3. Меньшевизм и отход от него

3. Меньшевизм и отход от него

К концу II съезда РСДРП 24-летний «орленок» Троцкий оказался в стане меньшевиков, которые удостоились этого наименования в связи с тем, что при выборах съездом центральных партийных органов получили меньше голосов, нежели сторонники Ленина.

В дальнейшем меньшевики и большевики, которых подчас называли «враждующими братьями», ибо и те и другие руководствовались одной и той же программой РСДРП, то приближались друг к другу (особенно в период подъема революции 1905 – 1907 гг.), то вновь расходились, претерпевая перегруппировки и сближения отдельных фракций в их составе, пока, наконец, в 1917 г. (а не в 1912 г., как утверждала советская историография) они стали двумя совершенно самостоятельными политическими партиями [300] .

По окончании съезда лидеры меньшевистской фракции были весьма озабочены тем, чтобы сохранить Троцкого в редакции «Искры». Мартов писал Аксельроду 31 августа 1903 г.: «Мы должны требовать приема Троцкого [в состав редакции]. Это очень трудн[ый] пункт. Имея в виду, что мы всегда можем в будущем требовать снова и снова кооптации, мы можем – в самом кр[айнем] случае – и тут уступить, если только положение Т[роцкого] будет обеспечено, напр[имер], тем, что при ред[акц]ии будет образована специаль[ная] группа для редактиров[ания] попул[ярно]-брошюроч[ной] лит[ерату]ры из меня, Троцк[ого] и, скажем, Веры Ив[ановны Засулич]» [301] .

Вскоре после партийного съезда Троцкий посетил состоявшийся в Базеле 23 – 28 августа 1903 г. VI Сионистский конгресс, на котором председательствовал лидер движения Теодор Герцль. Он вынес на обсуждение делегатов план переселения евреев в Восточную Африку, в Уганду, вызвавший бурные споры. Многие противники этого плана, главным образом представители сионистских организаций России, покинули зал в знак протеста и вернулись на заседание лишь на следующий день по личной просьбе Герцля. Конгресс удовлетворил ряд их требований, в частности запретил финансирование угандийской экспедиции из средств Еврейского колониального банка, Еврейского национального фонда и фонда членских взносов Сионистской организации.

Разумеется, Троцкий присутствовал на конгрессе не как делегат, а в качестве весьма критически настроенного социалистического журналиста, представителя «Искры». Он подготовил затем специальную статью для этой социал-демократической газеты, в которой без каких-либо оснований, на основе собственных эмоций оценил споры на съезде как признак полного разложения сионизма и едко высмеивал различные группы сионистов, причем особенно резкие эпитеты доставались самому Герцлю [302] .

В 1903 г. Лев Троцкий все более и более оттачивал свое искусство бесстрашного политического полемиста, выступая на социал-демократических собраниях в Швейцарии. Меньшевик П.А. Гарви [303] вспоминал одно из собраний в Женеве, происходившее под председательством Ф.И. Дана [304] : «С большой речью выступил Троцкий, обрушившийся на большевиков. Такого блестящего оратора мне не приходилось еще слышать ни в подполье, ни в тюрьме. Бросались в глаза боевой задор, отточенность, пожалуй, нарочитая и чрезмерная, формулировок, полемическое искусство: в руках не меч, а шпага – перевел я на свой внутренний язык впечатление от выступления Троцкого» [305] .

В середине октября 1903 г. в Женеве Троцкий принял участие в совещании 17 меньшевистских деятелей, на котором он вместе с Мартовым, Потресовым, Аксельродом и Даном был избран в состав меньшевистского центра («бюро меньшинства»). Подготовленная Троцким и Мартовым резолюция была реакцией на победу большевиков на съезде и указывала, что действия большинства ведут к расколу партии на «замкнутую, односторонне подобранную центральную организацию» и на «широкую разнородную массу социал-демократических работников», компрометируя этим «саму идею единой боевой строго централизованной партии». В резолюции далее говорилось: «Мы считаем для себя нравственно и политически обязательным вести… борьбу с применением всех мер, которые, не ставя нас вне партии и не компрометируя ни самой партии, ни идеи ее центральных учреждений, могут в возможно близком времени привести нас к такому изменению состава высших учреждений партии, которое обеспечило бы ей возможность свободно работать над идейным и организационным воспитанием партии» [306] .

