Дорога в Кумбалик
Дорога в Кумбалик
Девятого мая 1553 г. Себастьян Кабот поставил свою подпись под текстом «Устава, инструкций и постановлений для руководства предположенным путешествием в Катай…»{399}, которые регламентировали действия участников экспедиции. Исследователи полагают, что инструкция Себастьяна Кабота составлена «по-детски», крайне несерьезно, что она не отвечает важному назначению руководства в путешествии, полном опасностей{400}. Однако при более тщательном сопоставлении инструкции и судового журнала видно, что все наставления, даже самого курьезного содержания, нашли практическое применение.
Инструкция, несомненно, была составлена с учетом психологических особенностей сэра Хью Уиллоуби. Так, пункт 12 требовал искоренять на корабле игру «в кости, карты и иные дьявольские игры, от которых происходит не только разорение игроков, но споры, раздоры, ссоры и драки и часто даже убийства, ведущие к последней погибели обеих сторон и навлекающие справедливый гнев Божий и меч его возмездия».
Семь пунктов из тридцати трех содержат прямое указание на строгие ограничения в использовании провианта, одежды, боеприпасов, пороха, карт и навигационных инструментов. Их надлежало держать под замком и выдавать только в случае крайней необходимости. Остальные пункты составлены таким образом, чтобы во время путешествия товары «не показывались», «не доставались», «не выдавались», «не продавались», «не менялись» без разрешения по меньшей мере четырех главных лиц, чтобы все корабли и личный состав «находились вместе»; предписывалась полная подотчетность и строгая охрана собственности компании. Третий пункт предписывал, чтобы инструкция зачитывалась один раз в неделю «с тою целью, чтоб каждый лучше помнил свою клятву, совесть, долг и обязанности». Себастьян Кабот и его советники могли быть уверены, что адмирал будет следовать предписанию с точностью до буквы.
Десятого мая эскадра из трех кораблей вышла из дока Рэтклиф и остановилась в примыкавшем к нему доке Детфорд. На следующий день суда покинули Детфорд и торжественно проследовали мимо королевского дворца в Гринвиче. Король был в столь тяжелом состоянии, что не смог наблюдать это зрелище. Флот красиво отсалютовал орудийными залпами членам Тайного совета, придворным и зевакам, сделал соответствующий маневр и… вернулся в док Блэквол, примыкавший к доку Детфорд{401}.
Заминка с отправлением была вызвана тем, что маршрут экспедиции все еще не был согласован в правительстве. Испанский посол в донесении от 11 мая 1553 г. приводил противоречивые слухи: одни говорили, что адмирал Уиллоуби поведет корабли северо-восточным путем, другие — что северо-западным{402}. Согласие было достигнуто к концу недели.
Запись о повторном отправлении появилась в судовом журнале 17 мая. В этот день на адмиральском корабле командиры провели совещание согласно 7-му пункту инструкции, который гласил: «Главный начальник должен раз в неделю (если ветер и погода будут благоприятствовать) собирать вместе всех командиров для обсуждения всех заметок и наблюдений, сделанных на отдельных кораблях и для определения, в чем они сходятся и в чем расходятся». В тот же день адмирал отдал приказ поднять якоря. Однако и на этот раз выход в море был отложен. Три дня суда потратили на то, чтобы переместиться из дока Блэквол в соседний док Вулвич, а затем — в док Грейвзенд. Двадцатого мая, в субботу, состоялась третья попытка покинуть лондонские доки. Согласно сообщению Ченслера, такая дата выхода экспедиции была запланирована заранее: «…было единогласно решено, что если будет угодно Богу, то 20 мая капитаны и матросы сядут на корабли и отплывут из Рэтклиффа с началом отлива. В назначенный день все, простившись с близкими, кто с женой, кто с детьми, кто с родственниками, кто с друзьями, более дорогими, чем родня, были на месте, готовые к отплытию. Подняв якоря, они двинулись с началом отлива и, идя тихим ходом, дошли до Гринича».
