Первые преемники Петра – Екатерина I (правила с 1725 по 1727) и Петр II (правил с 1727 по 1730)

Первые преемники Петра – Екатерина I (правила с 1725 по 1727) и Петр II (правил с 1727 по 1730)

Правление вдовы Петра и затем его внука продлилось столь недолго, что, кажется, и говорить не о чем. Но для истории династии Романовых этот короткий период, пожалуй, не менее важен, нежели довольно длительный период правления первых Романовых. Тогда Романовы только еще улаживались, обустраивались на российском престоле. Теперь предстояло уладиться на императорском троне, будучи уже, что бы там ни происходило, европейской державой.

Прежде всего, наверное, следует отметить, что никаких коренных изменений не произошло и, вероятно, и не могло произойти (что, возможно, лишний раз доказывает гениальность Петра). Не были снова введены в обращение стрелецкие слободы и боярские кафтаны. Хотя… Симптоматично, например, то, что при Петре II двор переезжает из Санкт-Петербурга в Москву. Вспомним, что еще жива была бабка юного императора, старица Елена, бывшая царица Евдокия Лопухина… Но, опять же, никакой ломки внутри– и внешнеполитического курса, никакого изменения его общей направленности не произошло…

Нетрудно было понять, что произойдет после смерти Петра. Конечно же, очередная «смута». Закона о престолонаследии нет, государь «никого не назначил», а претендентов даже слишком довольно. Но – хоть какой-то стабилизации, хоть какой-то видимости законности Петр добился. Да и борьба за власть сейчас не означает борьбу за какие-то коренные изменения. Наверное, потому все дело решают два полка на площади перед дворцом. Меншиков дождался своего звездного часа. Екатерина Алексеевна, его протеже, – императрица. Теперь – закономерно – следует ослабить совещательный орган – Сенат. При императрице создан Верховный тайный совет, куда вошли те, с кем Меншикову волей-неволей покамест приходится разделять сладкое бремя власти – Толстой, Апраксин, Голицын…

Что собой представляет вдова Петра в эти два последних года своей жизни? Как мы уже говорили, судя по свидетельствам, она больна. Однако позднее возникнет иная точка зрения, иной взгляд на вдову Петра и первую императрицу; этот взгляд, в частности, нашел отражение в прекрасной прозе Юрия Тынянова. Но будем помнить, что произведения Тынянова отражают определенный, резко негативный взгляд на династию Романовых. Впрочем, писатель вовсе не обязан быть исторически точным. Да и попробуйте быть исторически точным в отношении Романовых, где что ни шаг, то загадка, проблема, несколько версий одного и того же события… Во всяком случае, как-то все же трудно представить себе эту, еще недавно преданную жену и заботливую мать, вдруг ударившейся в такой загул, что даже умерла якобы от пьянства и излишеств…

О «французском браке» Елизаветы уже нет и речи. Да и кому этот брак улаживать? Екатерина вовсе не политик. У Меншикова другие заботы, и очень важные для него и его семьи заботы. Но Карл-Фридрих, герцог Голштинский, и Анна Петровна, они вот, они здесь, под крылом заботливой матери. И она устраивает их торжественное бракосочетание, в честь коего учреждает орден Александра Невского. Однако молодая пара не спешит в город Киль, столицу герцога. Карл-Фридрих нанимает роскошный дом графа Апраксина (ныне на месте этого дома – Зимний дворец). Почему не уезжают герцог и герцогиня? Уж не мечтает ли Карл-Фридрих о том, что, возможно, не удалось другому голштинцу, Вольдемару, – занять российский (нет, теперь уже всероссийский) престол? Впрочем, у герцога и другие есть дела в России. Согласно брачному договору Анне Петровне должны выплатить значительную сумму, однако Сенат не спешит принять решение о выплате. Во время Северной войны одно из владений герцога – Шлезвиг – отошло к Дании. Конечно, герцог еще при Петре надеялся, что сильная Россия поможет ему вернуть Шлезвиг. Может быть, он и теперь продолжает надеяться? Но, откровенно говоря, Карл-Фридрих не производит впечатления личности с широкими политическими планами и прожектами. Он в родстве со шведским королем, а теперь и с российской, императорской уже фамилией. Он бы мог на многое претендовать, но, кажется, он претендует только на свой Шлезвиг… Бассевиц и Берхгольц, приближенные герцога, бывшие с ним в России, кроме того, рисуют Карла-Фридриха страстно влюбленным в Анну Петровну, а ее, совсем еще юную, изображают натурой сильной, властной, во многом похожей на отца. Они пишут и о ее образованности (все то же – математика, языки) и о намерении Петра оставить престол именно ей… Насколько они объективны?..

