Глава XIV

Глава XIV

Демократическая армия выступает за неправое дело

Жестокость не была в характере калифорнийцев, чаще всего дуэли велись при помощи не столько шпаг, сколько ядовитых посланий. Помимо охоты па медведей гризли и на диких лошадей, спорт у них в основном сводился к демонстрации верхового искусства; считалось, что со времен Чингисхана не было более искусных наездников. Утверждали, что многие из них способны были на полном скаку поднять с земли фасолину.

Когда в июле 1844 года до Монтерея дошли слова военного министра в Мехико, что война будет объявлена, как только сенат Соединенных Штатов ратифицирует договор о присоединении Техаса, и что народная армия должна быть сформирована для защиты Мексики, многострадальные калифорнийцы решили не записываться в армию, а воспользоваться этим случаем для избавления от уголовников Микельторены, которые вносили замешательство н беспорядки в их спокойный край. Альворадо и его военный заместитель Кастро предложили Микельторене погрузить своих солдат на суда и отправить в Мексику. Когда Микельторена отказался, полагая, что лучше иметь плохих солдат, чем не иметь никаких, Альворадо и Кастро собрали отряд из сорока-пятидесяти своих сторонников. Противники две недели маневрировали и совершали конные рейды, не сделав ни одного выстрела и не обменявшись ни одним ударом. Похоже, что этим все могло и закончиться, если бы не Джон Саттер, который неожиданно «въехал на сцену» на белом жеребце.

21 июля 1844 года губернатор Микельторена назначил Саттера капитаном всех войск Сакрамепто-Вэлли. Наконец-то капитанское звание Саттера перестало быть фикцией. Подобное воплощение мечты опьянило его - ни один из жизненных успехов не наполнял его такой гордостью. И это чуть было не привело его к гибели.

Назначение не застало Саттера врасплох. Форт его с самого начала был построен по принципу военного поселения с воинскими занятиями после ужина, а индейцы щеголяли в военной форме с красным кантом, приобретенной в форте Росс. Занятия строевой подготовкой проходили под аккомпанемент лающих команд па немецком языке одного из сержантов, находившегося на службе у Саттера; ружейные артикулы производились кремневыми ружьями из форта Росс, которые якобы попали туда из брошенных в Москве запасов Наполеопа.

В октябре Саттер прослышал о готовящемся против Микельторены буите Альворадо и Кастро. Саттер помчался предупредить Микельторену о готовящемся заговоре. Губернатор, обрадованный неожиданной поддержкой, дал в честь Саттера торжественный обед с запуском воздушного шара и пообещал ему не только новые лиги в северной Калифорнии для него лично, но и оформление по всем законам земельных наделов для всех, кто будет сражаться под его командованием.

В то самое время, когда Саттер вернулся в свой форт для комплектования бригады, Альворадо и Кастро захватили в Сап-Хуане, куда Микельторена привел свои войска, несколько артиллерийских орудий. Микельторена подписал договор, по которому он обязывался отправить своих солдат обратно в Мексику, что полностью удовлетворило не только Лльворадо и Кастро, но и Вальехо, который хотя н придерживался нейтралитета, но горячо стремился выдворить из страны армию, набранную из преступников.

Но капитану Джону Саттеру не так-то легко было отказаться от единственной войны в его жизни. Он отправил призывы буквально каждому мужчине, живущему в долине, с требованием присоединиться к его армии и занялся военным обучением всего населения форта; он даже приказал Маршу под угрозой военно-полевого суда вступить в его армию пехотинцем.

