Трагическая встреча у мыса Трафальгар

Трагическая встреча у мыса Трафальгар

Итак, встреча франко-испанской и английской эскадр произошла ранним утром 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар на Атлантическом побережье Испании чуть южнее города Кадис, близ входа в Гибралтарский пролив. Существовали глубокие геополитические причины того, что судьбоносная битва эры парусного флота произошла именно здесь. Кадис был связующим звеном между Старым и Новым Светом. «Роль, которую Кадис играл в борьбе держав за контроль над Атлантикой, не была случайной, – говорит Хавьер Фернандес Рэйна, директор Муниципального архива Кадиса. – Трафальгарское сражение – это не отдельное событие, оно произошло именно здесь неспроста. Это был завершающий акт драмы, которая разыгрывалась на протяжении многих лет».

Как мы уже писали, у союзников было 33 линейных корабля – 18 французских и 15 испанских. В их распоряжении имелось также пять фрегатов и два вооруженных брига. Союзная эскадра состояла из более чем 30 тысяч человек и была вооружена 2632 орудиями. Противник располагал 27 линейными кораблями, четырьмя фрегатами, одним шлюпом и одним куттером. Всего английская эскадра насчитывала около 17 тысяч человек. По количеству орудий, которых в целом на бортах кораблей насчитывалось чуть более двух тысяч, англичане уступали союзникам.

Франко-испанский флот, которым руководили шесть адмиралов, шел на юг со скоростью 3–4 узла. Флаг командующего объединенной эскадрой вице-адмирала Пьера Шарля де Вильнева развевался на корабле «Буцентавр», флаг его заместителя, испанского адмирала Фредерико Гравины, – на 112-пушечном корабле «Принц Астурийский». Контр-адмирал Дюмануар возглавлял корабль «Формидабль», контр-адмирал Магон – корабль «Аль-джесирас», и, наконец, флаги контр – адмирала Сизнероса и вице-адмирала Алавы были подняты на двух великолепных испанских судах: 148-пушечном «Сантиссима Тринидад» и 112-пушечном «Санта-Анна». В этот октябрьский день ветер дул слабый и неустойчивый, шла зыбь – предвестник скорого шторма, что препятствовало выстраиванию судов в боевые линии. Поэтому французские корабли образовали нечто вроде полумесяца, растянувшись на расстояние 5–6 миль. Авангард под командованием контр-адмирала Дюмануара состоял из кораблей «Нептуно», «Сипион», «Интрепид», «Райо», «Формидабль», «Дюге-Труэн», «Монблан», «Сан-Франциско д’Асис», «Сан – Августино» и «Герой». «Сантиссима Тринидад», «Редутабль» и «Нептун» держались около «Буцентавра». Позади этой группы оставался огромный интервал, который следовало бы занять трем «упавшим под ветер» кораблям «Сан-Леандро», «Сан-Хусто» и «Эндомтабль».

Интервал, разделявший союзную эскадру надвое (14 кораблей со стороны Вильнева и 19 – со стороны Гравины), играл на руку англичанам. Английский адмирал спешил навстречу вражеской эскадре, и благоприятный для него ветер – как много от него зависело в те годы в военно-морских баталиях! – обеспечивал движение судов со скоростью примерно 5 миль в час. Английские судна двигались двумя колоннами. 100-пушечный корабль «Ройал Соверен» возглавлял линию младшего флагмана Катберта Коллингвуда. «Виктори» под флагом Горацио Нельсона, шедший во главе второй колонны, двигался медленнее. Вице-адмирал заранее разработал план неизбежного, как он считал, сражения. Еще 10 октября он отдал соответствующие распоряжения командирам кораблей. Разделив свой флот на две эскадры, Нельсон планировал дать вместе два отдельных сражения. Одно, наступательное, он предоставлял Коллингвуду; за другое – оборонительное – брался сам. С этой целью он рассчитывал прорезать линию Вильнева так, чтобы разделить ее надвое в районе арьергарда и центра, что и произошло в реальности.

Согласно плану, главный удар по противнику должна была нанести колонна адмирала Коллингвуда. Ей предстояло прорезать строй франко-испанского флота между 12-м и 13-м кораблями с конца. Таким образом, арьергард союзной эскадры оказывался отделенным от основных сил. Затем колонне Коллингвуда следовало окружить отрезанные корабли вражеского арьергарда, после чего уничтожить их или пленить. Колонна Нельсона же должна была обеспечить удар на главном направлении, атакуя центр неприятельского флота. Удержать таким образом авангард в бездействии – значило выиграть несколько драгоценных минут. Если эта часть союзного флота будет ждать сигналов главнокомандующего, чтобы вступить в бой, то корабли Коллингвуда, количественно превосходящие своего противника, подавят арьергард прежде, чем авангард успеет сделать хоть один выстрел. Верно рассчитав, как развернутся события, Нельсон не выделил против авангарда противника никаких сил, так как, зная слабую подготовку франко-испанского флота, полагал, что его центр и арьергард будут разбиты раньше, чем к ним на помощь придут корабли авангарда. Впрочем, в том случае, если бы французские и испанские моряки проявили сноровку и все же успели прийти на помощь своим судам, их должны были встретить все освободившиеся линейные корабли из колонн Коллингвуда и Нельсона.