А вот Ключевский, говоря о «беспризорной второй семье Петра», наверняка необъективен. Существует довольно много свидетельств современников о том, что Петр и его жена стремились дать своим дочерям лучшее по тому времени образование. Вот Екатерина с гордостью указывает мужу, что в письме шестилетняя Аннушка «своею ручкой» приписала свое имя. Вот Петр слушает, как его дочери читают и разбирают книгу мадам Ламбер, французской писательницы просветительского направления. Не только самые последние дамские моды, но и литературные новинки скоро попадали в Санкт-Петербург…

По распоряжению Екатерины I назначаются учителя и к внуку Петра, к Петру Алексеевичу. Грамоте его обучает Семен Афанасьевич Маврин, бывший камер-паж Екатерины, а математике – близкий друг Маврина, Абрам Петрович Ганнибал, которого особо представлять не надобно. Для своего ученика Ганнибал пишет учебник геометрии и фортификации, по которому возможно учиться и сегодня. Этот свой труд Ганнибал посвящает и подносит императрице. Впрочем, юный Петр Алексеевич учился недолго, вскоре у него появились иные заботы, учителя были, в сущности, разогнаны…

Но не идеализируем ли мы Екатерину? Быть может, инициатором обучения Петра Алексеевича был светлейший князь Меншиков? Известно, что своим детям он дал очень тщательное образование. При дочерях его, Марии и Александре, как и при дочерях Петра, состоят учительницами и воспитательницами французские дворянки. Эти девочки получали, стало быть, образование в стиле французских традиций женского просвещения – романы и стихи Мадлен де Скюдери, салоны «жеманниц» – так прозвали увлекающихся литературным творчеством дам, книги той же мадам Ламбер, предназначенные специально для ознакомления девиц с науками и добрыми нравами и правилами…

Но что за дело Меншикову до малолетнего Петра Алексеевича? К чему заботы?

Меншиков заботится о закреплении своего семейства в кругу аристократии самого высшего полета. Первым женихом своей старшей дочери Марии он делает графа Сапегу, вероятного претендента на польскую Корону. Сапега богат и знатен, и от России, естественно, ждет помощи определенного вида. А покамест живет во дворце Меншикова, постепенно сближаясь с его дочерью, которой нет еще и четырнадцати. И после смерти Петра Сапегу и семейство Меншиковых осыпает милостями императрица. Сапега торжественно обручается с Марией Меншиковой. Но планы самого Меншикова меняются и определяются. Нет, не гипотетическая польская, а реальная всероссийская императорская корона должна быть возложена на голову его дочери!

И вскоре княжна Мария объявлена невестой подростка Петра Алексеевича. Не сразу удалось этого добиться. И, вероятно, мешала не столько Екатерина, заинтересованная, конечно, в том, чтобы престол достался одной из ее дочерей. В сущности, именно императрица, первое в государстве лицо, и не обладает властью. Меншиков мог опасаться интриги своих «коллег» по Верховному совету, а они, в свою очередь, разумеется также опасались возможной бесконтрольной власти сильного Александра Даниловича. Однако покамест ни Андрей Иванович Остерман, ни Дмитрий Михайлович Голицын не препятствуют Меншикову открыто. Кто знает, вполне вероятно, что поднимаясь все ближе к трону, Меншиков вспоминал возвышение худородных Романовых…

