АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ И ПОПЫТКА СОЗДАНИЯ МИРОВОЙ ИМПЕРИИ

АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ И ПОПЫТКА СОЗДАНИЯ МИРОВОЙ ИМПЕРИИ

Плутарх так писал об этом: «.а подлинное напутствие он находил в философских рассуждениях, в сочинениях о бесстрашии, о мужестве, о здравомыслии, о величии духа, ведь общеизвестно, что он ничего не писал о силлогизмах или о каких-либо философских положениях, не был участником прогулок в Ликее или философских собеседований в Академии, ведь именно так определяют философию те, кто видит ее в словах, а не в делах. Но ведь ничего не писали и знаменитейшие философы – Пифагор, Сократ, Аркесилай, Карнеад, хотя их не отвлекали такие войны и они не проходили далекие земли, укрощая варварских царей, основывая греческие города среди диких племен, научая первобытные народности законам и мирной жизни; даже имея досуг, они предоставили писание софистам. На каком же основании их считают философами? На основании того, что они говорили, как жили, чему учили. Из этого же надо исходить и в суждении об Александре: из того, что он говорил, что совершил, как воспитывал, мы увидим, что он был философ». Поэтому обратим внимание именно на идейную, или, точнее говоря, геополитическую, культурную миссию Александра, ибо вряд ли Александр состоялся бы как великий завоеватель, творец эллинизма, если бы в молодости не имел своим учителем Аристотеля.

Александр Македонский слушает Аристотеля

Удивительны парадоксы истории… Оказывается, не только мирный и спокойный ход событий способствует прогрессу, но и мощный взрыв и выброс энергии, каковыми являются конфликты, завоевания, справедливые войны и победы. После исторических побед народ-победитель действует с удесятеренной энергией, рождая поколения пассионариев, проходя за десятилетия расстояния в сто и даже более лет. Известный английский религиовед и этнолог Дж. Фрезер (1851–1941) очень точно выразил эту мысль в «Золотой ветви», говоря: «Интеллектуальный прогресс, который выражается в развитии науки и искусства и в распространении более свободных взглядов, не отделим от промышленного и экономического прогресса, а этот последний, в свою очередь, получает мощный толчок от военных побед и завоеваний. Не случайно самые мощные взрывы интеллектуальной активности человека следовали по пятам за победами и для развития и распространения цивилизации больше всего делали, как правило, расы победителей. Таким путем в мирное время они залечивали раны, нанесенные войной. Свидетелями таких взрывов в прошлом были вавилоняне, греки, римляне, арабы. Если подняться к истокам истории, то разве можно назвать случайным факт, что первые большие шаги в направлении цивилизации, например, в Египте, Вавилоне, Перу, были сделаны при деспотических и теократических правлениях, когда высший правитель в качестве царя и бога требовал от своих подданных рабской преданности и получал ее. Не будет преувеличением сказать, что деспотизм в эту раннюю эпоху является другом человечности и, как это ни парадоксально, свободы». Фрезер во многом прав, хотя и далеко не во всем. Действительно, Спарта при жестких и суровых законах Ликурга долгое время была непобедимой и стала символом победоносного государства в античной Греции.

Аристотель подносит Александру Великому книгу «Тайная Тайных» («Secretum secretorum»)

В Афинах после удаления Солона от власти тут же возникла анархия, столь распространенная среди свободолюбивых греков. Представители греческой буржуазии и аристократии пожелали тогда жить только для себя, не обращая внимания на экономическое положение народа. Они называли себя представителями буржуазной демократии, хотя были на поверку олигархами и аристократами. Тогда явился тиран Писистрат. Опираясь на волю большинства народа, он трижды приходил к власти. Сторонник аристократии Аристотель тем не менее признавал: тиран выражал волю народа… Будучи демократом на деле, а не на словах, Писистрат «бедным… давал в ссуду деньги для возможности работать, так что они могли кормиться земледелием». Именно такую политику Аристотель считает результатом выражения гуманных чувств, особенно хваля ее в Писистрате. Как политик, он был «кроток, прост в образе жизни и человеколюбив». Писистрат часто совершал инспекционные поездки в равнины, чтобы творить там суд, держа в узде корыстолюбивых чиновников. Только в условиях умеренно-разумной тирании возможен действительный материальный и духовный прогресс стран и народов.

