К. Кириллович Шпионы за работой[7]

К. Кириллович

Шпионы за работой[7]

Империалисты имеют особый вкус к шпионажу и диверсиям. Они привыкли во всех случаях пользоваться «тайными силами» и давно уже уверовали во всемогущество шпионажа.

Русско-японская война подтвердила, что подготовка к этой войне была проведена японцами в разведывательном отношении неплохо.

Характерно, что нападения японцев на Китай и на Россию были подготовлены в совершенной тайне. Интересно отметить, что, когда в январе 1904 г. Петербург вел телеграфные разговоры с наместником на Дальнем Востоке о том, что выгоднее — начать ли войну русским или ждать, когда начнут японцы, последние в тот же день открыли военные действия против Порт-Артура и Чемульпо. Для русских это явилось совершенной неожиданностью, ибо они ничего не знали о том, что японская армия частично уже приведена в боевую готовность…

Мировая война и победа Октябрьской социалистической революции в России спутали карты японских империалистов. Они возлагали большие надежды на интервенцию, но эти надежды по многим причинам не оправдались. Однако японская военщина считает, что интервенция явилась весьма ценной в разведывательном отношении для будущей войны против Советского Союза. Так, например, на дискуссии «о советско-японской войне», устроенной в конце 1932 г. редакцией журнала «Хи-нодэ» («Восходящее солнце»), генерал-майор Такиуки заявил:

«…Теперь относительно знания местности. В этом отношении у меня есть опыт. О сибирской экспедиции 1918–1919 гг. говорят, что это не что иное, как попусту выброшенные 700 млн. иен. Но это не совсем так. В то время в Сибири работали офицеры из всех полков Японии, которые занимались изучением Сибири. В результате те местности, о которых мы ничего не знали, были изучены, и в этом отношении у нас не может быть почти никаких беспокойств…»

* * *

В деятельности современной разведывательной службы некоей державы на Дальнем Востоке характерно то, что она всегда весьма тщательно подготовляет агрессивные ходы японской политики. Лишним доказательством этого является кипучая, наглая и нередко цинично неприкрытая работа этой разведывательной службы против Китая, СССР и США. Разведывательную работу ведут не только военное, но и прочие ведомства.

Юридически разведывательные службы всех ведомств работают совершенно самостоятельно, и их работа никем не объединена. Фактически же все они работают по указке разведывательного управления генштаба. Это, конечно, дает большие преимущества в смысле более полного использования всех возможностей, сил и средств, направляемых против стран, намеченных объектами агрессии. Но зато это сосредоточивает в руках генштаба и его разведывательного департамента колоссальную власть над всеми остальными ведомствами, которой при желании можно злоупотреблять. А мы знаем, что такое желание военщина имеет.

Особенностью разведывательной службы является стремление втянуть в шпионскую работу большое число лиц, особенно тех, которые по тем или иным причинам попадают за границу.

В японских романах, описывающих прошедшие и будущие японские войны против соседей, неизменно фигурируют кадры японцев в роли осведомителей и диверсантов, взрывающих Панамский канал, устраивающих вооруженные выступления и т. п. Населению издавна прививается любовь к шпионажу. Даже теперь в японских газетах нередки объявления, в которых полиция напоминает, что она «охотно принимает тайные сообщения» от населения, от подданных Японии.

Отдельным шпионам, возвращающимся по выполнении своей задачи, устраивают торжественные встречи, их принимают высшие военные чины, о них пишут в газетах и т. п. Такие «почести», например, были оказаны шпионке Су, вернувшейся в 1933 г. из Маньчжурии.

Выпускаются «воспоминания» и «описания» подвигов отдельных шпионов. В 1934 г. в Японию был приглашен русский белогвардеец Симонов, руководивший во время русско-японской войны расстрелом 6 японских шпионов, для прочтения ряда лекций на тему «о поведении японских героев-разведчиков в последние минуты их жизни…»

Иностранные наблюдатели утверждают, что ни один подданный этой страны не может законным порядком выехать за границу, если он не дал согласия стать тайным агентом той или иной разведывательной службы. По-видимому, в этих утверждениях содержится большая доля правды…

* * *

Центральным, но не объединяющим органом разведывательной службы является второе отделение генштаба.

