СТРАНА И НАРОД ИНДИИ

СТРАНА И НАРОД ИНДИИ

На южной окраине Среднеазиатской возвышенности поднимаются Гималаи, величайшая на земле горная цепь. Этот «мощный горный хребет, — говорит М. Дункер, — который тянется в длину больше чем на 350 миль, направляясь на восток, определяет природу и жизнь обширной страны, лежащей на юг от него, подобно тому как Альпы определяют жизнь Итальянского полуострова». «Гималайский хребет защищает Индостан от холодных ветров, которые несут с собою мороз и разрушение, дуют на Среднеазиатском плоскогорье; он задерживает также дождевые облака, которые приносятся с Южного океана пассатными ветрами и разливаются благодатным дождем над равнинами, расположенными по южным склонам Гималаев, превращая зной солнца — в прохладу, а сожженную растительность — в роскошную зелень.

Как только путешественник минует необозримые снежные пустыни и вечные ледники, на которые не оказывает никакого влияния даже зной тропического солнца, «где ничто уже не расцветет, где не зеленеет ни один стебель травы, и в воздухе уже не реют птицы, где не шевелится ничто живое, и носится лишь ветер», он попадает в покрытую лесом холмистую страну, переходящую к западу в обильно орошенную низменность. Первая орошается Индом, вторая — Гангом и Брахмапутрой. Эти могучие реки, берущие свое начало в снежных полях Гималаев, извиваясь, несут свои обильные воды к Индийскому океану и Бенгальскому заливу.

Ганг, «священная река, воды которой представляют самый верный путь к небу», подкрепляемая бесчисленными притоками, величиною с Рейн, широко разливает свои благодатные воды на низменные берега и, подобно Нилу, Евфрату и Тигру, создает жирную плодоносную почву, в которой тропическое солнце зарождает роскошную растительность, но он создает также в чрезвычайно влажной Бенгальской низменности нездоровый расслабляющий климат и испарения, вызывающие смертоносную лихорадку. У своего устья воды Ганга и Брахмапутры, то есть цветка Брахмы, образуют непроходимые, жаркие, покрытые мощной растительностью болота, — неоспоримые владения слона, тигра и исполинской змеи. В центре Деканского полуострова возвышается приокеанская Индия, это плоскогорье, перерезанное бесчисленными долинами рек, рассеченное ужасающими ущельями, пользуется счастливым, здоровым климатом в противоположность удушливому зною низменности.

Чередование возвышенностей и низменностей, благотворное влияние климата, влажного благодаря обильным испарениям близкого океана, бесчисленным рекам и постоянным дождям. Дожди, благодаря муссонам, правильно распределяются в известные времена года по всей стране, вызывают к жизни ту изумительную южную флору, то изобилие и разнообразие растительности, которое с древнейших времен сделал Индию роскошнейшим плодородным садом мира и превратило ее в прославленную в тысячах песен благословенную страну счастья и красоты. Она была «целью стремления всех завоевателей, туда направлялись все знаменитые мореплаватели, там зародилась мировая промышленность, отсюда доставлялись всему миру всевозможные продукты, драгоценные камни и пряности, отсюда начались разнообразные сношения со всеми странами света, во все времена и между всеми народами».

Индия — страна хлопчатника, мускатного ореха, сахарного тростинка, перца и риса. Здесь произрастают корица и питательный банан, который в тени своей листвы дает приют тысячам существ; здесь растут стройные леса прозрачного тикового дерева, фиги и кокосовые пальмы, образующие прохладные тенистые аллеи, леса драгоценного сандалового и черного дерева; здесь вся страна наполнена благоуханием ароматических трав; здесь цветут голубые кувшинки и священный лотос, «в семени которого уже намечается форма будущего растения, вследствие чего он служил для индуса прообразом происхождения мира из первоначального зародыша». Реки несут здесь золотой песок; а в горах скрыты драгоценные камни. В глубине морей таится прекрасный жемчуг.

Богатейший мир животных (более других ценятся корова, лошадь и слон) служит человеку. Неудивительно поэтому, что и в религиозных представлениях индусов животные играют выдающуюся роль. Гималайские козы доставляют тонкую шерсть для кашемировых шалей, а пестро окрашенные попугаи, павлины с длинными хвостами темно — синего и изумрудного цвета и бесчисленные полчища обезьян вызывали изумление уже в древнейшие времена, начиная с Геродота и Ктезия и кончая Мегасфеном, знаменитым путешественником александрийской эпохи. Во все времена народная фантазия рисовала Индию страной чудес. Необузданное воображение широко раскинуло свое безграничное царство. С особенною любовью занимались этой страной чудес легенда и поэзия.

