12. ОПЕРАЦИИ В АМЕРИКАНСКИХ ВОДАХ В ЯНВАРЕ-ИЮЛЕ 1942 ГОДА

12. ОПЕРАЦИИ В АМЕРИКАНСКИХ ВОДАХ В ЯНВАРЕ-ИЮЛЕ 1942 ГОДА

Подводная война у американских берегов. – Благоприятные мирные условия. – Число подводных лодок. – Большое количество потоплений. – Попытки сэкономить топливо. – «Интуиция» Гитлера. – Часть подводных лодок отправляется в Норвегию. – Я протестую. – Решающее влияние на битву за Атлантику. – Судоходство в Карибском море и в районе Фритауна. – Больше операций в американских водах. – Удачный период. – Снижение результатов в Атлантике против британского судоходства. – Превосходство англичан в развитии радарной аппаратуры на коротких волнах. – «Дойные коровы», подводные танкеры. – Америка применяет конвойную тактику

Во время совещания у Гитлера, на котором он повторил свой прежний приказ о необходимости избегать любых инцидентов с Соединенными Штатами Америки, было вкратце упомянуто о ситуации, которая сложится в подводной войне, если Америка окажется втянутой в вооруженный конфликт. Я выразил желание в этом случае получить своевременное уведомление, чтобы успеть расположить подводные лодки вдоль американского побережья раньше, чем война будет объявлена официально. Только таким образом, сказал я, можно получить максимальную выгоду от эффекта внезапности – нанеся решительный удар в водах, где противолодочные силы еще слабы.

Однако события развивались по другому сценарию. Немецкое командование само оказалось застигнутым врасплох внезапной атакой японцев на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года. В это время в американских водах не было ни одной субмарины.

Только 9 декабря командование подводного флота получило информацию о снятии всех ограничений на операции против американских кораблей, так же как и на операции в панамериканской зоне безопасности. В тот же день я направил командованию ВМС запрос на высвобождение 12 подводных лодок для операций у американского побережья.

Должен признать, от этих 12 подлодок я ожидал очень многого. Американских вод война пока еще не коснулась. Именно здесь торговые суда, включая направляющиеся в канадские порты, такие, как Галифакс и Сидни, а также на полуостров Новая Шотландия, где формировались конвои, следовали независимо. Флоты Англии и США, конечно, тесно сотрудничали, и между ними был налажен постоянный обмен информацией. В таких обстоятельствах вряд ли можно было рассчитывать на полное отсутствие в американских водах противолодочных заграждений – что-то, безусловно, было. Но скорее всего, они были не повсеместно и являлись не слишком эффективными, да и практический опыт охоты за подводными лодками у американцев пока отсутствовал. Как бы то ни было, мы ожидали, что в американских водах нас ждут условия не менее благоприятные, чем существовавшие годом или двумя ранее в британских водах.

Понятно, что рано или поздно ситуация изменится. Когда наши лодки появятся в Западной Атлантике, американцы усилят защиту и достаточно быстро приобретут опыт борьбы. Суда перестанут выходить в море в одиночку, будет введена конвойная система. Именно поэтому было так важно воспользоваться благоприятной ситуацией и извлечь из нее как можно больше выгоды, пока не поздно.

К тому же мы получили свободу действий на ведение подводной войны в американских водах. На бескрайних океанских просторах, ставших теперь зоной боевых действий, существовало великое множество торговых путей, пересекающихся в определенных узловых пунктах, которые мы теперь могли атаковать. Являясь атакующей стороной, мы обладали инициативой, а оперативно перенося тяжесть удара из одного места в другое, имели возможность застать врага врасплох и с максимальной выгодой для себя использовать эффект внезапности. Американцы не могли обеспечить постоянную защиту всех без исключения точек пересечения морских путей, поэтому они будут вынуждены преследовать нас. Так мы вынудим противника распылить свои оборонительные силы.