Суда покинули доки Лондона накануне свадьбы леди Джейн Грей и лорда Гилфорда Дадли, которая состоялась 21 мая 1553 г. Решение о бракосочетании будущей королевы и сына герцога Нортамберлендского было принято столь поспешно, что платье и драгоценности для невесты пришлось взять в королевской гардеробной напрокат. Праздник продолжался целую неделю. К сожалению, свадебные торжества были омрачены тем, что многие гости отравились. Как говорили, причиной пищевого отравления стали грибы, сорт которых перепутал один из поваров{403}.
Неизвестно, находился ли адмирал Уиллоуби среди приглашенных гостей, но суда тихим ходом следовали вдоль береговой линии в течение семи дней, пока продолжались придворные увеселения. Двадцать шестого мая флот прибыл в Гарвич — портовый городок, расположенный на восточной оконечности полуострова Тендринг, в месте слияния рек Оруэлл и Стоу. Гарвич считался морскими «воротами» Англии. Здесь суда экспедиции простояли еще двое суток, возможно, ожидая прибытия адмирала из Лондона.
Как отмечено в судовом журнале, на воскресенье 28 мая выпал день Троицы. Запись от 28 мая является единственной, в которой упоминается христианский праздник{404}. Пункт 13 устава предписывал священнику «утреннюю и вечернюю молитву и общие службы» совершать ежедневно «на каждом корабле: на адмиральском — священнику, на прочих судах — купцу или иному ученому человеку». Однако, согласно штатному расписанию, пастор Джон Стэффорд был приписан к экипажу корабля «Эдуард — Благое Предприятие» под командованием Ченслера. При явном противоречии двух документов сэр Уиллоуби не решился перевести священника на адмиральский корабль, а в дальнейшем руководствовался 22-м пунктом инструкции: «Запрещается сообщать какому бы то ни было народу сведения о нашей религии, но предлагается обходить этот вопрос молчанием и не высказываться о ней, делая вид, что мы имеем те же законы и обычаи, какие имеют силу в той стране, куда вы приедете».
По завершении праздничной службы, в 7 часов утра, флот на всех парусах вышел в открытое море. На следующий день, 29 мая, суда были вынуждены бросить якоря в Холлихэде, где командиры «стояли целый день и держали совет, какого пути и какого курса нам следует держаться, чтоб добиться новых открытий в нашем плавании, и наконец пришли к единогласному решению». В этой записи дословно процитирована фраза из 5-го пункта инструкции, в котором особо оговаривается, что при решении спорных вопросов главный начальник во всех совещаниях и собраниях будет иметь дополнительный голос.
Судовой журнал умалчивает о предмете споров и разногласий, но можно с большой долей вероятности утверждать, что причиной задержки стал досадный инцидент, который произошел на адмиральском корабле: экипаж полностью выбыл из строя из-за серьезного заболевания. Сведения об этом содержатся в пометках штатного расписания корабля «Благая Надежда» и в рассказе Климента Адамса, составленном со слов Ченслера.
Симптомы заболевания среди матросов проявились утром 29 мая. Признаки соответствовали тяжелому алкогольному отравлению. Адмирал заподозрил, что матросы напились вечером Троицына дня. Пункт 9 возлагал на повара и его помощника обязанность «распоряжаться припасами так, чтобы не было никаких лишних непроизводительных выдач, за исключением тех случаев, когда это будет продиктовано разумными соображениями или необходимостью». Инспекция наличных запасов провианта, вина и других необходимых продуктов, которую следовало проводить еженедельно «или чаще (если то покажется необходимым)», показала, что уровень вина в бочках меньше отметки.
10-й пункт указывал, как надлежит командиру действовать в подобном случае: «Если в отношении кого-нибудь из низших должностных лиц, какого бы звания или состояния он ни был, будет установлена лживость, нерадение, небрежность или непригодность к службе во время путешествия или невыполнение служебных обязанностей, то всякое такое должностное лицо снимается с работы и наказывается по усмотрению капитана и прочих участников разбирательства или большинства их». Виновным в хищении вина был признан низший по должности — помощник кока Томас Нэйш, который из-за болезни не смог дать «капитану или иным старшим чинам своего корабля точный, ясный и полный отчет в расходовании съестных припасов — мяса, рыбы, бисквитов, сушеного мяса и хлеба, а также пива, вина, растительного масла и уксуса, равно и в расходовании всех других видов пищевых запасов, находящихся на их попечении», как того требовала инструкция.
