ПЕРВЫЕ ШАГИ К КОМПРОМИССУ

ПЕРВЫЕ ШАГИ К КОМПРОМИССУ

30 ноября 1939 года

© О. Вехвиляйнен

Во время осенних переговоров в Москве финская сторона была настроена против каких-либо уступок СССР. Но при этом почти никто серьезно не думал, что возможна война. Многие до последнего момента отказывались верить, что Советский Союз применит силу против своего малого соседа. За прошедшие недели после срыва переговоров, как казалось, ничто не предвещало войны, в стране утвердилась надежда, что все останется как было. Активная советская пропаганда против финского правительства воспринималась как попытка давления. Она не поколебала мирный настрой ни среди населения, ни в войсках, сосредоточенных у границы 1. Тем более тяжким оказалось осознание действительности. Сообщение 30 ноября о бомбардировке Хельсинки и Виипури, обстреле советской артиллерией финских объектов и переходе советских войск на многих участках финской границы быстро облетело всю Финляндию. В первый же день войны только при налете на Хельсинки погиб 91 житель, а число раненых было гораздо больше.

В правительстве А. Каяндера также не предполагали, что дело дойдет до войны. Министры склонны были думать, что на Финляндию будет оказываться и далее политические и психологическое давление либо советское правительство предложит начать новые переговоры. Даже после того, как на Хельсинки упали первые бомбы, некоторые из министров все еще сомневались в том, что это означает начало войны. Когда рано утром министр внутренних дел У. Кекконен сообщил по телефону премьер-министру А. Каяндеру, что советские войска пересекли границу, и потребовал безотлагательно созвать правительство, то услышал удивленный ответ: "Означает ли это, что нам необходимо собраться еще до начала рабочего времени"2. В течение дня истинное положение дел стало понятно и правительству. Вечером в стране было объявлено военное положение. Президент республики К. Каллио передал свои полномочия главнокомандующего армией маршалу К. Маннергейму.

Министр финансов В. Таннер также не хотел верить, что началась война. Она представлялась ему слишком неразумным способом решения спорных вопросов, и, тем не менее, он считал необходимым все же принимать во внимание вероятность нападения Советского Союза на Финляндию. Подписанный Советским Союзом с Германией договор о ненападении, оккупация им восточной части Польши, заключение договоров со странами Балтии и его требования к Финляндии давали основание предполагать, что Советский Союз отказался от выдвигавшихся им прежде принципов, предусматривавших в том числе и признание прав малых народов 3. Перед отъездом в Москву делегации, которую возглавил Ю. Паасикиви, на заседании Государственного совета Таннер говорил, что 90% граждан Финляндии хотели бы избежать войны 4. В Москве Таннер и Паасикиви были единого мнения относительно главной линии, хотя последний был более склонен к уступкам 5. Фактически же взгляды этих двух участников переговоров не имели никакого значения, поскольку решения принимало заседавшее в Хельсинки правительство. Когда 4 ноября Паасикиви и Таннер запросили правительство, имеют ли они право предложить в аренду СССР о-ов Юссарё вместо морской базы Ханко, в этом им было решительно отказано. Это и привело к срыву переговоров. Позднее Таннер и Паасикиви сделали вывод, что компромисса на переговорах можно было достигнуть, если бы правительство одобрило их предложение 6.

Возвратившись из Москвы, Таннер все же не решился оспаривать общее мнение, которое было против передачи СССР морской базы в устье Финского залива. Вместе с тем он надеялся, что Советский Союз предпримет новую инициативу, чтобы продолжить переговоры 7. Озабоченный нестабильностью экономики страны, он поддержал предложение Эркко частично ограничить мобилизацию. В конце ноября Паасикиви просил Таннера взять на себя инициативу возобновления переговоров с советским правительством, предлагал назначить даже Таннера вместо Эркко министром иностранных дел 8. Однако у министра Ю. Седерхьельма сложилось мнение, что Таннер хочет расколоть правительство, перейдя к политике частичных уступок 9. Тогда Таннер решил ждать, когда услышанный из Москвы "шум" заставит народ поверить в серьезность положения 10. Впоследствии он корил себя за то, что вовремя не воспротивился политике Эркко 11.

Изменить позицию правительства Каяндера, и прежде всего министра иностранных дел Эркко, разумеется же, было нелегко. "Красно-земельное правительство" из всех существовавших ранее правительств независимой Финляндии имело самую широкую парламентскую базу, которая была представлена основными крупными партиями рабочих и крестьян. На выборах в июле 1939 г. они добились внушительной победы 12. Иными словами, в начале московских переговоров власть Финляндии отражала настроения "как широких слоев ненаэлектризованного противоречиями населения курных изб, так и городских рабочих, имевших в своих домах плиту" 13. Подавляющее большинство населения одобряло линию Каяндера на переговорах 14.

30 ноября Таннер действовал все же решительно. Он надеялся, что еще не поздно продолжить переговоры с Москвой. Следовало образовать новое правительство и выступить с инициативой прекращения огня и возобновления переговоров. Во всяком случае, было необходимо, чтобы Эркко покинул свой пост, ибо этот министр стал олицетворением неуступчивости на переговорах.