А что же сами жених и невеста? Как это часто случается в браках, которые суть «дела державные», именно чувства мальчика и юной девушки никого не интересовали. Но благодаря писаниям приближенных герцога Голштинского, мы знаем, что Мария Александровна впала в отчаяние, она успела искренне привязаться к молодому Сапеге. А Петр Алексеевич умолял свою старшую сестрицу Наталью спасти его от брака с девушкой, которая была старше его и не нравилась ему. Но покамест спасенья неоткуда было ждать и свадьба неумолимо приближалась. Меншиков уже позаботился и о завещании императрицы, согласно которому не только престол доставался внуку Петра, но и вменялось в обязанность Верховному совету и Сенату способствовать бракосочетанию Петра Алексеевича с Марией Александровной.

Императрица умирает.

Чего не предусмотрел Меншиков? Конечно, императрица, само ее существование, было для него неким гарантом. Тотчас после ее смерти складывается очень неблагоприятная для Меншикова ситуация. Вот когда чувства вдруг начинают играть важную роль. У мальчика Петра есть друг, немного старше его, Иван Долгоруков. Петр очень привязан к нему. Иван – сын одного из «верховников», князя Алексея Григорьевича Долгорукова, младшая сестра Ивана, Екатерина, изумительно красива (сохранился ее портрет). А Мария Меншикова не нравится Петру. Теперь, силою своего влияния на подростка-императора, Долгоруковы могут сделать с Меншиковым все, что захотят. Ему предъявлено серьезное обвинение в казнокрадстве. И вот уже вся семья – сам Александр Данилович, его жена, две дочери и сын – идут в ссылку. Место определено – сибирский деревянный городок Березов.

Семейство было лишено всего своего состояния, в коем, кроме всего прочего, наличествовали: сто тысяч душ крестьян, более миллиона сорока пяти фунтов золота в слитках, семнадцать домов в Москве и Петербурге, множество драгоценностей. И все это было конфисковано. Падение с такой головокружительной высоты невольно вызывает симпатию к павшему. Около трех лет спустя юный император смилостивился над молодыми Меншиковыми. Им было дозволено жить в имении их дяди Василия Арсеньева, во владение им отдавалось сто крестьянских дворов, появляться в Москве им запрещалось, сына Меншикова приказано было записать в полк. Александра Даниловича уже не было в живых. Эти приказания Петра II осуществила уже Анна Иоанновна. Она оказалась очень милостива к опальному семейству. Сыну Меншикова пожаловала чин прапорщика в привилегированном Преображенском полку; младшую дочь Александру выдала замуж за Густава Бирона (брата известного Эрнста) и назначила фрейлиной. Что же касается старшей дочери Меншикова, незадачливой невесты императора, то с нею, с ее смертью связана одна странная тайна. Тайна эта, вероятнее всего, не имеет отношения к Романовым, но достаточно любопытна и занятна…

Спустя почти сто лет после смерти Меншикова была предпринята попытка тобольским губернатором Д. Н. Бантыш-Каменским отыскать его могилу. По приказанию губернатора могила была вскрыта, в ней обнаружен был гроб с трупом. Губернатор приказал отслужить заупокойную службу, и могила была вновь засыпана землею. Но спустя еще двадцать лет березовский краевед Абрамов обнародовал об этом захоронении занятные подробности. Местные жители якобы рассказали ему о том, что в захоронении, вскрытом в 1825 году, находились, кроме гроба для взрослого человека, два крохотных детских гробика. По описанию, сделанному Абрамовым якобы со слов березовских старожилов, одежда трупа – капор, матерчатые башмаки – напоминала скорее женскую, нежели мужскую. Было ли это погребение Марьи Александровны, скончавшейся в 1729 году, где-то месяц спустя после смерти отца? И что означали детские гробики?