В наказание Томас Нэйш «был выкупан с райны и спущен на берег» необитаемого островка Холлихэд. Адмирал действовал согласно инструкции: «Лицо, снятое таким образом с работы, с этого момента не будет считаться и приниматься за должностное лицо, но должно оставаться в таких условиях и в таком месте, какие будут ему назначены. Никто из экипажа не смеет противиться наказанию или достойному возмездию, которое будет ему назначено со всей умеренностью, соответственно его проступку по силе его преступления и на основании морских законов и обычаев, до сего времени соблюдаемых в подобных случаях».
Виновный получил по заслугам, но состояние экипажа адмиральского судна было настолько тяжелым, что штурман настаивал на том, чтобы вернуться в порт. Благодаря дополнительному голосу точка зрения сэра Хью победила. Скорее всего, обязанности больных боцмана, его помощника и десяти матросов были возложены на квартирмейстеров, плотников и судового комиссара с помощниками, число которых в общей сложности также составляло двенадцать человек. Такое решение было предусмотрено пунктом 18 инструкции, предписывавшим в случае заболевания кого-нибудь из членов команды передавать его обязанности другим участникам экспедиции. «При этом каждый, независимо от его положения, должен нести бремя другого и никто не имеет права отказываться от работы, наложенной на него для наибольшего успеха, общего блага и завершения в срок плавания и всего предприятия».
Обязанности юнг, поддерживавших чистоту на судне, скорее всего, были возложены на купцов, находившихся на судне в качестве пассажиров. Если у купцов и возникли какие-либо возражения, то пререкания были пресечены в соответствии с третьим пунктом инструкции, который обязывал не только моряков, но и пассажиров повиноваться приказам главного начальника, капитана и штурмана, согласно клятве. Любой ропот следовало подавлять с беспощадной суровостью, а нерадивость строго наказывать. «Запрещается проливать жидкость на балласт и оставлять грязь на корабле. Кухонное помещение и другие места следует содержать в чистоте для лучшего здоровья экипажа. Молодые люди и юнги (gromels and pages) должны быть воспитываемы в духе достохвальных морских обычаев в изучении мореплавания и в соответствующих упражнениях».
Решив таким способом проблему, 30 мая в 5 часов утра адмирал отдал приказ поднять якоря. Флагман взял курс на северо-восток, но суда тут же были вынуждены остановиться «у места в трех лигах против Ярмута». На следующий день корабли продвинулись еще на 6 лиг, а 1 июня они вернулись в Гарвич и простояли в порту две недели.
Сэр Хью Уиллоуби винит в задержке «противный ветер», но настоящей причиной возвращения судов в порт с морского рейда стало обострение заболевания команды. Как сообщает Ченслер, он был весьма озабочен состоянием экипажа, «которое до некоторой степени было неудовлетворительно». В Гарвиче обнаружилась истинная причина недостачи спиртных напитков: бочки с вином «ослабели и текли». Недомогание экипажа было вызвано отравлением съестными припасами, часть которых, по словам Ченслера, «в Гарвиче оказалась сгнившей и испорченной».
Экспедиция в Китай была расчитана на полтора года. Из расчета на этот срок трюмы судов были наполнены провиантом, закупленным на деньги пайщиков: «Мудро предвидя, что нашим людям придется плыть по ужасно холодным странам, они положили, что следует иметь припасов на шесть месяцев, чтобы доехать до места, столько же, чтобы оставаться на месте, если крайние зимние холода помешают их возвращению, и столько же на время обратного плавания».
Скорее всего, причиной отравления матросов стали продукты, доставленные на адмиральское судно со столов столь скандально завершившейся свадьбы леди Джейн Грей. Остатки деликатесов вполне могли компенсировать расход провианта во время неторопливого плавания в водах Темзы, поскольку, согласно пункту 26, путешественникам следовало «возвратиться назад счастливо и с достаточными съестными припасами». Принимая во внимание болезненную неприязнь адмирала к червям, можно предположить, что грибы не подавались к офицерскому столу, а использовались в рационе матросов.