Китайский компас

Успехи этой же системы правления видим в эпохи фараона Рамзеса, римского императора Августа, в век Александра Великого и торжества эллинизма, во времена арабских завоеваниий. Эти же порядки видим в Китае эпохи Сун, на которую пришелся кульминационный период развития науки и техники Древнего Китая. В 960 г. военачальник Поздней Чжоу (эпоха в истории Китая) Чжао Куаньинь провозгласил себя императором новой династии – Сун, завершив период Пяти династий и Десяти царств. Вскоре были изобретены книгопечатание подвижными литерами, компас, ткацкий станок, приводимый в движение водой, технология изготовления судов с водонепроницаемыми переборками. Китайцы пользовались примитивными магнитными компасами еще в I веке. Свое изобретение они хранили в тайне более тысячи лет, но в XI–XII веках по торговым тропам Великого шелкового пути магнитный компас из Китая добрался до Европы. И только в конце XII в. в Европе появился первый «промышленный» компас – намагниченная игла, укрепленная на пробке, плавающей в плошке с водой, а к XIII в. компас уже широко использовался для навигации на море. В 1008–1016 гг. в Сычуани 16 крупных торговых домов начали выпуск векселей «цзяоцзы», которые были фактически первыми в мире бумажными деньгами. Величайшие достижения китайцев проникли затем в страны Азии, а оттуда и в Европу. Разумеется, не сразу были достигнуты китайцами столь значительные успехи.

Поверженный ростовщик

Обращаем внимание на необходимость сохранения баланса между ключевыми элементами, опорными столбами, определяющими место любого народа в табели о рангах человечества. Английский философ Ф. Бэкон писал: «Следует проследить роль, влияние и последствия разного рода изобретений; тут наиболее яркими примерами являются книгопечатание, порох и компас – эти три изобретения резко изменили облик и состояние вещей в мире. Первое из них в сфере литературного дела, второе – в военном деле, третье – в навигации. Все они повлекли за собой неисчислимые перемены. Значение этих перемен столь велико, что с ними не могут сравниться заслуги ни одной империи, ни одной религии, ни одного выдающегося деятеля». У того же Бэкона имеется еще одно чрезвычайно важное замечание. К таланту изобретательства нация должна присовокупить еще мужество и отвагу воина (если они есть), а не только спекулятивный ум и наличие денег. Без этого стать истинно великой державой, завоевать место под солнцем невозможно. История учит: торговец, ростовщик неизбежно проигрывали воину, изобретателю, как и нация богачей или успешных торговцев-эгоистов вынуждена была уступить поле боя пусть более бедной, но смелой и дерзкой, волевой, бойцовской и изобретательной нации. Бэкон пишет: «Бесчисленны примеры, свидетельствующие о том, сколь неравны по своим силам множество и мужество. Поэтому, во-первых, следует принять как несомненнейший и безусловно доказанный факт, что самое главное и основное для достижения величия королевства или другого государства – это воинственный по своей природе и по своему характеру народ. Второе же – скорее избитая, чем правильная сентенция, гласящая, что «деньги – это главная сила войны», впрочем, так и есть, если у народа слабого и изнеженного не хватает сил в мускулах. Правильно ответил Солон Крёзу, который хвастался перед ним своим золотом: «Но если, царь, явится кто-нибудь, кто лучше тебя владеет оружием, то ему, конечно, и достанется все это золото»». Поэтому любой государь или государство, чьи подданные по своей природе, духу и характеру недостаточно мужественны и воинственны, должны трезво оценивать свои военные возможности; и, наоборот, государи, правящие мужественными и храбрыми народами, должны быть вполне уверены в своих силах, если в остальном они достаточно надеются на себя. «Что же касается наемных войск (а к этому средству обычно прибегают тогда, когда не хватает собственных), то здесь множество примеров с полной очевидностью и ясностью показывает, что любое государство, опирающееся на наемников, сможет, вероятно, на короткое время раскинуть крылья над своим гнездом, но очень скоро эти крылья сломаются». Русским эти слова особо близки, ибо мужество, отвага нашего народа не раз завоевывали ему славу, земли, жизнь, принося победу.

Воин

Крез – царь Лидии (595–546 гг. до н. э.)

Кир Великий

В современном мире, где богатства играют важнейшую, если не решающую роль, мы вновь и вновь напоминаем, что в истории они часто являются лишь предметом зависти других народов, объектом грабежей и нападений. И не случайно последний царь Лидии, Крёз, обладавший сказочными богатствами, стал одной из наиболее трагических фигур в истории. За ним закрепилась «слава» неудачника и пораженца. Древнегреческий философ Ксенофонт приводит в «Киропедии» трактовку видения и понимания человеком античности богатства нации и царя да и вообще понимание счастья и богатства. Крёз уверял Кира, что, если он будет расходовать национальную казну слишком щедро, то в скором времени станет бедняком. Он советует царю персов копить как можно больше золота («Собрать в своем доме столько золота, сколько вообще по силам одному человеку»). Однако Кир не выразил восторга по поводу этого «стабилизационного фонда».