Вскоре после этого Троцкий принял участие во II съезде Заграничной лиги русской революционной социал-демократии, которая существовала в Женеве с 1901 г. Эта Лига была признана II партсъездом единственным представительством ЦК за границей, что выглядело странно, поскольку сам ЦК также находился за рубежом. Съезд состоялся 26 – 31 октября 1903 г. по новому стилю. На нем произошли очередные столкновения между Троцким и Лениным. В докладе о II партсъезде Ленин упомянул, что «одним из искровцев было высказано мнение» не приглашать на съезд представителя «Борьбы». Троцкий перебил Ленина: «Напрасно не называете фамилии оратора, это говорил я». Аксельрод добавил: «По-видимому, референт не считает это для себя выгодным». После этого Ленин признал, что речь шла именно о выступлении Троцкого [307] .

На съезде Заграничной лиги Троцкий продолжал активно выступать с поддержкой позиции Мартова по поводу членства в партии, напомнил, что при выработке устава не было обращено достаточное внимание на создание гарантий для обеспечения независимости и авторитета ЦК [308] . Он пытался высказаться в пользу коллективного, согласованного руководства партией и против подмены коллективного руководства властью отдельных лиц, прежде всего Ленина. В духе полной поддержки меньшевиков Троцкий написал доклад о съезде, хотя в тексте было немало критических суждений о самих меньшевиках, в частности о Плеханове [309] (и это только усилило враждебность их отношений).

Надо, правда, сказать, что в первоначальной редакции, изданной на гектографе, неуважительных замечаний в адрес патриарха российской социал-демократии было намного больше, чем в брошюре, выпущенной «высокой печатью» [310] . Основной удар конечно же был направлен против Ленина, обвиненного в том, что его взгляды стоят на уровне метафизики, а не диалектики и что его кустарничество начинает говорить языком центризма [311] . Ленин, в свою очередь, весьма энергично полемизировал с Троцким, в частности в посвященной итогам съезда брошюре «Шаг вперед, два шага назад», вышедшей в Женеве в 1904 г. и содержавшей весьма недоброжелательные оценки позиции Троцкого на съезде. В подготовительных материалах этой брошюры Ленин со знаком NB (nota bene – очень важно) выделял «нетактичность Троцкого»; его замечание, что принятый устав есть «организованное недоверие» целого к части; относил Троцкого к мартовцам. Касаясь дискуссии по уставу, Ленин называл Троцкого оппортунистом или указывал, что Троцкий говорит «как оппортунист» [312] .

Троцкий, не оставшись в долгу, опубликовал направленную против Ленина полемическую брошюру «Наши политические задачи», посвятив ее «дорогому учителю Павлу Борисовичу Аксельроду» [313] . Брошюра была выпущена меньшевистским издательством в августе 1904 г. За ее подготовкой внимательно следил Мартов, сообщавший 10 июля Аксельроду: «Прошла 1/2 брошюры Троцкого. На мой взгляд, очень хороша, хотя и неровна. Я Вам вышлю ее до сдачи в набор; хотя Тр[оцкий] и просит отложить исправления до корректуры, но, может быть, будет не лишним побудить его внести их кое-где еще в рукописи» [314] .

Видимо, Мартов не был вполне откровенен. Многие оценки, содержавшиеся в работе Троцкого, явно не соответствовали его осторожной и сдержанной позиции. Слишком уж боевой и решительной была брошюра юного Льва. Весь пафос этой работы был направлен против партийного раскола, в котором он с полным основанием и в первую очередь обвинял Ленина. В то же время, хотя автор дискутировал главным образом с Лениным, он начинал уже несколько дистанцироваться и от меньшевистского крыла. Недаром в предисловии высказывалось сожаление, что русские социалисты как бы не знают других задач, кроме задач мелочной внутренней склоки, не видят других перспектив, кроме перспектив партийного раскола. Троцкий, однако, высказывал предположение, что «острый период прошел», что сторонники единства имеют право с уверенностью глядеть вперед [315] , но это оптимистическое утверждение не звучало искренне.