В Гарвиче адмирал оказался в сложной ситуации. Пункт 18 устава предписывал оказывать надлежащую помощь «находящимся на корабле тяжело больным, нездоровым, слабым и находящимся под наблюдением лицам». Однако единственный хирург экспедиции Томас Уолтер был приписан к судну под командованием Ченслера. Сэр Хью нашел хитроумный способ решения проблемы. Пункт 11 гласил: «Если кто-либо из матросов или низших должностных лиц окажется по своей работе неподходящим и недостойным места, для занятия которого он был принят на корабль, такое лицо может быть снято с корабля и высажено на берег в любом месте в пределах державы и владений королевского величества, а на его место может быть принято другое более способное и более достойное лицо по усмотрению капитана или штурманов». При этом вновь принятым лицам «передавались все предметы снабжения, предназначавшиеся для уволенного в согласии с правом и справедливостью». Следуя букве инструкции, в Гарвиче адмирал списал на берег двух «неподходящих к должности» моряков, находившихся в безнадежном состоянии, — боцмана Николая Энтони и матроса Джорджа Блэйка, и взял на борт двух хирургов — Александра Гардинера и Ричарда Мольтона.
Пока суда стояли в порту, больные матросы получили возможность покупать продукты на берегу. На этот случай в «Присяге для штурманов и других лиц» имелось уточнение: «Вы не будете совершать частных сделок и не будете покупать, продавать, менять или раздавать каких бы то ни было товаров или тому подобных предметов (за исключением только необходимых корабельных снастей и съестных припасов) для вашего собственного барыша и выгоды, равно как для прибыли иного какого-нибудь лица или лиц». Одиннадцатый пункт инструкции разрешал выдавать членам команды ссуду под расписку с ручательством, что тот «выплатит суммы, полученные им сверх того, что он заслужил».
Как только состояние здоровья матросов улучшилось, адмирал отдал приказ поднять паруса, и 15 июня флотилия вышла в открытое море. В судовом журнале впервые были занесены показания навигационного прибора — «52 градуса» северной широты. Однако корабли смогли пройти лишь несколько лиг до «зыби», где простояли всю ночь, 16-го продвинулись еще на несколько лиг, 17-го вернулись к Орфорднэссу, а 19 июня вернулись в Гарвич. История повторилась, но с более серьезными последствиями: девять человек скончались.
Пункт 19 давал необходимые разъяснения в случае смерти члена экипажа: «Если кому-нибудь приведется умереть или погибнуть во время путешествия, то одежда и прочее имущество, какое было у него ко времени его смерти, должно быть сохранено в распоряжении капитана и штурмана корабля; имуществу составляется опись, и она сохраняется для его жены и детей или для других целей соответственно его мыслям и его воле». Воля усопших была зафиксирована в расписках по ссудам, возмещение которых предполагалось, скорее всего, за счет «драгоценных украшений, камней, жемчуга, драгоценных металлов или других предметов», щедро обещанных в заморских странах 21-м пунктом инструкции.
Экспедиция оказалась под угрозой срыва. Без команды матросов адмиральское судно не могло выйти в море. Необходимо было нанять новый экипаж. В «Присяге штурмана корабля и других лиц» специально оговаривалось: «Во время плавания вы не примете и не позволите принять на ваш корабль никакого лица или лиц, как по пути туда, так и на обратном, но должны допускать пребывание на корабле только таких моряков, которые без обмана и хитрости наняты в ваш экипаж, чтобы служить в морском деле и искусстве». Ситуация осложнялась тем, что экспедиция дважды возвращалась в порт с морского рейда, что, по морским обычаям, считается плохой приметой. Вряд ли кто-либо из профессиональных моряков Гарвича рискнул бы выйти в море на судне, которое приследовали несчастья.
Сэр Уиллоуби нашел выход из положения. Тела моряков остались на борту корабля. Покойников тайно поместили в трюм, а на вакантные должности были взяты девять человек с берега. (Два года спустя английский инспектор насчитал девять лишних тел среди погибших членов экспедиции.) Остается только гадать, с помощью какой хитрости рекрутов заманили на борт. Принимая во внимание последующие события, можно предположить, что новый экипаж сотоял из шотландских моряков, которые были наняты с условием доставить их в Шотландию.