Личные бумаги Эркко еще не использовались исследователями, и трудно с уверенностью сказать, на чем он основывался, отстаивая свою линию. Вероятно, оценку им обстановки предопределило взятое на себя обязательство проводить проскандинавскую нейтралистскую политику, а также представление о том, что юридические и моральные факторы делают положение Финляндии сильным. К тому же иностранная печать, за которой Эркко, несомненно, внимательно, следил, едва ли не хором вещала, что в споре с Советским Союзом право на стороне Финляндии и что нападение на нее СССР маловероятно 15. Будучи самоуверенным и волевым, сосредоточив в своих руках рычаги руководства, Эркко, как министр, сохранял внешне спокойствие и утверждал, что войны не будет. Но его оценка оказалась неверной. 30 ноября перед взором шведского посланника С. Салина предстал подавленный, "совершенно изнуренный" человек 16.

Каяндер в той обстановке также не был удачным выбором на пост премьера. Его критиковали за отсутствие опыта руководства. Советская печать вела против него кампанию грубых нападок, поэтому нельзя было ожидать, что Москва сядет за стол переговоров с возглавляемым им правительством. Таннер готов был к роспуску кабинета хотя бы таким путем, как выход из него социал-демократических министров, чего все же не потребовалось делать. Каяндер его поддержал. Правительство, которое совсем недавно получило единодушное доверие парламента, ушло в отставку.

Маршал Маннергейм не был удивлен появлением в небе Хельсинки бомбардировщиков. Именно этого он и опасался. Являясь председателем Совета обороны, которому с возникновением войны пришлось взять на себя обязанности верховного главнокомандующего, маршал еще в предшествовавшие годы говорил о необходимости вооружения. Он поддерживал также политику нейтралитета, которая бы основывалась на возможно большем сотрудничестве со Швецией. В преддверии осени, проявляя все большую озабоченность, он резко критиковал правительство Каяндера за то, что оно не предпринимало все необходимые меры для улучшения военной готовности государства. Это, пожалуй, нельзя признать в полной мере справедливым, поскольку правительство все же обращало на оборону страны значительно больше внимания, чем любое из его предшественников. Но у Маннергейма имелось свое мнение по поводу нехватки в армии зенитных и противотанковых орудий, слабости военно-воздушных сил и неполной обеспеченности боеприпасами. А самое худшее заключалось в том, что у России были развязаны руки для сосредоточения всех своих вооруженных сил против Финляндии. "Армия не способна вести войну", – заявил он министрам 17, а успеха она могла достигнуть лишь ценой больших людских потерь. В то же время выигрыш войны являлся для России вопросом престижа, и совершенно ясно, что по сравнению с Финляндией она располагает неограниченными ресурсами и Финляндия в конечном счете потерпела бы поражение 18. Так Маннергейм предсказал то, что затем в действительности произошло. Он настоятельно рекомендовал Финляндии идти на уступки СССР, что дало бы стране время для совершенствования военных приготовлений и упрочения связей со Швецией. На самом деле маршал, более склонный к компромиссам, чем правительство, не думал о значительных уступках – разве что о передаче о-вов Юссарё или Ерё для морской базы и; небольшой территории на Карельском перешейке, к чему и правительство было готово19. Когда Маннергейму не удалось получить поддержку правительства, он подал заявление об отставке, осудив политиков за действия, которые могли привести к войне 20. Он заявил Паасикиви, который пытался склонить его к изменению своего намерения, что не может участвовать в обмане народа 21. Но с возникновением войны все это осталось позади. Утром 30 ноября маршал встретился с министром обороны Ю. Ниукканеном и сказал ему: "Господин министр, я имею честь подтвердить, что готов исполнять функции верховного главнокомандующего" 22.

Министр Ниукканен не разделял пессимистических взглядов военных профессионалов относительно готовности Финляндии к обороне. Он исходил из того, что армия вполне способна противостоять СССР, который не может сконцентрировать большого количества войск против Финляндии. Являясь руководителем группы министров-аграриев в правительстве, этот карельский крестьянин, будучи изворотливым тактиком, был главным оппонентом Таннера. В области внешней политики он встал на сторону Эркко вместе с двумя другими министрами-аграриями: министром просвещения У. Ханнула и министром внутренних дел Кекконеном. Ниукканен представлял разделявшееся многими финнами мнение, что конечной целью Советского Союза являлось уничтожение самостоятельности Финляндии и выдвигавшиеся им территориальные требования имели одну направленность – способствовать укреплению его позиций для достижения этой цели. Он допускал возможность, что Советский Союз может напасть на Финляндию, но и в этом случае война будет лучшей альтернативой, чем территориальные уступки, которые не могли привести ни к чему иному, как к пути, избранному Чехословакией 23.

Таннер после отставки правительства Каяндера предложил, чтобы новым премьер-министром стал директор Финляндского банка Р. Рюти. До прихода "красноземельного правительства" две большие партии – социал-демократы и Аграрный союз считали необходимым, чтобы премьер-министр был от небольшой Прогрессивной партии, который мог бы сохранить внутри правительства равновесие. Кандидатура Рюти выдвигалась в премьер-министры еще в 1937 г., но тогда его отвергли и премьер-министром стал Каяндер. С возникновением войны Рюти отказывался от этого малопривлекательного тогда занятия, но Каллио и Таннер склонили его взять ношу на свои плечи. У Рюти была в деловом мире хорошая репутация как в стране, так и в англоязычных великих державах. В отличие от Каяндера он не подвергался осуждению в Советском Союзе и был подходящим партнером для переговоров в Москве. Поскольку правительству пока не оставалось иной альтернативы как вести войну, Рюти занялся внимательным изучением потребностей армии.