Некогда вся Индия была заселена дикими чернокожими племенами. В один из последних веков третьего тысячелетия до Р. X. в горных проходах северо — западных Гималаев появились индийские арии, которые, отделившись от своих братьев, иранцев, победоносно спустились в чудесную страну, частью подчинить себе туземное население, частью оттеснить его к лесистым горам среднего и южного Индостана, где оно нашло Для себя неприступное обиталище. В своей первобытной дикости эти туземные племена упорно сопротивлялись всякому влиянию чуждой культуры и создали себе свой собственный язык и свою литературу. Эти народности, часть которых еще и по настоящее время остается людоедами, представляют собой вырождающиеся племена, подобно австралийским аборигенам и индейцам Америки.

Историческая жизнь индостанских ариев зарождается впервые на Инде. К сожалению, относительно постепенного развития этой исторической жизни в первые века после переселения ничего определенного не известно. Не говоря уже о полном отсутствии достоверных исторических документов, совершенно не сохранилось каких?либо определенных преданий о деяниях и судьбах этого народа, тем более что развившаяся в следующие века религиозная система брахманизма стремилась через своих жрецов уничтожить всякое воспоминание о прошедших временах и представить брахманизм как бы первоначальной силой, господствовавшей во все времена.

Тем не менее в древнейших гимнах Вед, сборнике, главным образом, религиозных песен и молитв, которые частью составлены за 15 веков до нашего летоисчисления и даже в еще более ранние времена, попадаются кое — где указания, проливающие некоторый свет на эту эпоху. Согласно данным свидетельствам, жизнь древних индусов во многих чертах обнаруживается сходство с древнегерманской. Веды рисуют ариев людьми, склонными к пьянству, они страшно увлекаются игрой в кости и в этом отношении нисколько не уступают древним германцам, обитавшим на прославленных легендами берегах прекрасного Рейна.

Но наряду с этим в гимнах обнаруживаются богатые природные способности, воинственный дух и мужество, юношеская свежесть и жизнерадостность новопришедшего народа. Верность, преданность и добрые нравы — вот прославленные Ведами добродетели.

Основой государства был строго установленный семейный быт. Несколько селений составляли округ, несколько округов — одно племя. Скотоводство и земледелие заполняли внешнюю жизнь народа, которая нарушалась лишь раздорами между отдельными семьями; духовная же жизнь проявлялась в жертвоприношениях и в поклонении силам природы. Женщина пользовалась значительно большей свободой, чем в позднейшие времена, при господстве брахманизма.

Сельские жители в определенные дни собирались для обсуждения их дел и для общественных развлечений. В собраниях всего племени принимал участие также и царь, сан которого был сначала выборным, а потом сделался наследственным. Царь был предводителем на войне и собственноручно приносил жертвы от лица всего племени. Иногда же он поручал это одному из певцов, которые в большом числе состояли при его особе, жили от щедрот его и в песнях прославляли его деяния.

Благодаря религиозности индусов, поэзия рано достигла у них высокого расцвета. Ригведа, древнейший сборник религиозных гимнов и молитв, который поклонники Брахмы и в настоящее время чтят так же высоко, как последователи ислама — Коран, содержит более тысячи священных песен, обращенных к богам, с мольбою о хороших пастбищах и обильных источниках для стад, о даровании здоровья, долгой жизни и победы над врагом.

Мрачное учение о переселение душ, которое давило и угнетало сознание последующих поколений, еще незнакомо древнейшим песням. Земная жизнь представляла еще слишком много интересного, люди были еще слишком по — человечески привязаны к доставляемым ею наслаждениям, чтобы с трагической серьезностью, свойственной позднейшему времени, устремлять свой пытливый взор в неведомое и непостижимое царство будущего. Думали, что добродетельные люди после смерти перенесутся в тот мир, «где замолкают все страсти и все желания».

Этому светлому миру с его райскими радостями не противопоставлялся ад с его бесконечными муками и страданиями. «Представление это было чуждо эпохе Вед. Оно предоставило сделать это открытие позднейшим векам и воображению позднейших поколений».

