Нелегкий выбор Александра

Нелегкий выбор Александра

И католическая Европа, и Золотая Орда пытались перетянуть Александра, как одеяло, на свою сторону. Первая обещала князю за признание Римского престола помощь в борьбе с Ордой. Александр не доверял Западу, так как хорошо знал историю христианского мира. Он помнил о падении Царьграда (Константинополя), который был разорен и захвачен рыцарями-фанатиками, которые шли в Палестину с благословения Папы Римского.

В 1248 году к Александру прибыли два посла — кардиналы Галд и Гемонт с посланием от Папы Иннокентия IV. Их задача сводилась к тому, чтобы склонить князя к подчинению Риму. В послании, в частности, писалось: «Да будет тебе ведомо, что коль скоро пристанешь ты к людям, угодным нам, более того — Богу, тебя среди других католиков первым почитать, а возвеличении славы твоей неусыпно радеть будем…» Но в ответ Александр Невский написал Папе Римскому: «Сии все добре сведаем, а от вас учение не приемлем». Это означало, что князь отказался от союза с Западом.

С другой стороны, и Батый прислал своего гонца, которому, как пишет летописец, было велено сказать: «Иже в русских держателяхъ преусловущий княже Александре, вемъ яко разумно (известно) ти есть, иже мне Богъ покорил многие языки (народы), и вси повинуются державе моей. И паче ли всехъ единъ ты не радиши покоритися силе моей? Внимай убо себе; аще мыслиши соблюсти землю твою невредиму, то потщися немедленно приити до мене, и узриши честь и славу царствия моего, себе же и земле твоей полезная приобрещяши». С удивлением взирали новгородцы на дотоле невиданного монгольского посла, прибывшего к их князю. А вскоре разнесся слух, что Александра требуют в Каракорум, где ханша собирается «жаловать ему землю отца». Но князю был ясен ее коварный план: покончить с ним, как с его отцом, чтобы запугать Русь. В то время Александр потерял и мать. Она всегда остерегала сына, советуя опасаться и Рима, и Каракорума. Первый совет он исполнил, теперь пришла пора разобраться с правителями Монгольской империи.

Таким образом, на пороге своего тридцатилетия князь Александр Невский оказался перед выбором: с кем ему идти — с Сараем или с Каракорумом. Князь не поехал ко двору ханши, хотя гонцы ее снова и снова приходили к нему с новыми грамотами, сулили земли и милости. Александр Ярославич вынес твердое убеждение: надо как-то сотрудничать с Золотой Ордой и с ее помощью отбивать приступы католических держав. Поэтому вместе с братом Андреем он в 1249 году поехал в Орду. Путь был неблизкий. Описывая его, В. Т. Пашуто отмечает: «Расстояние от Владимира до Сарая равнялось 1250 километрам… Это по прямой, а по дорогам тех времен еще больше. Неудивительно, что уезжавших… друзья провожали как на тот свет. Когда Плано Карпини и его спутники после пятнадцатимесячного отсутствия воротились в Киев,… их встречали так: «…узнав о нашем прибытии, все радостно вышли нам навстречу, именно они поздравляли нас, как будто мы восстали из мертвых; так принимали нас по всей Руссии, Польше, Богемии». А ведь, в сущности, монахам ничего не угрожало — веротерпимость татар была общеизвестна. Другое дело — князь Александр».

И далее, описывая эту дальнюю и весьма трудную поездку, историк сообщает немало интересных подробностей: «Путь князей в Сарай лежал вдоль Волги. С собой надлежало взять, помимо зимней и летней одежды, мыла, флаконов с благовониями, посуды, запасы продовольствия, корчаги с медом и вином, соленья, варенья, окорока, ветчину, масло, мороженую рыбу, хлебы, ковриги, пряники, от цинги — лук, чеснок, укроп. А главное — достаточно денег, драгоценностей, мехов на раздачу ханам, их женам и ханским приспешникам и в ставках, и в пути. "Следует иметь великие дары для раздачи им, так как они требовали их с большой надоедливостью, и если их не давали", то "посол не мог соответственно исполнить своих обязанностей; мало того, он, так сказать, не ценился ни во что», — предупреждал Плано Карпини. То посол, а тут князья, которые рассчитывали на вассальный стол, притом не совсем обычный. Ведь новгородский престол Александр занимал не по воле хана — Новгород Орду не признавал. В сани были впряжены не русские кони, а купленные у монгол лошади, которые «умеют добывать копытами траву под снегом», когда в пути найти им «для еды что-нибудь другое нельзя, потому что у монгол нет ни соломы, ни сена, ни корму». С князьями, как и полагалось, ехали воеводы, бояре-советники, тиуны-управляющие и толмачи-переводчики с монгольского, арабского, греческого, латинского.