Английским капитанам был подробно объяснен генеральный план атаки, который позволял избежать линейной тактики, когда корабли обмениваются бортовыми залпами на параллельных курсах. По замыслу Нельсона, сражение должно перерасти в «свалку», при которой корабли сражались бы друг с другом и все уже полностью зависело бы от мастерства их командиров и боевой выучки канониров. Нельсон был уверен в такой тактике ведения боя – он верил в своих капитанов и моряков. Но, отдавая боевой приказ, вице-адмирал понимал, что многое в сражении зависит от случая и непредвиденных обстоятельств. Поэтому Коллингвуду и капитанам кораблей он предоставил возможность проявить в бою инициативу: «Второй командующий будет направлять движение своей линии судов, держа ее в максимально компактном порядке, насколько позволят условия. Капитаны должны следить за тем, чтобы занимать свое определенное место в линии. Но в случае, если сигналы командующего будут неразличимы и непонятны, капитаны не совершат большой ошибки, поставив свой корабль против корабля противника». Таким образом, капитаны английской эскадры получили инструкцию: в случае необходимости атаковать всеми возможными способами любой ближайший вражеский корабль.

Простой и незатейливый в жизни, если не сказать скучный, Горацио Нельсон был способен зажечь подчиненных, а предоставляя им неограниченную свободу действий в бою, буквально окрылял их. Потерявший в битвах за отечество глаз и руку, имевший множество незаживших ран, этот внешне хрупкий человек поражал недюжинной энергией и целеустремленностью. Опытный, энергичный, смелый на выдумки, Нельсон одним из первых флотоводцев пренебрег тактикой из учебников и стал разрабатывать свои собственные схемы боя с неприятелем.

Итак, на этот раз тактический замысел Нельсона сводился к тому, чтобы атаковать противника из походного порядка без перестроения в боевой с кратчайшей дистанции, прорезая его строй и нанося главный удар по флагманским кораблям. Таковы были планы вице-адмирала, изложенные своим капитанам. Впоследствии этот замысел прославится как военное завещание самого знаменитейшего из адмиралов Англии. Однако 21 октября 1805 года, в день, ставший последним в его жизни, непредсказуемые обстоятельства внесли в планируемое им морское сражение свои коррективы.

В отличие от Нельсона, Вильнев, почти не веривший в свои силы и в саму возможность победы над англичанами, при выходе из Кадиса не разработал плана боя на случай встречи с английским флотом, ограничившись лишь общим указанием о необходимости взаимной поддержки в бою. Поэтому, обнаружив на горизонте английскую эскадру и поняв, что генеральное сражение неизбежно, он в 8 часов повернул на обратный курс, чтобы в случае неудачного исхода боя иметь возможность укрыться в Кадисе. Однако это только привело к потере времени, ведь поворот союзной эскадры продолжался около двух часов. Из-за слабого ветра и плохой подготовки командиров кораблей строй кильватерной колонны после поворота нарушился, и это в дальнейшем не позволило многим экипажам использовать свое оружие в бою. Нельсон же, разгадав намерение Вильнева уклониться от сражения и укрыться в Кадисе, принял решение немедленно атаковать противника, тем более что погода вполне благоприятствовала этому: дул слабый норд-вест, и с запада шла крупная океанская волна.

Английская эскадра, шедшая двумя колоннами, быстро сближалась с противником. Первую колонну, которая состояла из 14 кораблей, вел 100-пушечный корабль «Ройял Соверен» под флагом вице-адмирала Коллингвуда.

Незадолго перед тем вышедший из дока, этот превосходный корабль был в отличном состоянии. Его днище было обшито медными листами, и потому он скользил по воде с легкостью фрегата. Идущие за ним «Белайл» и «Марс» едва успевали за быстроходным судном. В кильватере «Марса» держались «Тоннан», «Беллерофон», «Колоссус», «Ахилл» и «Полифем». Немного правее «Ревендж» вел за собой «Свифтшур», «Дифайянс», «Тондерер» и «Дефенс». Два 98-пушечных корабля, «Дреднаут» и «Принц», держались между колоннами, но также состояли в эскадре Коллингвуда.

Во главе второй колонны, насчитывающей 13 линейных кораблей, шел «Виктори» с Горацио Нельсоном на борту. За ним следовали два 98-пушечных корабля «Темерейр» и «Нептун». За «Нептуном» шли 74-пушечные корабли «Конкерор» и «Левиафан», а потом 100-пушечная «Британия» под флагом контр – адмирала графа Нортеска. Отделенный от этой первой группы довольно большим интервалом, в кильватере «Британии» двигался любимый корабль Нельсона «Агамемнон» под командой бывшего командира корабля «Вангард», сэра Эдуарда Берри, а за ним – семидесятипушечные корабли «Аякс», «Орион», «Минотавр» и «Спаршиэт».