В брошюре содержалась острая полемика против того партийного режима, который вытекает «из совершенно фантастических представлений о путях партийного развития». Троцкий трактовал эти представления как «организационную сутолоку», как приемы и методы «осадного положения». Главным объектом критики являлись ленинские установки. Троцкий выражал это и в предисловии, и – еще более четко – в специальном разделе, посвященном «книжке» Ленина «Шаг вперед, два шага назад», в которой «разрозненным предрассудкам придано подобие системы». Троцкий теперь открыто издевался над Лениным: «Хотя и до выхода названной книжки мы не сомневались, что ничего внушительного тов. Ленин не сможет сказать в защиту собственной позиции, ибо позиция, занятая им, совершенно безнадежна, но все же такой бледности мысли, какую он обнаружил, мы не ожидали». Далее шел детальный разбор тактических и организационных задач социал-демократии с позиции решительного противостояния «ортодоксальной теократии», которую пытался навязать ей Ленин. Эпитеты сыпались один за другим. Ленина автор упрекал в негибкости мысли, в стремлении насадить в партии «казарменный режим», в установке: «Когда против меня восстают, это очень дурно. Когда я восстаю, тогда хорошо». Бумага, на которой Ленин писал, «краснела за него». Марксизм, полагал Троцкий, для Ленина не метод познания действительности и действия, а половая тряпка, когда надо затереть следы; белый экран, когда надо продемонстрировать свое величие; складной аршин, когда надо предъявить свою партийную совесть [316] .

Троцкий решительно выступал против игнорирования самодеятельности пролетариата, против подмены класса партией, называя эту подмену «политическим заместительством». Возражая Ленину, привлекавшему опыт Французской революции конца XVIII в. и называвшему большевиков «пролетарскими якобинцами», «якобинцами с пролетариатом», «якобинцами с народом», Троцкий противопоставил социал-демократизм якобинизму, а самого руководителя большевиков издевательски именовал Максимилианом Лениным, проводя параллель между ним и вождем якобинцев Максимилианом Робеспьером [317] , фанатичным и безжалостным инициатором кровавого террора в Париже в 1794 г. Якобинская большевистская тактика, полагал автор, в конце концов подведет пролетариат под «революционный трибунал» по обвинению в примиренчестве, и первой попадет под безжалостный нож гильотины голова Маркса.

Впрочем, Троцкий не гнушался и более приземленными издевательскими характеристиками, которые он приклеивал Ленину, называя его «бойким статистиком» (имея в виду обилие не очень убедительно комментируемых таблиц в книге «Развитие капитализма в России») и «неряшливым адвокатом» (намекая на профессию по образованию) [318] .

В брошюре была прозорливо суммирована суть ленинского плана партийного строительства – неизбежность установления личной диктатуры. Этот прогноз во всей своей масштабности подтвердится после прихода большевиков к власти применительно не только к партии, но и ко всему обществу, ко всей стране: «Партийная организация подменяет собой партию, Центральный комитет заменяет партийную организацию, и, наконец, «диктатор» подменяет собою Центральный комитет…» [319] Эти слова, лучше всего характеризующие государственное устройство и ленинской Советской России, и сталинского Советского Союза, нельзя назвать иначе как пророческими: они были сказаны Троцким в 1904 г.

Справедливость требует отметить, что подобные саркастические выводы делали и другие социал-демократы и теоретики анархизма, так что Троцкий не может быть признан единственным «пророком» в своем отечестве. Со статьями, обвинявшими Ленина в диктаторстве, выступили, в частности, Аксельрод («Объединение российской социал-демократии и ее задачи») и Плеханов («Централизм или бонапартизм»). Мартов тогда же опубликовал брошюру «Борьба с «осадным положением» в Российской социал-демократической рабочей партии». Глубже всех прочувствовал проблему Аксельрод, противопоставив большевистской идее о направляющей и руководящей партии классовую самостоятельность пролетариата и создание организации рабочих на массовой основе [320] . Но слова Троцкого особенно запомнились читающей публике и позже повторялись неоднократно именно в качестве пророчества не только в силу того, что были наиболее язвительными и остроумными, но и потому, что из всех тех, кто критиковал Ленина, именно Троцкий оказался наиболее известным политическим деятелем, перешедшим в 1917 г. на сторону Ленина и большевиков.

