Глава 1 Смерть Версальской гиены

Глава 1 Смерть Версальской гиены

Воссозданная на Версальской мирной конференции Польша родилась уродливой и склочной. С первых месяцев существования страна ухитрилась втянуться сразу в несколько конфликтов с почти всеми соседями, включая Советскую Россию, Германию, Украину, Чехословакию и Литву. За любовь к нападениям на противников, находящихся в беспомощном состоянии, британский премьер Уинстон Черчилль остроумно сравнил Польшу с гиеной.

Поддержка Великобритании и Франции, которые видели в Польше свой восточный форпост против Германии и Советского Союза и тяжелейшие внутренние неурядицы соседей позволили полякам отхватить изрядные куски их территорий, включая Западную Украину, Западную Белоруссию, Вильнюс с окрестностями и часть населённой немцами Силезии. (Причём именно ту часть, на которой добывалось 90 % здешнего угля). Так на карте появилась Вторая Речь Посполитая. Она в полной мере унаследовала этническую и религиозную пестроту первой, и также постоянно стремились округлить свою территорию почти исключительно за счёт соседей. Кроме походов на Москву, Вильно и Киев, польские генералы, грезили парадом победы в Берлине и требовали десятую часть африканских колоний Германии. На худой конец годились французский Мадагаскар или португальский Мозамбик.

Плантаций с неграми паны так и не получили. Обидели их и в конфликте с Чехословакией. Видя в этой стране ещё один противовес Германии и СССР, англо-французы не дали полякам завладеть целиком Тешинской областью с Тршинецким металлургическим заводом, входившим в число крупнейших в Европе. Пришлось удовлетвориться восточной частью области, где поляки составляли большинство населения, а приобретение западной, где находился Тршинецкий завод, но 67 % населения составляли чехи, отложить до удобного момента.

Удобный момент настал после прихода к власти Гитлера. Польское руководство сразу попыталось заручиться и его покровительством, чтобы получить свою долю добычи от грядущего передела Европы. Когда Гитлер в 1938 году потребовал от Чехословакии передать ему немецкоязычную Судетскую область, а Франция с Англией отказали Праге в поддержке, Польша присоединилась к Гитлеру вместе с Венгрией, и это окончательно вынудило Чехословакию капитулировать.

Чехословацкие вооружённые силы были немногим слабее германских, а по некоторым показателям даже превосходили их, однако воевать в одиночку одновременно против Германии, и поддержавших её Венгрии и Польши, Чехословакия не могла. Союзники выставляли против неё вдвое более многочисленную армию, а граница с Венгрией, Польшей и присоединённой к Германии Австрией в отличие от немецко-чехословацкой была укреплена довольно слабо. Главное же – 27, % населения страны составляли немцы, венгры и поляки, в большинстве симпатизирующие братьям по крови, да и среди представлявших 27 % населения словаков и обитающих в Закарпатье русинов преобладали сепаратистские настроения. При первых же крупных столкновениях с противником, чехословацкая армия могла просто развалиться, и потому власти предпочли передать Германии Судетскую область, а Венгрии – южную Словакию.

Польша за помощь фюреру была награждена западной частью Тешинского края. Заодно поляки прихватили словацкие деревни Гладовка, Лесница, Сухая Гора и Татранская Яворина, после чего разохотившись, стали готовить полную оккупацию Литвы, но после протестов из Москвы и Парижа были вынуждены сдать назад. В марте 1939 года Польша снова поучаствовала в ликвидации остатков Чехословакии, и её войска помогли Венгрии оккупировать Закарпатье.

Однако главной задачей польской политики оставалась борьба с москалями. «Расчленение России лежит в основе польских государственных интересов на Востоке, – заявлял создатель и диктатор новой Польши, знаменитый террорист Юзеф Пилсудский. – Создание ряда национальных государств на территории Европейской России, которые находились бы под влиянием Варшавы, позволило бы Польше стать великой державой, заменив в Восточной Европе Россию». («Z dziejуw stosunkуw polsko-radzieckich. Studia i materialy». T.III.)

Отрезать Пилсудский предполагал самые тёплые и богатые земли. «Замкнутая в пределах границ времён XVI века, – считал он, – отрезанная от Чёрного и Балтийского морей, лишённая земельных и ископаемых богатств Юга и Юго-Востока Россия могла бы легко перейти в состояние второсортной державы, неспособной серьёзно угрожать новообретённой независимости Польши. Польша же, как самое большое и сильное из новых государств, могла бы легко обеспечить себе сферу влияния, которая простиралась бы от Финляндии до Кавказских гор».

