ГЛАВА XXIII. АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СРАЖЕНИЯ

ГЛАВА XXIII.

АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СРАЖЕНИЯ

Доводы капитана 2-го ранга Кладо, может быть, не убедили руководителей Морского министерства, но, во всяком случае, затруднили этим руководителям принять единственное правильное решение — отозвать эскадру адмирала Рожественского обратно.

Эти доводы были чрезвычайно просты. Против 12 японских броненосных кораблей будут действовать 12 русских кораблей.

Против 16-ти 12-дюймовых, 30-ти 8-дюймовых и 78-ми 6-дюймовых орудий, стреляющих на один борт с палуб японских кораблей, русскими будут выставлены 26 12-дюймовых, 17 10-ти или 9-дюймовых и 58 орудий от 5-ти до 8-дюймового калибра. Некоторая слабость в артиллерии среднего калибра с лихвой покрывается превосходством в числе орудий самого тяжёлого калибра. Коэффициенты капитана Кладо это убедительно доказывают.

Но сила не только в количестве, но и в качестве.

Прежде всего, в качестве самих орудий — как далеко они достреливают, как быстро стреляют и какими снарядами стреляют.

Кроме того, платформами для орудий являются корабли, которые также различаются по качеству, а именно — с какой скоростью эти платформы передвигаются и как они защищены бронёй от неприятельского огня.

Самая главная ошибка Кладо — непонимание природы техники, и отсюда следствие — недооценка им значения технического прогресса. Для наших современников является совершенно очевидным, что аэропланы, летающие при помощи пропеллеров, не могут сражаться с реактивными самолётами, и как только появились турбинные летательные аппараты, боевая ценность пропеллерного аэроплана свелась не к какому-то меньшему коэффициенту, а к нулю. То же самое случилось с нашими устаревшими кораблями в Цусимском бою. Все японские броненосные корабли были вооружены современной артиллерией разных калибров, но стреляющей на расстояние в 70 кабельтовых, в то время как часть наших орудий была устаревшей и не стреляла больше чем на 50–55 кабельтовых. Эти последние орудия теряли всякую боевую ценность, если они не были установлены на кораблях, превосходство которых в скорости над противником позволяло им сблизиться и уменьшить дистанцию боя с 70 на 50 кабельтовых. На самом деле русские корабли были тихоходнее японских и никакого боевого значения, начиная с «Наварина» и кончая броненосцами береговой обороны, для борьбы с современными броненосными кораблями не представляли, как это показало героическое, но безнадёжное сопротивление «Адмирала Ушакова».

Это очевидное положение не было ясно не только Кладо до боя, но и самим участникам сражения после боя. В естественном стремлении оправдать своё поражение они ссылались на недостаточную артиллерийскую подготовку русской эскадры. Корабли этой эскадры были укомплектованы наполовину новобранцами, ещё не закончившими своего обучения, или запасными, уже забывшими то, чему их раньше учили. Времени для артиллерийского обучения экипажей новых кораблей не было: до ухода на Дальний Восток нужно было стараться достроить корабли, во время похода — беречь снаряды для боя.

Конечно, подготовка русских артиллеристов не была на той высоте, на которой она могла бы быть. Но более близкое ознакомление с результатами артиллерийской стрельбы обеих эскадр в бою приводит к выводу, что участники сражения, угнетённые своим поражением, зря возвели поклёп на своих боевых товарищей, лихих русских артиллеристов. Среди них было достаточное количество опытных артиллерийских офицеров, кондукторов и комендоров. И они стреляли вовсе не так плохо, как это ошибочно следует из факта, что ни одного крупного японского корабля не было утоплено.

Увы, за 50 лет, прошедших со времени боя, не было опубликовано ни одного систематического изучения артиллерийского опыта сражения, хотя эти исследования должны были быть сделаны немедленно уже для того, чтобы вывести надлежащие поучения для будущего строительства флота и для выработки правил артиллерийской стрельбы и обучения личного состава.

Отчасти это произошло потому, что японцы не сообщили никаких фактических данных о бое. Официально неизвестно, сколько они выстрелили снарядов и какое их количество осталось на кораблях после боя, даже какое количество попаданий русских снарядов их корабли получили. Известно, что в ночь с 14 на 15 мая личный состав японских броненосных кораблей лихорадочно устранял следы боя перед возвращением в свои порты и в своём рвении зашёл так далеко, что закрасил свежей краской следы угара на стволах орудий, оставшиеся от боя с предыдущего дня.

Воспоминания японских участников боя написаны в ультрапатриотическом духе и не содержат никаких характерных подробностей боя.

