Нырышкины против царевны Софьи

Нырышкины против царевны Софьи

Своей цели Наталья Кирилловна добилась. Боярами, военными чинами, высшими должностными и духовными лицами на царство «сей же час» по смерти Федора Алексеевича единогласно был избран несовершеннолетний Петр. Это был живой рослый мальчик с темными кудрявыми волосами и черными глазами. Секретарь шведского посольства Кемпфер описывал его так: «Лицо у него открытое, красивое, молодая кровь играла в нем, как только обращались к нему с речью» (по-видимому, он сильно краснел). «Своей живостью, быстрой реакцией, любознательностью Петр разительно отличался от вялого и болезненного старшего брата». Эта фраза встречается почти во всех источниках. Есть и более панегирические строчки: «Удивительная красота его поражала всех предстоящих, а живость его приводила в замешательство степенных сановников московских».

Наталья Кирилловна получала полномочия регентши. На ее сторону перетекали особо дальновидные царедворцы.

Но не такова была Софья, чтобы уступить власть.

Опору она находила в своих близких. Князь Василий Голицын и Иван Милославский вовсе не хотели отступить в тень худородных Нарышкиных. Сторону царевны держал и ученый монах, просветитель Сильвестр Медведев. Эти люди верили, что Софья способна на великие свершения, и открыто стали на защиту ее интересов.

Но умных и дальновидных соратников не хватало. Высокообразованный, обладающий несомненными дипломатическими способностями, но мягкий и нерешительный Василий Голицын предпочитал всем перипетиям государственного правления спокойную и удобную жизнь в своем фантастическом по богатству московском доме на углу Охотного Ряда и Тверской. Недаром польский посланник Невиль писал: «Я был поражен богатством этого дворца и думал, что нахожусь в чертогах какого-нибудь итальянского государя».

Хитромудрые братья Толстые, Иван и Петр, изобретали разнообразные возможности передачи власти царевне.

Петр Андреевич Толстой появился при Софьином дворе стольником в бурные дни 1682 года. Стрелецкий бунт против своих заевшихся полковников он повернул против Нарышкиных, крича на народе, что задушен старший царевич Иван. Именно он помог Софье захватить власть.

Выступление стрельцов в пользу царевны Софьи и Милославских лишило царицу Наталью Кирилловну не только двух братьев — Ивана, ведавшего Оружейной палатой, и Афанасия, которых изрубили стрельцы. Ее воспитатель Артамон Матвеев погиб на пиках стрельцов, как и князья Михаил и Юрий Долгорукие, Андрей Ромодановский, Михаил Черкасский, Языковы, Петр и Федор Салтыковы. Отец царицы был насильно пострижен в монахи и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь.

Софья одна в самые бурные дни московского восстания оказалась способной отстаивать власть и порядок в государстве, лично говорила с восставшими, обещала им всевозможные уступки, организовала выплату военным огромных сумм денег, принимала разнообразные меры для приведения гарнизона в повиновение правительству, которое оставалось пока бессильным. И это при том, что девушка даже царского рода издревле считалась «зазорным лицом», исключенным из публичной деятельности; царевна вовсе не смела появляться вне узкого круга домашних.

«Правление Софьи началось со всякою прилежностью и правосудием и ко удовольствию народному, так что никогда такого мудрого правления в Российском государстве не было; и все государство пришло во время ее правления через семь лет в цвет великого богатства, также умножились коммерция и ремесла, и науки почали быть латинского и греческого языка… и торжествовала тогда вольность народная», — оценивал ее деятельность князь Куракин.

Царевна Софья, победившая сторона, пошла на компромисс с захудалой родней Петра.

Появилось следующее воззвание: «Дело будет полезно государству, яко единокровные братья два царствуют, — в наступление на Российское государство коего-либо неприятеля всюду готовая будет оборона, исправление будет чинное, аще убо един царь против неприятеля изыдет, другой царь в царстве своем имать пребывати».

Правительница воспользовалась своим положением, распределив роли в управлении страной следующим образом: «Когда же будут из иных государств послы, и к тем послам выходить Великому Государю Царю Петру всея Великия и Малыя и Белыя Руси самодержцу, и противу-де неприятелей войной идти можно ему же, Великому Государю».

Царевна Софья не зря имела репутацию умной женщины. Прежде всего она обуздала слишком амбициозных бояр, возомнивших себя истинными правителями России. Самый главный среди них — князь Иван Хованский, назначенный Софьей в свое время главой Стрелецкого приказа, со своим старшим сыном Андреем — главой Судного приказа — повели себя излишне независимо, вплоть до прямой дерзости. Имея на своей стороне стрелецкую силу, Хованский мог стать фактическим правителем государства. К тому же старый князь решил женить старшего сына Андрея на царевне Екатерине, которая питала к молодому Хованскому явную слабость. Породнившись с царским домом и объявив правительницей Екатерину, Хованский имел бы основания претендовать на престол, в то время достаточно шаткий.

Старинный знатный род, богатство, авторитет давали Хованским вполне реальные шансы.

