Сражение при Айн-Джалуте
Сражение при Айн-Джалуте
Если приход монголов принес на большую часть мусульманского Ближнего Востока панику и хаос, миру мамлюков он дал новое чувство единства и целеустремленности. В ноябре 1259 года Кутуз использовал монгольскую угрозу, чтобы свергнуть юного султана и объявить себя новым правителем Египта. В то же время хватка аль-Насира явно стала слабеть. Находясь рядом с Дамаском, эмир Айюбидов, судя по всему, был полностью парализован страхом перед наступающими на Алеппо монголами — он никак не отреагировал, даже когда в южную часть Сирии потянулись потоки беженцев из Персии.
В начале 1260 года Хулагу осадил Алеппо с помощью Хетума и Боэмунда IV; к концу февраля город был захвачен и стал местом шестидневной оргии насилия. Боэмунд лично поджег главную городскую мечеть, и, хотя позднее был отлучен от церкви за помощь монголам, в результате пакта 1260 года князь получил немалые территориальные приобретения, среди которых было восстановление франкского контроля над портом Латакия. После Алеппо Хулагу покорил Харим и Хомс и очень скоро добился полного господства над Северной Сирией. Новости об этих событиях заставили аль-Насира покинуть Дамаск, и городское население предпочло сдаться монголам, чтобы не повторить судьбу Алеппо. Так в марте 1260 года монгольский полководец Китбука оккупировал древнюю сирийскую столицу ислама. Скрывшийся аль-Насир был вскоре пойман и отправлен к Хулагу — где какое-то время к нему относились как к ценному заложнику, — но поступили сведения о смерти Мунке, и Хулагу решил покинуть Сирию вместе с большей частью своей армии, вернуться на Восток, чтобы проследить за тем, как великим ханом станет его брат Хубилай. Так главой монгольской Сирии остался Китбука, правда, в его распоряжении были значительно меньшие силы, но даже при этом он сумел тем же летом обеспечить подчинение Трансиордании Айюбидов.
Поскольку монголы вторглись на Святую землю, по большей части не встретив сопротивления, и разрушили мир Айюбидов, представлялось сомнительным, что какая-либо левантийская сила имеет желание и возможности остановить их продвижение. Франки Иерусалимского королевства не разделяли готовности Боэмунда Антиохийского вступить в союз с монголами, понимая, что сделать это значит попросту заменить мусульманского врага на другого, еще более опасного. Надеясь избежать прямой конфронтации, латиняне приняли решение соблюдать нейтралитет.[391]
К середине 1260 года, таким образом, осталась лишь одна сила, способная противостоять монгольской орде, — мамлюки Египта. К этому времени Бейбарс уже понял, что его хозяева — Айюбиды не смогут противостоять монголам, поэтому он пошел на сближение с Кутузом и в марте вместе с оставшимися членами Бахрии прибыл в Каир. Договор соблюдался, хотя тщательно скрываемая взаимная враждебность и подозрительность ощущалась во всем. Оба — и Кутуз, и Бейбарс — знали о честолюбивых планах друг друга, к тому же Бейбарс не мог забыть о роли Кутуза в убийстве Актая. Один мусульманский хронист признал, что глаза обоих горели ненавистью друг к другу.
Перед мамлюками стоял определяющий вопрос: где столкнуться или умиротворить врага? По крайней мере, в этом Кутуз и Бейбарс были солидарны. В начале лета в Каир прибыло монгольское посольство, требовавшее подчинения мамлюков. Послов убили, тела разрубили пополам, а головы повесили на воротах Каира. Продемонстрировав таким образом свои намерения, мамлюки отправились на войну. Чем ждать в Египте, надеясь отразить вторжение на родной земле, они предпочли напасть на Китбуку, пока его армия еще ослаблена. Такая стратегия, если, конечно, удастся добиться успеха, могла принести мамлюкам почти полное господство на Ближнем Востоке. Но риск был колоссальным, поскольку мамлюки собирались вступить в открытое сражение с монголами, непобедимым противником, которым были повержены все прочие армии.