Без поддержки Саттера Микельторене пришлось бы отправить своих солдат в Мексику, как его и обязывали поступить, однако, когда выяснилось, что Саттер может выставить почти сотшо вооруженных людей, Микельто- рена сообразил, что в его распоряжении имеется самая сильная армия в Калифорнии. Он приказал Саттеру захватить Лльворадо и Кастро. Саттер попытался получить у Вальехо сотню лошадей, однако вместо этого получил серию самых блестящих и горячих писем из всех написанных на калифорнийской земле. В них Вальехо - самый мудрый и самый способный из всех калифорнийцев - изложил ряд язвительных замечаний, которые должны были бы положить конец этому безумному предприятию Саттера. Вальехо распустил свой отряд из тридцати солдат в конце 1844 года, мотивируя это отсутствием средств, уклоняясь тем самым от участия в междоусобице, как он уже это сделал в 1836 году во время восстания Лльворадо и в 1840 году во время депортации Грэхема и его сторонников.

Именно в этот момент двадцать человек из партии Сти- венса прибыли в форт Саттера, намереваясь с его помощью начать жизнь на калифорнийской земле… Саттер показал им официальные документы за подписью губернатора Ми- кельторены, которыми подтверждалось обещание предоставить бесплатно и на законных основаниях участок земли чуть ли не в лигу длиной каждому из муж шн, согласных сражаться против тех, кого Саттер называл группой наглых бунтовщиков. Такой возможности упускать не следовало, и все вновь прибывшие, включая Элишу Стивенса и доктора Таунсенда, выразили желание отправиться на войну.

На рассвете первого дня нового, 1845 года Д?кон Саттер, теперь уже полковник, выступил на поиски славы «в

Сдвинутом набекрень Кепи, синем мундире, безукоризненных пантало.?чх и с усами, подчеркивающими его воинственность». За ним двигалась армия Сакраменто численностью в двести двадцать человек, состоящая из посланцев Сакраменто-Вэлли, новобранцев из партии Стивенса и сотни индейцев. Примерно половина ехала верхом, сзади двигалась артиллерия Саттера и обоз, запряженный волами.

Это была весьма демократическая армия, выступившая на защиту неправого дела.

Форт остался на попечении Пирсона Б. Ридинга, пятнадцати белых и тридцати индейцев - весьма рискованное предприятие, - однако Саттер, по-видимому, был не столько озабочен судьбой форта, сколько своей гражданской жены, поскольку он писал Ридингу: «В случае, если меня убьют, проследите за тем, чтобы Манаики получила жалованье, причитающееся ей за все дни пребывания в форте».

По плану краснощекого и полного отваги полковника Саттера ему предстояло встретиться в Сан-Хосе с армией Альворадо и Кастро, насчитывавшей девяносто человек, и разгромить ее в решительном сражении. К 9 января он соединился с силами Микельторены у реки Салинас. Однако Альворадо и Кастро спутали карты Саттера и, не приняв боя, начали отступать на юг. Сильные дожди, выпадавшие над равнинами центральной Калифорнии, превратили дороги в грязевые ванны. Микельторена заболел и вынужден был передвигаться в карете. Армия проделывала переходы по четыре мили в день, запасы провизии иссякли, люди страдали от холода и сырости. Именно в это время Марш, затаивший жажду мести, принялся подстрекать американцев: с какой это радости они оказались замешанными в чужие семейные дрязги? Никто не находил ответа.

И все же Саттеру удалось не допустить брожения в отряде. Они шли на юг к Санта-Барбаре, добывая провизию за счет реквизиций скота и налетов на миссии. Так они двигались еще несколько недель по побережью, пока 19 февраля, после семинедельного пути, армия Саттера не добралась до долины с редкими одинокими дубами Сан- Фернандо-Вэлли и не увидела армии повстанцев.

Альворадо и Кастро успели побывать уже в Лос-Анджелесе и убедить его сонное население, что Саттер с его иностранцами намеревается сжечь город дотла. В помощь себе они набрали группу из местных американцев, включая таких старожилов, как Эйбел Стирпс, а также людей из партии Уоркмена - Роуленда и сорок только что прибывших горцев.