Ехали и духовники — отмечать в пути, если доведется, Пасху, Рождество и другие праздники; хлебом с солью и хлебом в святой воде, как положено, заменяя при этом пост чтением псалтыря. Будет с кем побеседовать о спасении души, будет кому грехи отпустить… Да что значат грехи и огни черного адского пламени! И без этого весь путь по Волге лежал меж двух огней: слева сильная орда Мауцы; справа орда хана Куремсы. Он, Куремса, как писал Плано Карпини, «господин всех, которые поставлены на заставе против народов Запада, чтобы те случайно не ринулись на монгол неожиданно и врасплох».

«До первой монгольской заставы приволжская равнина пуста и безжизненна. Уже к югу от Рязани открылась горестная картина, и таковой ей суждено оставаться еще многие десятилетия: кругом "печально и унынливо", и не видно "тамо ничтоже: ни града, ни села, точно пустыни велиа, и зверей множество…" В бывших половецких станах белели едва заметенные черепа и кости погибших. Время от времени попадались печальные памятники половецким прародичам — каменные истуканы не то в шляпах, не то в шлемах, сидящие и стоящие, сутулые, с отвисшими грудями, с руками, соединенными под толстым животом. Русские посольства неожиданно сталкивались с монгольскими разъездами, которые доставляли их к старейшинам застав. На Волге были устроены такие смешанные из русских и булгар поселения. Здесь, узнав, кто, куда и зачем едет, старейшины отправляли гонца к Батыю» (В. Т. Пашуто).

Наконец, князь Александр и Андрей прибыли в ставку правителя Золотой Орды, который утвердился в центре бывшей Половецкой степи. Посол Папы Римского Иннокентия IV Плано Карпини так описывал существующие в ней порядки: «Батый живет великолепно… У него привратники и всякие чиновники, как у императора, а сидит он на высоком месте, как будто на престоле, с одной из своих жен… У дверей шатра ставят стол, а него питье в золотых и серебряных чашах. Батый и татарские князья, а особенно в собрании, не пьют иначе, как при звуке песен или струнных инструментов… Сам Батый очень ласков к своим людям; но все же они чрезвычайно боятся его. В сражениях он весьма свиреп, а на войне хитер и лукав…» Пишет о том, что представляла собой Орда, и В. Т. Пашуто: «Ставка Батыя оказалась вытянутым в длину городом, но не обычным, а из жилищ, поставленных на колеса. Это были круглые кибитки из прутьев и тонких палок, с дырой в середине для дыма. Этот странный город был окружен удаленными от него стоянками-поселениями половцев, булгар, русских и других подвластных Батыю народов, а также и иноземцев. Купцы, ремесленники, рабы, духовенство — все смешалось здесь в одну пеструю толпу, которая заполняла огромный базар, сопровождающий орду хана.

Орда — это, в сущности, центр поселения, Батыев двор. Все иноземцы точно знали, в какой стороне от ханского двора должны они снимать свои шатры. Самое видное место в этом поселении занимали русские, среди которых расположилось и прибывшее из Руси посольство. С этого момента ему полагалось от двора довольствие кочевника — кумыс, вино, вареное мясо без соли и просо. Хочешь — ешь, не хочешь — голодай».

Многие историки придерживались мнения о том, что Александру после приезда в столицу Орды предстояло проделать целый ряд церемоний. Прибывших к хану проводили между двумя огнями, так как по верованиям монголов — огонь есть чистилище для всяких злых умыслов и отнимает силу даже у скрываемого яда. Князя также сразу не допустили к Батыю, а предварительно отправили к волхвам. Те потребовали, чтобы он прошел «сквозь огонь и поклонился кусту и огневи и идолам их». Но русский полководец наотрез отказался от этого позорного поклонения, сказав при этом: «Не подобает ми, христианину сущу, кланятися твари, кроме Бога; но поклонитеся Святой Троице, Отцу и Сыну и Святому Духу, иже сотвори небо и землю, и море, и вся, яже в них суть». Тогда ханские слуги закричали: «Смерть ему, смерть!» Они немедленно донесли Батыю о дерзком поведении князя. Волхвы были уверены, что хан придет в ярость и подвергнет ослушника смертной казни, но к их величайшему изумлению хан приказал не принуждать Александра исполнять установленные обряды и пригласил его к себе. Вот как описывает последующие события военный историк А. В. Шишов: «"Почему ты, князь, не боясь смерти, отказался выполнить наши обряды?" — " Великий хан, — отвечал русский князь-воитель, — я поклоняюсь тебе, потому что ты человек и царь, но твари кланяться не стану. И Священный Воитель (Чингисхан) в своих законах признавал веру иноплеменников, мы же получаем православие с рождения от предков наших и вопрошаем: не кто ты по крови, а как веруешь? Но знаем и другое, что у Всевышнего все веры равны…"»