В середине лета 1260 года мамлюки вышли из Египта, собрав некоторые дополнительные мусульманские войска, которые прежде служили Айюбидам. Бейбарс был назначен командиром мамлюкского авангарда. Вместе с Кутузом он наметил план атаки. Были сделаны попытки вовлечь в активный союз и франков. Те отказались, следуя политике нейтралитета, но позволили мусульманской армии беспрепятственно пройти на север через латинскую территорию в Акру. Новость об этом наступлении привела Китбуку, тогда базировавшегося в Баальбеке (Ливан), на юг вместе с дополнительными войсками, набранными в Грузии, Киликийской Армении и мусульманском Хомсе.
Великая битва, которая должна была решить судьбу Ближнего Востока, имела место в Айн-Джалуте, в Галилее, где Саладин хотел схватиться с франками в 1183 году. Возглавляя авангард, Бейбарс обнаружил монгольскую армию, разбившую лагерь неподалеку от этого селения у подножия горы Гильбоа. Тогда он и Кутуз повели армию мамлюков на юго-восток по Изреельской долине и 3 сентября атаковали. Противоборствующие армии были примерно равны по численности — в каждой было 10–12 тысяч человек, — так что по нормам средневековой войны обе стороны сильно рисковали. Кутуз и Бейбарс продемонстрировали храбрость и прекрасное командование, отбив две массированные атаки, и в ключевой момент мусульмане из Хомса, стоявшие на левом фланге монголов, бежали с поля боя. Теперь перевес был на стороне мамлюков, которые сумели окружить монголов и убить Китбуку. В этот эпохальный исторический момент якобы неодолимая волна монгольской экспансии была остановлена новыми защитниками ислама.
Только одно щупальце великой монгольской империи было отсечено, и призрак возмездия остался — пока не имеющий возможности вернуться на Ближний Восток Хулагу отреагировал на известие о неудачах, казнив аль-Насира. Но победа при Айн-Джалуте оказалась критической в обеспечении будущего подъема мамлюкского султаната. Сразу после сражения Кутуз взял на себя контроль над Дамаском и Алеппо, назначив двух своих союзников губернаторами. Тем самым он пренебрег амбициями и ожиданиями Бейбарса и нарушил обещание вознаградить его, дав власть в Алеппо (вероятно, он рассудил, что было бы неосмотрительно оставлять соперника у власти так далеко от Египта). Поэтому султан и его недовольный полководец с триумфом отправились в обратный путь вместе.[392]
Около 22 октября 1260 года, когда Кутуз и его эмиры переходили египетскую пустыню по пути в Каир, султан предложил ненадолго прервать путешествие, желая предаться своему излюбленному занятию — охоте на зайцев. Бейбарс и небольшая группа мамлюков отправились вместе с ним. Отъехав на достаточно большое расстояние от лагеря, предатели убили Кутуза. До нас дошло несколько разных рассказов об этом перевороте. Представляется, что Бейбарс попросил султана об одолжении (вероятно, хотел получить девушку-рабыню), и, когда Кутуз согласился, он наклонился, чтобы поцеловать ему руку. В тот же момент Бейбарс крепко стиснул руку султана, чтобы он не мог выхватить оружие, а другой эмир ударил его мечом по шее. После этого приблизились другие заговорщики, и султан умер под градом ударов.
Судя по всему, Бейбарс был главой заговорщиков, но его положение не было прочным. После возвращения в лагерь были собраны на совет в королевском шатре все ведущие эмиры мамлюков. Учитывая их общие племенные тюркские корни, в среде элитных мамлюков было хорошо развито чувство равенства. Они ожидали, что любой новый лидер будет избран из их числа. Чтобы его не обошли, Бейбарс объявил, что, раз Кутуз убит, он заслужил право на власть, «подсластив» свое требование обещаниями наград и всемерной поддержки своим сторонникам. Такими средствами — кнутом и пряником — Бейбарс стал новым мамлюкским султаном, то есть человеком, отныне ставшим ответственным за борьбу мусульманского Ближнего Востока против монголов и латинян.[393]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.