Глава 9

Глава 9

Русская полиция и масоны. — Засоренность государственного аппарата масонами. — Дело Биттар-Монена. — Зарубежная командировка Б. К. Алексеева. — Доклад Царю. — Подготовка совещания по борьбе с масонами. — Убийство П. А. Столыпина.

В Особом отделе Департамента полиции масонская тематика была выделена в специальное делопроизводство под общим названием «Переписка о последователях различных сект и религиозных учений, деятельность коих носит противоправительственный характер. О масонах». В делах, относящихся к масонам, насчитывается более трех тысяч листов машинописных и рукописных документов, главные из которых публикуются мною в приложении.

Характер сведений, содержащихся в этих документах, свидетельствует о серьезной, хотя и не систематической работе, проводимой сотрудниками Департамента полиции. Материалы о масонстве собирались как агентурным путем (в том числе в заграничных командировках) и посредством наружного наблюдения, так и с применением аналитических методов изучения редкой масонской литературы и документов (в том числе полученных агентурно).

Русские органы государственной безопасности регулярно информировали руководство страны о преступной деятельности масонов, о заговорщическом характере их организации, о неразрывной связи масонов с деятелями революционного движения. Специалисты по борьбе с масонской конспирацией совершенно справедливо отмечали недостаточность только полицейских мер противодействия масонам.

По их мнению, с масонами можно покончить только всем миром, создав для их существования невыносимые условия, постоянно разоблачая их преступления. Рекомендации по этой борьбе, сделанные в 1912 году бывшим руководителем зарубежной агентуры Л. Р. Ратаевым, не потеряли актуальности и по сей день: «В виду разносторонней деятельности масонства одной полицейской борьбы с ним недостаточно. Полицейские меры сводятся к недозволению масонских лож и к охранению от их влияния церкви, школы и армии. Но необходимо, чтобы оно встретило противодействиемом обществе, на которое оно стремится влиять в смысле создания общественного мнения, дабы в этом же созданном мнении находить себе поддержку и на него опираться. Всюду, где ощущается масонское влияние, борьба против него ведется общественными силами.

Это вовсе не так трудно и сложно, как кажется с первого взгляда.

Прежде всего надо знать главарей, а они, к счастью, все известны, а так как они всегда держатся шайкою, то по ним не затруднительно выяснить и остальных. Разоблаченный масон уже теряет половину своей силы, ибо всякий знает, с кем имеет дело. Зная их тактику, надо всеми мерами противодействовать успеху деятельности созидаемых ими обществ, разъяснить в печати их истинный характер, дабы туда не удалось вовлечь вполне благонамеренных лиц по неведению. А главное, надо бить масонов исходящими от них же документами, дабы показать их обществу такими, каковы они есть, а не такими, какими они желают казаться» [169].

Однако борьба русской полиции против преступных посягательств масонских лож в начале ХХ века парализовалась из-за засоренности масонскими конспираторами самого Министерства внутренних дел и других правительственных учреждений России. Государственные чиновники, состоящие в масонских ложах (включая самых высокопоставленных, таких, как В. Ф. Джунковский, С. Д. Урусов, А. А. Мосолов), призванные отстаивать интересы русского государства, выступали как агенты влияния и даже мелкие доносчики в пользу мировых мондиалистских структур.

Эти чиновники тормозили проведение антимасонских мероприятий. Многие сведения, получаемые полицией агентурно, сразу же становились известны вольным каменщикам. Русские патриоты, стремившиеся помочь полиции в раскрытии масонских интриг, неоднократно убеждались, что переданная ими информация быстро становилась известна масонам. Как отмечал по этому поводу 10 октября 1908 года глава Союза Русского Народа А. И. Дубровин: «…Департаменту полиции он больше никаких сведений по масонству давать не будет, что сообщения его, переданные конфиденциально… были известны в масонских группах на следующий же день»[170].