Обеим линиям английской эскадры предстояло подойти на расстояние орудийного выстрела к центру вражеской линии с тем, чтобы как можно быстрее атаковать ее и разрезать у 12-го корабля, считая от арьергарда. Английские корабли, сближаясь с неприятелем почти под прямым углом, шли более полным ветром, чем корабли союзников, которые к тому же принимали крупную океанскую волну бортом, что затрудняло управление кораблями и ведение прицельной стрельбы. В свою очередь, у англичан тоже возникали трудности: движение английских кораблей, сближавшихся с противником под углом, близким к 90 градусам, ставило их в чрезвычайно невыгодное положение, так как они почти лишались возможности использовать свою артиллерию в период сближения, в то время как противник мог поражать их продольными залпами. Это было особенно опасно для флагманских кораблей «Виктори», на котором держал свой флаг Нельсон, и «Ройял Соверен», где находился Коллингвуд. Только слабая артиллерийская подготовка союзных канониров не позволила им воспользоваться своим благоприятным положением для нанесения эффективного удара по англичанам на этапе сближения.

Около 11 утра, когда дистанция между противниками сократилась до 5 километров, на мачте «Виктори», флагманского линкора англичан, был поднят сигнал к началу сражения, по сей день считающийся образцом военной риторики: «Англия ожидает, что каждый исполнит свой долг» («England expects that every man will do his duty»). Англичане подняли белый флаг Святого Георгия. Над кормами французских кораблей, сопровождаемый возгласами «Да здравствует император!», взвился трехцветный флаг. В то же время испанцы, под флагом обеих Кастилий, подняли длинный деревянный крест.

Однако первые орудийные залпы прозвучали только в полдень. После того как Вильнев подал сигнал к бою, 74-пушечный линейный корабль «Фуге» выпустил первое ядро по вырвавшемуся немного вперед вражескому «Ройял Соверену». Но флагманский корабль Коллингвуда, ни на одно мгновение не уклоняясь от своего пути, молчаливый и бесстрашный шел к кораблю «Санта-Анна» и первым вплотную сблизился с противником. Несколько ядер, попавших в корпус британского судна, не причинили вреда команде, которой приказано было лечь у пушек. Около 12 часов 30 минут «Ройял Соверен» прорезал строй вражеского арьергарда под кормой 16 корабля (испанский линейный корабль «Санта-Анна») с конца колонны. Выпустив орудийный залп по «Санта-Анне», «Ройял Соверен» открыл огонь по «Фуге», из пушек которого немедленно раздались ответные залпы.

Вслед за флагманским кораблем Коллингвуда, однако со значительными интервалами по времени, поочередно стали прорезать строй союзного арьергарда и остальные корабли его колонны. С расстояния нескольких десятков метров они давали залпы, причиняя судам союзной эскадры серьезные повреждения и нанося большие потери в личном составе. В те времена эскадры во время боя обычно подходили бортами друг к другу и вели огонь из всех пушек одного борта. Нельсон решил сосредоточить сначала удар на пятом или шестом корабле вражеского строя, уничтожить его, расчленив тем самым боевой порядок противника, и затем уже расправиться с остальными судами.

Как уже не раз говорилось, английские стрелки вели огонь по противнику примерно в три раза быстрее, чем французы и испанцы. Это, безусловно, сказалось на результатах боя, в котором решающую роль играла артиллерия. Но, несмотря на эти, казалось бы, благоприятные условия, намечавшееся планом сосредоточение превосходящих сил английского флота на направлении главного удара (15 кораблей против 12 союзного арьергарда) из-за просчета адмирала Коллингвуда в маневрировании, не удалось. По причине ошибочного маневрирования пятнадцати английским кораблям, действовавшим на главном направлении, пришлось вести бой с шестнадцатью союзными кораблями. Сам «Ройял Соверен» вел жаркую схватку с испанским кораблем «Санта-Анна», с дистанции около 400 метров обмениваясь бортовыми залпами. Дуэль противоборствующих команд продолжалась два часа. Кроме того, англичане не смогли добиться и одновременности атаки. Их корабли вступали в бой поодиночке и с большими промежутками по времени, что ставило их в чрезвычайно невыгодное положение, так как противник получал возможность сосредоточивать против них превосходящие силы. Однако союзники не использовали и этой возможности.

Вскоре флагманский корабль Коллингвуда атаковали 74-пушечные судна противника «Сан-Леандро» и «Фуге», а вслед за этим свой огонь на него обрушили 80-пушечный «Эндомтабль» и 74-пушечный «Сан-Хусто». Лишь через четверть часа на помощь «Ройял Соверену» подоспел 74-пушечный «Белайл» под командой Уильяма Харгуда. Пройдя между кораблями «Санта-Анна» и «Эндомтабль», он обрушил мощный огонь на вражеские суда, но затем был встречен «Фуге». Корабли союзников зажали в тиски «Белайл». Французские и испанские канониры вели по нему огонь буквально со всех сторон, в результате которого этот корабль получил самые сильные повреждения в британской эскадре.

Тем временем в бой вступил третий корабль колонны Коллингвуда – 74-пушечный «Марс», а через 15 минут вплотную к противнику подошел 74-пушечный «Белле-рофон» под командованием Джона Кука. Он сразу же вступил в схватку с испанским судном «Монтаньес», но тоже вскоре оказался зажатым со всех сторон – с правого борта по нему вел огонь «Эгль», с левого – «Монтаньес»; 74-пушечная «Багама» обстреливала носовую часть, а «Сан-Хуан Непомусено» открыл продольный огонь с кормы.