Золотой телец. Неописуемая радость евреев от созерцания тельца

На счету его было немало благодеяний народу и друзьям, и он сказал Крёзу: «Однако ты мне советуешь собирать их (деньги. – Ред.) у себя, чтобы возбуждать зависть и ненависть, и вверять охрану их наемным стражам. Я же, наоборот, обогащая своих друзей, вижу в них свои сокровища и одновременно стражу и для себя, и для наших богатств, причем стражу более надежную, чем если бы я окружил себя наемниками. Однако, думается мне, в одном я сильно отличаюсь от большинства людей. Эти последние, когда обретут богатства больше, чем достаточно, часть его зарывают в землю, часть гноят, а прочее с великим беспокойством пересчитывают, измеряют, взвешивают, проветривают, сторожат. (но) избыток богатства доставляет им одни только хлопоты. Со своей стороны, я тоже покорен богам и всегда стремлюсь к большему, но, когда добьюсь своего, все, что вижу у себя в избытке сверх необходимого, употребляю на помощь друзьям в их заботах и, обогащая и осыпая милостями различных людей, приобретаю с помощью своего богатства их преданность и дружбу, благодаря чему пользуюсь безопасностью и доброй славой. Ценности эти не гниют, и избыток их не вредит; наоборот, добрая слава, чем ее больше, тем она величественнее и прекраснее и тем легче ее носить. Вообще, чтобы ты знал, Крёз: я вовсе не считаю самыми счастливыми тех, кто больше всего имеет и больше всего сторожит.» Как известно, Крёз лишится своего богатства и своего царства, такова плата за неумелое и глупое помещение «национального капитала» не в людей и дело, а в сундуки. Вместе с тем богатство имеет смысл, если оно попадает нуждающимся (Матфей. 19:21, Лука. 12:33, 19:8) да и вообще служит людям и твоей стране. Истинное богатство – не то, что копят, а то, что отдают (2 пос. ап. Павла коринф.), ибо «блаженнее давать, чем принимать» (Деяния апостолов. 20:35).

Коварный демон богатства

Естественно, что в древности золото и серебро, будучи основным эквивалентом богатства, привлекали внимание царей и завоевателей. В Египте, по оценкам историков, к VII в. до н. э. было накоплено не менее 3000 тонн золота. Ассирия, покорив Египет, овладела его золотыми запасами. Затем эти богатства перекочевали в Вавилон, покоривший обе страны. Вавилон пал, его золотые запасы попали в казну персидского царя Кира Великого, из династии Ахеменидов. С их помощью многого можно достичь. Кир использовал золото как для набора наемников, так и для подкупа. Он говорил: осел с грузом золота порой сильнее могучей армии. Упомянутый Ксенофонт в «Анабасисе» показал, как набирались для него войска в Херсонесе и в других местах. Приблизив к себе лакедемонянина Клеарха, который был изгнанником, Кир выразил ему свое расположение и подарил 10 000 дариков. Тот принял золото, набрал на эти деньги войско, выступил из Херсонеса и стал вести войну с фракийцами, живущими по другую сторону Геллеспонта, помогая эллинам. Города, расположенные у Геллеспонта, охотно доставляли ему средства для содержания солдат. Кир в глазах европейцев хотя и интеллектуально велик, но «только для азиатов».

Персидская империя в 330 г. до н. э. пала под натиском войск Александра. Среди военных трофеев оказались тонны золота, но держава Александра распадется после его смерти, а несметные богатства разойдутся по разным странам, чтобы сконцентрироваться в столице огромной империи – в Риме. «Auri sacra fames, – писал Вергилий, самый проницательный из римских поэтов. – Проклятая жажда золота, до чего же ты доводишь людей?» Золото играет роковую роль в судьбе и фригийского царя Мидаса (738–696 гг. до н. э.). Бог Дионис исполнил просьбу алчного царя о том, чтобы все, к чему он прикоснется, превращалось в золото. И стоило Мидасу сорвать с дерева зеленую ветвь, как та тотчас же становилась золотой, вода катилась с его рук золотыми каплями. Царь ликовал до тех пор, пока в золото не начала превращаться и его пища. Поэт Овидий написал в «Метаморфозах»: «Только он с чистой водой смешает виновника дара, как через глотку питье расплавленным золотом льется».

Мидас судит на конкурсе Аполлона

Мстительный Аполлон за то, что Мидас присудил первенство в игре на флейте не ему, а Пану, наградил царя ослиными ушами. Аполлон сказал ему: «Тебе больше подойдут уши, которые будут соответствовать твоему восприятию музыки!» И у Мидаса выросли ослиные уши. Однако все же кажется, что столь суровое наказание последовало не за то, что тот присудил первенство в музыкальном состязании Пану, а именно за то, что тот возлюбил сверх меры богатство. Так наказывает судьба тех, кто не понял сути и истинного назначения богатства нации и его роли в совершенствовании человека.