Тем не менее приближённый анализ результатов стрельбы обеих сторон возможен с использованием сведений, имеющих косвенное отношение к стрельбе, и с применением принципов, обычно применяемых для вычисления среднеприближённых чисел.

Начнём с того, что определим количество снарядов, выстрелянных с обеих сторон. Воспользуемся двумя способами подсчёта для русской стороны.

Сначала определим, какое количество снарядов имелось на кораблях русской эскадры.

На броненосце «Николай I» имелись 144 снаряда для двух 12-дюймовых орудий, или около 75 снарядов на орудие, 410 снарядов для четырёх 10-дюймовых орудий, или 100 на орудие, 15 95 для восьми 6-дюймовых орудий, или 200 на орудие. Всего — 2149 снарядов. Из этого количества 35% было бронебойных снарядов, 10% сегментных для отражения минных атак и 55% полубронебойных, единственных, которыми имело смысл стрелять на дистанцию свыше 30 кабельтовых. Очевидно, что эти числа представляют собой норму количества снарядов на орудие, принятую в русском флоте.

Исходя из этой нормы, на восьми кораблях первого и второго отрядов имелось 1800 2-дюймовых, 400 — 10-дюймовых, 1000 — 8-дюймовых и 16600 — 6-дюймовых снарядов. Всего около 20000 снарядов этих калибров.

Теперь определим, какое теоретическое количество снарядов русская эскадра могла вообще выстрелить за время боя, исходя из данных о скорострельности орудий, приведённых в главе девятой и заимствованных нами из труда капитана 2-го ранга Смирнова. Это один из способов вычисления.

Русские орудия находились в действии против японских бронированных кораблей в течение 1 часа 16 минут во время первой фазы боя, продолжавшейся от 1 часа 49 минут до 3 часов 5 минут; в течение 40 минут во время второй фазы сражения с 3 часов 40 минут до 4 часов 20 минут; в течение 15 минут во время третьей фазы сражения от 4 часов 51 минуты до 5 часов 6 минут и, наконец, в течение 64 минут в последней четвёртой фазе боя от 6 часов до 7 часов 4 минут. Всего 3 часа 15 минут.

24 12-дюймовых орудия давали 7 выстрелов в минуту, или 420 в час, или 1365 выстрелов за 3 часа 15 минут боя; 4 10-дюймовых орудия с «Осляби» могли дать 1 выстрел в минуту или максимум 60 за час боя, пока броненосец не был потоплен; 4 8-дюймовых орудия с одного борта могли выстрелить 2 выстрела в минуту, или 120 в час, или 390 за всё сражение; 44 6-дюймовых орудия с одного борта могли послать 88 снарядов в минуту, или 5280 в час, или 15640 за время боя, считая, что орудия «Осляби» стреляли только в течение часа. Всего 17455. Это максимум.

Совершенно очевидно, что это максимальное количество снарядов с судов первых двух отрядов не было выстрелено, так как часть орудий была выведена из строя в начале или в середине сражения и не могла стрелять в течение остальной части боя. Кроме того, орудия, особенно средней артиллерии, время от времени прекращали стрельбу из-за недостаточной видимости или пожаров, бушевавших на русских кораблях. Поэтому русские корабли не могли расстрелять почти всего своего боевого запаса, а только какую-то значительную часть этого запаса.

Чтобы определить, какую же часть боевого запаса русские корабли израсходовали, обратимся ко второму способу вычисления, а именно установим, какое количество снарядов фактически осталось на этих кораблях.

Из приведённого выше количества снарядов, имевшихся на «Николае I», было расстреляно за бой 14 мая почти 85% наличного количества полубронебойных снарядов, 50% бронебойных и 20% сегментных. На броненосце осталось после боя 14 мая 32% первоначального запаса снарядов, из этого количества 55% бронебойных, 25% сегментных и только 20% полубронебойных. Всего — 685 снарядов.

Но корабли третьего отряда участвовали главным образом в бою с крейсерами и вели перестрелку с ними ещё между третьей и четвёртой фазами сражения и в первой половине этой последней. Эти корабли могли стрелять с пользой по японским броненосным судам сравнительно редко, когда дистанция боя это позволяла. Так, например, шедший шестым в русской линии, а после выхода из строя «Осляби» и «Суворова» занявший четвёртое место в строю русской эскадры броненосец «Сисой Великий» начал бой с расстояния в 55 и закончил первую фазу сражения, стреляя по последнему кораблю японской линии с дистанции в 40 кабельтовых. Следовавший за ним в интервале 3–4 кабельтовых броненосец «Наварин» мог стрелять из своих устарелых орудий, находясь на предельной дистанции. Уже последний корабль второго отряда, броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», должен был в этой фазе боя давать недолёты, не говоря уже о кораблях третьего броненосного отряда.