По мере того как в бой вступали все новые корабли англичан, их перевес становился все ощутимее. 74-пушечный английский «Колоссус» одержал победу над «Свифтсюром», который, потеряв половину экипажа убитыми и ранеными, сдался в плен. И хотя английское судно также получило серьезные повреждения, оно сумело заставить спустить флаг и испанский корабль «Багама», который потерял в бою командира и еще несколько сотен человек убитыми и ранеными. Среди всех кораблей английской эскадры «Колоссус» понес самые тяжелые потери в личном составе – 40 человек на его борту было убито, более 160 ранено. Спустя два часа после начала Трафальгарского сражения колонна Коллингвуда все же смогла практически полностью уничтожить арьергард противника.

А в центре с эскадрой противника в это время сражались корабли колонны Нельсона. В те минуты, когда Коллингвуд удерживал атакующие его суда арьергарда, адмиральский линейный корабль «Виктори» подошел к французской эскадре на пушечный выстрел. Видя развевающийся вражеский флаг на борту «Виктори», французы и испанцы били по кораблю Нельсона с особым усердием. Из всей колонны этот 100-пушечный корабль, головной в колонне, первым попал под обстрел. Паруса «Виктори» были настолько повреждены, что напоминали сито. Более 40 минут французские канониры вели ожесточенный огонь по кораблям Нельсона, не получая достойного ответа. Небольшая скорость движения английских судов стала залогом эффективности действия французской артиллерии. Французы стреляли точно, их ядра нанесли серьезный ущерб ворвавшимся в боевой порядок кораблям англичан. Но, выдерживая огонь целой эскадры, «Виктори» смело врезалась во вражескую линию.

Нельсон верно определил местонахождение Пьера Вильнева. Его линкор оказался между «Буцентавром» под флагом французского командующего и огромным 148-пушечным адмиральским кораблем испанцев «Сантиссима Тринидад». «Сантиссима Тринидад» («Святейшая Троица») был самым большим парусным боевым кораблем своего времени. Этот линейный корабль 1-го класса, корпус и палуба которого были целиком изготовлены из кубинского красного дерева, построили по проекту ирландца Мэтью Муллана в Гаване и спустили на воду в 1769 году. 63-метровый корабль водоизмещением 1900 тонн был прозван Тяжеловесом за свою низкую маневренность. «Сантиссима Тринидад», представлявший собой «плавучую батарею» с бортами толщиной два фута, был самым мощным кораблем из числа тех, что принимали участие в Трафальгарском сражении. В 1795 году трехпалубный «Сантиссима Тринидад» был переоборудован в первый в мире четырехпалубный корабль с увеличением числа орудий до 144 (из них тридцать 32-фунтовых на нижней палубе). За счет этого его вооружение стало самым мощным среди всех кораблей XVIII века. Перед Трафальгарским сражением на верхней палубе установили еще четыре мортиры. 21 октября 1805 года на корабле находился командующий испанской эскадрой адмирал дон Балтазар Хидальго. Вместе с ним во время сражения на борту корабля были 1200 моряков и солдат морской пехоты.

Во время боя гигантский неповоротливый корабль «Сантиссима Тринидад» остался на плаву, несмотря на ожесточенный обстрел со стороны англичан. Но все же его постигла печальная участь. После многочасового боя с английскими судами на «Сантиссима Тринидад» были сбиты все мачты, убито 312 и ранено 338 человек, и в конце концов он был захвачен противником. Английские фрегаты пытались буксировать поврежденный корабль к Гибралтару, но вследствие ухудшения погодных условий 22 октября он затонул, закончив этим свою 35-летнюю службу в испанском военно-морском флоте. По другой версии, англичане, опасаясь, что судно может быть отбито отступающим неприятелем или из-за повреждений, нанесенных в сражении и во время шторма, не выдержит буксировки, потопили его спустя два дня после битвы. Так или иначе, об особенностях этого замечательного парусника теперь можно судить лишь на основании его современной реконструкции.

Знаменитый флагманский корабль англичан «Виктори» ко времени, когда произошло Трафальгарское сражение, был уже изрядно изношенным судном, спущенным на воду еще в мае 1765 года. Его водоизмещение составляло около 2200 тонн, то есть было обычным для крупных трехпалубных линейных кораблей того времени. Современный читатель, имеющий хотя бы внешнее представление о военных судах XX века, должен учитывать, что парусные линейные корабли конца XVTII – начала XIX века были изготовлены из дерева и по современным понятиям очень невелики (так, например, длина «Куллодена» – 60 метров, а водоизмещение – 1683 тонны).

На такой малой площади было сосредоточено большое количество пушек и многочисленная – например, на «Виктори» в 840 человек – команда. Обслуживание орудий и управление парусами требовали множества рук. Расстояние между двумя палубами было, как правило, настолько мало, что высокий человек не мог встать во весь рост. Подобная скученность влекла за собой большое число жертв во время сражений.