Таким образом, принципы ведения подводной войны остались неизменными и хорошо вписывались в условия нового театра военных действий. Нашей основной целью было потопить как можно большее количество судов, соблюдая при этом режим экономии. Иными словами, количество потопленного тоннажа, приходящееся на каждую подводную лодку в море в сутки, следовало поддерживать на наивысшем уровне. Для этого нам следовало внимательно следить, чтобы подлодки не направлялись в отдаленные районы, если, учитывая большие потери времени на переход до оперативной зоны и обратно, шансы на успех там не являлись значительно более высокими, чем в близлежащих районах. Естественно, что для этого было чрезвычайно важно получать своевременную и точную информацию относительно районов наибольшей концентрации судов противника и уязвимых мест в его обороне. Мы не могли позволить себе ввязаться в атаку, обреченную на провал. Но в девственных водах Америки мы ожидали большого успеха, который с лихвой компенсировал бы затраты времени на долгий переход.

Прежде всего предстояло решить главный вопрос: сколько подводных лодок мы можем выделить для участия в этих наступательных операциях? Точный ответ содержится в журнале командования подводного флота, точнее, в записи от 1 января 1942 года. На ту дату мы имели 91 подводную лодку. 23 из них находились в Средиземноморье, еще 3 по приказу командования должны были вот-вот туда отправиться. 6 подводных лодок занимали позицию к западу от Гибралтара, 4 были отправлены в Норвегию. Из оставшихся 65 подлодок 60 % находились в доке, и ремонт их задерживался из-за недостатка рабочей силы.

Оставалось всего 22 подлодки. Половина из них находились на пути к базе или в оперативной зоне. Таким образом, в начале 1942 года, то есть спустя два с половиной года после начала войны, только 10–12 (12 % от общего количества) подводных лодок могли единовременно участвовать в выполнении нашей основной задачи – уничтожении судов противника.

Относительно потерь, нанесенных немецкими подводными лодками судоходству у американских берегов, капитан Роскилл писал:

«Одним из самых удивительных фактов, касающихся хаоса, посеянного у американских берегов в начале 1942 года немецкими подводными лодками, является то, что там ни разу не находилось больше 12 подлодок одновременно» (Война на море. Т. 2. С. 96).

А по прошествии некоторого времени наших субмарин там стало даже меньше. Мое первоначальное предложение о срочной отправке к американскому побережью 12 субмарин было отклонено командованием. Дело в том, что это был максимум, на который я мог рассчитывать. Чтобы сделать эту цифру более реальной, я предложил вернуть 6 больших подлодок типа IXC (740 тонн), которые по распоряжению командования находились в районе Гибралтара и, что я особенно подчеркнул, «в любом случае были плохо приспособлены для операций в Гибралтаре и Средиземном море. Эти подлодки значительно легче обнаружить, чем лодки типа VII, они сложнее в управлении, а значит, более уязвимы для глубинных бомб. А их главное ценное качество – возможность принять на борт большое количество топлива – при эксплуатации в Средиземноморье и Гибралтаре не используется».

Также я добавил, что их шансы на успех в Гибралтаре намного ниже, чем при использовании по другую сторону океана. Но мои доводы не были приняты во внимание.

Военно-морское командование считало, что не вправе ослаблять наши силы в Средиземном море. Поэтому столь необходимые подлодки продолжили «сторожить» Гибралтар, а я остался со всего лишь 6 субмаринами, которым и предстояло нанести решающий удар по американцам. Из упомянутых 6 подлодок только 5 были готовы выйти из бискайских портов в период между 16 и 25 декабря. Нам пришлось смириться с тем, что для первой американской операции у нас имеется только 5 подводных лодок.

Расстояние от побережья Бискайского залива до районов, где предполагалось максимальное скопление судов, было следующим:

Сидни – 2200 миль

Галифакс – 2400 миль

Нью-Йорк – 3000 миль

Тринидад – 3800 миль

Ки-Уэст – 4000 миль

Аруба – 4000 миль

Субмарины класса IX вполне могли добраться туда, причем у них бы еще осталось достаточно топлива для проведения операций в течение двух-трех недель.