Поэтому при сравнении результатов боя обеих броненосных эскадр нами не учитывается стрельба третьего отряда как направленная главным образом против японских лёгких крейсеров, и очевидно, что интенсивность стрельбы кораблей этого отряда уступает таковой у кораблей первых двух отрядов.

О расходе снарядов на кораблях двух первых отрядов имеется мало сведений. Они относятся, прежде всего, к «Орлу», на котором после боя 14 мая осталось только 4 снаряда в кормовой башне главной артиллерии, а в остальных башнях не осталось никаких полубронебойных снарядов и ограниченное количество бронебойных снарядов, следовательно, около 20% первоначального количества снарядов.

На «Сисое Великом», согласно донесению трюмного механика поручика Бориса Васильевича Кошевого, к концу ночного боя снарядов не осталось. Это свидетельство следует понимать переносно — какое-то небольшое количество, наверно, ещё имелось, и мы можем считать, что до отражения минных атак на броненосце также оставалось около 20% снарядов.

Иначе говоря, за дневной бой с первых восьми кораблей русской линии, за исключением «Осляби», было расстреляно приблизительно 15000, а с «Ослябей» — около 15500 снарядов.

Фактически, наверно, меньше, так как «Суворов» вряд ли имел возможность из малого числа уцелевших орудий расстрелять 80% своего боевого запаса. Эта цифра меньше того количества снарядов, которое русские корабли теоретически могли выстрелить за время боя, на 2000 снарядов или на 10%.

К сожалению, мы можем применить только первый способ исчисления для определения расхода снарядов со стороны японского флота, то есть исходя из времени участия в бою японских кораблей и скорострельности их орудий.

Как читатель помнит из описания боя, считается, что первый боевой отряд адмирала Того не участвовал в третьей фазе сражения, а второй боевой отряд адмирала Камимуры приблизился на дистанцию выстрела к русской эскадре только в конце четвёртой фазы сражения, приблизительно за 20 минут до конца дневного боя. Это значит, что первый отряд вёл стрельбу в течение 3 часов, а второй отряд в течение 2 с половиной часов боя.

Отряд адмирала Того мог выстрелить 10430 снарядов в час или 31300 за время боя, а отряд адмирала Камимуры — 11280 в час или 28200 за сражение. Общее количество снарядов, которое японский броненосный флот мог теоретически выстрелить за время боя, является равным 60000.

Так же, как и русские, японские корабли не могли полностью использовать мощность своей артиллерии. Но японские корабли находились в лучших условиях: они меньше страдали от неприятельского огня хотя бы уже потому, что русские по ним выстрелили почти в 4 раза меньше снарядов. Тем не менее мы отсчитаем от теоретического расхода снарядов те же 10%, как это мы сделали для русских кораблей, благодаря чему фактический расход снарядов на японских кораблях будет скорее преуменьшен, чем преувеличен. Этот вероятный расход снарядов со стороны японского флота будет 54000 снарядов.

Для того чтобы израсходовать это количество снарядов, японцы должны были выстрелить около 130 снарядов на каждое 12-дюймовое орудие, 200 на 8-дюймовое и 230 на 6-дюймовое орудие. Эти цифры показывают, что боевой запас крупных снарядов был у японцев почти вдвое больше, чем у русской эскадры, и что эти запасы должны были быть на исходе в конце дневного боя 14 мая.

Остаётся определить число попаданий в корабли обеих сторон.

Согласно рапорту капитана 2-го ранга Шведе, в «Орёл» попало 42 крупных и около 120 мелких снарядов. Какая часть из этого количества мелких снарядов была калибра меньше 6 дюймов, нам неизвестно, но посчитаем, что все эти мелкие снаряды были не меньше 6-дюймового калибра. Таким образом, в «Орёл» попало 160 снарядов. Сделаем ещё одно приближение в пользу японского флота и допустим, что такое же количество попаданий получили «Суворов», «Александр III» и «Бородино». В «Сисой Великий», «Наварин» и «Адмирал Нахимов» попало около 30 снарядов в каждый. За час боя в «Ослябю» не могло попасть более 50 снарядов. В броненосцы третьего отряда попали только одиночные снаряды, а в «Генерал-адмирала Апраксина» вообще не было попаданий. Общее количество попаданий в русские корабли не превышает 800, а наверное, много меньше. Но даже и при 800 попаданиях меткость стрельбы японских кораблей равняется полутора процентам.