Впервые с подобными идеями будущий вождь выступил в 1904 году, когда после начала русско-японской войны просил у приближённых императора Муцухито денег на борьбу с кровавым царским режимом. Японцы денег не дали, но после 1918 года в распоряжении пана Юзефа оказался бюджет целого государства. Вскоре Варшава стала желанным домом украинских, белорусских, кавказских и поволжских самостийников, а также донских и кубанских казаков, оформив покровительство им красивым названием – прометеизм. Михаил Саакашвили, открывая 23 ноября 2007 года в Тбилиси памятник Прометею, вместе с президентом Польши Лехом Качиньским, имел в виду именно этот политический проект и организацию «Прометей», созданную для его реализации в 1926 году.

Пропагандируя свой проект, прометейцы, разъясняли, что Польша, подобно легендарному титану, принесёт угнетённым народам пламя свободы, и русские оккупанты сгорят в этом очистительном огне. Однако всё случилось с точностью до наоборот, и вскоре сама Вторая Речь Посполитая запылала как сухое полено.

История показала, что даже самые богатые и процветающие многонациональные государства типа Бельгии и Канады часто находятся под угрозой развала, а менее благополучные, как СССР и Югославия, неукоснительно разваливаются. Как правило, крах наступает после снижения доли государствообразующей нации ниже 0 % от общей численности населения, а если она была изначально ниже, то после ухода удерживающего страну сильного лидера. Вторая Речь Посполитая была одной из беднейшей стран Европы, деградировав даже по сравнению с 1913 годом, когда её территория входила в состав России, Германии и Австро-Венгрии.

Пилсудский умер в 193 году, а сменившая его военно-гражданская хунта во главе с маршалом Эдвардом Рыдз-Смиглы была малопопулярна и раздиралась склоками. Национальные меньшинства (в основном украинцы, белорусы, евреи и немцы) составляли свыше 30 % населения, но практически отсутствовали в военно-политической верхушке. В восточных областях украинцы и белорусы абсолютно преобладали и были крайне недовольны неравноправным положением, репрессиями против национальных организаций и, прежде всего, изъятием лучших земель в пользу польских колонистов. Неудивительно, что порой пленные польские офицеры просили победителей защитить их от набранных на востоке солдат, а среди белорусских призывников была распространена песенка со словами «Вы ня думайце, палякi, вас ня будзем баранiць, мы засядзем у акопах i гарэлку будзем пiць».

Тем не менее, разложение страны ещё не дошло до последней стадии. При вменяемой внешней политике Вторая Речь Посполитая могла бы и уцелеть, но наглость варшавских политиканов могла равняться только с их тупостью. Когда столь «могучая» держава граничит с одной стороны с СССР, а с другой – с Третьим Рейхом (Германия, Австрия и Чехия, плюс часть нынешних польских земель, Калининград и Клайпеда), имеет смысл договориться либо с западным, либо с восточным соседом. Как известно, не произошло ни того, ни другого. Варшава отказалась выполнить требования Берлина, хотя они были чрезвычайно умеренными. Гитлер желал присоединить к Германии отделённый от неё после 1918 года и ставший вольным городом Данциг с 9 % немецкого населения. Построить через польские земли экстерриториальные автомобильную и железную дороги, связывающие с Германией Восточную Пруссию, также отделённую от неё по условиям Версальского договора. Ну и сверх того, присоединить Польшу к германо-итало-японско-венгерскому Антикоминтерновскому пакту.

Однако Варшава категорически отказалась. Не пожелала она и допустить на свою территорию советские войска в случае нападения Рейха на Францию или саму Польшу, хотя СССР гарантировал не вмешиваться в её внутренние дела, а Франция предложила для страховки ввести на польскую территорию 2 своих и 1 английскую дивизии. Впоследствии опыт совместной оккупации Ирана и Австрии показал, что Москва подобные договорённости соблюдает, а советскую власть вводит лишь в странах, которые отошли в её сферу влияния по договорённости с партнёрами.