Таннер заявил, что охотно займет место министра иностранных дел, если это облегчит деятельность Рюти как премьер-министра, и проявил готовность сделать все возможное для достижения мира между Финляндией и Советским Союзом. Это намерение поддержали как Маннергейм, так и Паасикиви. Они, правда, не очень высоко оценивали дипломатический опыт Таннера, но считали, что теперь время не дипломатии, а борьбы. Таннер к тому же поддерживался внутренним фронтом. До тех пор, пока он мог быть министром иностранных дел, рабочие будут знать, что война не продлится дольше, чем это диктовалось необходимостью 24. У виднейшего руководителя финского рабочего движения Таннера оказалась тем самым ключевая позиция в правительстве Рюти. Ниукканен, второй сильный человек правительства Каяндера, продолжал оставаться министром обороны. Поскольку ставилась цель стремиться к новым переговорам с Советским Союзом, было естественным, что Паасикиви также вошел в правительство – его считали в стране лучшим знатоком российской политики. Образование правительства Рюти означало расширение основы "красноземельного правительства", создание пятью партиями национальной коалиции. Шведская народная партия вошла в правительство еще в октябре. Когда Паасикиви и ведущий промышленник В. Котилайнен стали членами нового кабинета, то Коалиционная партия также оказалась неофициально в правительстве. Из парламентских партий вне кабинета осталось только профашистское Патриотическое народное движение, но и оно заявило о своей поддержке политики правительства.

В сложившейся военной обстановке принятие внешнеполитических решений наталкивалось на ряд трудностей. Парламент переместился из Хельсинки в более безопасный район Похьянмаа. Президент Каллио, который, согласно конституции, должен был руководить внешней политикой, проявлял пассивность из-за слабого здоровья, кроме того, он просто плохо разбирался во внешнеполитических делах. В правительстве наиболее важные и конфиденциальные вопросы рассматривала комиссия по иностранным делам, другие же министры были не очень информированы. В эту комиссию, помимо Рюти, вошли Таннер, Паасикиви, Ниукканен, министр просвещения Ханнула, а также министр юстиции И. Сёдерхьельм, который представлял Шведскую народную партию. Фактически результаты работы этой комиссии зависели от взаимопонимания и сотрудничества прежде всего трех из первых упомянутых лиц. Они поддерживали связь с верховным главнокомандующим, советы и моральная поддержка которого необходимы были также и во внешнеполитических вопросах. В качестве связного с правительством Маннергейм назначил генерала Р. Вальдена.

Хельсинки ищет контактов для переговоров

Быстрая смена правительства в Хельсинки объяснялась исключительно интересами возобновления переговоров с Москвой. Поздно вечером 30 ноября печать сообщила, что кабинет Каяндера ушел в отставку, уступая место правительству, с которым советская сторона могла бы согласиться вести переговоры. Таннер уполномочил одного из сотрудников министерства иностранных дел просить посольство Соединенных Штатов передать эту информацию в Москву, поскольку у финнов не было уже с ней никакой связи 26. В народный комиссариат иностранных дел Советского Союза сообщение об этом поступило утром следующего дня, но посол Л. Штейнгардт смог переговорить с В.М. Молотовым только вечером. Когда посол задал вопрос о планах Советского Союза в отношении Финляндии, то Молотов сослался на свою речь от 29 ноября. В ней он говорил, что единственная цель предпринятых советским правительством мер – обеспечение безопасности Советского Союза и в особенности Ленинграда, и осудил финскую непримиримую, враждебную политику, проводимую в угоду иностранным империалистам. Молотов разъяснил Штейнгардту, что советское правительство было исключительно терпеливым в переговорах с Финляндией, срыв которых и привел к войне. Из-за упрямства Таннера не удалось достигнуть необходимого согласованного решения. Теперь тот же самый Таннер введен в руководство правительства Финляндии. Советский Союз не может иметь дело с таким правительством. Вместо этого принято решение вести переговоры с образованным в тот день правительством, возглавляемым О. Куусиненом. Чтобы дело было полностью ясным, ТАСС опубликовало текст его декларации. Штейнгардт сделал на основе этой беседы заключение, что Советский Союз склонен иметь в Финляндии такое правительство, которое подчинялось бы его воле, и не нуждается во вмешательстве третьей стороны 27.

Данная беседа и ее обнародование положили начало кампании против Таннера. Если верить дневнику А. Коллонтай, еще 2 ноября Молотов осудил "Таннера, как некого ловкого социал-демократа", без которого "хитрый старец" Паасикиви действовал бы рассудительнее 28. Сделать Таннера публично "козлом отпущения" было, конечно, в этом положении необходимо, поскольку нежелание Советского Союза вести переговоры с финляндским правительством получало очевидное обоснование. Вместе с тем существовала и другая причина: в борьбе за души финских трудящихся Таннер являлся главным противником Сталина и правительства Куусинена 29. В течение последующих десятилетий это мистифицированное осуждение Таннера использовалось в некоторых советских исторических работах для того, чтобы возложить часть вины за зимнюю войну на финнов.

