Александр II (правил с 1855 по 1881). Судьба «освободителя»

Александр II (правил с 1855 по 1881). Судьба «освободителя»

В царствование Александра II Россия продолжает идти к своему грядущему (уже в XX веке) расцвету в качестве государства определенного типа. И естественным образом Романовы продолжают идти к своей гибели.

Реформы, проведенные при Александре II, по сути своей – именно то, что принято называть либеральными реформами. Попытаемся понять, почему же имперский либерализм вызывает в дальнейшем последствия вовсе не либеральные. Наиболее значительным деянием было, конечно, освобождение крестьян от крепостной зависимости. Но это был еще один шаг к нивелировке сословий, столь гибельной для Романовых. К этому вела и судебная реформа – введение гласного судопроизводства, теперь суд строился на внесословных началах; подсудимый получал защитника, который посредством защитительной речи мог воздействовать на коллегию присяжных заседателей. Шаги к нивелировке сословий предусматривали введение земского самоуправления. В 1874 году обнародуется манифест о всеобщей воинской повинности, система «набора-призыва» совершенствуется; при сокращении срока службы армейская система теперь охватывает значительно большее число подданных императора. Еще при Александре I делались попытки интегрировать в армейскую систему «иноверных» подданных империи, теперь продолжаются эти попытки интеграции в имперскую армейскую систему представителей народностей Кавказа и Средней Азии. И это естественным образом работает на все ту же нивелировку сословий. В обществе формируется явление так называемых «разночинцев» – внесословных интеллектуалов. Но официальная сословность общества – преграда для развития внесословной интеллектуальной элиты. В такой ситуации естественно возникают новые революционные кружки и направления («Земля и воля», «Черный передел», «Народная воля»). Альтернативой сословному общественному устройству члены этих организаций видят государство, основанное на принципах внесословной национальной доктрины. Однако некогда сложившееся противопоставление – «народ» и «просвещенные» – продолжает иметь силу. Участники революционного движения 60—90-х годов именуют себя «народниками»… Ситуация достаточно любопытная: дворянин, помещик отделен от «народа» своей принадлежностью к высшему сословию; новые революционеры отделены от того же «народа» своим европейского образца образованием. «Народу» остается недоступным образование даже на уровне самых низших европейских стандартов. Призывы «народников» сочувствия не встречают. Но таким же равнодушием загадочный «народ» ответит позднее и на свержение Николая II, внука Александра II. Интересно, что в период так называемой «Гражданской войны» регионы, в которых ведутся наиболее интенсивные военные действия, одушевляются отнюдь не идеями социального переустройства, но задачами сепаратистскими (Украина, Средняя Азия, Кавказ)…

Внешняя политика Российской империи, в сущности, не зависит уже ни от личности монарха, ни от действий политиков, окружающих его. Империя продолжает расширяться за счет приращения регионов, имеющих архаическое («отсталое») государственное и военное устройство. Именно такие территории приносит Российской империи завоевание Средней Азии. На этих новых территориях (бывшие Кокандское, Хивинское, Бухарское ханства) довлеет сословно-феодальное устройство; будущее показало, что их интенсивная интеграция в состав империи возможна опять же в процессе нивелировки сословий…

Но какова же личность самого «царя-реформатора»? Похоже, что упорядочение престолонаследия, проведенное Павлом I, напрочь уничтожило тип яркой живой личности в династии Романовых. Все последовавшие за ним Александры и Николаи видятся невольно все одним и тем же омундиренным и более или менее высокомерным буржуа, то почему-то либеральным, то почему-то нелиберальным. Некая фигурка в мундире, поставленная поверх циферблата, но никакого отношения к часовому механизму уже не имеющая. Впрочем, подобная унификация постигла во второй половине XIX века все европейские династии, все они оказываются представленными высокомерными буржуа в мундирах и безвкусно одетыми дамами… Но все же попытаемся рассказать об Александре II. Его воспитанием и образованием занимались просвещенный Сперанский, ретроградный Мердер и поэт Жуковский. Все они были назначены к нему его отцом, Николаем I. Интересно, что Жуковский дозволяет в «своем кругу» достаточно свободные и «либеральные» высказывания. Вот он обращается с письмом к императрице Александре Федоровне: «Когда же будут у нас законодатели? Когда же государи наши будут смотреть с уважением на истинные нужды народа, на законы, на просвещение, на нравственность? Государыня, простите мои восклицания, но страсть к военному ремеслу стеснит его (наследника. – Ф. Г.) душу: он привыкнет видеть в народе только полк, в отечестве – казарму…»

Российское общество связывает с наследником надежды на грядущую либерализацию, Николай I этому не препятствует. Более того, он отправляет сына в путешествие по империи, затем – за границу. Репутация Александра как будущего либерального правителя упрочивается.