Так золото становилось средством не только обогащения, но и наказания. Одним из изощренных способов казни вороватых министров и чиновников стало вливание в горло расплавленного золота. Понтийский царь Митридат Евпатор (132—63 гг. до н. э.) казнил таким способом одного из римских пленных. Аппиан («Митридатовы войны») пишет: «Немного времени спустя он [Митридат] взял в плен Мания Аквилия, наиболее виновного в той войне изо всего посольства. Связанного, его повсюду возили на осле, громко объявляя зрителям, что это тот самый Маний. И, наконец, в Пергаме велел влить ему в горло расплавленное золото, тем самым позорно указав на взяточничество римской знати». От этого золота желать меньше не стали. Причины просты… Деньги дают средства для безбедной жизни. А «без зажиточной жизни в народе не воспитаешь добрых качеств» (Сюнь-Цзы). Но и тут нужно сохранять чувство меры. Где слишком часто превозносят богатства, «там презирают все честное: верность, порядочность, стыд» (Саллюстий). Первые победы греков над могущественной, но разношерстной и многоязыкой армией персов укрепили веру греков в свои силы. Но вскоре им и персам пришлось столкнуться с более мощным противником, бойцом мирового европейского класса – с Македонией.

Александр в разведке

В первой половине IV в. до н. э. Македония благодаря усилиям Филиппа II объединилась, превратившись в грозную державу. Филипп был талантливейшим политиком. Многие историки считали его крупнейшим деятелем тогдашнего европейского мира. Заметим, что молодость Филипп провел в Греции, хорошо знал греческую культуру, силу и слабость греческих республик. Уничтожив претендентов на престол, он сосредоточил в своих руках всю власть. Мы вновь видим, как взлету той или иной державы в древнюю эпоху предшествуют две главные вещи – концентрация власти в руках сильного, волевого, умного вождя и создание профессиональной армии. Такой вскоре и станет македонская армия, в которой костяк составит македонская знать (этеры, «товарищи» царя). Филиппу принадлежит заслуга и создания знаменитой фаланги, тяжеловооруженной пехоты с глубоким строем (16 рядов и более). Гордостью армии была конница. В отличие от армий персов и даже греков армия Филиппа была строго национальной, ибо в нее входили только македонцы. Как и в Спарте, служба в армии считалась делом жизни. И даже знать обязана была «тянуть военную лямку», получая дипломатические и прочие государственные посты только в случае успешной военной карьеры. В политическом отношении Македония – ярко выраженная монархия. Знать (этеры, коих было не более 800) владела землей, которой у нее было столько же, сколько у 10 000 греков. Население в личном плане было свободно. И хотя во главе Македонской державы стоял деспот Филипп, хотя деспотизм и свобода, казалось, – вечно враждебные категории, но «без деспотизма еще не было ни свободы, ни равенства» (Ф.М. Достоевский). Демократическая Греция тому яркий пример.

Исократ

Демосфен

Рядом с Македонией многочисленные мелкие греческие полисы явно проигрывали. Это было ясно многим в самой Греции. Правда, грекам на какое-то время удалось удержать Филиппа от вторжения, но то был вопрос времени, так как слишком сильны были противоречия между греками. Войны и конфликты меж ними вспыхивали один за другим. Конечно, это мешало созидательной деятельности, торговле, промышленности, финансам да и просто мирной и спокойной жизни греков. Поэтому у Филиппа II среди греков оказалось немало искренних сторонников, людей македонской ориентации (Эсхин, известный ритор Исократ, стратег Фокион, финансист Эвбул и др.). Главный идеолог союза с Македонией Исократ пишет письма Филиппу, в которых убеждает его взять главенство над Грецией. Против Филиппа выступил другой известный оратор и политик – Демосфен. В данном случае не так уж важно, какие силы стояли за кем (и там и тут они были достаточно влиятельны). Важно то, что реальное соотношение сил на мировой арене толкало народы к объединению. В основе тех или иных расчетов лежали экономические и политические интересы. Азия и «мир Великого владыки», перса, были богаче, чем полунищая Македония, которая не могла любящим деньги грекам дать ничего. Поэтому многие полисы охотнее шли на контакт с персами, рассчитывая поживиться за их счет. Греки готовы были присягнуть «цивилизованному агрессору», кто бы им ни был, Филипп или Дарий, – кто больше предложит, тот и друг. В русле жизненной философии и подобной логики шел спор среди ученых, чья позиция была предпочтительнее, разумнее – Демосфена или его противников. Те, кто превозносил идеи свободы и независимости (Г. Нибур, А. Шефер, Э. Курциус, Керст и др.), видели правоту за Демосфеном, отмечая, что тот считал дело демократических Афин своим собственным делом и остался ему верен «до последнего дыхания». Другие, глашатаи империи (Дройзен, Гольм, Белох, Эд. Мейер и др.), обвиняют Демосфена в политической слепоте, превозносят даже таких предателей, как македонский наемник Эсхин и его соратники. Они рассуждают о «непреложных законах истории», «исторической справедливости», в результате которой греки были разбиты и повержены. Они превозносят Филиппа с его миссией «объединителя мира», создателя великой сверхдержавы, демиурга мира и провозвестника цивилизации будущего. Это похоже на то, как малые и маломощные страны нынешней Восточной Европы надеются найти в рамках НАТО, у Соединенных Штатов и объединенной Европы не только защиту, но и средства на содержание (льготы, квоты и проч.). Это очень походит на речи тех, кто у нас 10–15 лет тому назад громко восхвалял «самое демократическое на свете» государство США как спасителя свободы, героя новой цивилизации. Где сегодня эти пифии?