Сын Меншикова впоследствии передавал, что отец его в ссылке сделался очень набожен; по его указанию дети читали вслух священные книги и также записывали с его слов подробности его жизни; записки эти не сохранились; ни сын, ни дочь Меншикова, кажется, не сделали попытки восстановить их. Ни о каком браке Марии Александровны ее брат и сестра никогда не поминали. Березовские предания о Меншикове, записанные со слов местного старожила Матвея Бажанова, также ничего не говорят о замужестве Марии Александровны. Однако Абрамов утверждал, что в Березове сохранилось предание о тайном приезде туда некоего князя Федора Долгорукова, влюбленного в нее, об их тайном же венчании и о рождении от этого союза близнецов, скончавшихся вместе с матерью. Все это занятно, но… Семейство Меншиковых помещалось в Березове в городском остроге под караулом. В подобных условиях едва ли возможен приезд стороннего лица, к тому же столичного аристократа. И еще одно немаловажное обстоятельство – загадочный «князь Федор» никак не идентифицируется ни с кем из многолюдного рода Долгоруковых. Кто знает, какую зловещую тайну скрывало странное погребение! А, может быть, Абрамов решился на мистификацию, или же сам сделался «жертвою» местных мистификаторов…

Однако, как ни занятна тайна дочери Меншикова, а нам надо возвращаться к особам, более нам интересным сейчас, – к Романовым.

Нам известно, что тотчас по смерти императрицы герцог и герцогиня Голштинские оставляют Россию. Перед отъездом им все же удается получить часть денег, но не тех, что назначены Анне Петровне в приданое, а тех, что завещаны ей матерью. Тайный совет объявляет, что для разбора личных вещей покойной императрицы будет назначена особая комиссия, которая выделит причитающуюся Анне Петровне долю, которая и будет переслана в Киль. Ни денег, ни вещей Анна Петровна так и не получила. Уже после ее смерти герцог периодически отсылал в Россию письма с напоминаниями о том, что не худо было бы выслать деньги, или вещи, или помочь ему отобрать у Дании Шлезвиг. Его, конечно, третировали как зануду; и в этом качестве третируют его и некоторые современные историки; хотя он был по-своему несомненно прав. Но почему герцогская чета покидает Россию столь поспешно? Почему герцог и герцогиня махнули, что называется, рукой на положенные им денежные выплаты? И кстати уж, почему им так упорно не платили, почему тянули?

Значит так, Анна Петровна и ее супруг фактически высланы из России, как только раскрывается заговор, во главе которого стоит некий Франц Матвеевич Сантий (Санти), выходец из Пьемонта, герольдмейстер; по некоторым свидетельствам, он состоял при венском дворе и был приглашен Петром для составления гербов российских городов. Заговор, естественно, составлялся с целью самою простою: посадить Анну Петровну на трон. Впрочем, известно об этом заговоре крайне мало; заговор этот – одна из романовских тайн. Мы не знаем, какое участие принимал в заговоре герцог. Нам неизвестно: а вдруг помимо желания сделаться императрицей Анна Петровна имела еще и некие права, удостоверенные завещательными распоряжениями ее матери (а может, и отца)… Об изъятии из герцогского дворца в Киле таинственных бумаг мы еще будем говорить…

Почему этот заговор провалился? Очень возможно, что Анне Петровне просто не хватило денег на его порядочное устройство. Разумеется, она была у Меншикова «на подозрении», и он вовсе не торопил Тайный совет принять решение о выплате… Вполне вероятно, что именно европейская известность Петра Великого сдерживала решимость династических соперников его дочерей расправиться с ними. Анна Петровна была просто удалена из России, «на родину мужа», что называется. Ни Анна Иоанновна, ни Анна Леопольдовна так и не решились применить какие бы то ни было суровые меры в отношении Елизавет Петровны, несомненной претендентки на трон. Более того, когда будущая Екатерина II все же решилась разделаться с внуком Петра, сыном Анны и Карла-Фридриха, это вызвало волну возмущения; и ей пришлось немало потратить сил (а вернее, чернил) для того, чтобы своими писаниями дискредитировать Петра III, заставить Европу забыть о его прямом родстве с Петром Великим и доказать всем, что истинной преемницей последнего является именно она…

