Позитивный вариант
Позитивный вариант
Дальнейшее понятно. Против «императора Колхиды» поднялись все. И абхазы, что я, сам отец двух дочерей, не могу не понять, и Багратиони, очень привыкшие к своей короне, и готовые дружить против Зугдиди хоть с чертом гурийцы. Псих был крепким орешком, этого нельзя отрицать. Ему везло. Он побил абхазов, но не слишком сильно, потому что бывший тесть остался на престоле и дань, которую он обязался платить по договору, составляла «три охотничьи собаки и два сокола в год». Он побил Гурию и стал ее «опекуном», но ненадолго: в спину опять ударил князь Путо, для которого «не было с Леваном ни мира, ни перемирия, а только война до смерти его или варвара-зятя», и гурийцы остались непокоренными. Он свергал и возводил в сан патриархов. Он дважды брал Кутаиси, по ходу дела удавив в плену бедолагу Георгия III, но так и не смог короноваться, потому что ни один из имеретинских князей не пожелал идти к нему на службу, даром, что по матери Леван имел права на престол. И все шло по кругу, снова и снова. А турки охотно скупали пленных, которых становилось все больше и больше. Так что война начинала подстегивать уже сама себя, – и продолжалось все это долгие тридцать лет. Даже чуть больше. Аж до того дня, когда обессиленный, переживший всех детей от любимой женщины царственный психопат наконец скончался, оставив престол измотанного постоянными войнами княжества даже не племяннику, а самому ненавистному из людей, – кузену Ваме, сыну дяди Георгия.
Вскоре, благо Левана, которого все боялись, уже не было, а наследнички мочили друг дружку почем зря, Мегрелия была дотла выжжена картлийцами, пришедшими из Ист-Сайда сажать своего кандидата на трон, а Лыхны с окрестностями официально – и на сей раз окончательно – ушли в свободный полет; набеги на земли бывшего сюзерена стали стабильно работающим торговым проектом Абхазии, чему дружелюбные турки были очень рады. На проекте объединения Колхиды и возрождения Эгриси можно было ставить жирный крест: мегрельских клыков хватало отныне лишь разве что на унылую грызню с имеретинскими Багратиони, да и весь край обезлюдел настолько, что уже было не до жиру. За что, в принципе, благодарить следует Левана и никого больше. В самом деле, думай лихой князь хоть чуть-чуть головой, а не яйцами, к концу его не короткого правления вепрь Дадиани наверняка развевался бы над Кутаиси, а наследник, Шервашидзе по маме, прочно носил бы три короны. Вернее, четыре, потому что бедняжка Гурия при таком раскладе никуда бы не делась. И было бы все совсем-совсем не так, как было. Трудно сказать, как, но во всяком случае вестсайдская история развивалась бы совсем отдельно от истсайдской, не имея ничего общего с землями каких-то Багратиони и, скорее всего, культивируя мегрельский язык, а не (на фига?) картвельский. Короче, за век-полтора к западу от хребта сформировалось бы реальное государство, со временем ставшее бы полноправной союзной республикой. Так что, рассуждая патриотически, трудно отрицать, что день, когда молодой Леван Дадиани впервые увидел юную тетю Дареджан, с точки зрения высших интересов Грузии был исторически позитивен…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.