Не надо было быть особенно проницательным, чтобы предсказать, с каким негодованием будут встречены брошюра Троцкого и его статьи в «новой» «Искре» Лениным. В сентябре 1904 г. он писал находившемуся в Женеве большевику М. Лейбовичу по поводу выступлений Троцкого и других авторов: «Трудно передать весь тот вздор, который они теперь мечут, спекулируя на невежестве публики, на ее незнакомстве с историей движения» [321] . А в письме Е.Д. Стасовой [322] , датированном следующим месяцем, с еще большим злобным пафосом Ильич провозглашал: «Недавно вышла новая брошюра Троцкого, как было заявлено, под редакцией «Искры». Таким образом, она является как бы «Credo» [323] новой «Искры». Брошюра представляет собой самое наглое лганье, извращение фактов». Вслед за этим появилась и презрительная кличка, на которые Ленин был изобретателен не менее чем Троцкий, заимствованная на этот раз из сатирической повести М.Е. Салтыкова-Щедрина «Балалайкин и Ко». Обращаясь к Сибирскому и Имеретино-Мингрельскому комитетам РСДРП, Ленин предостерегал их членов от доверия ко лжи, которую «преподносит Балалайкин-Троцкий», и повторял многочисленные ругательства в его адрес [324] .

Позже, в советское время, Троцкий, ставший ближайшим соратником Ленина, постарался сам забыть об этой своей брошюре и очень не хотел, чтобы о ней вспоминали другие. Это была единственная крупная работа Троцкого, которая не только не была переиздана в советское время, но о которой автор начиная с 1917 г. вообще никогда не упоминал. Однако об этой книжке великолепно помнили многочисленные недруги Троцкого; и после того, как Троцкий стал оппозиционером, ему постоянно напоминали об авторстве, не осмеливаясь, однако, переопубликовывать текст, направленный против Ленина и партийной диктатуры.

После партийного съезда Троцкий временно прекратил сотрудничество в «Искре», так как вначале газета оказалась в руках Плеханова и Ленина. Последние 6 октября 1903 г. обратились с письмом к бывшим редакторам и «сотруднику т. Троцкому», выражая лицемерное сожаление по поводу их самоустранения от участия в «Искре» и «Заре»: «Если же ваше отстранение вызвано тем или иным расхождением во взглядах между вами и нами, то мы считали бы чрезвычайно полезным в интересах партии обстоятельное изложение таких разногласий».

Аксельрод, Засулич и Троцкий ответили кратким письмом о том, что они «никакого участия в «Искре» со времени ее перехода в руки новой редакции не принимают». Мартов отреагировал более подробным письмом, вскрыв махинации Ленина, готового к сотрудничеству со старой редакцией только в том случае, если ее члены изберут Ленина своим представителем в Совет партии. Троцкий с этим заявлением солидаризовался [325] .

Вскоре, однако, положение кардинально изменилось. Плеханов, убедившийся в диктаторских замашках Ленина, сумел вывести его из состава редакции «Искры» и ввести туда группу прежних редакторов. С 51-го номера газета перешла в руки меньшевиков. Именно с этого времени газету стали именовать «новой» «Искрой» [326] . В итоге с конца ноября 1903 по октябрь 1904 г. в газете были опубликованы семь «Политических писем» Троцкого [327] . Восьмое письмо, подготовленное к публикации, в свет не вышло, видимо, в связи с тем, что Троцкий стал постепенно отходить от меньшевиков. То ли он сам воздержался от отсылки этого текста в редакцию, то ли редакция не допустила его опубликования. В личном архиве, однако, Троцкий это письмо сохранил и включил его в свое собрание сочинений [328] .

Данный текст является ознакомительным фрагментом.