После своего отъезда из России Анна Петровна уже не являлась на историческую арену. Через год она сделалась матерью и умерла спустя несколько месяцев после рождения сына. Ей не минуло еще и двадцати лет. Эта мало прожившая дочь Петра – тоже в чем-то загадка для нас. Приведем отрывок из Бассевица: «Щедрая и очень образованная, герцогиня говорила, как на своем родном языке, по-французски, по-немецки, по-итальянски и по-шведски. С детства показывала она неустрашимость героини, а в отношении присутствия духа она напоминала своего великого отца…» Конечно, это описание панегирическое, но все же…

Однако проводив Анну Петровну и ее супруга в Киль, мы остаемся в России, теперь формально подвластной мальчику-подростку… (Да, между прочим, участники заговора в пользу Анны Петровны были сосланы в северные края и помилованы лишь по восшествии на престол ее сестры Елизавет…)

А покамест при дворе – настоящий «детский праздник». Кажется, еще никогда не собиралось у подножья трона столько юных персон. Молодая династия только недавно преобразилась из царской в императорскую, и теперь представлена людьми совсем юными. Рассмотрим их поближе.

Подросток-император и его сестра – погодки. Наталья и Петр Алексеевичи – дети известного царевича Алексея и Софии-Шарлотты Бланкенбургской. Родителей они не могут помнить. Мать умерла после рождения сына, когда дочери едва минул год. Затем скоро дети лишились и отца. Дед, кажется, мало интересовался ими. Но они похожи на него, крупные, темноволосые и темноглазые. Они привыкли быть вместе и очень привязаны друг к другу. Неотлучно рядом с императором – Иван Долгоруков. Он старше Петра и всецело предан буйным удовольствиям, какие только могут быть доставлены молодостью, высоким происхождением, властью и богатством. Пышные охоты, балы и пиры сменяются чередой. На Москве кличут Ивана Долгорукова «гостем досадным и страшным». Но для девочки Натальи Борисовны Шереметевой, дочери одного из близких сподвижников Петра Великого, Иван – обожаемый жених. Когда фортуна отвернется от семейства Долгоруковых, Наталья добровольно пойдет за Иваном в ссылку (кстати, все в тот же Березов). Эта одаренная женщина оставит интересные и трогательные воспоминания, на страницах которых будет звать мужа «товарищем» своим и «сострадальцем». А Иван кончит жизнь свою на плахе.

Но покамест еще не пришло время трагическим событиям. Долгоруковы в фаворе. Красавица Катенька, меньшая сестра Ивана, официально объявлена невестой Петра II.

На личность молодого Ивана Долгорукова стоит обратить внимание, потому что явление подобной личности знаменует одну, становящуюся характерной, черту дома Романовых. Выше мы уже отмечали, что отношения Софьи Алексеевны с Василием Голицыным были как бы первым явлением столь значимой для Романовых в будущем модели: «государыня и фаворит». Но, по справедливости, первым российским царским фаворитом предстал любимец не женщины-правительницы, а правителя-ребенка, подростка, Иван Долгоруков. Дело в том, что Голицына Софья ценит не только за то, что он ей «нравится». Правильнее даже сказать, что он ей «нравится» именно потому, что его есть за что ценить: он образован, умен, он действительно полезен в делах правления. И при Петре I речь еще не идет о фаворитизме. Петр ценит своих сподвижников, вовлекает новых людей в свое окружение именно за их умения и знания. Совершенно иная картина отношений Петра II с Иваном Долгоруковым. Сам Иван, его отец, братья, сестры не отличаются ни умениями, ни дарованиями. Не за то юный Петр ценит своего любимца. Их отношения связаны с государственной деятельностью очень косвенно. Иван просто нравится Петру, как одна личность может нравиться другой личности. Петру с Иваном интересно! Но Петр не простая личность, а личность, облеченная властью. Поэтому он дарит своему другу самое лучшее и дорогое, что может подарить, – первое место после него самого, после императора. Другу и – соответственно – семье друга. Можем сказать, что Иван Долгоруков – первый российский фаворит. Это уже не феодальный приход к власти какого-либо «рода-клана», но именно европейский абсолютистский фаворитизм, подобный, например, фаворитизму, процветавшему при дворах французских королей Людовика XIV и Людовика XV… Да уж, не по «голландско-швейцарскому пути» двинулась Россия после Петра Великого!..