В Англии происходит его знакомство с его выдающейся современницей, королевой Викторией. Ей двадцать лет, она еще не замужем. Кажется, молодые люди заинтересовались друг другом. Но, разумеется, брак невозможен. Ведь супруг Виктории не будет королем, а всего лишь – принцем-консортом, супругом королевы, так же, как российская императрица, после известных павловских распоряжений, – всего лишь супруга императора. Однако молодая королева записывает в дневник: «Мы остались наедине. Великий князь взял мою руку и тепло сжал ее в своей руке. Он был бледен, и голос его задрожал, когда он сказал мне по-французски: «Мне не хватает слов, чтобы выразить все, что я чувствую», – и добавил, как глубоко он признателен за столь любезный прием… Он твердо верит, что все это послужит установлению дружеских связей между Англией и Россией. Затем он прижался к моей щеке и поцеловал меня так тепло и с таким сердечным чувством, и потом мы опять очень тепло пожали друг другу руки… я была очень опечалена, расставаясь с этим милым молодым человеком, в которого я действительно (говоря в шутку) была немножко влюблена…»

Адъютант наследника полковник Юрьевич записывает, в свою очередь: «Прошлой ночью мы попрощались с английским двором. Когда цесаревич остался наедине со мной, он бросился в мои объятия, и мы оба плакали. Он сказал мне, что никогда не забудет Викторию. Прощаясь, он поцеловал королеву. «Это был самый счастливый и самый грустный момент моей жизни», – сказал он мне».

Разумеется, гарантировать, что дневник Юрьевича (а возможно, и дневник Виктории) не являются подделками, мы не можем. «Дружеским связям между Англией и Россией» помешало их соперничество на Балканах. Однако в 1874 году младшая дочь императора, Мария Александровна, становится женой одного из сыновей Виктории, герцога Эдинбургского. Торжественное бракосочетание состоялось в Санкт-Петербурге. В том же году император прибыл в Англию якобы для того, чтобы навестить дочь. Однако на этот раз встреча королевы и императора прошла совершенно официально, без нежностей…

Сам император Александр II был женат на принцессе Вильгельмине-Марии Гессен-Дармштадтской, принявшей в русском крещении имя «Марии Александровны». Она отличалась слабым здоровьем, умерла от прогрессирующего туберкулезного процесса. Вероятно, вследствие ее заболевания супруги предпочитали жить в Царскосельском Александровском дворце, называемом еще «Петергофской фермой». Там семья вела вполне буржуазную жизнь: обеды «запросто», прогулки, вечера за картами и разговором.

Старшая дочь, Александра, умерла в детском возрасте. Последовавший за ней сын Николай (наследник) также скончался в юном возрасте, от туберкулеза (это ему посвящено стихотворение Тютчева «Сын царский умирает в Ницце…»). В 1845 году родился Александр (будущий Александр III), после него – Владимир, Алексей, Мария, Сергей, Павел… Дети воспитывались в английском стиле (уже общепринятом для воспитания в европейских аристократических семьях): холодные обливания, гимнастика. Воспитательницами старших детей в раннем детстве назначены были: мисс Юз, мисс Ишервуд и мисс Статтон. У мальчиков были военные воспитатели: генерал-майор Зиновьев и полковники Гоголь и Казнаков. Какое-то время сыновья Александра II учились в Первом кадетском корпусе; как видим, образование их было военное, с самого детства они были «людьми в мундирах». «Оппозиционером» по отношению к Александру, еще при жизни Николая I, был брат, Константин Николаевич. Кажется, он всячески стремился настроить отца против сына-наследника. Однако сведений о том, чтобы Константин Николаевич поддерживал материально внутригосударственные революционные движения, кажется, нет. Да и едва ли это было бы возможно, движения эти носили слишком антиромановский, антидинастический характер…