Первый вариант превращал Польшу в союзника Рейха, а в обмен на участие в походе на восток давал шанс поживиться за счёт раздела Советского Союза. Опыт последующих событий показал, что Гитлер в таких случаях неукоснительно делился. Италия за участие в разгроме Югославии получила Черногорию, Косово и большую часть Далматинского побережья. Румынии, выделившей против СССР две армии, досталась территория между Прутом и Южным Бугом с Кишинёвом и Одессой.

Второй вариант предполагал польское участие в англо-франко-советском ударе по Германии, в котором союзники имели бы не менее чем троекратный численный перевес и многократное преимущество в танках и артиллерии. Победа означала бы неминуемое участие в разделе уже немецкого пирога с хорошими шансами приобрести Силезию и Западную Померанию с их развитой промышленностью.

Но варшавская хунта выбрала третий вариант, оказавшийся самым тупым. Отвергнув все предложения Германии и СССР, они предпочли надеяться на англо-французские гарантии, хотя точно так же понадеявшейся на Лондон и Париж Чехословакии уже не существовало. Предполагалось, что главные силы германской армии будут сосредоточены на западной границе, где не позднее чем через две недели после начала войны должно начаться наступление главных сил союзников.

Оставшиеся же 20–30 дивизий польская армия, мобилизация которой началась даже раньше, чем в Германии – 23 марта 1939 года, рассчитывала легко разбить или, по крайней мере, задержать в пограничных районах, пока немцам не придётся перебрасывать на запад и их. Ну, а тогда разгром отсутствующего противника гарантирован, и бравые польские кавалеристы могут безбоязненно скакать хоть до Берлина. Недаром польский посол в Париже Лукашевич, который в 1938 году клялся, что, если Советский Союз вступится за Чехословакию, Германия и Польша заставят русских бежать уже через три месяца, несколько месяцев спустя обещал, что поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны.

Завершив мобилизацию, польская армия рассчитывала иметь под ружьём 39 пехотных дивизий, 11 кавалерийских, 3 горных и 2 мотомеханизированных бригады – всего до 1, миллионов человек, около 700 танков и примерно 800 самолётов. Правда, из-за традиционного разгильдяйства к моменту начала боевых действий мобилизация ещё не завершилась, но считалось, что против немецких сил на востоке хватит и того, что под рукой, а остальные вступят в бой по мере готовности, что отчасти и произошло.

Однако Гитлер, опираясь на опыт поглощения Чехословакии, справедливо предугадал, что Британия и Франция торопиться не станут, и безбоязненно сосредоточил основные силы вермахта на польском направлении. К 1 сентября 1939 года здесь находились 42 пехотные и горно-пехотные, 8 мотопехотных и лёгких моторизованных и 7 танковых дивизий, кавалерийская бригада и ряд других частей – всего 1,6 миллиона человек, почти 2600 танков и около 2200 самолётов. Вольный город Данциг задействовал в операции свою полицию и добровольческий батальон СС. Три дивизии и авиаполк выставила союзная Германии и жаждущая вернуть потерянные в 1938 году земли, Словакия, но от неё в боях успело поучаствовать лишь несколько батальонов.

Чтобы подчеркнуть неравенство сил сторон, советские историки, набив руку на преуменьшении сил Красной Армии к началу Великой Отечественной войны, регулярно фальсифицировали статистику в пользу «братской» социалистической Польши. Например, лёгкие немецкие танки чешского производства 3 (t) (вес – 8,2 тонны) и 38(t) (вес – 9,8 тонн) Даниил Проэктор, в своей работе «Германо-польская война» одним росчерком пера изящно превратил в мощные машины весом соответственно 3 и 38 тонн, то есть в нечто подобное советским Т-34-8 и американским «Шерманам» конца войны. Зато считая польскую бронетехнику, товарищ Проэктор «забыл» упомянуть танкетки ТКS. Конечно, это не более чем консервная банка с пулемётом, уязвимая даже для огня стрелкового оружия. Однако, примерно такие же германские T-I с бронёй 13 мм и одним (в командирском варианте) или двумя пулемётами, составляющие, между прочим, более 40 % танкового парка армии вторжения, у почтенного профессора учтены. Тот же фокус Проэктор проделал и с авиацией, уполовинив её за счёт устаревших аэропланов, и в итоге оставил армии Рыдз-Смиглы всего 166 танков и 400 самолётов.

Кавалерийские бригады польской армии авторы советской «Истории Второй мировой войны» считали по штатам мирного времени (два кавалерийских полка и 3427 человек личного состава), тогда как в реальности они имели по три-четыре полка, а часто и дополнительный самокатный батальон. Численность кавбригад колебалась от 07 до 7184 человек, примерно соответствуя советским кавалерийским (8968 человек) и горно-кавалерийским (6 8 человек) дивизиям.