Вероятно, не без влияния Ивана Петр отказывается учиться и проводит время в балах, пирах и охотах. Иван – старший, и здесь может дать своему царственному другу соответствующее образование. В системе фаворитизма делается значима именно личность фаворита, его прихоти и причуды. Но, кажется, Иван Долгоруков вовсе не был злым человеком. Так, после смерти Меншикова, он напоминает Петру о возможности прощения детей этого врага семейства Долгоруковых. А вот еще одно характерное предание об отношениях Петра и Ивана: император должен был подписать смертный приговор; внезапно Иван обхватил его за шею, укусил за ухо и воскликнул:

– А когда голову отрубают, еще больнее!

Преступник, подлежавший смертной казни, был прощен… В любом случае, сценка очень живая, так и видишь этих юношу и подростка… Но при Петре I, например, такое не было бы возможно. Петру никогда не пришло бы в голову действовать исходя не из логики избранного им способа управления государством, но из прихотей Анны Монс или Екатерины Алексеевны…

Целые тома исписаны пылкими суждениями о вреде фаворитизма подобного рода; о том, как это ужасно, когда государством правит Иван Долгоруков или какая-нибудь мадам Дюбарри, и все зависимо от их прихотей и причуд… И действительно, на первый взгляд, власть сосредотачивается в руках подобных личностей. Но так ли это на самом деле? Вспомним известное толстовское из «Войны и мира» – о ребенке, который с гордостью держит игрушечные вожжи, а по-настоящему-то экипажем правит все же взрослый кучер… Так и влияние Долгоруковых, Дюбарри и прочих «помпадуров и помпадурш» чисто внешнее. Иначе, недалекие, необразованные, просто неумные, они за короткий срок разнесли бы в щепки любое государство. Но этого не происходит. Не могут Иван, Катенька и их отец изломать Россию, как игрушечный кораблик. Потому что Петр Великий успел наладить систему, при которой в «управленческом аппарате» худо-бедно все же собираются «служилые люди», в действительности способные к делам правления. Много подобных личностей выдвинулось при Петре I – тот же Петр Толстой, Антиох Кантемир, Головкин. Особо следует отметить Андрея Ивановича Остермана, выдающегося дипломата, трудившегося для расширения Российского государства и при Петре I и при его преемниках, вплоть до Елизаветы, которая не простила ему службы при Анне Иоанновне и Анне Леопольдовне и отправила в северную ссылку (все в тот же Березов, между прочим), где этот «государственный ум» и окончил свою жизнь…

Среди личностей, окруживших трон, нельзя не заметить и молодую тетку императора, Елизавет Петровну. После незадавшегося «парижского сватовства» ей посватали родственника молодого мужа ее сестры, тоже голштинца, Карла-Августа. Возможно, это инициатива Меншикова, которому вовсе не улыбается, чтобы дочери Петра вступали в «престижные браки» или оставались незамужними в России. Жених прибывает в Санкт-Петербург, но умирает почти одновременно с Екатериной I. Современники уверяют нас, будто цесаревну и ее жениха связывали отношения весьма близкие. Скорее всего, это не клевета…

Вообще, характер молодой Елизавет Петровны для нас довольно ясен. Сильная, живая, любящая развлечения, она умеет быть обворожительной на самый рафинированный парижский манер и пишет очень неплохие для своего времени русские любовные стихи. После своей тетки Натальи Алексеевны и бедняги Виллима Монса она, пожалуй, третий русский лирик… Характер Елизавет Петровны и ее времяпрепровождение при дворе ее племянника Петра II ярко проясняются особенно из писем Мавры Шепелевой. Эта бойкая и одаренная девушка была назначена сопровождать Анну Петровну в Киль, входила в ее придворный штат и возвратилась на родину после ее смерти. Мавра переписывалась с цесаревной. Переписка эта велась на русском языке. Стиль Мавры Шепелевой – живой, энергический, яркий…

