По земному кругу
По земному кругу
Много лет назад мне посчастливилось знать замечательного русского писателя и моего земляка Сергея Николаевича Маркова, человека удивительной литературной и человеческой судьбы — поэта, прозаика, ученого-историка, географа и путешественника.
Немного было у меня с ним встреч и бесед, но след в душе они оставили неизгладимый, а две книги стихов и прозы с дарственными надписями Сергея Николаевича — одни из самых ценных в моей личной библиотеке. К его книгам я обращаюсь часто, да и как не обращаться, прочитав однажды такое:
Знаю я — малиновою ранью
Лебеди плывут над Лебедянью,
А в Медыни золотится мед…
Многогранность таланта С. Н. Маркова проявилась с первых же его шагов в литературе еще в начале двадцатых годов. Но и через пятьдесят лет, в предисловии к одной из своих книг, он писал: «И теперь продолжаю писать и стихи, и художественную прозу, и исследования по истории русских географических открытий, не делая никакого предпочтения ни одному из этих жанров».
Люди разных мест считают Сергея Николаевича Маркова своим земляком: костромичи из Парфентьева, где он родился в 1906 году, жители Вологодчины, Урала, Сибири, Казахстана. Но, куда бы не забрасывала его беспокойная судьба, он всегда помнил родной ему Север, «костромские и вологодские черные леса, белокаменный Великий Устюг, голубые валуны, разбросанные по долине Онеги, затерянная в лесах Тотьма, беломорские маяки…»
Он был истинно русским человеком, писателем. Прочитанные в первый раз строки его стихотворения «Русская речь» до сей поры звучат в душе моей:
Я — русский. Дышу и живу
Широкой, свободною речью.
Утратить ее наяву –
Подобно чуме иль увечью.
Бессмертной ее нареки!
Ее колыбель не забыта:
В истоках славянской реки
Сверкают алмазы санскрита…
О своей малой родине в костромских краях Сергей Николаевич всегда говорил и писал с любовью:
«Нас, уроженцев старинного посада Парфентьева в глухой костромской стороне, издревле называли „парфянами“. Как родилось это античное прозвище северян, сказать трудно: может быть над парфентьевскими людьми решил подшутить какой-нибудь монастырский книжник, читавший Плутарха? Но „парфяне“ на Нее упоминались в грамотах семнадцатого века….
…Посад Парфентьев стоял частью на косогорах, над глубокими оврагами, а вокруг шумели великие леса. В Парфентьев ежегодно устремлялись скупщики и торговцы из Петербурга и Москвы. Они вывозили в столицы лучшие во всей стране белые грибы, грузди, рыжики. В пору грибных закупок посад и Николо-Полома, ближайшая железнодорожная станция, становились похожими на посёлки лесных золотоискателей.
Здесь, в древнем посаде Парфентьеве я и родился 12 сентября 1906 тода. Отец мой, Николай Васильевич Марков, служил землемером. Он межевал земли Северных Увалов, пространства между Унжей и Неей в Кологривском уезде, …изучая чертежи старых землевладений, знал удивительные парфентьевские истории. К примеру: на наших землях в семнадцатом веке поместили выходцев из Шкотской земли — Лермонта да Рылента. Жили они на наших грибах и толокне. Приняли русские обычаи, и этих выходцев могли бы и забыть, да ан нет! Странствующие шотландцы основали у нас дома Лермонтовых и Рылеевых»…
А с Вологодским краем у писателя тоже были связаны особые воспоминания. Отец его, окончивший в свое время Константиновский межевой институт в Москве, после службы в Парфеньтеве Костромской губернии, был переведен в Вологду на должность начальника губернской землеустроительной конторы.
«Больше всех, — вспоминал Сергей Николаевич, — этому радовалась моя бабушка Прасковья Михайловна Козырева, урожденная Леонтьева, коренная вологжанка. Отец ее в прошлом столетии служил в Вологде губернским стряпчим». Бабушка очень гордилась, что «родилась при Батюшкове» и была знакома с вологодской писательницей Е. П. Ледковой-Султановой, близко знавшей Достоевского и Тургенева.
Вскоре отца перевели в Грязовец на новую должность «непременного члена уездной землеустроительной комиссии». Здесь Сергей учился в гимназии, здесь же в отцовской библиотеке, редком по тем временам для Вологды и Грязовца собрании книг, началась его любовь к русской литературе. К сожалению, библиотека отца и его личный архив пропали при переезде семьи в Верхнеуральск.
…В двадцатых годах, когда Сергей Марков начал печататься в газетах и журналах, произошла его встреча с Максимом Горьким. Вот как об этой странице своей биографии вспоминал сам Сергей Николаевич:
«Мой рассказ „Голубая ящерица“, опубликованный в „Сибирских огнях“, попал к Горькому, и он разыскал меня…
1 июня 1929 года я и пришел к нему в Машков переулок. В конце беседы Горький попросил меня подготовить рукопись первой книги рассказов: он будет хлопотать о ее издании!
