ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАСЦВЕТ

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАСЦВЕТ

Мощный рост городов и городского сословия в XIII в. оказал влияние также и на духовную жизнь и открыл для нее неожиданные горизонты.

В начале средних веков монастыри были рассадниками наук и добрых нравов, земледелия и всяких ремесел, в монастырях же процветали искусства. Строительное дело также находилось главным образом в руках монахов. Особенно усердно занимались строительством бенедиктинцы и цистерианцы. Настоятели их монастырей сами были большей частью выдающимися архитекторами, составляли планы и руководили постройкой новых церквей и монастырей. Богатство и обилие разнообразных учреждений ордена благоприятствовали самым грандиозным предприятиям; постепенно создались традиционные приемы архитектуры и завязались в этом смысле сношения между монастырями.

Богатые бенедиктинские монастыри в Сен — Галлене, Гиршау (Hirschau), Герсфельде, Карне, Страсбурге, Рейхенау, Трире, Гельдесесгейме, Бремене долгое время славились выдающимися архитекторами, скульпторами, живописцами, позолотчиками.

«В эпоху наиболее сильного религиозного воодушевления, когда, начинания с конца XI и до середины

XII в., повсюду воздвигались церкви и монастыри, физических сил духовенства уже не хватало. Пришлось прибегнуть к помощи мирян и привлечь к постройкам всевозможных ремесленников, плотников, каменщиков, штукатуров. Как мы узнаем из многочисленных монастырских документов, эти ремесленники из мирян повсюду, где предпринимались большие постройки, требовавшие многолетней работы, объединялись по образцу братств, учрежденных монастырями в различных странах, в товарищеские корпорации, отсюда?то и произошли, очевидно, общества каменщиков.

По Гейделофу и др., строительная корпорация — весьма древний институт, существовавший, быть может, еще в эпоху фараонов. «Если обратить внимание на огромные постройки той эпохи, — говорит Гейделоф, — и сообразить, сколько требовалось для этого математических и технических познаний, как много ума нужно было для разумного распределения огромных физических сил, то покажется несомненным, что всем этим руководили люди талантливые, что лучшие работники обучались своему искусству в учреждении, подобном нашим строительным учебным заведениям, что руководителями и учителями здесь были жрецы, которые передавали свои знания другим.

Греки и римляне, в эпоху расцвета их искусства, поняли и оценили значение таких строительных корпораций для развития искусства. Занимавшиеся постройкой рабочие были объединены в colligeum fabrorum. Во главе их стояли queslores, procuratores, viagistriquinquennales, которые руководили собраниями, творили суд и во внешних сношениях являлись представителями цехов. Нетрудно доказать с достаточной убедительностью, что между этой colligeum fabrorum и духовными корпорациями существовала внутренняя связь, как это нередко утверждали.

Настоящим основателем общества каменщиков нужно считать аббата Вильгельма Святого Гиршауского (1069–1091). Это был необыкновенный человек, богато одаренный, знавший несколько языков, хорошо знакомый с музыкой и поэзией, искусный живописец и архитектор.

Он уже и раньше стоял во главе строительной корпорации в Сент — Эммеране в Регенсбурге, а затем основал такую же в Гиршау, чему благоприятствовало расширение монастыря. Участвовавших в постройке рабочих он обязывал обучаться всяким искусствам и, в качестве светских братьев, присоединил к монастырю. Для урегулирования их совместной жизни он издал статут, главным правилом которого было братское согласие, ибо взаимопомощь и дружное единение сил — необходимое условие удачной работы. Слава о нем как и об архитекторе распространилась очень широко. Он получал многочисленные заказы на постройки, вследствие чего был вынужден принять в монастырский союз еще многих светских братьев; здесь они обучались различным ремеслам и соединялись в замкнутые корпорации, которые под управлением опытных мастеров отправлялись затем всюду, где требовались постройки.

Эти строительные товарищества, руководимые бенедиктинцами, процветали до тех пор, пока архиепископы и аббаты не начали изменять простому образу жизни и не потеряли охоту к строительству. Когда это совершилось, архитектура окончательно перешла в руки мирян. Архитекторы, обучавшиеся в монастырских школах, отказались от общения с духовенством и начали самостоятельно выполнять постройки. К этому же времени начало пробуждаться самосознание городов, и горожане, как некогда архиепископы короли и могущественные князья, «проникнувшись благородным честолюбием, стремились украсить свои города великолепными храмами, которые должны были свидетельствовать об их могуществе и величии, а также об их набожности и благосостоянии». Архитектура также сбросила с себя старые стеснительные оковы чуждых форм, и национальный дух «впервые выразил на собственном языке свои глубочайшие идеи».