Отмена крепостного права – деяние достаточно загадочное. Ни о каких «мощных антипомещичьих выступлениях», с которыми не справилась бы армия, не могло быть и речи. Рабочие руки для развивающейся промышленности? Она их не получила. Даже «освобожденный» крестьянин был приписан к «миру» – общине. Для ухода из деревни в город требовались разрешительные бумаги… Вспомним, что мероприятия по отмене крепостного права проходят в России одновременно с войной Северных и Южных штатов за отмену рабства негров… Ликвидируя крепостное право, Россия повышала свой престиж в Европе… Но все эти мероприятия, идущие как бы «по нарастающей» и ведущие естественным образом к нивелировке сословий, уже начали пугать и российскую аристократию. Она чувствует, что время ее культуры, ее общества, ее время, идет к концу. И, наконец, подрываются сами материальные основы ее существования. Единственный источник существования – доход от «хозяйства». И что без этого дохода тот же Л. Н. Толстой – недоучившийся студент, «невыслужившийся» военный? Напуганный слухами о готовящейся реформе, он заранее предлагает яснополянским крестьянам выкупить, купить у него землю. Но крестьяне надеются получить землю «бесплатно» по царскому указу и отказываются от графского предложения. Толстой записывает в дневнике, что крестьяне «не хотят своей свободы». Действительно, своей свободы на его условиях они не хотели. В конце концов крестьяне были освобождены «без земли»; земельные наделы они должны были «выкупать» (общинами) у помещиков и государства. Запутанная выкупная система ставила в некое «ложное положение» и помещиков и крестьян. Это очень отчетливо выражается психологически в оформлении «комплекса вины перед народом», распространившегося от дворянских интеллектуалов и на внесословных интеллектуалов империи. «Комплекс вины», в свою очередь, формирует представление о «народе» как о стихийном носителе «высших истин», которому и не требуется «обычное» образование по европейским образцам. В сказке Салтыкова-Щедрина конь-пустопляс глубокомысленно замечает о «трудящемся» коняге, что тот понимает «дух жизни и жизнь духа»…

Между тем, «российское революционное недовольство» переливается в самые разнообразные формы, находит для себя сферы действия. Многие российские революционеры принимают участие в Парижской коммуне… Александр II осознает зависимость своих действий от мнения Европы. Сложилось такое положение, когда любые резкие радикальные внутригосударственные меры создают империи репутацию «жандарма». Российская империя превращается в некоего «козла отпущения» для европейского либерализма. От нее словно бы и ждут уже резких мер, чтобы немедленно осудить ее, возмутиться ее внутренней политикой… На предложение графа Шувалова, шефа Третьего отделения (потомка той самой Мавры Егоровны Шепелевой, наперсницы Елизаветы), запретить издание «Современника» Александр II вынужден ответить: «Милый друг Петр Андреевич! Вы, конечно, правы. Но пришли новые времена…»

Во внутренней культурной политике и практике усиливается деятельность направления «славянофилов». Хомяков, братья Киреевские, братья Аксаковы, Гильфердинг… Интенсивно изучается и собирается русский фольклор, активизируется изучение истории Древней Руси. Романовская историческая концепция все более начинает разделять «допетровскую» и послепетровскую, «европеизированную» Русь. Формируется представление о «правильном» допетровском течении истории и «неправильном» курсе петровской европеизации России. Для Романовых, имевших еще с патриарха Филарета европейскую ориентацию, подобная интерпретация истории, несомненно, гибельна. Однако они принуждены идти на уступки и жертвуют Костомарову и Семевскому фигуру Петра I.

Новые историки подвизаются в новых изданиях: «Русская старина», «Русский архив», «Русская быль»…

«Кремлевские стены покрываются трупами, московские площади обливаются кровью стрельцов, восставших против «иноземческого» царя, против бояр да князей, против немцев и немецких нововведений; почти все стрельцы героями умирали за старую Русь, погребаемую Петром, недаром же и доселе народ поет про стрелецкие казни…» – пишет М. И. Семевский.

«…члены царствующего рода стали вступать в супружество с лицами из царственных домов иностранных государств и между царскими подданными не могло быть уже законной родни. Последний брак русских царей с подданными был брак царя Петра с Евдокиею Лопухиною, брак, имевший такие печальные последствия. Вся родня царицы Евдокии не только не пользовалась при царе Петре Первом почетом и влиянием, но подвергалась гонениям», – вторит ему Н. И. Костомаров…

И вот, на подобном фоне происходит занятная попытка российской аристократии объединить «самодержавие» с «народностью» в смысле национальной доктрины более радикально. В сущности, перед нами попытка как бы «реформировать» династию Романовых, теснее связать ее с русскими аристократическими корнями. Вспомним, что в России Николая I и Александра II продолжают существовать потомки знатнейших русских родов – и Рюриковичи, и Гедиминовичи. Активизация изучения истории чревата для Романовых выставлением «на люди» двух их основных свойств: худородства и узурпации…

Но покамест задумывается некое «мирное» и оригинальное «решение вопроса». Александру II усиленно подсовывают… новую императрицу! Интрига носит отчасти «малороссийский» характер. Но это неудивительно; ведь именно в Малороссии находятся богатейшие помещичьи резиденции, на черноземных землях работают тысячи крепостных. Здесь помещики особенно много имели и особенно много теряют в связи с реформой… Интересно, что вторую половину царствования Александра II историки часто связывают с наметившимся антилиберальным курсом, продолженным его сыном, Александром III. Но мало кто при этом обращает внимание на перемены в личной, интимной жизни императора.