В 1805 году на английском флагмане «Виктори» стояло 104 пушки пяти различных калибров, в том числе тридцать 32-фунтовых орудий, расположенных на нижней батарейной палубе: двадцать восемь 24-фунтовых на верхней, тридцать 12-фунтовых орудий на главной палубе, десять 12-фунтовых орудий на квартердеке, две 12-фунтовых пушки и две 68-фунтовых карронады на полубаке. Этот самый знаменитый трехпалубный корабль из всех существовавших дожил в своем неизменном виде до наших дней. Судно было списано из состава действующего флота в начале XIX столетия, лишено мачт и превращено в плавучий склад. Однако в начале XX столетия оно было восстановлено в прежнем виде и до сего дня числится на службе с командиром и командой, состоящей, правда, не из матросов и канониров, а из гидов. Сейчас на нем расположен военно-морской музей, куда открыт доступ всем желающим и где каждый может воочию изучить в мельчайших подробностях жизнь и быт моряков двухсотлетней давности. Кубрик, пушечная палуба, трюмы, крюйт-камера открыты для посетителей. В каюте адмирала на столе лежат карты и подзорная труба, а на спинку стула небрежно брошен сюртук – создается впечатление, что Горацио Нельсон только что вышел на минутку и вот-вот вернется обратно. В годовщину битвы при Трафальгаре на мачте корабля «Виктори» поднимается флаг со словами призыва Нельсона: «Англия ждет, что каждый исполнит свой долг».

Верно определив «Буцентавр» как флагманский корабль союзного флота, перед тем как врезаться в центр вражеской линии Нельсон все же решил выполнить обманный маневр – немного пройти вдоль строя вражеских кораблей в направлении головы эскадры, тем самым давая неприятелю понять, что он будет придерживаться линейной тактики ведения боя. Однако уже несколько минут спустя адмирал отдал приказ развернуть «Викгори» и пройти сквозь центр франко-испанской эскадры. «Как великолепно адмирал привел в исполнение свой план!» – впоследствии отмечал командир 74-пушечного линейного корабля Эдвард Кодрингтон.

Несмотря на то что в начале боя корабли британской эскадры попали под мощный обстрел врага, в целом расчет Нельсона оправдался: сложная позиция мешала части противников открыть огонь. Английские корабли били двойными зарядами в упор по амбразурам вражеских судов, поэтому потерь и разрушений там было все же гораздо больше, чем у англичан. Стрельба из карронад выполнялась картечными зарядами, каждый из которых включал 50 мушкетных пуль (так называемый «виноградный выстрел»), которые буквально изрешетили все на своем пути. После первого же залпа «Виктори» на «Буцентавре» было уничтожено 20 орудий, убито и ранено около 400 человек. Основной удар пришелся по корме и батарейной палубе флагманского корабля объединенной эскадры. Вслед за этим корабль Нельсона разрядил в противника и 50 бортовых орудий – корма «Буцентавра» превратилась в руины, а числу убитых и раненых не было счета. Но французы продолжали отчаянно сражаться, не желая отдавать победу врагу.

Прорывая плотное построение союзников, корабль Нельсона не смог миновать борта вражеского линкора «Редутабль». Смертельно поразив «Буцентавр», теперь он направил свой огонь на старый 75-пушечный «Редутабль».

Экипаж этого корабля без страха выдержал неравный бой. Более того, в этой схватке, где больше действовали ружья, нежели артиллерия, французские моряки даже имели некоторый перевес. Французские артиллеристы и стрелки скоро вывели из строя почти всех находящихся на верхней палубе «Виктори». Командир «Редутабля» капитан I ранга Люка позднее вспоминал об этом эпизоде сражения: «Менее чем за минуту наши палубы наполнились вооруженными людьми, и нельзя было сказать, кто сделал это быстрее. А затем был открыт ураганный огонь из мушкетов. На палубу “Виктори” отправились более двухсот гранат – результат был просто ужасающим, палуба корабля в мгновение была покрыта телами убитых и раненых». Матросы и солдаты десантной партии «Редутабля», пытаясь взять на абордаж флагманский корабль англичан, забрасывали на его борт специальные крюки. Однако сделать это им не удалось – борт «Виктори» слишком сильно возвышался над небольшим французским кораблем. Впрочем, это обстоятельство сыграло на руку французским стрелкам. Засев на мачтах «Редутабля», они с расстояния 15 метров обрушили на палубу «Виктори» град пуль. Били по британскому флагману и пушки, расположенные на верхней палубе «Редутабля». Англичане отвечали яростным огнем из 68-фунтовых карронад, интенсивный обстрел вели и морские пехотинцы, забрасывая противника ручными гранатами. С каждой минутой сражения росло число убитых и раненых с обеих сторон.

Между тем вслед за «Виктори» один за другим вступили в бой и остальные корабли колонны, давая продольные залпы по судам объединенной эскадры. Корабль, непосредственно следовавший за «Виктори», тоже столкнулся с линкором «Редутабль», который, таким образом, вынужден был теперь сражаться с двумя противниками.

Следующие за «Виктори» три корабля британской наветренной колонны дали последовательно продольные залпы по «Буцентавру», действуя в соответствии с распоряжениями Нельсона, рекомендовавшего сделать все возможное, чтобы взять в плен главнокомандующего франко-испанской эскадрой адмирала Вильнева и второго командующего, испанского адмирала Фредерико Гравину – и затем, проходя далее, сосредоточили огонь против «Сантиссима Тринидад». Таким образом, против флагманского корабля союзников, являвшегося сердцем неприятельской линии, был сосредоточен огонь пяти неприятельских кораблей, три из которых были очень большими. Благодаря этому не только увеличилось число захваченных в плен франко-испанских кораблей, но и была пробита большая брешь между арьергардом и авангардом союзных флотов. Сражение между тем набирало обороты.