Утром 20 февраля полковник Саттер приказал открыть огонь из трех своих пушек. В ответ послышались выстрелы двух пушек Альворадо и Кастро. Перестрелка продолжалась около двух часов, после чего Кастро отвел свои силы на запад через Кауэнга-ГХасс. На следующее утро американцы полковника Саттера, к своему изумлению, обнаружили, что вражеские силы состоят не из калифор- нийцев, а из американцев, среди которых находятся их старые друзья из Миссури и Санта-Фе.

Рядовой Джон Марш сменил на командном посту полковника Джона Саттера и дал сигнал к перемирию. Две группы американцев бросились навстречу друг другу с радостными восклицаниями и расспросами о родственниках и друзьях, оставшихся дома. Марш произнес речь, в которой он убеждал обе стороны, что им нечего делать в этой войне и что им следует беречь силы для настоящих испытаний в деле превращения Калифорнии в американскую территорию. Американцы покинули поле боя в обнимку.

С войной было покопчепо. Историки так и не могут прийти к единому мнению относительно потерь: данные колеблются от одной до четырех лошадей. Однако все авторитеты сходятся на том, что одна из пушек Кастро лишилась колес.

Полковник армии Сакраменто Джон Аугустус Саттер был схвачен, вытряхнут из мундира и заключен в тюрьму. Разозленные жители Лос-Анджелеса, обвинявшие его во всей этой заварушке, не могли прийти к согласию лишь в одном: расстрелять или повесить его за эти преступления.

Саттер написал униженпое письмо повому губернатору, Пио Пико, сваливая всю вину на прежнего губернатора, Микельторену; разве он не подчинялся недвусмысленному приказу? Пио Пико и добродушный Альворадо не только простили Саттера, разрешив ему сохранить за собой форт и его обширную колонию, но и подтвердили выделение трех дополнительных лиг земли шириной в девять миль, которые ему были обещаны Микельторепой за участие в войне. Они также утвердили земельные наделы, которые он пообещал американцам и европейцам за то, что они вступили в его армию. Таким образом, все были счастливы, даже Микельторена, который вернулся в Мехико из смертельно надоевшей ему Калифорнии.

Тем временем Уильям Рей, главный представитель Компании Гудзонова залива в Йерба-Буэне, завоевал себе сомнительную честь именоваться первым самоубийцей в анналах калифорнийской истории. Современники сходятся на том, что акт этот он совершил тогда, когда деловые затруднения совпали с тем, что его застали с любовницей. В результате этой трагедии Компания Гудзонова залива решила вообще ликвидировать свое представительство в Йерба-Буэне. Таким образом, Саттер избавился от одного своего кредитора, однако будущий город Йерба-Буэна теперь выглядел еще скучнее.

Когда два года спустя англичане проиграли игру за Калифорнию в известной степени из-за того, что у них там не было представителя, они могли по крайней мере утешать себя тем, что и здесь не обошлось без женщины.

Возвратившись, Джон Саттер застал свой форт и дела в крайне запущенпом состоянии. Тем не менее он тут же откомандировал Калеба Гринвуда в форт Холл, с тем чтобы любую экспедицию, направлявшуюся в Орегон, переманивать в форт Саттера обещанием бесплатного предоставления землй!

В июле 1845 года он уже гостеприимно встречал партию Клаймена - Мак-Магона из тридцати девяти мужчин и вдовы с тремя детьми, прибывшую из Орегона. Грин Мак-Магон, который впервые прибыл в Калифорнию в 1841 году с партией Бидуэлла, вел их тридцать один день по системе рек Кламат, Шаста и Сакраменто. Международный оттенок миграции иа Восток отчетливо проявился в составе этой партии, так как в нее входили француз, канадец, два немца, а остальные - англичане и американцы. Столь же разнообразно были представлепы и профессии: специалист по варке мыла, по изготовлению свечей, седельщик, портной, кузнец, сапожник, пять столяров, моряк, двадцать четыре фермера, Джеймс Клаймен, который вел дневник путешествия, благодаря чему его имя вошло в название партии, Джеймс У. Маршалл - каретник и несколько охотников с гор.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.