий боевые норвежские корабли. Дошло до того, что в Белое море прикрывать своих браконьеров пришел норвежский броненосец береговой охраны с пушками калибром 210 миллиметров…
И эта вольготная грабиловка продолжалась до 1933 г. — потом Сталин перевел с Балтийского флота на Северный несколько эсминцев и подводных лодок с приказом не церемониться — и норвегов как ветром сдуло из наших вод…
На Дальнем Востоке японцы грабили вовсе уж фантастическим образом. Рыбу и морского зверя они добывали в наших водах, как у себя дома, высаживались на берег, где только хотели.
Вот рапорт пограничного начальства, где добытые японцами в наших водах крабы пересчитаны на ящики консервов:
1923 — 35 960 ящиков
1924 — 47 000 ящиков
1925 — 88 000 ящиков
1926 — 230 000 ящиков.
Впечатляет, не правда ли? А ведь это — малая частичка захапанного у нас нашего достояния! Слабого бьют и грабят без всяких церемоний…
В июне 1930 г. сторожевик ОГПУ «Боровский» попытался отогнать браконьеров от устья реки Сопочная. В советские территориальные воды тут же вошел японский эсминец типа «Хакодате» и прикрыл своих.
Два эсминца того же типа в тот же год преспокойно подошли к советскому берегу возле села Усть-Большерецкое и бросили якорь…
19 краболовных пароходов, действующих у западного и восточного побережья Камчатки, получили дома для «самозащиты» 400 боевых винтовок и 16 пулемётов…
Всего же за сезон к советским берегам выходило примерно полторы тысячи браконьерских судов, которые прикрывал десяток вооруженных шхун, два дивизиона эсминцев, а порой и подводные лодки. Приходили даже легкие крейсера. Случалось иногда, что японские военные моряки «прессовали» свои же, японские суда, принадлежащие японским фирмам, которые вели промысел в советских водах совершенно законно, на основе договоров. Видимо, чтобы не выпендривались и ловили «как все», то есть самым беззаконным образом…
Японские директора законно работавших фирм даже ездили в Токио жаловаться, наивные, но ничего не добились. Какая может быть законность, когда есть слабый, но богатый сосед, которого можно безнаказанно грабить…
Это была война!
Вот в таких условиях Сталин с единомышленниками и приняли решение о коллективизации. Это было продиктовано не киношным «тиранством», а житейскими — и насущнейшими! — проблемами. Чтобы создать промышленность, нужно было продать за границу хлеб. А чтобы продать, его нужно было взять.
В который раз повторяю для непонятливых: я никого и ничего не оправдываю. Я просто объясняю реальные мотивы поступков Сталина.
Давайте проведём подобие «штабной игры». Представьте себя на месте Сталина, стоявшего во главе страны, которую беззастенчиво грабят, против которой, вполне возможно, может состояться серьезнейшая агрессия. Ваша задача — сделать страну сильной, для чего следует в кратчайшие сроки (иначе вас сомнут!) создать промышленность…
Одно немаловажное уточнение: вы не можете ни застрелиться, ни уехать в эмиграцию, подобно Троцкому, ни даже подать в отставку. Потому что вы внутренне убеждены, что обязаны оставаться во главе страны — и обязаны её поднять из разрухи любой ценой.
Так вот, ваши действия? У вас есть одна-единственная возможность: взять в деревне много-много хлеба и продать его за рубеж, получить за это валюту, а уж на нее купить оборудование для становления промышленности.
Ну же, ваши действия?
Только, я вас умоляю, без всякого придурочного интеллигентского лепета о том, что хлеб у крестьян надо купить, предложив взамен необходимые деревне товары. У вас совершенно не на что покупать хлеб. Ваша казна пуста, потому что миллиарды золотых рублей растрачены впустую на коминтерновские авантюры. Вам негде взять товары для деревни. Хлеб вы можете только отобрать — потому что деревня уже придерживает хлеб, не желая сдавать его городу по существующим невысоким ценам. Уже придерживает! У вас на столе лежат секретнейшие сводки, которые сообщают: скоро в миллионных — и не миллионных тоже — городах начнется голод. И тогда, не исключено (память о Гражданской войне слишком свежа и необходимые навыки не утеряны) начнётся сама собой война города против деревни. Город самочинно кинется в деревню за хлебом — как это было в Австрии всего десять лет назад.