Херонейский лев

Сегодня со странами, упорствующими в неприятии их воли, США поступают точно также, как Филипп с побежденными греками. Их просто порабощают или сажают им в правители президентов из «своей конюшни». 2,5 тысячи лет мало что изменили в вопросах разрешения споров.

При Херонее 300 фиванских юношей стояли насмерть, и их стойкости удивлялись даже враги. На месте битвы воздвигли 5-метровый мраморный монумент, изображающий раненого и непокоренного льва, но именно после этой битвы Филиппом была установлена полная гегемония над Грецией. Филипп сохранил за

Афинами политическую независимость и кое-какие экономические привилегии. Юстин продолжает: «Афинянам, которые выказали особую враждебность по отношению к нему, он без выкупа возвратил пленных, передал тела убитых для погребения и даже предложил им собрать все останки и положить их в гробницы предков… С фивян Филипп, напротив, взял выкуп не только за пленных, но даже за право похоронить павших. Самым видным гражданам он велел отрубить головы, других он отправил в изгнание, а имущество всех их забрал себе». В 338 г. Филипп II предпринял поход в Пелопоннес, перешел с войском Истм (Коринфский перешеек) и осуществил (вместе с союзниками) карательную экспедицию против Спарты, хотя перед этим пытался достичь целей путем переговоров. Но спартанцы отвергли его требования, касавшиеся ряда пограничных территорий, давнего предмета острого спора между Спартой и ее соседями (как у Сербии и Албании по поводу Косово). Тогда он вторгся в Лаконику и разорил ее. При этом он не стал сокрушать институтов спартанской государственности, что было неразумным, поскольку как организатор «общего мира» он должен был придерживаться неких правил. Для него довольно было наказать непокорных, и, разумеется, в первую очередь сокрушить социально-экономическую и военную мощь и дух гордой Спарты. Как видим, примерно то же происходит сегодня и с государствами, которые отказываются внимать прямым указаниям нового «мирового гегемона», коим, бесспорно, ныне являются США.

Царь Филипп и его сын Александр

Однако были и позитивные моменты… Так, итогом захвата Греции стало оформление союза всех государств Греции, но под эгидой Македонии. Союз должен был положить конец состоянию гражданской войны, типичному для греков. Частные войны внутри эллинской федерации были запрещены. Объявлена была и свобода мореплавания. Никто не должен был вмешиваться и в жизнь самих государств. Союзный совет (своего рода Совет Европы) следил за выполнением всех постановлений конгресса. Федерация республик заключила «вечный» оборонительный договор с македонским царем.

Одним словом, на первый взгляд такая объединенная «малая Европа» выглядела порой даже демократичной и разумной. Однако вскоре выяснилось, что все слова «большого брата» – сплошная ложь. Филипп вскоре потребовал немалую плату от вассалов, и этой платой стала война против Персии, которую начал сын Филиппа – Александр. Мотивировка той войны была довольно странной: «Чтобы отомстить персам за все содеянные над греческими храмами святотатства». При этом известно, что персы, как правило, очень уважительно, бережно относились к храмам. Но повод был найден.