Поскольку мы предполагали, что суда здесь будут следовать в одиночку, лодки не держались группой, а рассредоточились на довольно большой территории. Я решил, что район рассредоточения должен быть не слишком мал, чтобы, если судоходство в нем будет приостановлено или изменит направление, все лодки одновременно не лишились шансов на успех. С другой стороны, этот район должен быть не слишком велик, чтобы подлодки не лишились возможности отыскать в нем противника. Кроме того, я стремился нанести первый удар так, чтобы, впервые появившись там, где противник нас, скорее всего, не ждет, затем можно было повторить нечто подобное в другом районе. Принимая во внимание все перечисленные факторы, для района первой операции я выбрал территорию между заливом Святого Лаврентия и мысом Хаттерас.

Чтобы обеспечить внезапность, командиры наших субмарин получили приказ держаться вне пределов видимости на участке между Ньюфаундлендом и Восточным побережьем Америки. По пути им следовало ограничить атаки только действительно достойными целями – судами грузоподъемностью 10 тысяч тонн и более.

Далее я оговорил, что 5 лодок получат от меня по радио сообщение, в котором будут указаны дата и время начала операции, поскольку это зависит от погодных условий и времени, которое потребуется затратить разным подлодкам на переход к оперативной зоне.

Итак, в конце декабря 1941 года 5 немецких подводных лодок вышли в долгий поход через Атлантику. Люди находились в отличном настроении и были полны надежд. А тем временем я делал все от меня зависящее, чтобы высвободить больше подлодок для американских операций. Снова и снова я повторял свои возражения против привлечения значительных сил подводного флота к операциям в районе Гибралтара и в Средиземноморье.

Приведу выписку из журнала командования подводного флота от 30 декабря 1941 года.

«1. Приказом № 2024 командование ВМС обязывает нас направить 10 подводных лодок в Восточное Средиземноморье и 15 подлодок двумя группами примерно одинаковой силы в морские районы к востоку и западу от Гибралтара. Таким образом, на юг будут отправлены 34 подводные лодки.

2. В настоящее время в Средиземноморье находится 23 подлодки. Значит, к ним следует добавить еще 11. Это число превышает указанное в приказе командования подводного флота № Gkdos 763 (с тех пор были потери) и также выше указанного в приказе командования ВМС № 2047 для покрытия потерь.

3. После потопления „Арк Ройял“ 33 % наших подводных лодок, пытавшихся пройти через Гибралтарский пролив, не смогли этого сделать. Из 24 подводных лодок, посланных в Средиземное море после потопления „Арк Ройял“, 4 были потеряны в проливе, 4 получили повреждения при атаках с воздуха и вернулись обратно. 16 прошли через пролив. Чтобы обеспечить проход в Средиземное море еще 11 лодок, следует подготовить 15 или 16, поскольку 5–6 лодок обязательно будут потеряны или выведены из строя в Гибралтарском проливе.

4. Точно так же, чтобы направить по 7 подлодок в морские районы, прилегающие к Гибралтару с востока и запада, следует подготовить по 10 единиц, потому что в полнолуние в этих хорошо охраняемых районах без потерь никак не обойтись.

5. Могут ли преимущества, полученные от нахождения наших подводных лодок в Восточном Средиземноморье и в районе Гибралтара оправдать целесообразность столь высоких потерь и есть ли у подводных лодок шансы достичь этих преимуществ – это вопросы, требующие самого тщательного рассмотрения.

А. До сих пор немецкие подводные лодки, действующие в Восточном Средиземноморье, принесли немало пользы военной кампании в Северной Африке. Если нам удастся вывести из строя еще один тяжелый корабль противника, безопасность наших морских путей, ведущих в Северную Африку, возрастет. Пока противолодочная оборона в этих районах слаба, интенсивность вражеского судоходства велика, использование подводных лодок в Восточном Средиземноморье можно считать оправданным.