Правительство Рюти исходило из того, что Финляндии надо было быть готовой к большим уступкам, чем те, которые рассматривал предшествовавший кабинет 30. 2 декабря во время заседания комиссии по иностранным делам совместно с президентом и верховным главнокомандующим пришло плохое известие: Швеция только что отклонила просьбу Финляндии направить шведские войска на Аландские острова. Таннер предложил тогда, чтобы правительство обратилось непосредственно к Москве для продолжения переговоров. Его поддержали Паасикиви, Рюти, а также и Маннергейм, который был очень обеспокоен нехваткой артиллерийских снарядов и опасался, что Швеция откажется переправлять военные материалы в Финляндию. Ниукканен внес предложение предоставить Германии Аландские острова в обмен на ее поддержку, но оно было отклонено без обсуждения 31.

В конце концов решили установить контакт с Москвой при посредничестве Швеции. 2 декабря шведское правительство получило из Хельсинки просьбу финского правительства безотлагательно выяснить, желает ли Москва вновь приступить к переговорам. При этом оно выражало готовность внести новые позитивные предложения для достижения взаимопонимания 32. Не дождавшись ответа, правительство Финляндии в тот же день направило в Женеву своему посланнику Холети указание просить генерального секретаря Лиги наций созвать Совет и Ассамблею для рассмотрения факта агрессии Советского Союза против Финляндии. Таннер и Паасикиви рассматривали это обращение как возможность обеспечить мир между Финляндией и Советским Союзом или в худшем случае побудить государства – члены Лиги наций предоставить финнам помощь 33.

На что могла бы согласиться Финляндия после возникновения войны? Финские руководящие деятели считали, что основой для ведения новых переговоров с Москвой должны быть обсуждавшиеся осенью вопросы. Финляндия была согласна занять и более уступчивую позицию. На вопрос Рюти, как далеко могла пойти Финляндия, не рискуя своей военной безопасностью, Маннергейм ответил: отдать морскую базу вне континентальной Финляндии, лучше всего острова. Паасикиви предложил передать для размещения морской базы о-ва Юссарё или Ерё и выразил надежду, что советская сторона удовлетворится территорией Ино на Карельском перешейке 34. Тем самым и новое правительство не было готово одобрить все требования, которые Советский Союз выдвигал на осенних переговорах, желая достигнуть компромисса. Никакого решения принято не было. Отказ советского правительства от переговоров с хельсинкским правительством сделал это ненужным.

Шведский посланник в Москве В. Винтер не смог выполнить данное ему поручение. Молотов отказался от встречи с ним. Нетрудно догадаться о действительной причине этого отказа. Советское правительство намеревалось сначала подписать с правительством Куусинена договор, который и был опубликован вечером 3 декабря. На следующий вечер Молотов уже был готов принять шведского посланника. Не проявив интереса к возможному содержанию "новых позитивных предложений" Финляндии, народный комиссар заявил, что его правительство не признает "так называемого правительства Финляндии", члены которого выехали из Хельсинки в неизвестном направлении. Оно признает только "демократическое правительство Финляндии", с которым заключен договор. На этом основании Молотов отверг право Швеции защищать интересы Финляндии в СССР. У Винтера сложилось впечатление, что советское правительство полностью удовлетворено положением, почти не сомневаясь в достижении своих целей в Финляндии, и ни в коем случае не допустит вмешательства третьей стороны 35. В тот же день, 4 декабря советское правительство отказалось принять участие в заседании Совета Лиги наций в Женеве. Это также обосновывалось ссылкой на правительство Куусинена.

Вопрос о создании правительства Куусинена и мотивах, побудивших принять такое решение, продолжает приковывать внимание финских историков. Со своей точки зрения рассматривают его в данной работе российские исследователи, придерживающиеся позиции, что суть вопроса заключалась в неверных расчетах Сталина на то, что финские трудящиеся окажут поддержку правительству Куусинена, под руководством которого в Финляндии будет установлена социалистическая система36. Такое истолкование не чуждо и финским историкам, но они вместе с тем задают вопрос: было ли в действительности советское руководство так плохо информировано, что, оказавшись введенным в заблуждение финскими эмигрантами, поверило в возможность возникновения в Финляндии новой революции, вдохновляемой "народным правительством". Поэтому, размышляя об агрессии под прикрытием оказания помощи революционному правительству, намерения советского руководства надо рассматривать с различных точек зрения – внешней и особенно внутренней.

Зимняя война и Лига наций

3 декабря постоянный представитель Финляндии в Лиге наций Холсти передал генеральному секретарю Ю. Авенолю обращение финского правительства, в котором заявлялось, что Советский Союз разорвал договор о ненападении и неожиданно вторгся на территорию Финляндии. В обращении содержалась просьба созвать Совет и Ассамблею Лиги наций, чтобы приостановить агрессию 38. Авеноль довел обращение Финляндии до сведения народного комиссариата иностранных дел Советского Союза и заявил, что по этому поводу в Женеве будут созваны Совет и Ассамблея Лиги наций. 4 декабря Молотов направил от имени советского правительства ответ Авенолю, в котором заявил, что СССР не будет участвовать в проводимых заседаниях, поскольку не находится в состоянии войны с Финляндией, а заключил договор о взаимопомощи с Финляндской демократической республикой, т.е. с "правительством Куусинена" 39.

Финское руководство, по-видимому, не возлагало особых надежд на Лигу наций. Вскоре после раздела Чехословакии премьер-министр Каяндер в речи, посвященной 21-й годовщине независимости Финляндии, сказал следующее: "Лига наций больше не является гарантом мира и безопасности малых народов, как это было прежде при ее основании. Теперь у малых народов отнято право решать вместе с великими державами судьбу государств. Мнения малых народов не спрашивают"40. Лично Холсти говорил своим друзьям в коридорах Лиги наций, что если благодаря его дипломатическому демаршу можно было получить сотню самолетов, то почти безразлично, какое решение приняла бы Лига наций 41.