Высадка Александра в Азии

Главная цель азиатского похода Александра – конечно, завоевание Востока, захват богатств Дария. Об этих богатствах ходили самые невероятные легенды. Ксенофонт писал: «Персидского царя и его слуг надо почитать счастливыми, видя, как велика и обильна его страна, богатая провиантом, рабами, скотом, золотом, одеждой». Как известно, к такому походу в Персию готовился еще отец Александра, Филипп, его желали бедные македонские крестьяне, основа его войска, к нему стремились и крупные землевладельцы, выросшие в походах и мечтавшие о новых богатствах и всемирной славе. В поход толкало Александра и бедственное состояние финансов. Аристобул сообщает, что у Александра на содержание войск оставалось всего 70 талантов (при 200 талантах долга). Поход разрешал эту «головоломку» очень просто. Согласно общепринятой тогда практике, во время войн войско кормилось, обеспечивалось населением захваченных земель и городов. Так что данный поход был следствием экономической необходимости. Говорят, что впервые эта война «в мировом масштабе» велась не в тех примитивных разбойничье-гегемонистских целях, что типичны для войн греческих полисов, походов к Трое, битв фараонов, израильских, сирийских завоевателей, не говоря уж о захватническо-карательных походах Римской империи, рейдах варваров на земли Рима да и походах наших предков к Константинополю и походах крестоносцев (во славу Гроба Господня). Однако ясно, что Александр Македонский, несмотря на то что он воспринял греческий опыт, философию и культуру, ставил перед собой совершенно аналогичные цели. Ведя армию в богатую Азию, царь тем самым разрубал свой «гордиев узел» и решал прежде всего огромное количество экономических проблем и, кроме того, укреплял свою личную власть в новом политическом союзе. Вопрос о том, действительно ли в основе «миссии» Александра лежало дело освобождения народов, является достаточно наивным. В древние времена, да и в нынешние тоже, войны, как правило, не ведутся ради чьего-то освобождения, хотя подвергшийся нападению ведет войну за свою свободу. Но начинаются войны всегда из корыстных (экономических, политических) соображений и интересов. Войн идеалистических история не знает. И то, что было создано «покорителями мира», строго говоря, не являлось даже нацией, так как было лишено свободы и права на волеизъявление. «Великие государства Кира или Александра, – писал И.В. Сталин, – не могли быть названы нациями, хотя и образовались они исторически, образовались из разных племен и рас. Это были не нации, а случайно связанные конгломераты групп, распадавшиеся и объединяющиеся в зависимости от успехов или поражений того или иного завоевателя». Подобные объединения рано или поздно должны распасться и распадались.

Александр переходит через Граник

То, что Александр прекрасно понимал, ради чего он отправляется в опасный поход, подтверждает и его поведение. Он был столь уверен в успехе военного бизнеса, что роздал оставшиеся деньги, земли ближайшим соратникам. Когда его спросили, что он оставил себе, последовал ответ: «Надежды!» Это настолько впечатлило всех соратников, что один из ближайших друзей, Пердикка, отказался от даров и от пожалованного ему имущества. Его примеру последовали многие воины и полководцы. Уверенность вождя в конечном успехе и в победе передается другим. Впрочем, своим воинам царь нарисовал весьма заманчивые перспективы обогащения, заявив, что им достанутся богатства не только персов, но и остальных народов: «Они. покорят себе не только персов, но и все остальные народы: Бактрия и Индия станут македонскими провинциями. То, что они видят теперь, – это наименьшая часть их добычи; победа откроет перед ними все. Их уделом станет не бесплодный труд на крутых скалах Иллирии и камнях Фракии, но весь Восток станет их добычей». Оставив в стороне военные стороны похода Александра, обратимся к так называемой культурно-политической и экономической стороне вторжения. После побед при Гранике и Иссе Александр конфисковал казну Дария в Дамаске, покончил с царем персов, убитым своими же, и простер свою победоносную длань к Египту и Индии. В Египте он решил воздвигнуть город Александрию. По мнению специалистов, с военной точки зрения достаточно было бы малого военного гарнизона, чтобы удержать контроль за страной. «С экономической точки зрения размещение громадного города. было сплошным разорением. Необходимо было связать двурогую скалу Фароса с материком дамбой длиной в 7 стадий (почти 1300 м), выстроить три порта (два на море и один на озере), отвоевать пригодную к обитанию землю у змей, у туч птиц, у комаров, распределить пять разных народов по пяти секторам, разбитым в шахматном порядке, убедить их – если нужно, силой – жить в мире и согласии. Самолично на протяжении 15 километров указывая архитекторам, где пройдут стены будущей твердыни, и назначив грека Клеомена заведовать финансами и завершить работы, Александр выказал больше веры в творческий разум и энергию людей, нежели в видения прошлого». Александр строит все новые и новые планы. Царь опьянел от побед, счел себя почти богом. Он, правда, восстановил в Вавилоне храм Бэла, вернул украденных и вывезенных персами богов Греции и, кроме того, самочинно возвел на берегу Бианта 12 громадных алтарей богам, что привели его к восточным рубежам мира.