Все эти махинации производились, дабы доказать: бедная маленькая невинная Польша не имела против агрессоров никаких шансов. А чтобы закамуфлировать бесславный разгром основной части польской армии, упор делался на отдельных героических эпизодах, типа обороны полуостровов Вестерплятте и Хель на балтийском побережье.

На самом деле, почти не уступая противнику по количеству активных штыков и сабель, поляки, хоть и располагали много меньшим количеством боевой техники, имели шансы продержаться до прихода подкреплений. «Для Польши единственный выход заключался в том, чтобы выиграть время, – свидетельствовал один из лучших военачальников вермахта, фельдмаршал Эрих фон Манштейн. – Прежде всего, было необходимо предотвратить охват со стороны Восточной Пруссии и западной Словакии. Для этого следовало занять на севере линию Бобр (Бебжа) – Нарев – Висла до крепости Модлин или Вышеграда. Она представляла собой сильную естественную преграду. Кроме того, бывшие русские укрепления, хотя они и устарели, представляли собой хорошие опорные пункты… Противостоять немецкому наступлению – лучше всего за указанным рубежом рек – до тех пор, пока наступление на западе не вынудит немцев вывести свои войска из Польши, – вот единственная цель, которую необходимо было преследовать». («Утерянные победы»).

Видимо, предполагая, что поляки станут действовать именно так, начальник германского генштаба Франц Гальдер ещё 7 сентября 1939 года отмечал, что «поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранён; районы от Нарева с Варшавой – Польше; промышленный район – нам; Краков – Польше; северная окраина Бескидов – нам; области [Западной] Украины – самостоятельны». («Военный дневник»). Записи Гальдера подтверждает и Манштейн, вспоминавший, что Гитлер «ещё во время польской кампании рассматривал вопрос о сохранении оставшейся части Польши».

Однако на деле всё произошло с точностью до наоборот. Мало того, что главные силы польской армии оказались развёрнуты на невыгодных слабо укреплённых позициях западнее Вислы, так едва вступив в бой, они получили распоряжение удирать. Уже 3 сентября главнокомандующий и фактический диктатор страны маршал Рыдз-Смиглы заявил о необходимости «ориентировать ось отхода наших вооружённых сил не просто на восток, в сторону России, связанной пактом с немцами, а на юго-восток, в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии…» (Архив МО СССР, ф. 6 98, оп. 72 109, д. 930, л. 2.)

Два дня спустя соответствующий приказ был отдан, и польские войска начали в беспорядке отходить в глухие районы, где начисто отсутствовали подготовленные оборонительные позиции и необходимые для продолжения боевых действий ресурсы. Уже 11 сентября Гальдер отмечает сведения из Румынии о переходе первых польских отрядов через румынскую границу. Среди перешедших оказался и 21-й танковый батальон, оснащённый только что закупленными во Франции R-3. Имея 37-мм пушку и 40-мм броню, эти машины были сильнее подавляющего большинства вражеских танков, но не соизволили подбить ни одного. Впоследствии Румыния их реквизировала и направила на штурм Одессы, за что полякам от одесситов особая благодарность.

Ещё раньше в направлении Румынии последовал сам пан маршал вместе с прочим ясновельможным панством. Первым вечером 1 сентября, удрал президент Польши Игнаций Мосьцицкий. Через четыре дня за ним отправилось правительство, ну а ночью с 6 на 7 собрал манатки и Рыдз-Смиглы, забравший с собой часть зенитной артиллерии противовоздушной обороны Варшавы и всю прикрывавшую столицу истребительную авиабригаду. Заскочив по пути в Брестскую крепость, лихие генералы 10 сентября переехали во Владимир-Волынский, 13-го перебрались в городок Млынов, 1 – го – в Коломыю на румынской границе, а 17-го были уже в Румынии.

Гражданские министры избрали для своего героического драпа несколько иной маршрут. Прибыв 6 сентября в Люблин, они уже 9-го перебрались в западно-украинский городишко Кременец, 13-го выехали оттуда в приграничные Залещики, и отсюда 16 сентября перешли в Румынию. Как впоследствии выяснилось, личное имущество панство переправило в Бухарест заблаговременно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.