Ранее, 29 ноября, Авеноль встретился в Париже с послом Соединенных Штатов У. Буллитом, а также вторым финским представителем в Лиге наций X. Холма, которым обещал, что "поскольку Финляндия обратилась к Лиге наций, то на Лиге наций совершенно определенно лежит ответственность собраться по ее просьбе"42. От закулисных действий Буллита, по-видимому, в решающей степени зависело рассмотрение этого вопроса в Лиге наций. Во всяком случае выступление дипломатов Латинской Америки можно считать его личной заслугой. Представитель Аргентины К. Пардо сказал позднее, что Буллита считали у них "доверенным лицом генерального секретаря" 43.

Во всяком случае события развивались как по заранее написанному сценарию. 5 декабря Пардо представил в секретариат Лиги наций протест по поводу того, что Советский Союз попрал принципы международного сотрудничества, и предложил безоговорочно исключить его из Лиги наций. Аналогичные телеграммы прислали правительства Уругвая и Венесуэлы 44. В телеграмме из Уругвая говорилось, что он выйдет из Лиги наций, если Советский Союз останется ее членом. Почти подобным было также заявление Аргентины 45.

Англия и Франция колебались. 7 декабря министр иностранных дел Галифакс писал Р. Батлеру, представителю Великобритании в Лиге наций: "Чем больше думаю об этом деле, тем меньше склоняюсь к мысли об исключении России. Попытайся воспрепятствовать этому. Если попытка все же не удастся, мне кажется, что у тебя не остается другой возможности, как голосовать за это" 46.

Таким образом, "письмо Холсти" обрело жизненную силу. 9 декабря генеральный секретарь Лиги наций направил письмо советскому временному поверенному в Париже Я.З. Сурицу, который тогда был членом различных ее комитетов, где заявлялось, что для прекращения конфликта между Советским Союзом и Финляндией необходимо обсудить этот вопрос на заседании Ассамблеи. Способ принятия санкций против Советского Союза (вопрос ставился именно так) был следующим: если большинство на Ассамблее проголосует за исключение, то на основе статьи 16 устава решение Ассамблеи надо было представить Совету.

Заседание 20-й Ассамблеи Лиги наций началось 11 декабря. После того, как представитель Финляндии Холсти ясно и вполне обоснованно раскрыл существо вопроса, Ассамблея поручила комитету из 13 членов изучить финляндский вопрос. Как сообщило ТАСС из Женевы, четыре страны, представители которых вошли в комитет, являлись воевавшими государствами (Франция, Великобритания, Канада и Индия), а три других – не имели отношений с Советским Союзом (Португалия, Венгрия и Венесуэла). К тому же Польша, правительство которой находилось в изгнании, занимала особую позицию.

Комитет направил правительству Советского Союза телеграмму, в которой предложил приостановить военные действия и начать мирные переговоры при посредничестве Ассамблеи. Участвовавший на заседании представитель Финляндии выразил удовлетворение этим предложением. Советское правительство отвергло его "по причине, которая была изложена народным комиссариатом иностранных дел в телеграмме от 4 декабря", а также заявило, что поскольку Совет Лиги наций и Ассамблея созваны для обсуждения письма Холсти, Советский Союз не будет участвовать в деятельности этих органов 47.

В это время в Ассамблее происходила смена тех членов Совета Лиги наций, полномочия которых истекли в 1939 г., в силу чего в кулуарах Лиги пытались активизировать свое влияние отдельные лица, озабоченные таким положением. В частности, представитель Китая Веллингтон Ку склонялся к тому, чтобы воздержаться от голосования в Совете Лиги наций после того, как вместо него была выдвинута кандидатура уступчивого египтянина. В то же время представитель Ирана заболел. Представители стран Латинской Америки, предложения которых были крайне радикальными, проявляли все большую активность. В кулуарах Лиги высказывались тогда так, что "храбрость наций возрастала прямо пропорционально удаленности их местонахождения от Финляндии" 48.

Комитет тринадцати представил Совету следующий проект резолюции, который зачитал представитель Боливии Коста де Релс: 1) членам Лиги наций следует рекомендовать, чтобы они поддержали Финляндию морально и предоставили ей по возможности материальную помощь; 2) необходимо приступить к осуществлению торгово-экономических санкций против Советского Союза; 3) Совету Лиги наций рекомендовать ввести в действие в отношении Советского Союза 4-й пункт 16-й статьи, который гласил, что нарушающий какое-либо определенное уставом обязательство может быть объявлен на основе принятого решения исключенным из членов Лиги и всех иных представительств в ее Совете. Когда 13 декабря резолюция была рассмотрена в Ассамблее, а на следующий день в ее Совете Лиги наций, то основную ее часть существенно изменили, сведя ее содержание к следующим двум пунктам: 1) осудить действия Советского Союза по отношению к Финляндии; 2) признать, что "Советский Союз своими действиями поставил себя вне Лиги наций. Из этого следовало, что он больше не является членом Лиги наций"49.

Неясная формулировка резолюции (хотя ее содержание и имело ссылку на 16-ю статью устава Лиги наций) не соответствовала тем рекомендациям, которые предусматривались статьей о введении санкций.