Историки до сегодняшнего дня пытаются понять, почему же хан Батый помиловал Александра. Может, дело в ратных подвигах князя — личной храбрости, славе русского полководца. Ведь сказал как-то Батый о Невском сражении: «Я высоко ценю битвы, оплаченные малой кровью…» А может быть, он ценил князя за мудрость. «Невский очень умен, если бы он был монголом, к его имени непременно добавили бы прозвище "сэчен" (мудрый)». Так, по мнению Б. Л. Васильева, отзывался о русском князе полководец и советник Батыя — Субедей. Вопрос о том, почему Батый прощает Александру (как раньше и Ярославу) поступки, «за которые любой нормальный владыка снес бы голову своему подданному», задает и Бушков. Его ответ нам уже известен: потому что «Батый — вымышленная фигура, которой частью приписаны деяния Ярослава, частью — Александра».

Возвращаясь к изложению традиционной версии, следует сказать, что перед Александром стояла трудная задача — определить свое отношение к Золотой Орде. Во время пребывания в ней он осознал всю мощь монгольского войска, внимательно изучал нравы и обычаи монголов. Такие наблюдения позволяли ему правильно выстроить взаимоотношения с Ордой. По словам Вернадского, «Александр выделил в монголах дружественную в культурном отношении силу, которая впоследствии помогла ему сохранить и утвердить русскую культурную самобытность от латинского Запада». До этой поездки у него, как и у большинства русичей, было исключительно враждебное отношение к монголо-татарам как к захватчикам. Он и теперь видел в них врага, но вместе с тем, сравнив их с «друзьями» на Западе, взвесив все «за» и «против», князь пришел к выводу о возможности установления с золотоордынцами таких отношений, которые позволили бы ему сохранить Русь. В своих рассуждениях, по мнению Н. А. Клепинина, он руководствовался следующим: «Татары лавинами находили на Русь. Тяжело давили ее поборами и произволом ханских чиновников. Но татарское владычество не проникало в быт покоренной страны… Татарские завоевания были лишены религиозных побуждений. Отсюда их широкая веротерпимость. Татарское иго можно было переждать и пережить. Татары не покушались на внутреннюю силу покоренного народа. И временным повиновением можно было воспользоваться для укрепления этой силы при все растущем ослаблении татар. Совсем иным был наступавший с Запада мир средневековья. Внешний размах его завоеваний был бесконечно меньше, чем татарские нашествия. Но за ними стояла единая, целостная сила. И главным побуждением борьбы было религиозное завоевание, утверждение своего религиозного миросозерцания, из которого вырастал весь быт и уклад жизни». Эти размышления, вероятно, и привели его к тому, что в конечном итоге, «отвергнув союз с Западом», Александр «принял подчинение Востоку».

Выбрать, как поступить с русским князем, должен был и Батый. Хан понимал, что в его власти убить Александра Невского, но он хорошо осознавал, что если совершит это, то за князя против Орды поднимется вся Русь. «Ничто не вечно, хан, кроме разумной власти. Неразумная власть всегда ищет врагов, разумная — союзников… если степь оградить силой русичей, она станет неприступной. У русичей есть два вождя — это Александр Невский и Данило Галицкий», — так говорил Батыю его друг и советчик полководец Субедей. Но все же, судя по древним летописям, хану была ближе рассудительность Александра, чем суетность Данилы Галицкого. Когда Невский защищал родную землю, Галицкий, бросив войска, бежал в Европу. Что еще особенно понравилось хану, так это то, что князь выиграл Невское сражение заведомо меньшими силами, потеряв при этом всего двадцать воинов. Батый не одобрил только рыцарского поединка Невского с ярлом Биргером, сказав, что полководец должен думать не о личной храбрости, а о своем войске. Иного мнения об этом поединке был ханский сын Сартак. Б. Л. Васильев пишет, что юноша, узнав эту историю, пришел в восторг и умолял отца поскорее познакомить его с Александром Невским.