Во время боя адмирал Нельсон не покидал верхней палубы своего корабля ни на минуту. Подчиненные советовали адмиралу в целях безопасности перейти на фрегат, судно более быстроходное и маневренное, но он не согласился. А ведь мало того, что главнокомандующий стоял на палубе «Виктори» в полный рост, он был одет в приметную форму, на которой сверкали награды. Капитаны советовали ему переодеться, ведь блестящий мундир и сверкающие на нем звезды могли привлечь внимание врага, но адмирал не внял и этим предостережениям. Современники отмечают, что Нельсон всегда носил военный мундир со всеми наградами, не меняя его на цивильный костюм даже дома. Как правило, это объясняют его честолюбием и тщеславием. Действительно, эти слабости были присущи Нельсону. Но есть и другое, простое человеческое объяснение, почему адмирал не расставался с мундиром и орденами. Невысокий ростом, тщедушный, рядом со своими соратниками-капитанами – с рослым красавцем Самарецем или с мощным, сильным Харди – он выглядел незаметным, незначительным. Видимо, вот эту-то незначительность и должны были устранить многочисленные звезды и адмиральский мундир, в который был облачен щуплый моряк, по выражению одного из историков, «хрупкий, как осенний лист».

Поэтому во время Трафальгарской битвы, стоя на палубе «Виктори», адмирал стал идеальной мишенью для французских стрелков. Примерно в 13 часов 15 минут одна из мушкетных пуль, выпущенных с площадки на мачте «Редутабля», попала в Нельсона. По многочисленным свидетельствам, сразу после выстрела он упал, успев сказать своему адъютанту: «На этот раз, Харди, они убили меня!» Пуля, пущенная французским унтер-офицером, пробила эполет, вошла в левое плечо адмирала, прошла через легкое и позвоночник и застряла в мускулах спины. Нельсона отнесли в каюту, где помещались раненые. Корабельный врач пытался облегчить его страдания, а смертельно раненный адмирал продолжал беспокоиться об исходе сражения. Он постоянно вызывал к себе командира корабля и просил докладывать о ходе сражения.

В четверть второго, в ту минуту, когда Нельсон был ранен, еще только пять английских кораблей успели вступить в бой. В арьергарде «Ройял Соверен» сражался один в продолжении 15 минут. Следовавший за ним корабль «Белайл» прорезал линию под кормой «Санта-Анны», но, пораженный продольными выстрелами, потеряв от огня «Фуге» бизань-мачту, был также окружен неприятельскими кораблями. Вскоре, однако, к месту жаркой схватки подоспели еще несколько английских кораблей. «Марс» атаковал корабль «Плутон», «Тоннан» – «Дль-джесирас». Затем «Беллерофон», «Колоссус» и «Ахилл» тоже прорезали линию союзной эскадры. За ними издали под всеми парусами следовали 98-пушечный «Дреднаут» и 64-пушечный «Полифем», а «Ревендж», «Свифтшур», «Дифайянс», «Тондерер» и «Дефенс» ушли вправо, чтобы обойти арьергард.

По «Буцентавру» и «Сантиссима Тринидаду» издали били идущие на них корабли «Темерейр», «Нептун» и «Левиафан». «Редутабль» сражался один на один с «Виктори». А около двух часов дня «Редутабль» сошелся в яростной схватке с подошедшим вплотную английским кораблем «Темерейр». С близкого расстояния английские моряки и морские пехотинцы открыли сильнейший огонь. «Невозможно описать кровавое побоище, которое произошло в результате смертоносных залпов этого корабля, – вспоминал позднее Люка. – Более двухсот наших бравых моряков были убиты или ранены. Не имея возможности предпринять активных действий против “Виктори”, я приказал тем, кто остался из команды, занять места у уцелевших после столкновения орудий на противоположном борту и открыть огонь по “Темерейру”. Запертый между двумя британскими кораблями, “Редутабль” продолжал, тем не менее, отчаянно сражаться – в основном при помощи мушкетов и ручных гранат».

Однако уже через час после того, как английский адмирал Нельсон был ранен, французы дрогнули. Союзная эскадра была разрезана надвое, арьергард окружен, «Буцентавр», «Сантиссима Тринидад» и «Редутабль» вынуждены были прекратить бой, хотя еще не сдались. Впереди судна «Сантиссима Тринидад» были десять кораблей, которые до сих пор еще не принимали участия в бою. Бездействие авангарда объединенной эскадры, хотя отчасти и объясняющееся слабостью ветра, все же было непонятным и впоследствии вызывало у многих исследователей, историков и знатоков военного дела недоумение. В 13 часов 50 минут вице-адмирал Вильнев приказал авангарду под командованием Пьера Дюмануара идти на помощь центру – повернуть всем судам вместе по курсу, совпадающему с направлением ветра, и вступить в бой. Однако контр-адмирал Пьер Дюмануар игнорировал или не замечал приказов Вильнева об изменении курса почти целый час. В конце концов приказ был исполнен, но с опозданием и с большим трудом – помимо всего прочего, мешали сильная зыбь и недостаточно сильный ветер.