В секретных анналах русской полиции фиксируется множество фактов тайной деятельности масонов. Так, в апреле 1904 года полиция перехватывает письмо из Нью-Йорка от масона Гофмана, члена еврейской ложи «Бнай-Брит», к некоему Виктору Померанцеву, в котором он расписывает «выгоды» для России в возможности заключить заем у Ротшильда при условии дарования льгот евреям.

В январе 1906 года министр иностранных дел препроводил в Департамент полиции сведения от берлинского посла графа Остен-Сакена со списком членов лож ритуала «Ольд-Фелловс», среди которых имеется ложа «Астрея» № 2 в Иноврацлаве, в составе которой значатся русские и польские имена и фамилии.

В январе 1906 года перехвачено письмо члена Владимирского окружного суда Казначеева в Москву по предложению неизвестного лица основать ложу с просьбой зачислить его в таковую.

В феврале 1906 года поступает также полученное агентурным путем письмо министра иностранных дел с препровождением письма посла в Риме статс-секретаря Муравьева о ложе «Разум», посылавшей братский привет новым русским масонским ложам в С. — Петербург и Москву.

В марте 1907 года начальник С.-Петербургского Охранного отделения сообщил Департаменту полиции, что установленное за бывшим членом Государственной Думы масоном Кедриным наблюдение не дало результатов и просил о прекращении этого наблюдения. Однако вскоре наблюдение было продолжено и получены результаты.

В том же месяце 1907 года варшавский губернатор сообщил Департаменту полиции, что представитель нью-йоркской ложи масонов, проживающий в России, некто Городынский, просил разрешения читать лекцию о масонстве, в чем ему было отказано.

Русская полиция терпеливо наблюдает за масонами. Наружное наблюдение над некоторыми из них раскрывает широкую сеть их связей. Масон П. М. Казначеев (кличка «Дряхлый») и его сын, тоже масон, Д. П. Казначеев (кличка «Бодрый») рыскают по Москве. Полиция отмечает их встречи с масонским семейным кланом Арсеньевых, прежде всего со старым масоном (с середины XIX века) В. С. Арсеньевым.

Полицейские власти по своим каналам фиксируют прибытие в Россию масонских эмиссаров Великого Востока Франции Гастона Буле и Бертрана Сеншоля.

2 апреля 1908 года Министерство иностранных дел препроводило в Департамент полиции копию с телеграммы российского посла в Париже, представленной Государю Императору, о принадлежности к масонству гласного С. — Петербургской Городской Думы Кедрина и князя Бебутова, имевших в Париже сношения с главарями масонства, с указанием на вред этого тайного общества и стремление расширить свою пропаганду в пределах России.

20 апреля 1908 года по этому поводу был разослан циркуляр начальникам районных Охранных отделений о принятии беззамедлительных мер к выяснению распространения в России масонства.

26 мая 1908 года Министерство иностранных дел по приказанию Его Императорского Величества Государя Императора препроводило председателю Совета Министров П. А. Столыпину сведения императорского посла в Париже об ожидаемом приезде в Россию двух видных главарей французского масонства Лаффера и Вадекара для основания в Париже масонской ложи[171].

По-видимому, это приказание Государя дало толчок к усилению деятельности по сбору сведений о масонах.

Русская разведка сумела проникнуть в самые сокровенные тайны масонских лож, внедрив туда своего агента. В 1908 году по распоряжению руководителя зарубежной агентуры А. М. Гартинга в масонство записался тайный сотрудник русской полиции Биттар-Монен, сумевший продержаться в этом преступном сообществе около 5 лет. Однако в 1911–1912 годах с помощью изменника русского народа масона В. Л. Бурцева работавший на Россию Биттар-Монен был раскрыт.