Разведывательное управление генштаба имеет в своем составе даже такие отделы, как, например, отдел диверсий и «черный кабинет», которые в европейских странах замаскированы под всевозможными невинными названиями. Кроме того, следует отметить, что отделы диверсий и пропаганды существуют уже в мирное время, и, по-видимому, не в свернутом, а в развернутом виде. Время от времени та или иная соседка испытывает «пробную деятельность» этих отделов.

Заслуживает внимания разведывательная работа разных ведомств этой страны.

Как известно, министерство земледелия ведает вопросами эмиграции, которая идет не самотеком, а по определенному плану генштаба. Обеспечить выполнение этого плана — дело министерства земледелия. Генштаб, намечает пункты и местности, куда в его интересах необходимо переселить определенное количество людей определенных военных специальностей. Министерство земледелия выясняет отношение иностранных властей к появлению эмигрантов в этих пунктах и, если нужно, совместно с министерством иностранных дел производит «обработку» этих властей. На этом же ведомстве лежит обязанность придумывать соответствующие благовидные объяснения появлению своих «земляков» в этих пунктах и помогать этим эмигрантам замаскироваться и обосноваться.

Министерство народного просвещения начало заниматься разведывательной деятельностью только с 1933 г. В его недрах создан специальный разведывательный орган — «Отдел борьбы с опасными мыслями».

На первый взгляд кажется, что этот отдел должен заниматься контрразведывательной работой внутри страны. Оказывается, что дело обстоит не так. Официально некоторые правители считают и глубоко убеждены, что, например, японская почва не может самостоятельно выращивать «опасные мысли» и что это «растение» — иностранного происхождения и ввозится из-за границы. А раз так, то какое-то ведомство должно заняться изучением природы «опасных мыслей», исследованием путей проникновения их и борьбой с ними. Таким ведомством признано министерство народного просвещения, которое, кстати сказать, было вторым министерством, не имевшим собственной разведывательной службы, если все-таки считать, что министерство здравоохранения не имеет таковой.

Эта молодая разведывательная служба с первых же дней своего существования развила бурную деятельность. Ее филиалы и щупальца раскинуты по всей стране, в колониях и в иностранных государствах. В странах с открытой фашистской диктатурой, особенно в Германии, где, по мнению японских властителей, борьба с «опасными мыслями» поставлена по последнему слову капиталистической техники, немало «стажеров» из отдела «борьбы с опасными мыслями» изучают технику этого дела и опыт коричневорубашечников…

* * *

Следующий вопрос, интересующий нас, относится к низовым или местным органам разведывательной службы, т. е. тем звеньям, которые организуют и руководят разведывательной работой на местах.

Власти некоей страны категорически заявляют, что их официальные учреждения и лица, находящиеся за границей, шпионажем не занимаются. Так, например, бывший помощник начальника морского генштаба вице-адмирал Фудзин заявил, что «роль японского морского атташе преимущественно состоит в том, чтобы служить для увеличения свиты и придания блеска посольству…»

Такое же мнение отстаивает и общевойсковой генштаб, заявляя, что японские военные атташе пользуются только официальными и легальными возможностями для изучения страны и армии. Особое внимание они должны обращать на изучение газет и журналов. Но вот несколько лет тому назад в американской прессе появились выдержки из документа разведывательного управления генштаба некоей дальневосточной страны, в которых сказано: «Сообщения прессы дают военному атташе идею для выработки задания агентуре… и предохраняют военного атташе от получения сведений прессы через агентуру…»

Дальше в цитируемом нами документе сказано:

«…Агентура в большинстве случаев развивает, углубляет, дополняет, предупреждает по времени, исправляет и уточняет сведения прессы…»

Эти цитаты показывают, какую цену имеют официальные утверждения о непричастности военных и морских атташе к шпионской работе.

В качестве иллюстрации лживости заявлений официальных лиц приводим здесь несколько фактов из шпионской деятельности некоторых дипломатов всех наименований и рангов.