Древняя индусская вера была простым, поверхностным и чувственным культом природы. В благотворных явлениях ее видели дружественное расположение добрых духов, в разрушительных же влияниях природы со страхом усматривали опасную деятельность злых сил. «Эти благотворные влияния наиболее явно проявились в согревающем и оплодотворяющем свете солнца. Среди торжественной ночной тишины бесчисленные звезды говорили человеку о далеком, полном таинственности мире небес. Его страшная и разрушительная сила проявляется в молниях, сопровождающих грозы, которые производят также и благотворное действие, принося благодатный дождь. Наивному миропониманию первобытного человека молния, разрывающая облака, должна представляться деянием могущественного, страшного и в то же время доброго божества. Этим объясняется, почему жилище богов переносилось в воздух и на небеса».

Величайшим из главных божеств, которым индусы приписывали благотворную силу, был Индра, бог лучезарной синевы небес. Он производил молнию, и «как обруч охватывает спицы колеса, так Индра охватывает все существующее».

Наряду с ним большим почетом пользовался Варуна, многозначительное, таинственное божество. Он — творец вечных нерушимых законов, которым подчиняется мир и все существующее и на которые не смеет посягать ни смертный, ни бог. «Ветер, который проносится в воздухе, — это его дыхание, солнце — его глаз, реки текут по его предначертанию».

В глубине небес, наряду с Варуной, обитает Яма, бог смерти, к которому возносятся души умерших.

Кроме высших богов неба, поклонение создавалось также подчиненным им духам, населявшим воздух, в особенности утренней заре, солнцу и его земному прообразу — огню.

Яркое пламя пылающего огня казалось индусам, также как и иранцам, добрым духом, прогонявшим злые силы тьмы и отпугивавшим хищных зверей от жилища человека и его стад. Этот дух, Агни (Ignis), был добрым другом и желанным гостем всех людей и, в образе священного пламени на очаге, покровителем дома и общины.

Божества, созданные религиозным сознанием древних индусов, являются, таким образом, олицетворенными силами природы: «свет, воздух, огонь — зарождение, существование, разрушение». Этическая точка зрения, приписывающая богам, наряду с высшею властью и мудростью, также и охрану права, обычая и добродетели, лишь случайно сказывается в ведийском культе природы. Брихаспати, покровитель молитвы, посредник, соединяющий духовными узами богов и людей, является наряду с Варуной почти единственным представителем этого направления.

По — детски наивному мировоззрению Вед, человек является одним из звеньев в длинной цепи божественных существ. Боги, как эманация природы, сравнимы с людьми. Поэтому последние никоим образом не должны унижаться перед ними. Принося богам жертвы и молясь им, арийцы вместе с тем открыто признавались, что это делается лишь в надежде на их содействие и помощь в борьбе с противниками и врагами. Вымаливать у рассерженного бога пощаду и прощение, смягчать его гнев было чуждо их религиозному представлению.

Путем даров и жертвоприношений, — а самой действенной жертвой являлся «искусно приготовленный напиток из сладкой, как мед, сомы», горного растения, которое полагалось собирать при свете луны, — они, в своем ребяческом безумии, думали приобрести неотразимую власть над всеми богами.

И самый напиток таинственным образом превращался в могущественного бога. Поэтому боги не могут противостоять его влиянию, но в благодарность они должны оказывать помощь человеку, приносящему эту жертву.

Вследствие этого певцы жертвенных песен, знавшие самые действительные заклинания и умевшие наилучшим образом совершать жертвоприношения, уже в очень древнюю эпоху пользовались большим почетом. Эти кудесники имели власть над богами.

Эта духовная и общественная жизнь, обнаруживавшая еще основные черты, общие всему индогерманскому племени, изменилась; а когда, постепенно подвигаясь вперед, индусы заняли всю страну, до самого верховья Инда, основав по среднему течению его различные государства и вместе с тем вступив в период суровой завоевательной борьбы, в героическую эпоху, преисполненную воинственной отваги, дремавшие силы и способности великой индийской нации пробудились к жизни.

К этой эпохе относятся также упоминаемый древними писателями набег ассирийцев и загадочные путешествия в Офир (Ophir), предпринимавшийся финикийцами в X в. до н. э. к верховьям Инда, с целью добычи там золота и слоновой кости, сандалового дерева и драгоценных камней, обезьян и павлинов.