Вам нужно получить зерно для индустриализации. Вам нужно создать систему сельского хозяйства, которая обеспечит бесперебойные поставки продовольствия в города, не зависящую от капризов собственника…
Ну же, ваши действия?
Вот то-то, хорошие мои, гуманные мои… Будь вы ангелом во плоти, хлеб вы возьмёте… Потому что ситуация, собственно, не содержит ничего нового. Несколько человек в лодке посреди океана, провизии нет. Либо они съедят самого слабого, либо сдохнут. Им не хочется подыхать… На суше, где-нибудь в благополучной Швейцарии, их действия заставили бы весь мир замереть от ужаса и отвращения — но в лодочке посреди моря многое смотрится совершенно по-другому…
У Советской России не было колоний, которые можно старательно и систематически грабить, как это проделывали чуть ли не все европейские страны. Кем-то нужно было пожертвовать. Крайними оказались крестьяне. Как в Англии за четыреста лет до того. Там, если кто помнит, сложилась похожая ситуация, правда, без особых предшествующих кризисных явлений: чтобы создать сильную и конкурентоспособную промышленность (а таковой на данный момент было лишь производство сукна) нужно разводить огромные стада овец. Но места для пастбищ нет, потому что крестьянские общины их под это дело не собираются отдавать. Вывод? Либо отказаться от индустриализации и сберечь земляков, либо применить…
Силу!
Вот оно! Ее и применили. Крестьян согнали с земли, огородив её под пастбища. Овцы съели людей. Два с половиной процента населения тогдашней Англии, 72 000 человек, были уничтожены «за бродяжничество», хотя бродягами они стали не по своей воле, а в результате политики короля Генриха, опять-таки не имевшей ничего общего с опереточным «тиранством». Самое жуткое, что всё происходило обыденно. Нужно было создать промышленность, не считаясь с жертвами, — и её создали…
Сталин, между прочим, в силу своей всегдашней тяги к умеренным решениям, до последнего момента придерживался самых мягких вариантов. Об этом сохранилось достаточно документов, и только «дети XX съезда» могут твердить, будто Сталин «лицемерил». Ничего подобного. Он вполне искренне полагал, что можно обойтись без грабежа. Но наступил момент, когда другого выхода просто не было: либо создавать колхозы и выгребать хлеб, либо страна сорвется в совершеннейший хаос, и сама собой начнется вторая гражданская. Уже не за идеи будут воевать, а просто-напросто за выживание.
И Сталин дал команду…
Да, мы упустили ещё один «альтернативный» вариант. Иные на голубом глазу твердят, что «можно было взять взаймы» на Западе.
Ну что же, в последние годы спорить с такой постановкой вопроса не просто легко, а очень легко. Сколько было взято займов на Западе в ельцинские времена? И что, жить стало лучше хоть чуточку? А почему вы полагаете, что в двадцать девятом дело обстояло бы иначе?
Бесплатного сыра не бывает. Любой кредитор потребовал бы и политических уступок, и, не мудрствуя, какого-то куска страны — не обязательно в смысле территорий. Для того займы в основном и даются в подобных исторических ситуациях, чтобы загнать должника в кабалу…
И потом, в то время на Западе не было свободных денег. В те годы как раз бушевал серьезнейший экономический кризис, грянувший в США и распространившийся на Европу (благодаря чему, в частности СССР, вероятнее всего, и не подвергся нашествию новой Антанты). Запад был обеспокоен собственным выживанием.