Это знакомство состоялось в следующий приезд князя в Орду. Вот что пишет о нем известный русский историк Лев Гумилев в своей книге «Черная легенда»: «В 1251 г. Александр приехал в Орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком, вследствие чего стал приемным сыном хана и в 1252 г. привел на Русь татарский корпус с опытным нойоном Неврюем». При первой встрече с Сартаком князь подарил ему в знак дружбы меч, тот самый, которым он поразил в битве Биргера. Монгольский царевич, в свою очередь, преподнес Александру свой боевой меч. Обмен оружием и стал началом обряда побратимства. Так был заложен фундамент зарождающихся дружеских отношений. В отличие от сдержанного Батыя, Сартак был очень общителен и искренен. К тому же князь Александр был ровесником царевича, и потому им легко удалось найти общий язык.

«Названное братство Александра с Сартаком и положение приемного сына Батыя положили начало военному союзу Руси с Золотой Ордой, который всячески поддерживали и крепили продолжатели дела Александра Невского. Рядом с русскими ратниками сражалась против крестоносцев и ордынская конница. А Запад монголов боялся как огня…» — так пишет в своей книге «Александр Невский. Спаситель русской земли» современный российский историк С. Баймухаметов. О пользе союза с Золотой Ордой и примерах ее помощи Руси в борьбе с врагами упоминает и Лев Гумилев: «Новгород отстояла от немецких рыцарей татарская подмога в 1269 г. А там, где татарской помощью пренебрегли, потеряли все… Владимирское княжество устояло, несомненно, только благодаря тому союзу, который Александр Невский заключил с золотоордынскими ханами». По его мнению, тесная дружба с монголами скорее является преимуществом Александра Невского, нежели его ошибкой. Еще один российский историк, Валерий Захаров, утверждает: «Не Русь, как щит, заслоняла Европу от монголов, а Монгольский улус спасал молодую Русь от поглощения Европой. Чем была Орда для Руси, прекрасно понял св. Александр Невский, обратившийся к Европе с мечом, а к хану — с миром и союзом…»

Но с такой оценкой политического выбора Александра Невского согласны далеко не все. «Ни одна русская летопись не отмечает каких-либо особых деталей относительно взаимоотношений Александра Ярославича и Сартака», — пишет в своей публикации В. Л. Егоров. Далее, продолжает он, «факт побратимства не имеет никаких подтверждений ни в одном источнике и может рассматриваться лишь как авторская гипотеза». Более того, считает историк, русский православный князь не мог участвовать в языческом обряде братания, во время которого кровь двух участников ритуала должна смешиваться в чаше с кумысом и затем ими выпиваться. Самое большее, что мог позволить себе Александр в ханской ставке, это вручить правителю Золотой Орды и его окружению богатые дары, которые всегда являлись необходимым условием для успеха миссии.

Результатом поездки князей Александра и Андрея в Золотую Орду стало наделение их владениями на Руси. Правитель Орды распределил между ними русские земли весьма необычно. В руках Александра оказалась власть над Новгородом и Киевом, не считая наследственно удержанных Переяславля и Димитрова. Следовательно, Андрей попал к нему в подчинение. В то же время Новгород фактически зависит от Владимира, а править там должен Андрей. Тогда получается, что Александр — вассал Андрея. После такого ханского распределения трудно было понять, кто же на Руси великий князь. Вероятнее всего, Батый не хотел отдавать братьев на расправу другим князьям. Ведь у него сложились дружественные отношения с сыновьями Ярослава, и это давало немало выгод, поскольку дань в результате этого поступала в Золотую Орду постоянно. Но на этом трудности Александра и Андрея не закончились. Вскоре умер Гуюк, и новая великая ханша Огул-Гамиш потребовала у Батыя приезда в ее ставку князей Александра и Андрея. Правитель Золотой Орды спокойно отпустил князей в Каракорум, так как догадывался, что в далекой Монголии назревала нешуточная борьба за верховную власть, которую вели различные кланы из рода Чингизидов. Батый хотя и был самым главным претендентом на престол великого хана, занять его не стремился. Его всецело устраивала неограниченная власть в Золотой Орде. Батый прекрасно понимал, что пока в Каракоруме плетутся многочисленные придворные интриги, особой опасности Александр и Андрей не подвергаются. 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.