В три часа, однако, все корабли завершили поворот, но держаться вместе не стали. Это разрозненность привела к роковым последствиям. В распоряжении Дюмануара было 10 кораблей – семь из авангарда и три из тех, что оторвались от центра эскадры – «Эро», «Сан-Августин» и «Энтрепид». Направиться на помощь своим гибнущим товарищам могли только пять из них – «Дюге-Труэн», «Сипион», «Монблан», «Нептун» и «Формидабль». Однако в процесе перестроения и смены курса два линейных корабля – «Монблан» и «Энтрепид» столкнулись. Дюма-нуар посчитал, что не сможет оказать помощь той части эскадры, к которой он направлялся. Ведь для этого ему будет необходимо сначала пробиться сквозь строй из семи британских линейных кораблей. Французский контр-адмирал счел это маловероятным. В ходе дальнейшего сражения один из кораблей авангарда франко-испанской эскадры сгорел, а трое были взяты в плен, увеличив потери союзников до восемнадцати линейных кораблей. Помощь контр-адмирала Дюмануара, если бы она подоспела часом раньше, могла бы спасти Вильнева; теперь же было слишком поздно. Обменявшись с неприятелем несколькими залпами на дальней дистанции, флагманский линкор объединенной эскадры пошел на юго-запад с четырьмя кораблями.

Около двух часов дня на обезлюдевшем покалеченном «Буцентавре» был поднят сигнал о сдаче. Все плавсредства были разбиты в щепки, и перенести свой флаг на другой корабль Пьер Вильнев уже не мог. После того, как гигантский «Сантиссима Тринидад» не ответил на его сигнал выслать за ним шлюпку, французский адмирал понял, что для него все кончено. Так Пьер Вильнев, которого англичане перевезли на свой линейный корабль, оказался в плену. Но бой, рассыпавшийся на отдельные схватки, еще не был закончен. Часть союзной эскадры прорвалась и уходила разными курсами с места боя, однако сражение еще только близилось к развязке. Задачей британцев, всего два часа назад начавших битву и уже почти добившихся победы, было захватить как можно больше вражеских кораблей в центре и арьергарде и отбить, в случае необходимости, атаку авангарда, который насчитывал 10 кораблей.

Примерно в 14 часов 20 минут англичане захватили французский корабль «Редутабль». «Я больше не мог сражаться и решил сдаться, – вспоминал позднее командир корабля Люка. – Через пробоины внутрь быстро поступала вода, корабль вот-вот мог затонуть, так что противник недолго бы наслаждался своей победой». Из 643 человек, находившихся к началу сражения на «Редутабле», было убито около 300, более 200 человек получили ранения.

Большой удачей для англичан стало то, что они вывели из боя самый мощный корабль из тех, что принимали участие в Трафальгарском сражении, – гигантский испанский линейный корабль «Сантиссима Тринидад. Командир 98-пушечного трехдечного корабля «Нептун» Томас Фримантл бесстрашно вступил в схватку с этим исполином. За несколько мгновений до 14 часов мачты гигантского «Сантиссима Тринидада» рухнули, превратив, как подметил один из офицеров корабля «Конкерор», недавно еще такой мощный и грозный корабль в «неуправляемое корыто, а груда парусов рангоута и такелажа, падающая в воду под выстрелами наших пушек, стала самым прекрасным зрелищем, какое я когда-либо только видел».

К 15 часам, когда бой достиг наибольшего напряжения, англичане успели ввести в действие только 14 кораблей против 23 кораблей противника. И несмотря на то что их эскадра к этому времени добилась некоторого успеха, захватив в плен несколько союзных судов, все же положение ее было трудным. Многие английские корабли получили настолько серьезные повреждения, что уже не могли продолжать бой. Например, «Белайл», который принял на себя в разное время огонь девяти вражеских кораблей, представлял собой плачевное зрелище, беспомощно покачиваясь на волнах. Если бы авангард франкоиспанской эскадры вовремя пришел на помощь своему центру, а арьергард, где в основном находились испанские корабли, проявил бы больше упорства и настойчивости в достижении поставленной цели, то неизвестно, как бы закончилось сражение. Но этого не произошло. Промедление Пьера Дюмануара и вверенных ему кораблей, ставшее фатальной ошибкой, решило судьбу всего сражения, закончившегося разгромом франко-испанской эскадры.

Около 16 часов уцелевший командир «Виктори» Харди спустился к еще живому вице-адмиралу Нельсону и доложил, что в плен взяты 15 вражеских кораблей. «Это хорошо, но я рассчитывал на 20», – ответил смертельно раненный адмирал. Он отказался передать командование Коллингвуду и, несмотря на многочисленные тяжелейшие ранения, сам отдавал последние распоряжения. В вахтенном журнале корабля «Виктори» есть запись: «Редкий огонь продолжался до четырех с половиной часов, когда, после доклада лорду виконту Нельсону о победе, тот скончался от своей раны».