Битва Александра и Дария при Иссе

П. Веронезе. Семья Дария у ног Александра

Какова цена настойчивого стремления Александра к мировому господству? Если проследить его путь по покоренным землям, городам, то на его пути видим: уничтожение Фив; разграбленный и превращенный в пустыню Персеполис (330 г. до н. э.), отданный «на позор и полное уничтожение»; победа над Дарием, и не столько над ним, сколь над его казной; резня потомков милетских жрецов в Термезе, на берегу Амударьи (329 г. до н. э.); чудовищная резня на берегу Биаса (326 г. до н. э.), когда мечи воинов оказались погнуты и зазубрены из-за немыслимого количества трупов; он устроил массовую казнь через повешение индийских философов-брахманов; взял в плен индийских наемников, их жен и детей и всех перебил. Римский поэт Лукан в начале X песни «Фарсалии», сообщая о массовом избиении азиатских народов, в итоге скажет: «И все это только для того, чтобы установить Царский мир и согласие между народами!» Как не вспомнить о девизе, который Тацит приписывает римским завоевателям: Ubi solitudinem faciunt, pacem appellant («Превращая край в пустыню, они называют это миром»). Дарий послал царю несколько писем, в которых требовал, потом просил вернуть семью. Ответ Александра был таким: «Приди ко мне как к подлинному господину всей Азии. Если ты появишься передо мной, ты получишь мать, супругу, детей; все, чего ни пожелаешь, если ты у меня попросишь, будет тебе дано». Правда, он поступил благородно с матерью и женой Дария, сохранив им жизнь и оставив в управлении часть царства.

В экономическом смысле поход оправдал себя. Так, завладев сокровищницей Персеполиса, он получил в свое полное владение огромную сумму – 120 000 талантов. Эти деньги позволили ему обеспечить войско всем необходим, выплатить обещанные войску награды, переслать Антипартру (наместник в Македонии) деньги для ведения битв с противниками, нанять дополнительные войска, так как наемник в его армии получал вдвое больше рабочего в любом городе, одним словом, удовлетворить все свои нужды и прихоти. Теперь Александр был богаче Крёза. Правда, его не красит то, что он сделал со столицей персов Персеполисом, отдав его на разграбление своему войску, хотя сожжение столицы было вызвано, скорее, политическими мотивами – он словно подтверждал свой гнев, ибо ранее обещал наказать персов за то горе, которое они принесли грекам. И действительно, Персеполис был оплотом персов и должен был быть стерт с лица земли, как некогда стерта была и Ниневия.

Александр в Персеполисе. Гетера Таис предлагает сжечь Персеполис

Нельзя исключать и желания мстить. К примеру, историки отмечают, что, когда армия Александра Македонского переправилась через Аракс, их потрясло то, что они увидели. Навстречу шла толпа греков, около 800 человек, в основном, пожилых людей, с «ветвями умоляющих». Эти греки были захвачены в плен предыдущими персидскими царями и увезены в рабство, где их обучали различным искусствам и ремеслам. Наряду с другими рабами они возводили прекрасные дворцы, храмы, хранилища, жертвенники, города. Когда же они выполнили миссию, а их труд оказался уже не нужен, персы самым безжалостным образом изувечили мастеров, отрубив им руки или ноги. Даже закаленные в боях ветераны македонской армии при виде этих несчастных преисполнились сострадания к калекам, а Александр не смог удержаться от слез. Царь пообещал «позаботиться об их возвращении домой», но те решили остаться, боясь насмешек дома, в Греции. Тогда Александр приказал каждому калеке выдать по 3000 драхм, по пять одежд, по 2 пары волов, по 50 овец и 50 бушелей пшеницы. Он «освободил их от всех царских податей и приказал правителям следить за тем, чтобы их никто не обижал». Все это не позволяет нам идеализировать и персов, уродовавших своих пленных.

Свадьба Александра и Роксаны

Что касается распространенного в эпоху античности мнения о том, что он хотел установить «единомыслие» Запада и Востока, то оно ни на чем не основано. Правда, в подтверждение этому приводят факты наличия в армии Александра не которого числа ученых, сопровождавших его в походе, его попытку привлечь к сотрудничеству индийского мудреца Калана, тягу к персидским одеждам и парад «эпигонов» (персидских юношей), обученных на македонский манер по его приказу, ну и, разумеется, массовую свадьбу греков и македонцев с персидскими женщинами (когда 10 тысяч македонян взяли в жены азиатских женщин). По сему поводу царь устроил грандиозный пир, выплатил долги всех молодоженов и вручил им богатые подарки. Но вряд ли он при этом ставил перед собой столь сложные цели… Основной задачей царя было создание мировой империи, которая объединяла бы в своих границах разные племена Европы, Азии, Африки. Столь решительный поворот в сторону Востока, уравнение в правах эллинов и «варваров», вызвавшее недовольство среди македонской и греческой знати войска, – явление, новое в мировой истории. Иные ставят «ориентализацию» Александра в один ряд с «вавилонизацией» Кира, говоря, что понятия эти равнозначны. Однако персы и вавилоняне гораздо ближе по своей ментальности, нравам и вере, нежели греки и персы. Иные (Ю. Керст и Шахермейр) увязывают эти мероприятия царя с его цивилизаторской деятельностью и миссией. Военный историк Дж. Фуллер пишет: «Задачей Александра было не только утвердить свою власть на завоеванных территориях, но и придумать, каким образом сплавить их вместе с Македонией и Грецией в мировую державу. Его гений подсказывал, что этого нельзя добиться, только действуя с позиции силы, но лишь с помощью добровольного сотрудничества со стороны покоренных народов. В Вавилонии он впервые назначил сатрапом перса – Мазея, полководца, который командовал правым флангом Дария при сражении при Арбелах и который после сражения искал прибежища в Вавилоне». Эта попытка возвращения власти представителям местных элит была разумным решением Александра, шагом, нацеленным в будущее.