Строительное искусство расцвело с полной свободой и красотой в готической и германской архитектуре, оставляя по грандиозности далеко за собой все предшествовавшие творения.

Стечение многочисленных артелей мастеров и подмастерий при огромных строительных предприятиях того времени само по себе уже требовало для удачи всей работы строгого порядка. К тому же готический архитектурный стиль, с его чрезмерной массой орнаментальных украшений, требовал от архитекторов и рабочих очень значительной подготовки. Они должны были не только владеть в огромной степени навыком в своем мастерстве, но — и это прежде всего — обладать также вполне выработанным техническим чутьем, художественным пониманием, архитектурными знаниями и опытом. Но эти знания могли быть приобретены только путем наследственной передачи их в рамках определенной школы. И вот когда светским строителям было предоставлено, кроме самого возведения постройки, еще и сочинение и художественная разработка идеи здания, то архитекторы, каменотесы, каменщики, художники, резчики форм, кузнецы, плотники и другие работники по дереву — все они увидели свою выгоду в том, чтобы их архитектурное учение не сделалось общим достоянием. Поэтому они соединились в замкнутую корпорацию, в строительный цех, который, организованный наподобие других мирских корпораций, церковных и монастырских учреждений, управлялся своими собственными законами и уставами; в нем изучались математические отношения и правила готического стиля, передававшиеся в виде профессиональной тайны. Уже в конце XII в. в южной Франции встречается строительное товарищество, которое называло себя «учениками — строителями Господа Бога», а в начале

XIII в. строительные цехи упоминаются уже в Англии.

В Германии, где почва для них была уже подготовлена корпоративным духом гильдий и цехов, строительные товарищества, особенно братства влиятельной и сведущей в искусстве корпорации каменотесов, возникли в XIII в., а полный их расцвет относится к тому времени, когда готика вымерла, когда «звание, преобладание рассудочного начала односторонне подействовало на архитектуру и отодвинуло на задний план художественную непосредственность».

Самый старинный цех каменотесов, разумеется, Страсбургский. Он находился под руководством Эрвина фон Штейнбаха, гениального создателя Мюнстера, и получил в 1273 г. от Рудольфа Габсбургского ряд привилегий, среди которых самой ценной была данная ему по отношению к своим членам судебная власть. Недалеко от места, где строился Мюнстер, был выстроен деревянный барак, в котором каменотесы сохраняли свои инструменты, может быть, также обедали и спали. Это здание называли избой (H?tte) строительных рабочих. Здесь они собирались на заседания. Из числа строительных мастеров, руководивших при постройке Мюнстера, ежегодно один избирался председателем.

В качестве такового он сидел под балдахином и держал в руке обнаженный меч, в знак данного ему права судить. Этим правом пользовались по добрым старым традициям, по «обычаю ремесленников и по праву каменотесов», как это добросовестно велось и предками. Новопоступившие рабочие должны были клясться на Евангелии именем Святого Иоанна Крестителя, что они будут подчиняться этому обычному праву.

Из Страсбурга члены братства отправлялись во все места, где намечались выдающиеся церковные постройки. Там они тотчас создавали новое братство. Так возникли братства каменщиков в Кельне, Магдебурге, Бремене, Любеке, Вене, Цюрихе и т. п. Число их к концу XIII в. доходило будто бы уже до двадцати двух.

Отдельные братства, кажется, состояли друг с другом в некоторого рода братском союзе и этим обеспечивали за собой взаимно известную нравственную и судебную власть над членами. Однако едва ли вероятно, чтобы страсбургское братство, как «центр вполне определенной школы», завоевало себе в эго время решительное первенство над всеми немецкими братствами.