Шансы на успех неплохи, потери невелики.

Б. В районах к востоку и западу от Гибралтарского пролива противолодочная оборона очень сильна. В лунные ночи воздушное патрулирование не прекращается даже ночью. До сих пор наблюдалось лишь очень слабое движение судов противника в восточном направлении. Цель командования ВМС, приказавшего разместить подлодки в указанных районах, – атака транспортов противника и других заманчивых целей, которые могут здесь появиться, но если такие корабли здесь и появляются, то всегда следуют под сильной охраной. Операции против таких целей всегда связаны с многочисленными трудностями, шансы на успех в них мизерны, а потери велики.

6. Поэтому командование подводного флота считает экономически нецелесообразным держать одновременно 15 наших подводных лодок в районе Гибралтара. В этих водах вполне хватит 2–3 подлодок – этого количества вполне достаточно, чтобы использовать благоприятные возможности, если таковые возникнут.

7. Исходя из изложенного, предлагаю следующее:

– отправить еще 2 или 3 подводные лодки в Средиземное море. Командование подводного флота не видит перспектив в отправке этих подводных лодок в Атлантику на более или менее длительный срок;

– расположить еще 3 лодки к западу от Гибралтара.

8. Принятие предложений, изложенных в пункте 7, поможет возобновить операции в Атлантике. Командование подводного флота считает, что нецелесообразно держать большие силы в районе Гибралтара, поскольку это экономически невыгодно, и что в Средиземноморье следует посылать лишь то количество лодок, которое абсолютно необходимо. Слишком велика вероятность того, что эти лодки, их отважные капитаны и опытные команды уже никогда не смогут вернуться и принять участие в битве за Атлантику.

9. Оперативное принятие решения позволило бы командованию подводного флота столь же оперативно отдать приказы подлодкам, готовым к выходу в море».

24 декабря командование ВМС санкционировало перевод подводных лодок из района Гибралтара к Азорским островам. 2 января 1942 года появился приказ главнокомандующего ВМС, предписывающий:

1. Отправить еще 2–3 подводные лодки в Средиземное море, после чего дальнейший перевод в тот регион прекратить.

2. Самой важной частью Средиземноморского театра военных действий считать восточную.

3. 2–3 подводные лодки будут постоянно расположены в районе западнее Гибралтара, но их перевод в западном направлении в сторону Азорских островов будет разрешен без дополнительных указаний.

2 января я сделал следующую запись в военном дневнике:

«Этот приказ положил конец дальнейшим переводам подводного флота в Средиземное море и дает нам возможности возобновить операции в Атлантике, интенсивность которых значительно снизилась еще два месяца назад, а в последние шесть недель операции не проводились вообще».

Теперь командование подводного флота получило возможность распоряжаться силами по своему усмотрению. Поскольку самые лучшие капитаны и опытные команды находились в Средиземное море, нам предстояло возобновить войну против торгового судоходства на Североатлантическом театре военных действий с новыми людьми на только что построенных подводных лодках. В середине января вторая группа из 4 больших подводных лодок была подготовлена к выходу в море из портов Бискайского залива. Первые 5 единиц уже были в пути к американским берегам, и я решил для усиления эффекта внезапности использовать вторую группу для нанесения удара в другой части Западной Атлантики, где судоходство всегда было исключительно напряженным: Аруба – Кюрасао – Тринидад.

Насколько удалось установить командованию подводного флота, Тринидад являлся основным пунктом захода для судов, приходящих с юга. Аруба и Кюрасао были важными нефтеналивными пунктами, вблизи которых всегда находилось много танкеров.

В ожидании получения дальнейшей информации об условиях на новом, Американском театре военных действий я решил разделить новые лодки, поступающие в эксплуатацию, более или менее равномерно между двумя оперативными направлениями.