Адмирал умер еще до окончания боя. Он хотел избежать традиционных похорон, когда могилой моряка становится море, и пожелал, чтобы его тело доставили на родину. Последняя воля командующего британским флотом была исполнена. Тело Нельсона было помещено в бочку с ромом и доставлено в Лондон. Случилось это не сразу. «Виктори» настолько пострадал в бою, что его пришлось наскоро отремонтировать в Гибралтаре, чтобы он смог дойти до Англии. Лишь 5 декабря корабль прибыл в Портсмут. Похороны адмирала Нельсона состоялись 9 января 1806 года. Но его мечта покоиться в Вестминстерском аббатстве не сбылась, он погребен в соборе Святого Павла.

На исход Трафальгарского сражения смерь командующего английской эскадрой уже не повлияла, хотя с этого момента боевые построения кораблей окончательно нарушились. Английские командиры по своему усмотрению выбирали корабли противника и вели с ними артиллерийский бой на предельно коротких дистанциях, исчисляемых десятками, а иногда всего несколькими метрами. В этих условиях превосходство английских канониров и скорострельность артиллерии имели решающее значение для исхода сражения.

К 17 часам 30 минутам последние очаги сопротивления союзников были подавлены, сражение закончилось полной победой англичан. К этому времени 21 октября 1805 года Англия лишилась Нельсона, а Франция – флота.

В день сражения около пяти часов вечера раненый испанский адмирал Фредерико Гравина, находившийся на борту поврежденного линейного корабля «Принц Астурийский», видя как сдались «Буцентавр» и «Сантиссима Тринидад», понял, что избежать участи этих кораблей можно, только оставив место сражения. 40-пушечный фрегат «Темис» взял его корабль, который был арьергардным в строе в течение битвы и понес тяжелые потери, на буксир. «Принц Астурийский» отступил к Кадису, приказав сигналом еще не сдавшимся кораблям подойти к нему. Пять других испанских кораблей и шесть французских последовали за флагманом.

Увидев, что группа судов во главе с флагманским кораблем Фредерико Травины покидает место сражения, контр-адмирал Пьер Дюмануар окончательно понял, что битва проиграна и вместе с четырьмя другими кораблями взял курс на восток – на Гибралтарский пролив, а затем во французский порт Рошфор.

Ночью 21 октября одиннадцать кораблей союзной эскадры, последовавшие за «Принцом Астурийским», стали на якорь у входа в Кадисскую гавань. Войти в нее они не могли, так как с юго-востока дул сильный береговой ветер. В то же самое время британцы и захваченные ими франко-испанские суда были снесены к берегу сильной зыбью, продолжавшейся в течение всей битвы. Слабый ветер, дувший со стороны моря, не позволил им отойти на глубоководье. На следующий день после битвы корабли англичан взяли курс на запад и отошли от берега с тринадцатью захваченными кораблями противника – «призами». Остальные четыре стали на якорь близ мыса Трафальгар.

В это утро «Буцентавр», бывший флагманский корабль Вильнева, разбился о скалы близ входа в Кадис, а к вечеру «Редутабль», который так доблестно поддерживал его, начал тонуть за кормой буксировавшего его британского корабля. Ночью 22 октября он затонул со всеми людьми, еще остававшимися на нем, их было около 150. Через два дня после этого такая же судьба постигла и гиганта «Сантиссима Тринидад». В течение нескольких дней продолжался сильный ветер, направление которого менялось. 23 октября пять английских кораблей, вышли в море, чтобы попытаться захватить некоторые из «призов», находившихся у берега. Но из этой отчаянной попытки ничего не вышло. Два захваченных корабля были отпущены англичанами на свободу, так как они не рассчитывали отстоять их при своих слабых силах, и ушли в Кадис. Из остальных британских «призов» все, кроме четырех, сели на мель или были уничтожены по приказанию Коллингвуда, который потерял всякую надежду спасти эти суда.

Из 33 кораблей союзного франко-испанского флота, вышедших из Кадиса 20 октября, британцы захватили или уничтожили 18. Четыре, ушедшие в море под командованием Дюмануара, встретились с такой же британской эскадрой близ мыса Ортегаль 4 ноября и после непродолжительного преследования и короткого боя были взяты в плен. Английский отряд из четырех кораблей под командованием сэра Ричарда Страчана привел плененные французские суда в Плимут. Блистательная победа англичан в этой молниеносной схватке стоила им 24 человеческих жизней, 111 моряков были ранены. Потери противника были гораздо серьезнее – близ мыса Ортегаль французы потеряли 750 человек убитыми и ранеными.

С учетом судов, захваченных Ричардом Страчаном, всего союзная эскадра потеряла в Трафальгарском сражении 22 линейных корабля, 10 из которых были испанскими. Это было на два больше того числа, о котором говорил Нельсон в свой смертный час. Ни один из британских кораблей не погиб, хотя некоторые из них получили очень серьезные повреждения.

Трафальгарское сражение – самое крупное из всех баталий, происходивших на море за 22 года коалиционных войн против Франции. «Сражение при Трафальгаре 21 октября 1805 году, – писал русский военный исследователь Ф. Е. Огородников, – было последним, в котором французский флот отважился померяться силами с британским».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.