23 июня, как только команда была укомплектована, экспедиция «радостно», как отметил Уиллоуби, покинула портовую зону и устремилась «прямо на север». Миновав Орфорднэсские отмели, корабли в течение трех дней благополучно двигались в северном направлении с уклоном к западу, т. е. вдоль восточного побережья Британских островов. По расчетам, 27 июня они должны были приблизиться к береговой линии Шотландии, но им не удалось этого сделать. Вторая попытка достичь берега Шетландских островов также не увенчалась успехом «из-за сменившегося ветра». Последующие три недели суда бороздили морские воды, то и дело меняя курс с северо-восточного на юго-западный «вследствие различных и разнообразных противных ветров». Вопреки инструкции, за это время сэр Хью Уиллоуби не сделал ни одной записи о показаниях навигационных приборов. Скорее всего, адмирал был занят более важным делом, чем совещание командиров: он усмирял бунт на корабле.
Скорее всего, после того как суда дважды прошли мимо берегов Шотландии, нанятые «без хитрости» матросы выразили свое возмущение и отказались следовать с экспедицией в Китай. Шотландцев поддержали другие моряки, т. к. запах гниющей в трюме плоти стал перебивать любые другие ароматы. По морским поверьям, судно с покойником на борту ожидала неминуемая гибель. Ответным шагом сэра Хью стало ужесточение дисциплины. Действия адмирала соответствовали 12-му пункту устава: «На корабле не должно быть ни богохульства, ни гнусных ругательств; среди судовых экипажей не должны быть терпимы сквернословие, непристойные рассказы и безбожные разговоры ‹…› Надо изгнать эти чумные заразы, пороки и грехи; нарушители же, не исправляющиеся после увещания в первый раз, подвергаются наказанию по усмотрению капитана или штурмана, по принадлежности». После первых «увещеваний» обстановка на адмиральском корабле еще больше накалилась. На случай возникновения «заговоров, расколов, группировок, сплетен, неверных сообщений», распространяемых «злыми языками», в уставе имелся соответствующий пункт — 33-й, который предписывал строго наказывать заговорщиков и смутьянов, но «с милосердием и братской любовью».
Не позднее 14 июля недовольный ропот команды был пресечен с «братской любовью». В этот день моряки заметили на востоке землю, и адмирал наконец сделал запись в судовом журнале о том, что «солнце вступило в созвездие Льва». Согласно астрологическим таблицам, Солнце вступает в созвездие Льва в десятых числах июля. Скорее всего, только в этот день сэр Хью Уиллоуби заметил, что они находятся в высоких широтах, и солнце почти не заходит за горизонт. Возможно, адмирал провел несколько суток в трюме, и был освобожден подоспевшим Ченслером.
Воссоединившиеся суда всю ночь двигались в направлении земли. На следующий день они подошли к островам Эгеланд и Хегеланд, которые расположены «на широте 66 градусов». Земля Эгеланд оказалась неприветливой: «Вся страна кругом состояла из бесчисленных маленьких островов». На одном из них путешественники заметили 30 хижин, «но жители разбежались; мы подумали, что это произошло из страха перед нами», как не без гордости отметил сэр Хью.
Вскоре произошла другая встреча с аборигенами. Когда корабли приблизились к Ростским островам, адмирал получил возможность удостовериться в мудрости Себастьяна Кабота, составившего инструкцию на все случаи жизни. Девятнадцатого июля путешественники заметили на берегу острова жителей, которые косили сено и собирали его в стога. Вид их движений заставил Уиллоуби воспользовался пунктом 28 устава: «Если вы увидите, что люди на приморском песке собирают камни, золото, металлы или что-нибудь подобное, ваши суда могут подойти ближе и наблюдать, что они собирают; при этом следует бить в барабаны или играть на иных подобных инструментах, которые могут обратить их внимание, возбудить их воображение, желание что-то видеть и слушать вашу игру и ваши голоса». Нет ничего удивительного в том, что, заслышав музыку, люди «подходили к берегу и приветствовали» корабли.