Софья действовала решительно. Она повелела арестовать обоих князей. В день ангела царевны на берегу речки Вори, у деревни Голыгино (по Ярославской дороге), произошла казнь отца и сына. Обезглавленные тела бросили в соседнее болото.

Народное поверье утверждает, будто сумрачными ночами, когда над болотами поднимается туман, оба Хованских выходят на дорогу и, держа головы под мышкой, кланяются прохожим с просьбой о справедливости. Народ и в самом деле не сохранил о них недоброй памяти.

Царь Петр в это время безмятежно резвился в подмосковном селе Преображенском, не подозревая, что его старшая сестра только что отвела страшную опасность от будущего молодой династии Романовых.

Изредка Петра приглашали в Кремль. Обычно его присутствие требовалось во время приема иностранных послов. Цари Иван и Петр восседали на специально устроенном двойном троне. Сзади, за занавеской, находилась Софья, которая подсказывала братьям, как следует отвечать иностранцам.

Надежда Софьи — стрельцы — часто колебались в своей преданности царевне. Их требовалось все время ублажать.

Стрелецкое ополчение создал Иван Грозный. В стрельцы брали молодых мужчин определенных кондиций — рослых, сильных, пригожих. Они были ударной силой в военное время, а в мирное исполняли функции полиции и пожарной охраны. Жили они в отдельных слободах, пользовались привилегией беспошлинной торговли, служили за ежегодное жалованье. Служба была пожизненной и наследственной.

Одежда стрельцов говорила об их положении. Они носили длинный кафтан, шапку и сапоги единого цвета для каждого полка. Командный состав имел цветные кожаные перчатки и трости.

В середине XVII века численность стрельцов достигала сорока тысяч человек.

Софья сумела обуздать эту силу, взяла реванш в борьбе за власть и некоторое время могла править самовластно. Действительно самовластно, поскольку деятелей, равных ей по решительности и интеллекту, в ее кругу не было.

Наглый, бесшабашно храбрый и безудержно алчный красавец Федор Леонтьевич Шакловитый, мелкий брянский дворянин, приближенный Софьей и получивший от правительницы пост главы Стрелецкого приказа, был ей слепо предан, но не обладал государственным умом и предусмотрительностью. Весь круг приближенных бояр «оставался в сумнительстве» и склонен был скорее наблюдать, чем действовать. Да и характер Софьи исключал всякую слабость и немощь. Подобно Петру, она не умела ждать, все хотела делать тотчас и сама.

Внешность Софьи известна по картине Репина, которую даже современники художника критиковали как абсолютно не соответствовавшую действительности. Существует также популярное описание польского посланника Ле Невилля, представляющее, скорее, политический памфлет. Послушать его — царевна была настоящим чудовищем. Менее известен прижизненный портрет Софьи — женщины с большими глазами, круглым, несколько простоватым, но в целом миловидным лицом, немного напоминающим лицо Петра.

Европейцы изображали ее в немецком платье, и на этой картине она вовсе не выглядит безобразной.

Софья «играла на театре», то есть не стеснялась открыто являть себя для всеобщего обозрения.

Законы Церкви и Домостроя, исконные обычаи русской старины Софья преступила без колебания, отдав сердце князю Василию Голицыну — женатому, с большой семьей. Ее приводило в отчаяние, что избранник нежно любил свою жену, княгиню Авдотью, и хотя откликался на чувство царевны, но завоевывать его приходилось каждый раз заново. Только сила царевниной страсти удерживала мягкого интеллигентного Голицына в орбите этой сильной души.

Борьба с турками и их вассалом крымским ханом являлась условием вечного мира с Польшей, и нарушать его Софья не считала возможным. К тому же еще одна победа укрепляла положение страны и самой царевны, приближая желанный царский венец. Войском, направленным против крымчан, должен был командовать князь Голицын. Иностранные дипломаты сообщали своим суверенам о планах Софьи: после победоносной кампании отослать Авдотью Голицыну в монастырь и обвенчаться со «светом Васенькой».

«Свет мой, батюшка, надежда моя, здравствуй на многие лета! Радость моя, свет очей моих! Мне не верится, сердце мое, чтобы тебя, света моего, видеть. Велик бы мне день тот был, когда ты, душа моя, ко мне будешь! Если бы мне возможно было, я бы единым днем поставила тебя перед собою… Брела я пеша из Воздвиженска. Только подхожу к монастырю Сергия Чудотворца, а от тебя отписки о боях. Я не помню, как взошла: чла, идучи!» — писала любимому царевна.

Планы вершатся исполнителями. Василий Голицын был хорошим дипломатом, но посредственным полководцем. Первый Крымский поход окончился ничем из-за того, что загорелась степь. В поджоге обвинили украинского гетмана Самойловича, перешедшего на сторону турок. На его место был избран Иван Мазепа.

Софья категорически настаивала на повторении кампании. Второй раз Голицын дошел до Перекопа, вступил в переговоры, но затянул их, не рассчитав запасов пресной воды, и уже с полным позором вынужден был вернуться.