— Вот здесь, в рассказе, я подчеркнул одну вашу мысль. Вы пишете: „Вероятно, боязнь забыть слово и породила поэзию“. Любопытно, очень любопытно!
Так, благодаря заботам А. М. Горького, я стал прозаиком, стал сотрудничать в „Наших достижениях“ и других горьковских изданиях».
Перед войной С. Н. Марков издал две книги рассказов «Арабские часы» и «Соленый колодец», а также роман «Юконский ворон». По дорогам Отечественной войны писатель прошел рядовым солдатом, занимаясь и в эти тяжелые годы литературным трудом.
Сергей Николаевич Марков был автором многих книг стихов и прозы, сотен публикаций в различных изданиях и главной темой его творчества была, несомненно, тема русских землепроходцев и мореходов. Подтверждение тому его романы «Юконский ворон», «Летопись Аляски», повести «Подвиг Семена Дежнева», «Великий охотник», «Таморус Маклай».
А откройте его книгу «Земной круг». В ней собрано около двухсот новелл о русских людях — открывателях иных земель. В этих рассказах о землепроходцах писатель не просто фиксирует интересный, ранее неведомый исторический факт. Он сопоставляет его с другими, приходит через него часто к интересным догадкам, а то и к историческим открытиям, и читатель совершает это вместе с автором, восхищаясь им, его героями, удивляясь и радуясь, и совсем не подозревая, что за всем этим стоят трудные годы поисков литератора и ученого.
Невозможно себе представить даже, сколько пришлось автору исколесить по стране километров дорог, отыскать и просмотреть архивных документов, книг и других исторических источников, а потом воплотить все это в интереснейшие произведения.
Читаешь «Земной круг» и не перестаешь удивляться тому, что в небольших по объему документальных рассказах такое множество разных деталей: бытовых, исторических, географических, и они так плотно спрессованы, что в каждой новелле их хватило бы с лихвой на повесть или роман. Просто не верится, что сделать это Сергей Николаевич смог один, но в этом-то, очевидно, и заключается тайна настоящего таланта.
Кроме «Земного круга» писатель выпустил еще одну книгу о землепроходцах и мореходах — «Вечные следы». Эти книги связаны одной темой, но и отличаются друг от друга. Вот как об этом говорит сам автор «Если в „Земном круге“ я рассказывал о том, как наши предки получили первые сведения о Тибете, то в „Вечных следах“ я уже смог поведать …о Филиппе Ефремове, Пржевальском… о гренадере И. Менухове — спутнике Пржевальского, дожившем до нашего времени… Индия, Китай, Корея, Восточный Туркестан, Малакка, Афганистан, Бразилия, Аравия, … Индонезия и другие страны были исследованы русскими людьми — героями книги „Вечные следы“…»
…Одним из первых русских писателей еще в тридцатые годы Сергей Марков обратился к истории Русской Америки. А началось все с того, что в 1934 году, работая в архангельской газете «Правда Севера» и занимаясь краеведением, он узнал, что в Вологде совершенно случайно были найдены документы и материалы архива Российско-Американской компании. Находка эта была из ряда уникальных, ибо весь архив компании после продажи Аляски был передан в 1867 году Соединенным Штатам Америки и хранился в Вашингтоне.
Работая с архивными документами, молодой писатель всего себя отдает этой теме. Он сам проводит поиски новых материалов в Вологде, Тотьме, Великом Устюге, Сольвычегодске, Каргополе, делает много находок. С этих лет берет начало его знаменитая «Тихоокеанская картотека» — энциклопедия русских географических открытий и всего, что с ними было связано.
Отсюда же и произведения писателя о русских первопроходцах неведомых земель — «Колумбах Росских»: основателе Российско-Американской компании Григории Шелихове, первом Главном правителе Русской Америки Александре Баранове, родом из Каргополя, его помощнике и основателе русской крепости Росс в Калифорнии Иване Кускове из Тотьмы, об устюжанах Семене Дежневе, Ерофее Хабарове и многих других русских землепроходцах, оставивших на земле делами своими «вечные следы» и принесшие славу Отечеству.
Вставали с плачем от ржаной земли,
Омытой неутешными слезами.
От Костромы до Нерчинска дошли
И улыбались ясными глазами…
…Шли на восход… И утренний туман
Им уступал неведомые страны.
Для них шумел Восточный океан,
Захлебывались лавою вулканы…
…Хвала вам, покорители мечты.
Творцы отваги и суровой сказки!
В честь вас скрипят могучие кресты
На берегах оскаленных Аляски…
Читая книги Сергея Николаевича, я и сам заинтересовался историей Русской Америки. Особенно фортом Росс в Калифорнии и личностью его основателя тотьмича Ивана Александровича Кускова. Собирая библиографический материал об этом, я увидел, как много исследователей работало и продолжает работать по этой теме. И среди них два американских профессора, два русских американца Виктор Порфирьевич Петров из Вашингтона и Николай Иванович Рокитянский из Сан-Франциско.