Большинство Ассамблеи (29 представителей из общего числа 52) и почти половина Совета (7 членов из 15) проголосовали за резолюцию. С юридической точки зрения решение подобного рода являлось спорным, что дало Москве повод квалифицировать его как " скандальное и незаконное". Советская печать, которая не дала достаточно компетентной оценки этому решению Лиги наций, особо осудила "англофранцузских поджигателей войны", а также "клику Маннергейма и Таннера". "Что касается Советского Союза, то он ни в коем случае не сомневается в состоявшемся провале Женевской резолюции", – писала 17 декабря 1939 г. газета "Известия".

Дело обстояло все же далеко не так. В мире поднялась волна осуждения Советского Союза. Общественные круги западных стран выражали солидарность с Финляндией. Так, например, на вопрос, "на чьей стороне ваши симпатии в данном конфликте?" в Соединенных Штатах 88% опрошенных заявили: "На финской", тогда как лишь 1% выразил симпатии России 50.

Подобное же отношение было продемонстрировано и во многих других странах Европы. То, что в решении Лиги наций в конечном счете осуждалась агрессия Советского Союза, имело большое моральное значение для финского правительства, народа и армии Финляндии. Но оно оставалось чисто моральным. Финляндия не получила той помощи военной техникой и оружием, на которую рассчитывала.

Интересы и действия Германии

Итак, попытки правительства Рюти возобновить переговорный процесс с Москвой при посредничестве Соединенных Штатов, Швеции или Лиги наций, оказались неудачными. Какие-то надежды в этом отношении возлагались и на Германию, но, как оказалось, без достаточных на то оснований.

В ходе начавшихся в октябре 1939 г. переговоров между Финляндией и Советским Союзом германское министерство иностранных дел дало понять финнам, что в договорах между Германией и Советским Союзом Финляндия оставлена в сфере интересов последнего. По различным каналам Германия неоднократно побуждала финнов проявлять уступчивость во избежание войны 51. После ее возникновения Германия официально придерживалась нейтралитета, но на деле занимала благожелательную к Советскому Союзу позицию. Действовавшие за рубежом немецкие дипломаты получили указание избегать в своих беседах антирусской тональности. Им следовало подчеркивать, насколько естественным являлось стремление Советского Союза обеспечить безопасность Ленинграда.

Вместе с тем рекомендовалось обращать внимание на то, что Финляндия перед войной холодно относилась к Германии и хотела сблизиться с Англией. К тому же еще и отвергла предлагавшийся Германией договор о ненападении, хотя у нее имелся такой договор с Советским Союзом 52. Вся немецкая печать опубликовала 8-9 декабря написанную, по-видимому, Гитлером, статью "Германия и финляндский вопрос". В ней осуждалась политика, проводившаяся Финляндией и другими северными странами по отношению к Лиге наций, а также систематическое подстрекательство, направленное против Германии. Наивно было ожидать, говорилось в статье, что Германия станет поддерживать все те малые страны, которым за их оскорбления, выходит, надо отвечать добром.

Позиция Германии к разгоравшейся войне между Советским Союзом и Финляндией диктовалась, конечно, тактическими соображениями. Нет никаких оснований считать, что Гитлер, заключая договор о ненападении со Сталиным, намеревался отказаться от последующих замыслов разгромить Советский Союз. Сначала ему требовалось, естественно, разбить Англию. До тех пор, пока сражение на Западе не было завершено, для Германии исключительно важно было обеспечить поддержание видимости хороших отношений с Советским Союзом. К тому же Советский Союз имел большое значение для немецкой военной экономики. Германия нуждалась в сырьевых ресурсах СССР и через его территорию могла перевозить необходимые грузы с Дальнего Востока. По этим причинам ее вмешательство в конфликт между Советским Союзом и государствами, входящими в сферу его интересов, или выражение какой-либо благожелательности по отношению к этим государствам были исключены 54.

Прошло, конечно, какое-то время, прежде чем в финских правительственных кругах осознали эту реальность. Попытки вовлечь Германию в посредническую деятельность для достижения мира основывались на представлении, что ее слово могло повлиять на Москву. Утром 4 декабря финляндский посланник в Берлине А. Вуоримаа просил Германию от имени своего правительства поддержать посреднические шаги Швеции. Кроме того, со стороны Дании, Норвегии, Бельгии и Венгрии также велся в Берлине зондаж относительно возможности Германии выполнить роль посредника. Германия отвергла все эти предложения, ссылаясь на то, что она не достигла бы успеха. Советский Союз не признавал никакого другого финского правительства, кроме правительства Куусинена, и считал, что он не находится в войне с Финляндией 55.

Но в Хельсинки все же продолжали теплиться надежды на Германию, особенно со стороны Паасикиви, Котилайнена и Ниукканена 56. Эти надежды, по-видимому, подогревал немецкий посланник в Хельсинки Блюхер, который обращался с настойчивой просьбой в германское министерство иностранных дел, чтобы Германия не забывала о Финляндии 57, руководствуясь своими интересами. 7 декабря, правительство решило направить в Берлин находившегося тогда в Стокгольме прежнего премьер-министра Т. Кивимяки. По словам Рюти, у Кивимяки имелись рекомендации, с помощью которых он мог вступить в переговоры с германским правительством. В задачу Кивимяки входило склонить Германию к оказанию воздействия на Советский Союз, чтобы он приступил к переговорам с хельсинкским правительством. При этом выражалась готовность обсуждать передачу о-вов Юссарё и Ерё в качестве базы. Кроме того, на него возлагалась надежда повлиять на Германию, чтобы она не признавала правительство Куусинена и продала бы Финляндии необходимое оружие при посредничестве Швеции, а также разрешила бы транзит вооружения через свою территорию 58.

