1.9. Союз Берестья, Полоцка и Тмуторокани. Факты и гипотезы

1.9. Союз Берестья, Полоцка и Тмуторокани. Факты и гипотезы

Последним историческим фактом, касающимся Святополка, является сообщение о его бегстве в Берестье. Интересно, что в ПВЛ под 1022 г. сообщается о приходе Ярослава к этому городу. В промежутке между этими событиями летописи сообщают о конфликте нового киевского князя с полоцким, поэтому, если рассматривать эти разрозненные события в исторической взаимосвязи, нельзя исключать того, что бежавший в Берестье Святополк мог заключить союз с Полоцком и, возможно, с Тмутороканью, где активизировался еще один из сыновей Владимира — Мстислав. Приведем аргументы, на которые может опираться подобная гипотеза.

Под 1021 г. в ПВЛ говорится, что племянник Ярослава Брячислав разграбил Новгород, а жителей его вывел в Полоцк. Однако с новгородским «полоном» он успел дойти только до реки Судомири, где его нагнал шедший из Киева Ярослав, который сумел нанести ему поражение и освободить пленных. Надо полагать, что конфликт был достаточно быстро урегулирован, ибо Новгородская IV летопись сообщает: «И тогда призвал к себе [Ярослав Брячислава] и дал ему два города — У свят и Витебск, и сказал ему: „Будь же со мною заодно“. И воевал Брячислав [вместе] с Ярославом все дни жизни своей»^{176}.

Ян Длугошт

Мы не можем точно сказать, к какому именно источнику восходят подобные сведения (по крайней мере, они отсутствуют в текстах, отражающих Начальное летописание XI–XII вв.). Не исключено, что это домысел позднейшего летописца, представлявшего, будто переход Брячислава на сторону Ярослава был куплен уступкой Усвята и Витебска, однако с ее помощью киевскому князю удалось приобрести важного стратегического партнера: принципиальным остается тот факт, что вооруженный конфликт 1021 г. явно не был локальным эксцессом в отношениях между Киевом и Полоцком, каким он описывается в ПВЛ.

Если новгородское летописание первой половины XV в. позволяет предположить, что одной из причин столкновения между Киевом и Полоцком была борьба за Усвят и Витебск, то Ян Длугош полагал, что истинной причиной конфликта была борьба за Новгород. В одной из глав «Польской истории» он пишет: «После того как князь Руси Ярослав обратил в бегство и уничтожил одного противника, а именно князя Святополка, возник другой противник, и место брата занял племянник. Князь Бретислав, сын полоцкого князя Изяслава, собрав войско из своих полочан и варягов, выступает против Новгорода, занимает его и, завладев и подчинив себе все Новгородское княжество, оставив там посадников, отправился назад в Полоцк, на отчий стол. Киевский князь Ярослав, оскорбленный тем, что у него отняли [владение] наследственного жребия, а именно Новгородское княжество, встретил его <у реки Судомири>. В начавшемся между ними жестоком сражении одолел Ярослав, а Бретислав, после гибели многих, спасся бегством в Полоцк, Ярослав же вновь обретает Новгородское княжество <и возвращает добычу>.»^{177}.

В любом случае на этом борьба за власть над волостями для Ярослава не закончилась. Под 1022 г. в ПВЛ сообщается: «Пришел Ярослав к Берестью»^{178}. Относительно того, как следует интерпретировать это краткое сообщение, существуют разные гипотезы: от представления его как очередного этапа польско-русской войны за Червенские города до локальной операции против Святополка. Наконец, оба извода НIЛМ сообщают еще об одном походе Ярослава к Берестью в 1017 г., поэтому в историографии возник вопрос: сколько раз Ярослав вообще ходил к Берестью? Часть исследователей склоняется к мнению А. А. Шахматова, считавшего, что новгородское летописание, таким образом, продублировало известие ПВЛ под 1022 г.^{179} Критики шахматовской гипотезы полагают, что ошибка была допущена не в НIЛМ, а в ПВЛ^{180}.

Интересно, что это известие читается в обеих редакциях НIЛМ, старшая из которых, по мысли Шахматова, отражала предшествовавший ПВЛ Начальный свод 1093–1095 гг., поэтому в летописях вполне могла отразиться информация о разных военных кампаниях. Можно предполагать, что после поражения у Любеча Святополк, бежавший «в Ляхи», нашел убежище в приграничном Берестье, что и вызвало первый поход Ярослава в 1017 г. Аналогичным образом он поступил и после поражения у Альты, о чем уже прямо сообщают летописи^{181}, однако реакция Ярослава, занятого войною с Полоцком, последовала лишь три года спустя. Источники не говорят о том, чем закончилась военная кампания 1022 г., хотя не исключено, что за лаконичностью летописного текста скрывался важный политический ход.

Одной из загадок войны за наследство Владимира является тайна гибели Святополка: мы не можем точно говорить не только о весьма сомнительных обстоятельствах его смерти, но даже о ее месте и времени, так как летописная датировка позволяет предполагать лишь то, что Святополк умер после 1019 г. В связи с этим представляются обоснованными гипотезы, позволяющие «отодвинуть» гибель Святополка к началу третьего десятилетия XI в. При отсутствии явных доказательств некоторые исследователи обращаются к сюжету скандинавской «Пряди об Эймунде», предполагая, что Святополк был тайно убит варягами по приказанию Ярослава, отмечая при этом, что летописное сравнение его с библейским судьей Авимелехом, погибшем при осаде восставшего палестинского города Фивиса, явно намекает на насильственную смерть князя^{182}.

Однако наряду с летописной в древнерусской литературной традиции бытовали и другие сравнения и, следовательно, другие версии гибели Святополка. Ведь только в последней четверти XI столетия на Руси было создано сразу несколько «сценариев» династической борьбы 1015–1019 гг., и все они значительно различались между собой. Если учесть, что вышли они, вероятно, из стен одного и того же скриптория Печерского монастыря в Киеве, с разницей в несколько лет, можно только удивляться полету мысли «древнерусских интеллектуалов», стоявших у истоков создания Борисоглебского цикла.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.