Так, русская царская контрразведка в свое время документально установила, что японский консул в Одессе имел перед русско-японской войной свою широко разветвленную агентурную сеть в Турции, Персии, Болгарии, Сербии и на Кавказе. Убийство русского консула в Турции Ростовского и посылка в турецкие воды русской Черноморской эскадры представляли для японского консула в Одессе выдающийся интерес. Он по нескольку раз в день получал с мест и посылал в Токио шифрованные донесения.

О покушении на главноначальствующего на Кавказе, князя Голицына, японский консул в Одессе узнал от своих агентов на 24 часа раньше официального сообщения.

Японский консул в Чифу руководил обширной агентурной сетью, разбросанной по побережью Китая и русского Дальнего Востока. Накануне нападения японского флота на Порт-Артур (26 января 1904 г.) этот консул прибыл в Порт-Артур на английском пароходе, чтобы под благовидным предлогом увезти японских подданных, не успевших уехать с Квантунского полуострова. Причем он так ловко замаскировал эту поездку, что русский консул в Чифу даже выдал ему специальную охранную грамоту, в которой предлагалось русским властям не чинить японскому консулу никаких препятствий. В Порт-Артуре русский дипломатический чиновник при наместнике оказал ему всяческие любезности и внимание, а начальник Квантунской области далее пригласил к себе на завтрак…

В тот же день пароход с японскими подданными вышел в море. В 18 милях от Чифу этот пароход был встречен японской эскадрой, направляющейся к Порт-Артуру. Консул и его помощник — полицейский чиновник побывали у командующего эскадрой адмирала Того и передали ему карту с точным указанием места стоянок кораблей русского флота в Порт-Артуре. Полицейский оказался капитаном японского морского флота и остался на адмиральском корабле…

В 90-х годах русским артиллерийским офицером И. И. Германом был изобретен дальномер. Это изобретение привлекло внимание военных атташе всех больших государств, в том числе и японского военного атташе в Петербурге. Герман от продажи своего изобретения за границу отказался. Несмотря на это, во время русско-японской войны японская артиллерия оказалась снабженной дальномером Германа…

Японский военный атташе в Берлине в 1902–1904 гг. добыл агентурным путем несколько секретных документов, относящихся к германской колониальной политике. Копии этих документов японское правительство передало английскому правительству.

В начале 1904 г. один, из мелких служащих французского морского генштаба попался в краже описания и чертежей подводной лодки. Служащий заявил, что эти документы украдены им по поручению японского военного атташе. Японское посольство немедленно заявило, что показание попавшегося служащего лишены всякого основания и являются крайне оскорбительными, так как японские дипломаты вообще никогда не прибегают к подкупу, а их военные атташе в частности.

Японский военный атташе в интервью, данном одному французскому репортеру, заявил, что через несколько дней после его приезда в Париж он получил по почте анонимное предложение приобрести чертежи подводной лодки. Он на это письмо ответил якобы молчанием.

На самом же деле произошло следующее. Японский военный атташе получил письмо, автор которого просил о личном свидании по важному делу. Для ответа был указан адрес: улица Гренель, № 187. Военный атташе ответил, что он болен, никого другого на свидание послать не может, и просил сообщить о цели предлагаемого свидания.

Автор первого письма, некто Мартен, писарь морского генштаба, ответил, что о цели свидания может сообщить только лично. Адрес для ответа был указан другой, а именно: «Морской генштаб».

После этого японский военный атташе моментально «выздоровел» и сообщил Мартену, что готов его принять. Свидание состоялось, за ним последовал еще ряд свиданий, на которых Мартен продал японскому военному атташе копии чертежей подводной лодки, копии документов относительно совместных действий французского и русского флотов и пр.

* * *

В официозе японских жандармов «Записки жандармского общества» в статье о разведке авторы прямо заявляют, что военные атташе помимо официальных, легальных возможностей должны вести также агентурную, т. е. шпионскую, работу.

В другом месте той же статьи говорится, что посланники и лица дипломатических органов, имея по своему положению вход всюду, должны устанавливать секретные связи с полезными чиновниками той страны, в которой они находятся. Авторы приводят пример, как японский военный атташе в Эстонии купил у русского меньшевика секретные материалы «Сибирского съезда».

Известно, что в ноябре 1923 г. начальник японской военной миссии в Берлине Хашемара ездил в Константинополь с целью выяснить возможности создания там опорного пункта для ведения разведки против СССР. Он нашел тогда Турцию неподходящей для этого дела и остановился на Румынии.