Поездка Кивимяки не дала никаких результатов. Тем не менее Германия не признала правительство Куусинена, да это в Берлине и не предусматривалось. Блюхер получил от своего шефа строгое напоминание о том, что вопрос об отношении Германии к северным странам продиктован ее дружбой с Советским Союзом 59. Это, наконец, стали понимать также и финны. "Германия по рукам и ногам связана Россией и дает Советскому Союзу свободу действий в этой части Европы, как он хочет", – писал Паасикиви 60.

В действительности немецкое руководство вовсе не выражало абсолютного равнодушия к судьбе Финляндии. При этом особо сказывались военно-экономические соображения. Финляндия была поставщиком меди, необходимой для военной промышленности Германии, и вскоре обнаружилась ее заинтересованность также в приобретении финского никеля. В свою очередь Финляндия хотела закупать у Германии оружие. Не терпящим отлагательства было стремление финнов добиться получения немецких зенитных орудий, к тому же они рассчитывали и на передачу им польских военных трофеев. Уведомление, сделанное во второй половине октября Риббентропом о запрете на вывоз военных материалов в Финляндию, не воспрепятствовало тому, что в том же месяце на основе полученного от Гитлера особого разрешения было заключено соглашение относительно продажи Финляндии 20-мм зенитных орудий с транспортировкой их через Швецию. Финляндия со своей стороны обязалась увеличить поставку медной руды и ускорить ввод в действие никелевого рудника в Нивала 61.

Поставки немецких зенитных орудий Финляндии начались еще в ноябре и продолжались после того, как возникла зимняя война. Кроме того, через Германию перевозилась из Италии купленная финнами военная техника, преимущественно самолеты-истребители. Всего Германия успела направить в Финляндию 50 орудий с необходимыми для них снарядами, прежде чем шведская печать сообщила сенсацию о немецких поставках оружия. Для Германии раскрытие указанного факта было больше, чем неприятность. Ведь это явно противоречило договору о ненападении между Германией и Советским Союзом. В соответствии с ним обе договаривавшиеся стороны обязаны были в любом случае воздерживаться от поддержки третьего государства, с которым оказался в войне партнер по договору 62. Советский Союз заявил резкий протест. Германия довольно решительно опровергла газетную информацию, касавшуюся данного дела, после чего Молотов вынужден был заявить, что он считает вопрос исчерпанным 63.

Затем в кругу высшего немецкого руководства начали обдумывать способ скрытной поставки оружия Финляндии. Особые усилия предпринимал Г. Геринг. Дело прояснилось лишь в конце декабря, когда Гитлер принял решение, согласно которому допускалось продавать или переправлять оружие, адресуя его исключительно шведскому правительству. Р Пелтовуори замечает, что вообще-то сам Гитлер не был против помощи Финляндии, но лишь таким способом, чтобы это никак не могло повредить самой Германии 64. Для нее продолжение сопротивления Финляндии было в тот момент выгодно, поскольку тем самым силы Советского Союза оказывались прикованными к Северу. Тем не менее выдвигающееся иногда в исследованиях утверждение, будто бы Гитлер на том этапе планировал использовать Финляндию в войне против Советского Союза, не подтверждается документами. Хотя Германия, несомненно, и проявляла лояльность по отношению к своему компаньону по договору – Советскому Союзу, нельзя не видеть между тем и поддержки ею Финляндии. Она продавала большое количество оружия Швеции, что позволяло ей направлять из собственных складов необходимое вооружение Финляндии. Германия к тому же не пыталась воспрепятствовать Швеции оказывать помощь Финляндии. Гитлер и Геринг заверяли, что Германия останется в стороне, если Швеция примет участие в войне между Финляндией и Советским Союзом, но при условии, чтобы это не привело к вмешательству Швеции в мировую войну на стороне западных держав 65.

Финляндия ищет поддержки Запада

После того, как стало ясно, что советское правительство отказывается от переговоров с Хельсинки и отвергает посреднические предложения, финнам не оставалось никакого иного выбора, кроме борьбы. Создание правительства Куусинена убеждало их в том, что они ведут войну не из-за частичного изменения границы и даже не из-за базы на Ханко, а за самостоятельность и демократию. За необходимой помощью оружием Паасикиви первым предложил обратиться к Соединенным Штатам и Англии. Русские, считал он, скорее проявят готовность вести переговоры, когда понесут тяжелое поражение 66. Рюти запросил у Англии и Франции бомбардировщики для нанесения удара по Ленинграду, а Таннер предложил западным державам использовать польские военные корабли для снабжения Финляндии через Петсамо 67.

После первых дней пребывания в состоянии неуверенности и шока финнов ободрили два обстоятельства: успехи в отражении ударов на фронте и пробудившаяся волна симпатий к ним заграницы. В течение декабря финский фронт повсюду стабилизировался, и стало ясно, что планы русских во многом не удались. Пессимизм Маннергейма сменился осторожными надеждами. Он признался Рюти, что вначале переоценил Красную Армию. При достаточной помощи из-за рубежа оружием и добровольцами Финляндия была бы способна продолжать войну 68. Иностранные наблюдатели вскоре убедились в ее способности обороняться. Норвежский атташе писал уже 6 декабря: "По моему разумению, финны относятся к ситуации спокойно и твердо намерены держаться. Но у них также вполне объяснимая озабоченность, связанная с военными материалами" 69.