В масонских ложах начался беспрецедентный процесс, ставивший своей целью ошельмовать русское правительство. Главную ударную силу в нем представлял тот же Бурцев и члены масонской ложи «Студенческой», составленной из русских евреев. Как отмечалось в секретном отчете русской разведки: «Дело это длилось около полутора лет; в течение этого времени Биттар-Монен, не говоря уже о нападках и инсинуациях, коими он подвергался в Бурцевских статьях, пережил много трудных минут, когда на публичных заседаниях масонских ложи «Жюстис» и Совета ордена дело доходило чуть не до кулаков и всяких угроз по его адресу со стороны переполнявших зал евреев и социалистов.

Таких заседаний было много, длились они каждый раз по несколько часов и нужна была исключительная энергия и верность своему служебному долгу, чтобы выдерживать их до конца»[172].

В 1908 подполковник корпуса жандармов Г. Г. Мец завершил исследование «О существе и целях Всемирного общества фран-масонов». По его результатам подполковник составил обширную записку и передал ее директору Департамента полиции М. И. Трусевичу (см. с. 756–877). Прочитав записку, директор Департамента наложил резолюцию: «Прошу С. Е. Виссарионова обработать записку в более краткую форму (но достаточно полно) для доклада Его Величеству».

Однако вскоре после этого решения М. И. Трусевич был смещен с должности директора Департамента полиции, а подполковник Мец откомандирован в распоряжение Дворцового коменданта. В результате записка для Государя подготовлена не была.

В августе 1909 года Государь, пожелав ознакомиться с масонским вопросом, повелел представить Ему записку о масонстве во время пребывания Его в Крыму. Подполковник Мец подготовил новый вариант записки и вместе с приложениями передал ее Дворцовому коменданту, у которого она хранилась вплоть до весны 1910 года[173].

Распространение масонства в России сильно тревожило Николая II, мыслями об этом он поделился с П. А. Столыпиным. По приказанию последнего Департамент полиции усиливает деятельность по сбору сведений, относящихся к масонству[174]. Во Францию командируется коллежский асессор Б. К. Алексеев, которому удалось войти в контакт с руководителями Антимасонской лиги и, в частности, с аббатом Турмантеном. Алексеев собрал ценный материал, позволивший сделать выводы, во-первых, что «пропаганда масонства в России не только исходит из Франции, но составляет даже одну из немалых забот руководительного центра французского масонства», и во-вторых, о тесной зависимости французского масонства от иудейства[175](см. документ 9 в Приложении).

Сводка докладов Алексеева была представлена Столыпину, «который, ознакомившись с предполагаемым планом совместной с «Антимасонской лигой» борьбы и с потребной для этого суммой денег, выразил желание, чтобы проект этот в принципе получил непосредственную санкцию Его Императорского Величества, лично интересующегося масонским вопросом».

В декабре 1910 года товарищ министра внутренних дел генерал Курлов представил на имя царя доклад, в котором указывал на неотложную необходимость полного освещения масонского вопроса в России. Доклад этот, по словам дворцового коменданта Дедюлина, «сильно заинтересовал Его Величество, причем Государь несколько раз говорил, что по этому вопросу необходимо назначить отдельную аудиенцию».

Департамент полиции начинает готовиться к предстоящей аудиенции по масонскому вопросу. Кроме материалов Меца и Алексеева, используются сведения большого специалиста по этому вопросу, бывшего заведующего заграничной агентурой Ратаева. Последний в марте 1911 года подготовил записку о масонстве, в которой отмечал «серьезное противогосударственное значение возрождения масонства в России и указывал на необходимость специальной борьбы с ним».

Предстоящая аудиенция (совещание) по масонскому вопросу для обсуждения программы борьбы с преступной организацией намечалась Столыпиным после киевских торжеств или по возвращении Царя из Крыма осенью 1911 года[176].

В середине 1911 года товарищ министра внутренних дел П. Г. Курлов в порядке подготовки предстоящего совещания представил в «высшие сферы» докладную о деятельности масонов, которая вызвала большое беспокойство в кругах вольных каменщиков. Судя по всему, председатель Совета Министров и он же министр внутренних дел П. А. Столыпин осознал серьезную угрозу для Русского государства со стороны масонских лож и собирался предпринять решительные меры против них.