Как только 9 декабря 1941 года было снято ограничение на ведение подводной войны в американских водах, мы приступили к рассмотрению возможности использования подлодок среднего размера (517 тонн), радиус действия которых был меньше, для операций в удаленных районах. Расчеты показали, что они тоже могут достичь Новой Шотландии, после чего у них будет еще достаточно топлива, чтобы остаться в этом районе на некоторое время, при необходимости даже действуя на высоких скоростях. Однако радиус действия этих лодок не позволяет их использовать дальше на юг или на запад, то есть у побережья Соединенных Штатов. Поскольку не существовало средств, которые позволили бы таким подлодкам пополнить запасы топлива в море (подводные танкеры, о которых командование подводного флота вело речь еще в самом начале войны, так и не были построены), я не считал целесообразным посылать их дальше, чем к Новой Шотландии. По оценкам экспертов, первые подводные танкеры должны были появится в лучшем случае в марте – апреле 1942 года.

Когда приказом командования ВМС от 2 января 1942 года для операций в Атлантике были высвобождены все новые подлодки типа VII, которые ранее планировалось отправить в Средиземноморье, я сразу же направил 7 единиц, находящихся либо у Азорских островов, либо на пути к ним, в район Новая Шотландия – Ньюфаундленд.

Мы старались с максимальной отдачей использовать каждую лодку, имеющуюся в нашем распоряжении. В свою очередь, командование ВМС предпринимало титанические усилия, чтобы уберечь рабочих с судоверфей и доков от мобилизации в армию. Они ведь были так необходимы для постройки и ремонта подлодок.

В начале января стало очевидно, что первые большие субмарины подойдут к Восточному побережью Америки примерно 13 января, соответственно именно на эту дату и была запланирована первая атака.

И она удалась! Выяснилось, что американцы живут в условиях мирного времени. Вечерами берег не погружался в темноту, а города представляли собой средоточие ярких огней. Горели огни на сигнальных буях и маяках, хотя, быть может, и не так ярко, как в мирное время. Суда следовали обычными маршрутами и несли обычные навигационные огни. И хотя с момента объявления войны прошло уже 5 недель, противолодочные заграждения почти нигде не были установлены. Были организованы противолодочные патрули, но они явно не имели никакого опыта. К примеру, одиночные эсминцы ходили взад-вперед по маршрутам торговых судов, причем с такой удивительной регулярностью, что капитаны наших подлодок довольно быстро составляли для себя расписание их движения. Они всегда точно знали, когда эсминец появится в следующий раз, а значит, можно сказать, находились почти в полной безопасности. Несколько раз наши лодки были атакованы с использованием глубинных бомб, но нападающие не проявляли должной настойчивости и слишком рано прекращали атаки, хотя, сказать честно, на мелководье они часто были близки к успеху. Летчики, выполняющие противолодочное патрулирование, также демонстрировали полное отсутствие опыта.

Экипажи торговых судов без ограничений использовали радиосвязь. Они нередко сообщали в эфир свои координаты, в результате чего у командиров подлодок складывалась чрезвычайно полезная общая картина ситуации в районе действий. Капитаны торговых судов, судя по всему, не получили никаких инструкций относительно различных тактических приемов, применяемых подводными лодками, а о возможности ночных атак вообще благополучно позабыли.

Нашим офицерам не потребовалось много времени, чтобы выработать очень эффективный порядок действий. Днем подлодки отлеживались на глубине 150–450 футов в нескольких милях от судоходных путей. В сумерках они в погруженном состоянии подходили к берегу, в темноте всплывали в самой гуще следующих своими курсами судов и атаковали.

Успех, достигнутый пятью подлодками в первой операции «Барабанный бой», был грандиозным. Подлодка «U-123» (командир Хардеген) потопила 8 судов (53 360 тонн), среди них 3 танкера, «U-66» (командир Цапп) – 5 судов (50 000 тонн), среди них 1 навалочник с грузом железной руды и 2 танкера, «U-130» (командир Кальс) – 4 судна (307 348 тонн), из них 3 танкера. Вклад еще двух подлодок был также весьма впечатляющ.