Сэр Хью занес в судовой журнал подробные сведения о Ростских островах с указанием широты с точностью до минут — 66 градусов 30 минут. Моряки пополнили запас провианта, наловив «очень много самых разнообразных птиц, которых там было бесчисленное множество».
Третья встреча с жителем неизвестной земли произошла 2 августа. Рыбак{405} был взят на борт, когда суда «вплотную подошли к побережью, чтобы узнать, что это за земля». В уставе имелись два пункта, содержавшие инструкции, как надо обращаться с одиноким жителем острова. Пункт 23 предписывал «заманить или же захватить» его, доставить на корабль, «и там уже выведывать у него, что вы можете, без насилий». Пункт 24 советовал: «С человеком, захваченным таким образом, следует хорошо обращаться, хорошо кормить и хорошо его одеть и затем высадить на берег ‹…› если же захваченное лицо можно будет напоить допьяна вашим пивом или вином, то вы узнаете тайны его сердца». Судя по словоохотливости рыбака, сэр Хью последовал инструкции, угостив того вином или пивом. Одинокий рыбак сообщил, что они находятся возле «острова Сийнэм; что он лежит на широте 70°, в 30 лигах от Стэнфью», он обещал удобную гавань, если корабли смогут ее достичь, и лоцмана, который проведет их в порт Вардэ.
Суда экспедиции пытались войти в гавань, но жестокий шторм разметал флотилию. После того как рассеялся туман, выяснилось, что одно судно, «Эдуард — Благое Предприятие» под командованием Ричарда Ченслера, унесло ветром в неизвестном направлении. Как было условлено заранее на случай, если суда разъединятся, «Благая Надежда» и «Доброе Доверие» отправились на северо-восток в поисках порта Вардэ. «Пройдя в этом направлении 50 лиг, мы опустили зонд, показавший 160 сажен, из чего сделали вывод, что мы находимся далеко от берега; мы убедились также, что расположение берега не соответствовало данным глобуса».
Почему же расположение берега, возле которого был поднят на борт рыбак, не соответствовало изображению на глобусе, и вместо того, чтобы приблизиться к суше, корабли удалились в открытый океан? Почему корабли сэра Уиллоуби сбились с курса?
В XVI в. для моряков не составляло труда определить с помощью астролябии или квадранта широту, однако вычислять долготу умели весьма приблизительно. Обычно исходили из скорости судна и показаний компаса — это позволяло обходиться без измерения долготы. В 1530 г. голландский астроном Гемма Фризий предложил способ определения долготы с помощью хронометра, но отсутствие достаточно точных часов надолго оставило такой метод чисто теоретическим. В то же время мореплаватели, математики и астрономы не оставляли попыток решить проблему.
К середине столетия были предложены по меньшей мере пять способов вычисления долготы. Один из них принадлежал Себастьяну Каботу. Его метод заключался в определении долготы по солнцу с помощью квадранта очень большого размера с разметкой по градусам и минутам. Известный космограф того времени Алонзо де Санта Круз считал, что методика Кабота неверна, так как дает слишком большую погрешность. Кроме того, столь громоздкий квадрант неудобен в использовании{406}.
Тем не менее накануне экспедиции Уиллоуби англичане пробовали решить проблему определения долготы способом, предложенным Себастьяном Каботом. Математик Джон Ди упоминает в своих эфемеридах (астрономических таблицах), что в 1553 г. он проводил эксперименты по определению долготы совместно с Ричардом Ченслером. Для экспериментов Ченслер заказал по собственным чертежам необычно большой квадрант размером в пять футов{407}. Этот навигационный прибор был приписан к судну Ченслера, т. к., согласно 14-му пункту инструкции, «каждому должностному лицу поручаются по описи все предметы, принадлежащие к его должности».
В судовом журнале сэра Хью указывались только расстояние в лигах и широта, следовательно, штурман «Благой Надежды» не пользовался квадрантом для определения долготы. В таком случае, он не мог точно сказать, с какой стороны северной оконечности Скандинавского полуострова находится судно — с восточной или западной. На современных картах 70-му градусу северной широты соответствуют две точки на норвежском побережье — Кваенанген (70° с.ш. и 22° в.д.) и Вадсё (70° с.ш. и 30° в.д.).