Еще в детские годы покинувшие Россию, они, поскитавшись по свету, осели в Америке. Оставаясь всегда истинно русскими людьми и став историками, оба не обошли вниманием историю заселения Аляски нашими соотечественниками. В. П. Петров написал несколько монографий на эту тему, в том числе и книги о форте Росс, а Н. И. Рокитянский, тоже писавший о русской крепости в Калифорнии, стал одним из основателей общества «Друзей форта Росс» и одним из его хранителей. Это их стараниями и заботой живут сейчас старинная русская крепость на самом берегу Тихого океана, как напоминание и свидетельство одной из интереснейших страниц в истории Русской Америки.
В послесловии к своей «Летописи Аляски» Сергей Николаевич Марков с благодарностью упоминает имена этих русских американцев среди других наших и зарубежных исследователей этой истории. Рассказывает С. Н. Марков и о том, как профессор Н. И. Рокитянский подарил ему медаль, выбитую в Калифорнии в честь И. А. Кускова к 200-летию Соединенных Штатов Америки в 1976 году.
Эту медаль из позолоченной бронзы с портретом строителя форта Росс и я в то же самое время держал в руках, когда она поступила в Вологодский областной краеведческий музей. Помнится, с благодарностью подумалось о тех незнакомых людях в далекой Америке, которые берегут память о соотечественнике и делах его, и с горечью о том, что на родине Ивана Александровича Кускова, в городе Тотьме, куда он вернулся из Америки в конце жизни, даже не знают, где он похоронен. И, держа в руках памятную медаль, мог ли я думать тогда, что через много лет встречусь с ее автором, профессором Николаем Ивановичем Рокитянским.
А случилось это летом 1990 года. Тогда в августе на родине И. А. Кускова в Тотьме намечалось редкостное событие: открытие дома-музея знаменитого земляка и памятника ему московского скульптора Н. Н. Мухатаевой. Вот на этот праздник и пригласили тотьмичи американских гостей.
Надо ли говорить, что для семидесятивосьмилетнего Н. И. Рокитянского и восьмидесятитрехлетнего В. П. Петрова путешествие из Америки в Москву и далее, в самую глубину России, было едва ли не подвигом, на который решится в их возрасте далеко не каждый. Но они были счастливы находиться на вологодской земле — родине российских мореходов и радовались оттого, что многолетняя мечта их осуществилась.
И когда на флагштоке у дома-музея И. А. Кускова был поднят флаг Российско-Американской компании, привезенный Н. И. Рокитянским из форта Росс, надо было видеть их счастливые лица. А профессор В. П. Петров сказал после этого торжественного момента, что сей минуты он ждал целых сорок лет.
С Николаем Ивановичем Рокитянским мы были вместе несколько дней и в Вологде, и в Тотьме. Поговорили о многом, вспомнили и о Сергее Николаевиче Маркове. И тут я напомнил Н. И. Рокитянскому, что, завершая «Летопись Аляски», С. Н. Марков написал следующие строки:
«Прощаясь с Н. И. Рокитянским, я сказал, что он сможет замкнуть звено. Преодолев воздушный океан на реактивном самолете на пути в Москву, он мог бы теперь поехать в Вологду и на легковой алюминиевой стрекозе лететь оттуда в Тотьму, где я лишь недавно побывал. Там он увидит дом Ивана Кускова. Наших друзей, зарубежных историков Русской Америки, гостеприимно встретят древние поморские города, где родились и начали свои походы „Колумбы Росские“.»
Николай Иванович улыбнулся и сказал:
— Да, такой разговор был. Пророчество Сергея Маркова осуществилось почти через пятнадцать лет. Все так и произошло, как он предсказал. Только из Вологды до Тотьмы я ехал на автомобиле. Я воистину сейчас счастлив.
Мы стояли на высоком берегу Сухоны, по которой когда-то начинали свой путь «встречь солнцу» по земному кругу многие русские землепроходцы и открыватели неведомых земель, и Н. И. Рокитянский жалел лишь о том, что ему не удалось побывать в столице российских мореходов Великом Устюге — родине Семена Дежнева, Ерофея Хабарова, Владимира Атласова и многих иных, известных и совсем незнаемых.
И как тут было не вспомнить вновь строки Сергея Николаевича Маркова:
Разливайся, свет хрустальный
Вдоль по Сухоне-реке!
Ты по улице Вздыхальной
Ходишь в шелковом платке.
Разойдись в веселой пляске!
Пусть скрипит родимый свет,
Незадаром по Аляске
Ходит русский человек…
И на хладном океане
Нету отдыха сердцам –
Там ревнуют Индиане
Девок к нашим молодцам!
Где шумят леса оленьи –
Черноплечие леса
В индианском поселенье
Вспомним синие глаза.
Видя снежную пустыню
Да вулканские огни,
Вспомним улицу Гульню,
Губы алые твои…
Пророчество С. Н. Маркова в отношении Н. И. Рокитянского сбылось, но, надеюсь, на этом не завершилось. Ведь заканчивается оно следующими словами:
«…А кто-то из нас, сняв шапку, взойдет на Камень-Кекур в Ситке или в лиственничные ворота форта Росс в благодатной Северной Калифорнии, обжитой отважными русскими людьми…»
Я верю, что будет именно так!