События, последовавшие за этим, позволяют сделать самые разные предположения о тайных силах, стоявших за спиной лиц, осуществивших убийство Столыпина в начале сентября 1911 года.

После Февральской революции 1917 года в документах Департамента полиции было найдено донесение агента Б. К. Алексеева из Парижа, полученное после убийства П. А. Столыпина, в котором он пишет: «Покушение на жизнь г. Председателя Совета Министров находится в некоторой связи с планами масонских руководителей.

Обрывочные сведения об этом сводятся, приблизительно, к следующему: «Мало рассчитывая на то, что масонству удастся склонить премьер-министра в свою пользу, масоны… начали смотреть на г. Председателя Совета Министров как на лицо, могущее служить им препятствием… для прочного укоренения в России… Это последнее убеждение на Верховном Совете Ордена (в Париже)… побудило руководителей масонства придти к заключению, что г. Председатель Совета Министров является для Союза… в настоящее время, — когда масонство собирается нажать в России все свои пружины, — лицом вредным для целей масонства. Такое решение Верховного Совета было известно в Париже еще несколько месяцев тому назад…

Говорят, что тайные руководители масонства, недовольные политикой г. Председателя Совета Министров, воспользовались тесными отношениями, установившимися между Великим Востоком Франции и русскими революционными комитетами и подтолкнули исполнение того плана, который у них только был в зародыше. Говорят также, что чисто «техническая» сторона преступления и кое-какие детали обстановки, при которой возможно было совершить покушение, были подготовлены через масонов»[177].

Среда, в которой было подготовлено и осуществлено убийство Столыпина, представляла собой типичный революционно-масонский альянс убийц и террористов, сложившийся еще в 1905–1906 годах.

Суть его состояла в том, что либерально-масонские круги предлагали террористам деньги и другую помощь для убийства русских государственных деятелей. От масонского подполья этой «работой» руководили такие деятели, как Б. Савинков, М. Маргулиес, Н. Авксентьев и им подобные государственные преступники. Как сообщал еще в 1905 году агент Е. Азеф начальнику зарубежной агентуры Л. Р. Ратаеву: «К Гоцу (руководителю партии эсеров-террористов. О. П.) сюда приехал некий Афанасьев, в Петер. живет на одной из Рождественских, сотрудничает в газете «Наши Дни», близкий знакомый петербурского присяжного поверенного (масона. — О. П.) Маргулиеса, с предложением, чтобы партия с.-р. оказала нравственное содействие образовавшемуся в Петербурге кружку (человек 15–18) крупной интеллигенции в террористических предприятиях, направленных против Его Величества и еще некоторых лиц (не названы).

Афанасьев сам член этого кружка. Кружок состоит из литераторов, адвокатов и других лиц инт. профессий (это т. н. левое крыло либералов из Освобождения). Кружок обладает деньгами, Афанасьев говорил — 20000 рублей, и людьми для выступления. Афанасьев просил только, чтобы с.-р. оказали нравственное содействие, т. е. проповедывали эти акты»[178].

Таким образом, масонские ложи участвовали в финансировании и подготовке целого ряда террористических актов. Безусловно, знали они и о подготовке убийства Столыпина, ибо еще в 1910 году в Петербурге во время свидания с эсером Е. Лазаревым будущий убийца Столыпина Д. Богров заявил: «Я еврей и позвольте вам напомнить, что мы и до сих пор живем под господством черносотенных вождей… Вы знаете, что властным руководителем идущей теперь дикой реакции является Столыпин. Я прихожу к вам и говорю, что я решил устранить его…». Это было осуществлено им 1 сентября 1911 года в Киеве.

Убийство Столыпина привело к отставке его ближайших сотрудников по Министерству внутренних дел, и прежде всего П. Г. Курлова.

Выработка программы борьбы с масонством была отложена на неопределенный срок, а фактически так и не была осуществлена.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.