В Москве князь убедился, что беда не приходит одна. «В отбытие князя Василия Голицына с полками в Крым, Федор Щегловитый весьма в амуре при царевне профитовал, и уже в тех плезирах ночных был в большей конфиденции при ней, нежели князь Голицын, хотя и не так явно. И предусматривали все, что, ежели бы правление Софьи продолжилось, конечно бы князю Голицыну было от нея падение или б содержал был для фигуры за первого правителя. Но в самой силе и делех был бы упомянутый Щегловитый». Как ни любила Софья пожилого аристократичного Голицына, но, видно, утомила царевну квелая вынужденная любовь князя, а общие заботы и горячая страстность молодого красавца Шакловитого пробудили в ней ответное чувство.

Но чувства чувствами, а государственные дела — прежде всего.

Софья не только закрыла глаза на провал князя Голицына; она старалась превратить его в глазах народа в победоносного героя, осыпала наградами. Царь Иван всенародно благодарил его за службу, жаловал имениями… Напрасно: скрыть неудачу второго Крымского похода оказалось невозможно.

По мере того как рос и мужал Петр, правительница все более ощущала непрочность своего положения. Угрозой всем ее планам были засевшие в Преображенском Нарышкины со своим царевичем. Она бы не остановилась перед физическим устранением сводного брата, но Василий Голицын благоразумно удерживал ее от преступления. Хорошо осведомленный греческий историк Феодози утверждал, что князь советовал Софье «царя Иоанна женить, и когда он сына получит, кой натурально имеет быть наследником отца своего, то нетрудно сделаться может, что Петр принужден будет принять чин монашеский, а она, Софья, опять за малолетством сына Иоаннова, пребудет в том же достоинстве, которое она желает».

По обычаю священной старины, в царские терема свозили дочерей высшей московской аристократии. Закипели страсти придворных честолюбцев. Был ли заранее предрешен выбор или предоставлялся на усмотрение Ивана, неизвестно. Так или иначе, в жены восемнадцатилетнему царю была избрана двадцатилетняя Прасковья из мощного, разветвленного рода Салтыковых. По-видимому, Софья хотела усилить свои позиции, перетянув на сторону Милославских эту знатную фамилию. «Невеста Ивана была высока, стройна, полна. Длинные волосы густыми косами ниспадали на круглые плечи. Круглый подбородок, ямки на щеках, косички, красиво завитые на невысоком лбу, — все это представляло личность интересную, веселую и очень миловидную», — пишет в своей работе, посвященной царице Прасковье, историк М. Семевский.

Прасковья Салтыкова, вступив в царскую фамилию, сразу подчинилась всем требованиям нового положения; зоркий глаз народа, следивший за каждым шагом царской семьи, не подметил за новой царицей ни малейшего отступления от принятых обычаев, что не раз случалось с Натальей Кирилловной и царевной Софьей. Весьма ловко держала себя Прасковья Федоровна среди дворцовых интриг, разыгравшихся страстей, ничем не раздражала сестер и теток своего супруга, умела неизменно ладить с ними.

А что же представлял собой царь Иван? Про него редко рассказывается без прибавления эпитета «слабоумный». Не проводя аналогии, хочется напомнить, что Гамлет тоже считался сумасшедшим. Ивана принято изображать совершенным идиотом, с полуоткрытым ртом, из которого капала слюна, с подслеповатыми глазами, прочими атрибутами дегенерата и различными живописными подробностями, варьирующимися в зависимости от богатства фантазии рассказчика. Однако на сохранившихся портретах Ивана изображен очень красивый молодой мужчина с бледным лицом аскета и большими глазами. По отзывам иностранцев, царь был высок ростом и худощав; независимо от обстоятельств он предпочитал черную одежду, выгодно подчеркивающую его внешность. Его обычным времяпрепровождением были молитвы в собственной молельной или в храмах, которые он усердно и ежедневно посещал. Царь Иван сильно интересовался книжной премудростью, заложенной еще Симеоном Полоцким. Большую часть времени он предпочитал проводить в подмосковной деревне Измайлово, окруженной почти крепостными стенами, с превосходными садами, прудами, охотой, зверинцем и прочими царскими развлечениями.

Отмечали, что он равнодушен к своей красивой полнотелой жене, более того, старается избегать ее. Софья выражала царице Прасковье свою немилость, поскольку после трех лет супружества та не сумела родить ни одного ребенка. Положение несколько поправилось, когда управляющим делами царского семейства был назначен молодой справный молодец Василий Юшкин — за пять лет царица родила пять дочерей, правда две царевны умерли во младенчестве. Но Софье нужен был мальчик. Царевич! А он так и не появился. Правительница вовсе охладела к Прасковье.

Семью царя Ивана Алексеевича принято традиционно противопоставлять семье и настроениям самого Петра; родовое гнездо Романовых село Измайлово — рожденному духу реформ соседнему селу Преображенскому. Такая трактовка была удобна историкам всех направлений: одним она позволяла усилить значение Петра, другим подчеркнуть насильственный характер его преобразований.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.