Одновременно с завоевательными походами на юг арийские народности заняли также низменность по Гангу — истинную родину и место расцвета индийской культуры. В результате кровавой борьбы на равнине, образующей вход в долину Ганга, где и в позднейшие века судьба Индии нередко решалась битвами, они завладели этой богатейшей страной, еще задолго до того времени, когда родственные им греки испытали свои юные силы в героических сражениях под Троей. Последующие полчища арийских племен оттеснили прежних переселенцев из завоеванной с такими усилиями страны дальше к востоку.

Это передвижение народов длилось несколько столетий, наполнив всю страну по Гангу страшным лязгом оружия и кровавой борьбы и, несомненно, сломив юную мощь индийского племени. Когда же, наконец, многочисленным племенем удалось осесть на одном месте и зажить спокойной, мирной жизнью, зародилось своеобразная индусская культура.

Под расслабляющим влиянием жаркого климата и изумительного плодородия почвы прежняя энергетическая деятельность арийских народов, о которой говорят древнейшие песни индийского эпоса, уступила место пассивной жизни ума и фантазии.

Великий индийский эпос, в руках брахманов впоследствии совершенно преобразившийся, также пользуется обильным материалом, доставляемым этими войнами и передвижениями народов, как песня о Нибелунгах — походами германцев, а поэма Гомера — Троянской войной и подвигами ее героев; но по высоте своих воззрений и по глубине настроения, по художественной законченности и проникновенной любви к природе эта поэма даже превосходит поэмы Гомера.

Воинственный героический дух, высоко развитое чувство чести и стремление к славе, вызывавшее на блестящие военные подвиги, отступали у индийцев на задний план перед нравственными качествами и добродетелями; пробуждалась жажда покоя и мирной жизни, страстное стремление к гражданскому порядку и законности.

Необузданная фантазия наполняла небо, воздух и землю вымышленными образами богов и странствующими душами и за мифологически — поэтическим миром грез забывала земное существование и действительную жизнь с ее изменчивыми судьбами. «Увлекаемые своей беспредметной чувствительностью и уносясь на крыльях своей фантазии, лишенной каких бы то ни было издержек, индийцы лишь изредка опускались из мира грез на твердую почву действительности». У них не было глубокого самосознания сильной личности, которая самостоятельно, за собственный страх борется с судьбой, роковой непобедимой судьбой, «которая, давя человека, возвышает его».

Историческая жизнь не была для них постепенным усовершенствованием, это был лишь печальный переход к уничтожению, небытию. «Поэтому в самосознании индусов звучит глубокое чувство грусти, тихая женственная печаль». Только жизнь богов представляла для них интерес и значение.

Вследствие этого они утратили представление об общей родине и об общих целях и интересах во всех земных делах. И вместе с тем историческая жизнь индийцев совершенно утеряла почву. Невольно вспоминаются здесь слова Шиллера: «Их жизнь началась и окончилась в священных книгах святой инквизиции», то есть вся историческая жизнь вылилась в религии. Блистающая яркими красками природа, богатое растительное царство, среди которого жил индус, пробуждали в нем любовь к природе и вызывали в его воображении нежные поэтические образы, отражая нравственные воззрения народа, нежность и мягкость его чувств. Но понять и исследовать материальный мир и мир изменчивого, преходящего существования он не был в состоянии.

Ввиду этого брахманам было легко подавить всякое деятельное проявление энергии в земной жизни, в зародыше уничтожить всякое стремление к внутренней и внешней свободе, изгнать из встревоженной души всякую жизнерадостность и светлое чувство; и люди, поверившие суровому учению о переселениях и адских муках — самое постыдное порождение человеческого безумия, — вечно томилось в беспредельном страхе. Кроме того, железная принудительность кастового строя с его сословным высокомерием, с презрительным отношением к человеку, ужасный деспотизм властителей с неслыханным гнетом налогов, полный произвол в области прав — все это сделало страну индусов великой долиной печали.

Вот почему эта большая ветвь арийского племени, несмотря на свои выдающиеся дарования и свою высокую духовную жизнь, оказала лишь едва заметное влияние на всеобщее развитие человечества. Религия индуса не возвысила, не облагородила его; жалко влачил он свое существование и жалко умирал.

Его природные духовные дарования заглохли в пределах его родины от чрезмерного изобилия ее природы. Даже великие продукты творчества индусов в области словообразования (они довели грамматику до такого совершенства, какого достигли только греки и арабы), поэзии и промышленности нашли весьма мало признания и распространения. «Индусы, которые казались призванными сделаться цветущей ветвью на древе жизни народов, уже очень рано превратились в мертвленный сук».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.