Судя по дальнейшим событиям, штурман «Благой Надежды» был уверен, что находится со стороны западного побережья Норвежского полуострова. Чтобы обогнуть северную оконечность Норвегии и достичь Вардэ, корабль должен был двигаться сначала в северо-восточном направлении до Нордкапа, а затем — в юго-восточном. На карте его курс выглядел бы как смежные стороны почти равнобедренного треугольника. Описание такого маршрута находим в судовом журнале: «…подняли 4 августа паруса и пошли к северо-востоку с уклоном к северу. Пройдя в этом направлении 50 лиг, мы опустили зонд ‹…› 6 августа мы переменили курс и прошли в юго-восточном направлении, с уклоном к югу 48 лиг».
Однако корабли во время разлучившего их шторма находились не у западного, а у восточного побережья — в районе Вадсё, а точнее — возле «Крестовых островов». Такой ориентир назвал Ченслер, рассказывая о шторме: «…подвигаясь к северу, увидели еще несколько островов, которые назывались Крестовыми островами ‹…›. В тот же самый день около четырех часов пополудни поднялась такая сильная буря и море так разбушевалось, что корабли не могли держаться намеченного курса»{408}.
Три года спустя, в 1556 г., флот под командованием Стивена Борроу проходил мимо Крестового острова. Борроу узнал его по очертаниям, так как видел во время путешествия 1553 г. По его словам, Крестовый остров находился между Нордкапом и устьем реки Колы{409}. Таким образом, со слов подвыпившего рыбака адмирал занес в судовой журнал неверные сведения: шторм застиг корабли возле берегов Кольского полуострова.
На Кольском полуострове много топонимов, в основе которых лежит слово «крест». Обычно оно указывает, что в данном месте имелось такое сооружение. Сведения из судового журнала Борро дают возможность привязать Крестовый остров к конкретной точке на карте. По его словам, остров находился в двух днях пути к западу от реки Колы. На таком расстоянии находился Печенгский монастырь, устроенный монахом Трифоном в 1547 г. в горле Печенгской губы, или, как называли ее норвежцы, — Монкенфорт (Монашеский фьорд).
Берега Печенгской губы каменисты и возвышены, причем отдельные возвышенности у входа достигают 300 м. Такой рельеф берега увидел сэр Хью. В судовом журнале он записал, что из-за ветра корабли не смогли войти «в гавань, защищенную со всех сторон высокими горами». Губа вдавалась в берег четырьмя коленами, поэтому англичане не могли увидеть монастырь, располагавшийся в 10 верстах от морского залива на берегу реки Печенги. В этих местах часто стоят плотные туманы, а во время прилива поднимается сильное волнение, и требуется особое мастерство, чтобы войти в губу. Перед ее входом, в 8–9 морских милях к северу, лежат Айновы острова. Скорее всего, эти острова Ченслер и Борроу называли «Крестовыми», поскольку на одном из них стоял крест{410}.
Не найдя Нордкап с первой попытки, «Благая Надежда» и «Доброе Доверие» на протяжении десяти дней продолжали двигаться в восточном напралении. Суда двигались зигзагом, то поднимаясь к северу, то спускаясь к югу. Они трижды повторили такой маневр, «думая отыскать Вардехус (Вардэ — Л.Т.)». Однако вместо того чтобы приблизиться к берегу, корабли все дальше удалялись в открытое море. Промеры показывали слишком большую глубину для прибрежной зоны. Наконец, рано утром 14 августа англичане увидели необитаемый берег, к которому бот не смог подойти «из-за мелководья и из-за большого количества льда». По расчетам шкипера, берег находился «на широте 72 градуса в 160 лигах к востоку с уклоном к северу от Сийнэма». Шкипер все еще был уверен, что злополучный шторм застиг их у западных берегов Скандинавского полуострова. Помимо этого, в его рассчеты расстояния также вкралась ошибка из-за погрешности в показаниях компаса: прокладывая маршрут, шкипер не учитывал магнитное склонение, которое в районе Полярного круга достигает значительных величин — от 10 до 30 градусов.