Японские дипломаты в Югославии вошли в контакт с врангелевцами и некоторое время пользовались данными их шпионажа против СССР. Вскоре японцы вынуждены были отказаться от услуг врангелевского шпионажа, ибо он им давал сведения не о действительном положении в СССР, а о том, что хотели бы видеть в СССР белогвардейцы.

Одновременно японский генштаб поставил вопрос перед министерством иностранных дел о восстановлении «старой шпионской дружбы», ведшей свое начало с времен русско-японской войны, с Польшей. Тогда Пилсудский по заданиям японской разведывательной службы занимался шпионажем против России в пользу Японии.

26 февраля 1924 г. во Владивостоке была арестована группа шпионов, среди которых были и чиновники некоего консульства — Гунзи, Харуда и Осакабе.

Этот далеко не полный список шпионских похождений официальных представителей дает все основания утверждать, что основными центрами, организующими и руководящими шпионажем в иностранных государствах, являются некие дипломатические учреждения вообще и военные и морские атташе в частности.

* * *

На подбор личного состава дипломатических учреждений органы власти обращают весьма серьезное внимание. Нечего, конечно, говорить о том, что лица эти должны быть вне всяких подозрений в отношении «опасных мыслей». От них требуются специальная подготовка и знание языка страны, для работы в которой они предназначены. В 1935 г. бывший министр иностранных дел Японии Хирота разоткровенничался в беседе с корреспондентом журнала «Гендай» и рассказал, как его 30 лет тому назад начальник разведывательного департамента министерства иностранных дел Ямадза Ендзиро «готовил к дипломатической деятельности». Хирота рассказывает, что еще да поступления в университет он по рекомендации своих знакомых явился к Ямадза и заявил, что хочет посвятить себя дипломатической деятельности. Ямадза на это ответил:

«Важнейшим пунктом будущей японской внешней политики является политика по отношению к Китаю и России. Поэтому, если вы хотите посвятить себя дипломатической работе, вам необходимо много учиться, чтобы хорошо знать Китай и Россию».

За несколько месяцев до начала русско-японской войны (Хирота к этому времени еще не окончил университета) Хирота был ночью вызван к Ямадза, который ему заявил, что отношения с Россией натянуты и что война неизбежна. «Поэтому вы скоро получите работу в министерстве иностранных дел и должны будете поехать с целью разведывательной работы в Россию, — заявил Ямадза. — Вы поедете вдвоем. Один из вас поедет через Владивосток в Сибирь, а другой — через Корею в Маньчжурию. Посылка вас, как студентов, для этих целей весьма удобна, так как вы поедете как бы для того, чтобы использовать свой отпуск в России с целью изучения языка на практике».

«После этого разговора, — говорит Хирота, — мы получили от Ямадза необходимые денежные суммы, инструкции и разные наставления о необходимости соблюдать осторожность. Мой друг выехал через Владивосток в Сибирь, а я — через Корею в Маньчжурию. Я побывал в Дайрене, Порт-Артуре, порту Инкоу, Наньзяне, Мукдене и в других пунктах, детально обследовал укрепленные пункты русских войск, воинские части, и т. д. и вернулся в Токио…»

* * *

От кандидатов в руководители шпионажем на местах требуются еще следующие качества: способность заводить знакомства, умение устраивать банкеты, балы, вечера, преподносить подарки нужным лицам, вести салонные разговоры, приспосабливаться к разным условиям. Они должны иметь хорошую память, обладать сильным характером, находчивостью, хладнокровием, ловкостью, наблюдательностью, уметь читать мысли собеседника и скрывать свои чувства и мысли, не проявлять излишнего любопытства, лгать, но логично и убедительно, уметь пить, но не пьянеть, уметь излагать свои мысли кратко, точно, ясно и определенно и т. д. Как видим, требования весьма жесткие…

Учитывая тот особый интерес, который представляет для некоторых империалистов наш Дальний Восток, мы должны быть особо бдительными и настороженными в отношении шпионских махинаций, которые могут стать в случае нашей расхлябанности и беспечности большой и серьезной угрозой.