Количество попаданий в японские корабли не было опубликовано. Но известно, что во флагманский корабль «Миказа» было не менее 30 крупных попаданий снарядов, а сколько попаданий мелкого калибра, не сообщается. Сделаем опять приближение в пользу японского флота и посчитаем, что все 30 попаданий были достигнуты снарядами от 6 дюймов и выше. На «Миказа» было убито и ранено 118 человек, а на «Орле» при 160 попаданиях — только 112 человек. Этот результат как-то не вяжется с утверждением о в 15 раз большей бризантной силе японских снарядов. Очевидно, что попаданий в «Миказа» было больше 30.

В рапорте адмирала Того приводятся цифры потерь личного состава от русского артиллерийского огня на палубах японских кораблей. И вот оказывается, что потери на крейсере «Ниссин» (флаг адмирала Уриу) составляют 83 чина экипажа этого крейсера, на броненосном крейсере «Адзумо» — 40, на броненосце «Шикишима» — 37, на броненосном крейсере «Идзумо» (флаг контр-адмирала Камимуры) — 33, на броненосце «Асахи» — 31, на броненосце «Фуджи» — 29, на броненосном крейсере «Кассуга» — 27, «Ивате», «Токива», «Асама» — по 15 и на «Якуме» — 12. Вместе с крейсерами и миноносцами потери японского флота составляют 667 человек.

В общем счёте, потери в личном составе должны быть пропорциональны количеству полученных попаданий. Нам известно также, что броненосный крейсер «Асама» получил сразу же в начале боя 12 попаданий, вышел на час из строя, а количество убитых и раненых за всё время боя на нём было только 15 человек. Поэтому мы вправе считать, что в «Ниссин» попало не меньше снарядов, чем в «Миказа», то есть не менее 30, в «Адзума» и в «Шикишима» — не менее 25, в «Идзумо», «Асахи», «Фуджи» и «Кассуга» — не менее 20, а в «Ивате», «Токива», «Асама» и «Якумо» — не менее 10. Общее количество попаданий в японские корабли со стороны русского флота будет не менее 230.

Приближённый процент попаданий со стороны русских — не менее полутора процентов.

Но при всех наших расчётах мы все приближения делали в пользу японского флота и не в пользу русской эскадры. В действительности же меткость стрельбы русских артиллеристов должна быть не только не меньше, а наоборот, выше меткости огня японских кораблей.

И автор этого труда считает своим священным долгом поклониться памяти скромных русских артиллеристов, которые с медленно стреляющими пушками, с негодными или уничтоженными с самого начала боя оптическими приборами, находясь под неприятельским огнём, который в 4 раза превосходил интенсивность собственного огня, поражаемые превосходными японскими снарядами, которые рвались на тысячи осколков, угрожаемые пожарами, критическим креном и на многих кораблях неминуемой гибелью, наконец, не видя результатов собственной стрельбы, а всё время наблюдая меткость и разрушительное действие огня японских кораблей, сумели в этих нравственно и физически худших условиях достигнуть большей меткости стрельбы, чем расхваленные нами самими японские артиллеристы.

Японцы не нуждались в собственной рекламе. Им славу создали мы, русские, а за нами и все иностранцы незаслуженно присудили им пальму первенства в стрельбе.

Автору возразят: «Хорошо, пусть русские стреляли лучше японцев, но ведь победа осталась за японцами, а русские были разбиты!»

Это случилось не потому, что русские плохо стреляли, а потому, что:

1) против двенадцати японских броненосных кораблей были противопоставлены с русской стороны только семь кораблей, которые с натяжкой были равносильны японским кораблям;

2) японская артиллерия была в среднем в 3,5 раза скорострельнее;

3) и, наконец, потому, что японские корабли были в полтора раза быстроходнее и могли диктовать позицию в бою. Они всё время обгоняли русскую эскадру, и их последний корабль был ближайшим к русскому головному кораблю. Идя впереди, они шли на пересечку курса русской эскадры и, благодаря этому, могли сосредоточить всю мощь своего огня на русском головном корабле, не мешая стрельбе друг друга. Русские, наоборот, вынуждены были заслонять цель друг другу и не могли сосредоточить своего огня по головным кораблям также из-за дальности расстояния передних японских кораблей от русских концевых.

В результате наша стрельба была рассеяна по всем судам японской линии, а огонь японских кораблей был сконцентрирован только на одних головных кораблях русской линии, которых они выбивали по очереди из строя и стреляли по ним вплоть до их трагической гибели. Если бы достигнутый русскими артиллеристами процент попаданий был сосредоточен вместо двенадцати только на шести кораблях, то, наверно, и «Миказа», и «Ниссин», и ещё какие-нибудь другие суда японского флота нашли бы свою могилу в холодных водах у острова Цусима рядом с останками храбрых русских кораблей.

Это были те реальные коэффициенты, которые схоластический ум Кладо не предвидел и не учёл.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.