Различие между показаниями стрелки компаса и истинным положением Северного полюса впервые было замечено Колумбом во время его первой экспедиции через Атлантический океан в 1492 г. На протяжении первой половины XVI в. ученые достигли больших успехов в изучении этого феномена. На основе наставления, изданного Фалеро в 1535 г., испанские и потругальские мореплаватели измеряли отклонение магнитной стрелки в различных частях земного шара, их сведения отмечались на картах. В 1542 г. французский картограф Жан Ротц предложил компас с дополнительной шкалой для учета поправки на отклонение магнитной стрелки.
Английские ученые имели представление о магнитном склонении и методике его вычисления. Себастьян Кабот объяснил королю Эдуарду VI природу явления, согласно свидетельству Ливио Сануто, лично знавшего путешественника{411}. Джон Ди упоминал в своих поздних работах, что занимался расчетами магнитных отклонений в 1550-х гг. и сконструировал «компас вариаций»{412}. Таким образом, англичане владели секретом определения магнитного склонения во время подготовки экспедиции Уиллоуби. Однако этот факт не нашел отражения в судовом журнале адмирала. Штурман прокладывал маршрут по старинке, без учета отклонения магнитной стрелки.
Из-за погрешности в показаниях компаса угол между направлением движения корабля к северу, а затем к югу оказался более широким, основание такого треугольника — длиннее. Согласно расчетам штурмана, три попытки достичь Вардэ дали в сумме расстояние в 160 лиг, но на самом деле корабли оказались значительно дальше.
«Землю Уиллоуби» тщетно искали на картах многие исследователи. Одни ученые выдвигали предположение, что адмирал Уиллоуби побывал возле Шпицбергена, другие — что англичане видели остров Колгуев, третьи посчитали Землю оптическим обманом. Наиболее правдоподобную догадку высказал английский ученый Томас Ранделл, опубликовавший в 1849 г. сборник документов по истории освоения северного маршрута в Китай и Индию. Проанализровав маршрут экспедиции, Ранделл пришел к выводу, что «Земля Уиллоуби» представляла собой береговую линию архипелага Новая Земля, в районе между мысами Южный Гусиный Нос и Северный Гусиный Нос{413}. Такого же мнения придерживался Иосиф Христианович Гамель{414}.
Сомнения в верности показаний компаса возникли у английских путешественников лишь 23 августа, когда корабли не смогли вернуться к «Земле Уиллоуби», чтобы подремонтировать судно «Доброе Доверие», накренившееся из-за открывшейся течи. В судовом журнале сказано, что от «Земли» корабли двигались три дня в северном направлении, затем ветер перешел к северо-востоку, и корабли отнесло к западу. Взяв курс на юго-юго-восток и пройдя расстояние в 70 лиг, которое они покрыли за предыдущие трое суток, путешественники не увидели суши, что вызвало у них «большое удивление». Штурман предположил, что они слишком круто взяли к востоку, и принял решение вернуться. Суда переменили курс с восточного на западный. Через два дня путешественники заметили «низкий берег».
В последующие четыре недели экспедиция продвигалась в западном направлении. Слева по борту моряки видели необитаемое побережье. Наступившие холода заставили их искать укрытия. 19 сентября корабли зашли в бухту, берега которой «были скалисты и высоки». Адмирал отметил, что «гавань эта вдается в материк приблизительно на 2 лиги (8,9 км. — Л.Т.), а в ширину имеет пол-лиги (2,2 км. — Л.Т.)». Простояв с неделю (до 26 сентября), сэр Хью принял решение обосноваться и обследовать берег, т. к. погода установилась зимняя, «с морозами, снегом и градом». В 32-м пункте инструкции четко указывалось, что путешественников не должны смущать холода, т. к. известны случаи, когда земли считались «непригодными для обитания из-за крайней жары и крайнего холода, а на деле признаны богатейшими, населенными, умеренными по климату и столь удобными, что Европа не может и сравниться с ними».
По приказу адмирала группа разведчиков отправилась на берег. Вернувшись через три дня, они сообщили, что земля необитаема. Еще две партии, одна за другой, в течение недели обследовали берег в различных направлениях. Последняя запись датируется началом октября. Она сообщает, что следов людей не найдено, нет и каких-либо признаков их присутствия. На этом записи в судовом журнале сэра Хью Уиллоуби обрываются.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.