Вот что записал в журнале боевых действий командир Хардеген:

«Жаль, что в ту ночь, когда я подошел к Нью-Йорку, со мной не было нескольких минных заградителей, чтобы заткнуть здесь все дыры минами. А если бы со мной было еще 10, а лучше 20 подводных лодок! Им бы всем, я уверен, нашлась работа! Я видел больше 20 судов, двигавшихся очень близко к берегу».

А я в свой журнал боевых действий внес следующую запись:

«Из докладов командиров представляется совершенно очевидным, что операция „Барабанный бой“ оказалась бы более успешной, если бы в ней участвовало больше подводных лодок, хотя бы те 12 единиц, о которых командование вело речь вначале. Но даже те 6 подлодок, которые все же отправились к берегам Америки, хорошо поработали и достигли неплохих результатов. К сожалению, развить успех у нас не было возможности».

Прежде чем первая группа подводных лодок покинула оперативную зону у американского побережья, туда пришли еще 3 подлодки: «U-106» (командир Раш), «U-103» (командир Винтер) и «U-107» (командир Гелхауз), вышедшие в море в середине января. Поэтому, хотя нехватка подводных лодок не дала нам полностью использовать исключительно благоприятные возможности, мы, по крайней мере, обеспечили постоянное нахождение хотя бы какого-то количества субмарин в оперативной зоне.

Условия, сопутствующие действиям наших субмарин среднего размера в районе Новая Шотландия – Ньюфаундленд, были куда менее благоприятными. Подвела погода. Туман, снег, штормовое море и пронизывающий холод очень мешали операциям и привели к ряду досадных промахов и отказов торпед. Условия, в которых приходилось сражаться, приведены в рассказе командира подводной лодки, атаковавшего судно в 15 милях от мыса Бретон (Новая Шотландия).

«18.01.1942. 00.30. Сделали еще одну попытку зайти перед целью. Очевидно, противник заметил меня во время предыдущей атаки и сразу же увеличил скорость. Следуя параллельным курсом на полной скорости, я его очень медленно догоняю. Высокие волны постоянно захлестывают подлодку. Верхняя палуба покрыта слоем льда. Принял решение стрелять с большого расстояния.

1.19. Произвел два последовательных выстрела из 2-й и 4-й труб. Расстояние 1500 ярдов. Обе торпеды прошли мимо. Несмотря на сравнительно большое расстояние и темную, безлунную ночь, мое местонахождение, очевидно, выдал противнику лед на палубе. Судно дало задний ход, и торпеды прошли перед его носом. Я решил сделать поворот вправо и произвести выстрел из кормовой трубы, но заметил в 300 ярдах на траверзе американский эсминец класса „Крейвен“. Он шел прямо на нас на высокой скорости. Я скомандовал одной машине полный вперед, другим полный назад и резко развернул лодку, в результате этого маневра эсминец прошел в 10 ярдах за кормой. Приказал срочное погружение. Успел заметить второй эсминец, появившийся со стороны кормы торгового судна. В результате обледенения воздушного клапана дизеля лодка приняла 8 тонн воды и легла на дно. Хотя ее ощутимо било о подводные скалы, я решил оставаться на месте, заглушив машины. Эсминцы не предприняли никаких действий. Возможно, у них обледенели устройства, сбрасывающие глубинные бомбы.

2.10. Поднял лодку с грунта и покинул район операции. Следую в погруженном состоянии».

При таких условиях ожидать больших успехов не было никаких оснований. Подлодки даже нельзя было перевести дальше на юго-запад, в район с более благоприятными погодными условиями, поскольку они пришли в американские воды с Азорских островов и уже израсходовали большую часть топлива.