Военные планы Финляндии основывались на том, что финской армии необходимо продержаться лишь до того, как придет помощь извне (под эгидой Лиги наций или любым другим путем). Прежде всего рассчитывали на Швецию, которая была заинтересована в сохранении независимости Финляндии. Она долгое время не проявляла заботы об укреплении своей обороны и начала вооружаться, когда мировая война была уже на пороге. Вместе с тем ее войска все же были хорошо приспособлены к действиям в климатических условиях севера. Генеральные штабы обеих стран давно вели конфиденциальные переговоры о том, каким образом перебрасывать в Финляндию шведские войска и военные материалы 70. Правительство Швеции, однако, ни на каком из этапов переговоров не связывало себя обязательством оказывать военную поддержку Финляндии. После возникновения зимней войны оно отклонило финскую просьбу направить шведские войска на Аландские острова. Это повлекло за собой отставку министра иностранных дел Р. Сандлера. Сформированное 13 декабря новое правительство Швеции, в котором место министра иностранных дел занял профессиональный дипломат К. Гюнтер, ставило своей целью удержать Швецию от вовлечения в мировую войну. Поэтому оно также уклонилось от вооруженного вмешательства в эту локальную войну. Вместе с тем Швеция так же, как и Норвегия, не заявила о своем нейтралитете по отношению к войне между Финляндией и СССР, поэтому ими допускалась возможность военных поставок в Финляндию. Из Швеции сюда транспортировалось оружие, а вскоре там спонтанно развернулось движение по вербовке шведских добровольцев. Но правительство П. Ханссона решительно противостояло всяческому давлению, чтобы заставить его послать в Финляндию кадровые войска 71.

Соединенные Штаты также не оправдывали надежд Финляндии. Вообще в Америке издавна благосклонно относились к этой небольшой демократической стране, которая проявила исключительную добропорядочность, выплатив Соединенным Штатам все свои долги, тогда как другие страны отказались это сделать 72. В знак симпатии к Финляндии из США во время зимней войны направлялась обильная гуманитарная помощь. Но попытки финнов получить из Америки кредит или закупить военные материалы большей частью отклонялись. В связи с принятием закона о нейтралитете президент и госсекретарь К. Хэлл проявляли осторожность 73.

В Англии и Франции нападение Советского Союза на Финляндию вызвало бурную реакцию среди населения. Пресса требовала оказать быструю и энергичную помощь Финляндии. Официальные круги отнеслись к этому событию, однако, довольно сдержанно. Из-за нарастания враждебности между Финляндией и СССР правительства Англии и Франции склонны были считать, что Финляндия для них потеряна. Правительству Рюти удалось все же довольно быстро возвратить доверие Лондона и Парижа. До войны Англия была важнейшим поставщиком оборудования для финских военно-воздушных сил. 4 декабря английское военное министерство решило удовлетворить просьбу Финляндии о продаже ей 20 истребителей "Глостер Гладиатор". Премьер-министр Чемберлен отклонил возражения, разъяснив, что продажа осуществляется по политическим соображениям 74.

Успешное сопротивление финнов на фронте в дальнейшем заметно увеличило готовность западных государств продавать или безвозмездно передавать Финляндии в ограниченном количестве военные материалы. В то же время они начали обдумывать, насколько выгодна им эта война для достижения собственных целей. С одной стороны, в Лондоне и Париже считали, что лучше всего действовать, используя в качестве плацдармов нейтральные государства, в то время как американцы и скандинавы склонялись к необходимости защиты непосредственно Финляндии, а с другой – значимость поддержки Финляндии виделась в том, что ее борьбой создавалась преграда проникновению Советского Союза на север, в Скандинавию и к побережью Атлантики. Во Франции правительство Даладье, исходя из чисто внутриполитических соображений, пыталось использовать антисоветские настроения населения для укрепления своих позиций.

На третьей неделе декабря в североевропейской политике союзников произошел поворот от выжидательной к активной позиции – стремление привлечь к союзническому фронту Швецию и Норвегию, а также пресечь поставки шведской руды в Германию. На заседании высшего военного совета 19 декабря премьер-министр Даладье впервые предложил послать войска союзников в Финляндию. 27 декабря правительства Англии и Франции направили Швеции и Норвегии ноты, в которых заявили о намерении на основе решения Лиги наций неофициально предложить косвенную помощь Финляндии. Они выразили надежду, что Швеция и Норвегия также окажут помощь Финляндии и облегчат ее доставку. Англо-французская сторона заверила правительства Швеции и Норвегии, что оградит их от возможных последствий такой помощи – иными словами, гарантировала им защиту в случае противодействия Германии 75.

Финны были заинтересованы в том, чтобы союзники склонили Швецию усилить помощь Финляндии. На заседании комиссии правительства по иностранным делам 9 декабря министр обороны Ниукканен с одобрения нескольких других министров высказался именно за это. Он считал, что если Швеция и Норвегия заявят о своем желании активно участвовать в войне, то Советский Союз приступит к переговорам. Таннер и Паасикиви были против того, чтобы упрашивать Великобританию оказать давление на Швецию 76. Вместе с тем как Таннер, так и Паасикиви были готовы одобрить принятие помощи от западных держав, полагая, что это склонит Советский Союз к миру.