Дорога процессий в Вавилоне

После вторжения в Индию македонский царь Александр в 325 г. до н. э. разгромил на реке Гидасп армию местного царя Пора, продолжив свой поход на восток. Однако на подходе к реке Ганг македонская армия отказалась следовать за Александром. Сказалась девятилетняя усталость. Поводом к неповиновению явились слухи о неисчислимых армиях с тысячами боевых слонов за Гангом. Александр вынужден был идти на юг, двигаясь вдоль рек Гидасп и Инд по направлению к Персии.

Александр в битве с царем Пором

По пути он покорял местные племена, многие из которых истреблял за сопротивление. Жестокие бои разгорелись на земле маллов, которые в большинстве своем предпочли погибнуть, но не покориться. После захвата нескольких городов маллов Александр подошел к самому большому из них, чье название не сохранилось. Древнегреческий историк Арриан сообщает, что располагался город недалеко от впадения реки Гидраот в реку Акесин, которая является притоком Инда. Македонцы с ходу бросились на штурм крепости. Стены крепости были не высоки. Арриан рассказывает, что Александр в одиночку приставил лестницу к стене и, прикрываясь щитом, полез вверх, за ним оруженосец Певкест, а за ними по той же лестнице поднимался Леоннат. Александр, убив мечом маллов, расчистил место, и за ним взошли на стену Певкест, Леоннат, Абрей. Но затем под тяжестью тел лестница подломилась, солдаты попадали вниз, и на стене остались только Александр и три бойца. Спрыгнув со стены в город, найдя более защищенную позицию, царь разил маллов мечом, пока на помощь к нему не спрыгнули другие македонцы. Тут тяжелая индийская стрела поразила Александра в грудь, пробила панцирь и легкое выше правого соска. Как пишет Плутарх, «стрела, как гвоздь, связала панцирь с телом». Александр отбивался со стрелой в груди, но вскоре упал, потеряв сознание. Тогда его прикрыли с обеих сторон щитами Певкест и Леоннат. Дальнейшие события Арриан описал так. Македонцы, видя, как Александра осыпают стрелами на стене и как он спрыгнул внутрь крепости, старались спасти царя. Одни из них, стоя рядом с царем, закрыли его щитами, другие прорвались в город, налегли плечами на чуть раздвинувшиеся ворота и, проломив стену, открыли дорогу в крепость.

Штурм города

Боевой слон

Царя спасли, но в отместку за его ранение македонцы перебили всех жителей города, не пощадив при этом ни женщин, ни детей. Стрелу из груди Александра извлек то ли Пердикка, не дожидаясь врача, то ли врачи Критодем или Критобул. Царь долго болел.

Как бы там ни было, а понимание того, сколь тяжелая доля их ожидает в дальнейшем, заставило войско просить Александра о возвращении домой. Напрасно царь разными ухищрениями пытался склонить их продолжать поход далее. Чтобы убедить войска в выгодности «предприятия», он послал их на грабеж в богатые земли, в дружескую Фегею, а во время отсутствия воинов подарил их женам и детям платья и разные запасы, выдал месячное жалованье. Но ничто не могло уже заставить воинов переменить решение. Причины этого понятны, если объективно взглянуть на положение армии Александра. «Немного македонян остались в живых, и эти оставшиеся были близки к отчаянию, копыта лошадей были стерты далекими походами, множество сражений притупило и сокрушило оружие воинов; никто не имел более греческого платья, лохмотья варварской и индийской добычи, кое-как сшитые друг с другом, прикрывали эти покрытые шрамами тела завоевателей вселенной; уже семьдесят дней с неба падали страшнейшие дожди, сопровождаемые вихрями и бурями». На завоевателей обрушилось даже небо с дождями и бурями. Наряду с нехваткой одежды и средств пропитания это уносило больше жизней, чем сражения. Единственной перспективой для воина были болезнь и смерть. Историк И.Г. Дройзен пишет, что единственным всеобщим желанием становилось только одно – «иметь далеко позади себя эту страну», прежде чем вновь наступят страшные месяцы тропических дождей. Поворот обратно и стал началом падения Александра… Этот государь нового времени с его стремлением, выраженным девизом «plus ultra», не смог не только создать всемирную империю, но даже грубо очертить ее контур.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.