Немолодого уже Александра II, отца многочисленного семейства, знакомят с девочкой, совсем юной красоткой. Это Екатерина Михайловна Долгорукова, по отцу она – Рюриковна; мать ее, Вера Вишневская – богатейшая украинская помещица. Как мы помним, одна Екатерина Долгорукова уже чуть не вскарабкалась на императорский всероссийский трон…

Катю и ее сестру Марию помещают в аристократическое девичье учебное заведение: Смольный институт. Заботливые родственники и друзья семьи буквально толкают юную девушку в объятия немолодого императора, устраивают «тайные» встречи и свидания. Долгорукова – любовница Александра II. Они отправляются в «свадебную поездку» в Париж, где на Александра было совершено покушение неизвестным. По возвращении роман продолжается. Екатерина Долгорукова (при живой императрице) – фактическая супруга императора. Она именно не фаворитка, а как бы «вторая законная жена». В новой семье один за другим рождаются дети. В 1880 году умирает императрица. И, не дождавшись окончания установленного траурного срока, Александр II венчается с Долгоруковой. По официальному указу она получает имя Юрьевской и титул светлейшей княгини. Это имя-прозвание «Юрьевская» должно напоминать и об одном из предков Романовых, о боярине начала XVI века Юрии Захарьине, и об основателе Москвы, Рюриковиче, Юрии Долгоруком. Умножаются слухи. Князь Голицын якобы получил секретное поручение – подобрать соответственное обоснование для того, чтобы новая супруга императора была провозглашена императрицей. Уверяют, будто царь возлагает особые надежды на сына от второго брака, Георгия; передают фразу царя, сказанную об этом мальчике: «Это настоящий русский, в нем, по крайней мере, течет только русская кровь». Фраза, хотя и не соответствующая истине, но многозначительная, поскольку подразумевает, что в жилах законных наследников императора кровь не столь русская. Законные наследники имели основания волноваться. Одновременно развертывается достаточно сложная ситуация на Балканах, где Россия и Европа добивают слабеющий Османский султанат. Вопрос идет о дележе сфер влияния. Российская армия в очередной раз была направлена против армии османской. Идеологическим обоснованием на этот раз служит панславистская доктрина (любопытно, что со второй половины XIX века упор делается не на вероисповедническую, но именно на этническую общность). Впрочем, добивая свою соперницу, балканскую империю, Российская империя лишает себя прецедентного факта существования аналогичного государства и остается «наедине» с европейскими государствами, в общем-то враждебными Российской империи прежде всего идеологически. Недаром барон Бруннов, старший советник при министерстве иностранных дел при Николае I, пытался внушить будущему императору Александру: «Задача нашей политики должна быть в поддержании существования и целости Оттоманской империи…» И вот Российская империя не может воспользоваться плодами своих побед на Балканах. «Новые» балканские государства – и Греция, и Болгария – естественно стремятся к сближению с Европой, политически ориентированы на европейскую политику. Кроме того, российские политики столкнулись с такой крупной политической фигурой, как Бисмарк. Становится все более ясно: Российская империя может не рассчитывать на то, что Балканский полуостров окажется в сфере ее влияния. И лишь почти сто лет спустя, в середине сороковых годов XX уже века Балканский полуостров почти целиком войдет в сферу влияния модифицированной Российской империи – СССР, и это влияние сохранится на полстолетия…

А покамест деятели славянофильского направления упрекают Александра в уступках «западным врагам России». Особенно обрушивается на балканскую политику Александра II семейство Аксаковых во главе с И. С. Аксаковым, женатым на влиятельной бывшей фрейлине Анне Федоровне Тютчевой, дочери поэта. С газетных страниц «Московских ведомостей» и «Москвы» несется достаточно вольная критика в адрес и самого императора. Александр II принужден на несколько месяцев удалить Аксакова из Москвы. Дело в том, что в одной из статей прозвучала отчетливая мысль о необходимости объявления Западу войны…