И потому там охотно, порой дешевле рыночных цен, продавали Сталину все, что он желал, — от автомобильных заводов до оборудования нефтепромыслов.
Из выступления Сталина на объединенном пленуме в январе 1933 г.:
«У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь.
У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь.
У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь.
У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь.
В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последней месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.
В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.
У нас была лишь одна-единственная угольно-металлургическая база — на Украине, с которой мы с трудом справлялись. Мы добились того, что не только подняли эту базу, но создали еще новую угольно-металлургическую базу — на Востоке, составляющую гордость нашей страны.
Мы имели лишь одну-единственную базу текстильной промышленности — на Севере нашей страны. Мы добились того, что будем иметь в ближайшее время две новые базы текстильной промышленности — в Средней Азии и в Западной Сибири.
И мы не только создали эти новые громадные отрасли промышленности, но мы их создали в таком масштабе и в таких размерах, перед которыми бледнеют масштабы и размеры европейской индустрии».
(И. В. Сталин, собр. соч., т. 13, стр. 178–179)
Это была правда. Так и стало.
А посему еще раз приведу вынесенные в эпиграф слова Ленина:
«Вам не по душе это варварство? Не прогневайтесь — отвечает вам история: чем богата, тем и рада. Это только выводы из всего, что предшествовало».
Вот то-то и оно. Убедительная просьба не забывать, что Сталину досталось в наследство. Ему пришлось идти на колоссальные жертвы исключительно потому, что Россию до столь убогого состояния довели его предшественники — и коронованные особы, и тупые сановники, и трепливая интеллигенция. Они развалили всё, что можно было развалить, и Сталину пришлось всё выправлять. В отличие, например, от Петра I, который получил во владение благополучную, мирную, ничуть не отсталую, вопреки мифам, страну — и развалил её ради идиотских экспериментов…
Запад, уважающий лишь силу, моментально сменил тональность. Не угодно ли ознакомиться с кратким обзором иностранных отзывов, причем сделанных отнюдь не левой прессой?
Франция, газета «Тан»: «Коммунизм гигантскими темпами завершает реконструкцию, в то время, как капиталистический строй позволяет двигаться только медленными шагами… Во Франции, где земельная собственность разделена до бесконечности между отдельными собственниками, невозможно механизировать сельское хозяйство; Советы же, индустриализуя сельское хозяйство, сумели разрешить проблему… В состязании с нами большевики оказались победителями».
Англия, журнал «Раунд Тэйбл»: «Достижения пятилетнего плана представляют собой изумительное явление. Тракторные заводы Харькова и Сталинграда, автомобильный завод АМО в Москве, автомобильный завод в Нижнем Новгороде, Днепропетровская гидроэлектростанция, грандиозные сталелитейные заводы в Магнитогорске и Кузнецке, целая сеть машиностроительных и химических заводов на Урале, который превращается в советский Рур, — все эти и другие промышленные достижения по всей стране свидетельствуют, что, каковы бы ни были трудности, советская промышленность, как хорошо орошаемое растение, растёт и крепнет»…
Тот, кому не лень будет заглянуть в Приложение, познакомится со многими аналогичными отзывами, которые я туда перенес.
Теперь и в самом деле если не все «трудящиеся мира», то значительная их часть смотрела на СССР, как на пример. Нас уважали, нами восхищались — не благодаря проплаченным золотом агентам Коминтерна, а оттого, что в результате тяжелейших жертв страна все же стала жить лучше. Окажись иначе, Сталина и его сподвижников попросту смел бы всенародный мятеж.
А они остались на своих местах. Вновь, как и в рассказе о Гражданской войне, приходится категорически выступить против побасенок, будто новое победило исключительно в результате вооруженного террора. Позвольте не согласиться. Вернее будет говорить, что нашлось множество людей, которые считали перемены своими. И выступали за них достаточно активно. Именно потому, что идея, овладев массами, стала реальной силой. Сталин победил и на этот раз.
А ведь ему мешали не только внутри…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.