В XV в. старые формы и обычаи, которые издавна исполнялись в честь и на пользу строительного ремесла начали распадаться, благодаря увеличивавшемуся одичанию нравов; старая дисциплина исчезла, в жизнь братств каменщиков ворвался беспорядок, потряс их и стал серьезно грозить их существованию. Вследствие этого по предложению Иова Дотцингера, который в 1452 г. был мастером при постройке Страсбургского Мюнстера, на Спейерском и Страсбургском съездах было осуществлено более тесное сближение немецких каменотесов, после чего мастера 19–ти южно- и среднегерманских братств каменщиков собрались 25 апреля 1459 г. в Регенсбурге на конгресс, на котором был обсужден, записан и принят с торжественной клятвой «Устав» немецкого строительного братства. Главными братствами были признаны страсбургское, венское, кельнское и цюрихское, их судебная власть была определена, а братства, находившиеся в их пределах, были обязаны им послушанием. Постепенно целый ряд других братств присоединился к Регенсбургской конвенции. Соглашение было, по — видимому, утверждено только императором Фридрихом III. Однако его утвердительной грамоты не сохранилось, дошла же до нас грамота его преемника Максимилиана, который дал ее 3 октября 1498 г. в Страсбурге. Максимилиан сам был членом этого братства и обнаружил в своем сочинении isskunig прекрасные познания по архитектуре.

Нижнесаксонские братства каменщиков, Магдербургское Гальберштадское, Гильдесгеймское, Любекское и др. не были представлены на конгрессе в Регенсбурге. Им позже была послана копия с новых правил, с предложением присоединиться к союзу. Они, однако, отказались от этого и создали самостоятельно 24 августа и 29 сентября 1462 г. в Торгау особый устав, который в существе своем совпадал со старым, но никогда не получал правового значения.

В братствах каменщиков культивировались художественная мысль и изобразительный дух механики. Тут составлялись планы тех сооружений, которые везде в наших старинных городах смело стремятся ввысь, и мимо которых никогда нельзя будет пройти, не отдавши, при виде такого величия, дани уважения и благодарности нашим предкам, с их способностью любовно отдаваться возвышенной идее, с их духом единения и неслабой энергией.

Наличность очень ценных и широких архитектурных познаний, которые постепенно накапливались в братстве, навела собратьев на мысль скрыть свое сокровище от глаз непосвященных и тем «обеспечить себе пользование своим ремеслом как бы на началах монополии». Поэтому на всех новопоступающих налагалась обязанность хранить правила искусства и его приемы в строгой тайне.

И именно эта профессиональная тайна сообщила широко распространенной корпорации особое влияние и силу, позволившие ей господствовать единовластно на художественном поприще, тем более что значительные привилегии обеспечивали за ней довольно большую независимость от господствовавших в государстве и церкви властей. Поэтому нет ничего странного в том, что немецкие каменщики были проникнуты смелым духом вполне основательной самонадеянности, который долго обеспечивал им известную духовную самостоятельность.

Скверное то было время — последние десятилетия XIII в. и первые десятилетия XVI в. Папство и церковь вели ожесточенную борьбу с набожными приверженцами широко распространенного просвещения, катарами, вальденсами и другими еретиками, которые тогда проходили по всей Западной Европе, собирали везде сочленов и совращали не только дворян и горожан, но и многих представителей клира, монахов, настоятелей и епископов. Многие немецкие каменщики тоже стали на сторону реформаторских стремлений этих еретиков и усвоили самые лучшие человеческие добродетели: терпенье, любовь к ближним, верность, молчаливость и правдивость.

Уже тот простой факт, что каменщики сохранили употребление и знание Библии, которую церковь отняла у мирян, сделал их естественными союзниками просвещенных мистиков. Ведь и последние пользовались Библией и той же почерпнутой из нее таинственной символикой, которую каменщики применяли к своим церковным постройкам; да и богатый формулами церемониал и весь устав «Общин Христа» соответствовал в большинстве своем тому, который господствовал в корпорации каменщиков. Возможно также, что организация и обряды каменщиков возникли лишь под влиянием общин вальденсов. Подробнее об этом см. Keller, цит. произ., взгляды которого по этому вопросу заслуживают в общем внимания. Интересные выводы из его исследований, несомненно, тут и там нуждаются в поправках, но в самых основных пунктах их едва ли можно будет поколебать. Это и не удавалось до сих пор, несмотря на многократные попытки новейших исследователей. И хотя даже Boos (Gesch. d. Freimaurer) выдвигает несколько моментов, довольно значительных для его противоположного мнения, тем не менее и ему не удается дать математически убедительное доказательство против «красивой» исторической конструкции Келлера.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.