Вот в какой обстановке происходит скоропалительное венчание императора. А вот как описывает племянник Александра II, Александр Михайлович, представление новой супруги государя «старой» семье: «Когда Государь вошел в столовую, где уже собралась вся семья, ведя под руку свою молодую супругу, все встали, а великие княгини присели в традиционном реверансе, но отведя глаза в сторону… Княгиня Юрьевская элегантно ответила реверансом и села на место императрицы Марии Александровны! По любопытству я внимательно наблюдал за ней… Она была явно очень взволнована. Часто она поворачивалась к императору и слегка пожимала его руку… Ее усилия присоединиться к общему разговору встретили лишь вежливое молчание…

К концу ужина трое детей были приведены их гувернанткой в столовую. Старшему мальчику, Георгию, было восемь лет. Он вскарабкался на колени к императору и начал играть его бакенбардами. «Скажи мне, Гого, как твое имя и фамилия?» – спросил Александр. «Я – князь Георгий Александрович Юрьевский», – ответил мальчик. – «Хорошо, мы все очень рады с вами познакомиться, князь Юрьевский. Скажите, князь, хотели бы вы стать великим князем?..

Когда мы возвращались домой, моя мать сказала отцу: «Мне неважно, что ты думаешь или делаешь, я никогда не признаю эту наглую авантюристку…»

Не менее категорично и мнение великой княгини Марии Павловны, супруги младшего сына Александра II, великого князя Владимира: «…Она является на все семейные ужины, официальные или частные, а также присутствует на церковных службах в придворной церкви со всем двором. Мы должны принимать ее, а также делать ей визиты… И так как ее влияние растет с каждым днем, просто невозможно предсказать, куда это все приведет. И, так как княгиня весьма невоспитанна, и нет у нее ни такта, ни ума, вы можете легко себе представить, как всякое наше чувство, всякая священная для нас память просто топчется ногами, не щадится ничего…» Интересно, что это письмо написано гессенскому принцу Александру, брату покойной супруги Александра II… Итак, не исключался очередной династический переворот. «Старым» Романовым император уже почти открыто противопоставлял «новых русских Романовых». Интересно, что никто никогда не предпринимал попыток рассмотреть покушения на Александра II и, наконец, его убийство именно в связи с напряженной династической ситуацией. Во всяком случае, покушения продолжались, и не помогали ни особая комиссия, ни охрана. С кем она вообще намеревалась бороться, верховная распорядительная комиссия, во главе которой был поставлен граф Лорис-Меликов? Он представил Александру II проект новых реформ с предложением привлечь к обсуждению этого проекта представителей земского самоуправления… Иные историки, апологеты Романовых, ничтоже сумняшеся именуют проекты и планы, представленные Лорис-Меликовым, «конституцией»… Не исключено, что император действительно намеревался организовать некое подобие «народного избрания», некий «новый земский собор» (ау, 1613 год!) для обоснования провозглашения новой императрицы и нового наследника. Что ж, Романовым не впервой было «устраивать выборы»…

Но после внезапной гибели Александра надежды княгини Юрьевской, кажется, рухнули окончательно. Впрочем, в определенном смысле, князь Юрьевский пошел по стопам отца. Его роман с танцовщицей «Маней» (Анной Ивановной, представительницей известного хорового цыганского семейства Масальских) превратился в настоящий брачный союз. Незаконная дочь князя и цыганки эмигрировала впоследствии за границу. Между цыганами ходили смутные слухи, будто уже при Николае II князь Юрьевский был отравлен. Вот воспоминания цыганской княжеской «родни», приводимые Н. А. Панковым: «… Сам высокий, полный красавец с голубыми глазами. Подарками Маньку задарил. А на Пасху прислал большое плюшевое яйцо, наполненное бриллиантами…»

Александр II был убит 1 марта 1881 года. Убийство, кажется, было осуществлено членами организации «Народная воля». Не являлись ли народовольцы, сами о том не подозревая, пешками? И в чьих же руках?

В группу, непосредственно осуществлявшую убийство, входили представители разных сословий Российской империи. Андрей Желябов был сыном крепостного, Софья Перовская – дочь губернатора, Николай Кибальчич – сын священника… Или это и был истинный «народный» выбор и Российской империи уже не нужны были никакие Романовы – ни «старые», ни «обновленные»?

Во всяком случае, для своего сына, законного сына, ставшего Александром III, император погиб так же «вовремя», как некогда Иван Антонович для Екатерины II, или Павел I для Александра I…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.