«…Еще ш уведомились мы, что ваша высочество веселитися, и желаем мы, чтоб вашему высочеству боле веселья иметь, а печал николи бы боле не иметь…»

Мавра Шепелева навсегда осталась близким и верным Елизавет Петровне человеком. Она вышла замуж за графа Шувалова и была матерью Андрея Шувалова, екатерининского вельможи, человека выдающейся образованности; несомненно его участие в литературном творчестве Екатерины II в качестве «редактора и помощника»; вероятно, он, что называется, руку приложил и к последнему варианту ее мемуаров…

Но до этого всего еще далеко. А покамест при дворе множатся слухи о весьма близких отношениях молодой свободной тетки с ее юным племянником-императором. И действительно, она разделяет все его забавы. Толкуют о возможности их брака, что уж совсем не может нравиться Долгоруковым. При дворе формируется «антиелизаветинская» партия. Елизавет Петровна поспешно ретируется из окружения Петра II. Очень скоро уже заговорили о ее романе с человеком «низкого происхождения», прапорщиком Алексеем Шубиным. Долгоруковы могут теперь быть спокойны. Впрочем, афишируемые отношения с Шубиным – явно не простой «дипломатический ход», но именно то, что зовется любовью. Елизавет Петровна в этого человека влюбляется со всей романовской женской страстностью, как некогда ее тетка Софья Алексеевна влюбилась в Голицына. Вероятно, Шубину посвящены стихи Елизаветы, приводимые Бантыш-Каменским в его «Словаре достопамятных людей». Вот они:

Я не в своей мочи огнь утушить,

Сердцем болею, да чем пособить?

Что всегда разлучно и без тебя скучно

– Легче б тя не знати, нежель так страдати

Всегда по тебе…

А во дворце готовятся к свадьбе Петра II с Екатериной Долгоруковой. Но неожиданно романовский «детский праздник» прервался. Сначала умирает старшая сестра императора, Наталья Алексеевна. Затем и он сам – от какого-то заболевания вроде оспы. Неотлучно сидит у его постели Иван Долгоруков. О возможности заразиться он и не думает. Вся его дальнейшая жизнь и жизнь его близких поставлена на карту. И кроме того, он, судя по всему, искренне привязан к Петру…

Что это за новые загадочные смерти? Тут у нас их скопилось, по меньшей мере, три: смерть голштинского жениха Елизавет Петровны, смерть Натальи Алексеевны и, наконец, – смерть молодого императора. Первая, пожалуй, действительно случайная; она, кажется, никому не несет никаких выгод. Наталья Алексеевна умирает скоропостижно, в подмосковном селе Всесвятском. При дворе она очень влиятельная личность, родная единственная сестра императора, первый близкий ему человек, имеющий на него очень большое влияние. Но кому может быть нужна ее смерть? Долгоруковым? Но она вовсе не против них, детская еще дружба связывает ее с Иваном и Екатериной. Елизавет Петровне? Но ей эта смерть ничего не даст. Это не Наталья Алексеевна, это Долгоруковы – и понятно, почему – не желают видеть Елизавету при Петре II… Смерть самого Петра? О, она слишком многим развязывает руки для борьбы за власть! Потому что завещания снова нет. Странно, что Долгоруковы не позаботились о завещании… Надеялись на выздоровление государя? А, может быть, смерть его была обыкновенной, естественной смертью – от болезни… Или все же нет? Ведь смерть его и его сестры означает для Романовых пресечение линии потомства Петра I от Лопухиной. Теперь борьба может вестись только между потомством Ивана Алексеевича (помните?) и потомством Петра I от Екатерины Алексеевны…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.