Следующая группа подводных лодок среднего размера, вышедшая из бискайских портов с полными топливными танками, отправилась в район Галифакса. Оттуда они проследовали до Нью-Йорка и мыса Хаттерас. Между прочим, их фактическая дальность плавания оказалась намного больше, чем показали наши теоретические расчеты и предыдущий опыт. Такие лодки до этого использовались в основном в операциях против конвоев, в процессе которых им часто приходилось двигаться на высокой скорости – понятно, что при таких обстоятельствах перед ними нельзя было ставить задачу экономить топливо. В американских водах ситуация была совсем иная. Во время длительного перехода через Атлантику механики имели возможность экспериментировать, стараясь определить наиболее экономичную скорость хода. Войдя в полосу западных ветров и нырнув, капитаны могли с удивлением констатировать факт, что лодка идет с небольшой потерей скорости, но с большой экономией топлива.

Существовал еще один фактор, сыгравший важную роль в увеличении дальности плавания подводных лодок среднего размера. Страстно желая попасть в американские воды, команды подлодок проявляли изобретательность и смекалку. Для начала они заполнили некоторые емкости, предназначенные для воды, топливом. Затем они по собственной воле пожертвовали целым рядом удобств, освободив помещения для складирования запасов топлива, запчастей, боеприпасов и прочих расходных материалов, без которых невозможно было обойтись при увеличенной дальности плавания. Необходимо отметить, что жилые помещения немецких субмарин изначально были намного меньше и неудобнее, чем в субмаринах других стран. Немцы строили свои подводные корабли, руководствуясь принципом, что каждая тонна водоизмещения должна использоваться на увеличение боевой мощи – вооружения, скорости, радиуса действия. Теперь матросы отказались даже от минимальных «удобств», предусмотренных в подлодке, и под завязку набили все помещения, которые удалось освободить, запасами. Даже проходы были загромождены ящиками, тюками, бочками. Не только спать, но даже просто сидеть люди зачастую могли только по очереди.

Услышав об этих самостоятельно принимаемых мерах, я забеспокоился. Здесь было очень легко переборщить и подвергнуть опасности корабль. Поэтому я издал соответствующий приказ, который должен был положить конец излишнему энтузиазму; ведь все хорошо в меру. Но факт остается фактом: благодаря принятым мерам и изобретательности, проявляемой подводниками по пути к оперативной зоне и обратно, даже подлодки среднего размера смогли участвовать в операциях у Восточного побережья Америки. Они прибывали в оперативную зону, имея в своем распоряжении примерно 20 тонн топлива, что при благоприятных условиях достаточно для операций в течение 2–3 недель. Эти подлодки тоже достигли немалых успехов.

В январе 1942 года, по данным британской статистики, было потоплено 62 судна (327 357 тонн), большинство из них на Американском театре военных действий. Впечатляющие цифры!

Стремясь направить всю доступную мощь подводного флота, которая и в начале 1942 года все еще оставалась очень малой, в Западную Атлантику, где обстановка оставалась удивительно благоприятной, я приказал, чтобы все новые лодки после завершения испытаний на высокой скорости направлялись во Францию. Здесь они должны были получить запасы и следовать дальше к американскому побережью.

Всего лишь через несколько часов, как был отправлен этот мой приказ, я получил приказ военно-морского командования совсем другого содержания. Мне предписывалось направить 8 подводных лодок в район Исландия – Фарерские острова – Шотландия для защиты Норвегии. Соответственно я приказал командирам подводных лодок, которые находились в пути из Германии к портам Бискайского залива, изменить курс и следовать в обозначенный район. Столь необходимое для выполнения наступательных операций подкрепление, которого мы так долго ждали, снова было использовано для оборонительных целей.

По состоянию на 1 февраля 1942 года немецкие подводные лодки были следующим образом распределены по различным театрам военных действий: 7 – для защиты Норвегии, 3 – к западу от Гибралтара для аналогичных целей, 6 – для наступательных операций у американского побережья. Таким образом, из 16 подводных лодок, находящихся в Атлантике, только 6 использовались для выполнения основной задачи немецкого военно-морского флота – потопления судов противника.

Уместно задать вопрос: как получилось, что подводные лодки срочно понадобились для защиты Норвегии?

22 января 1942 года в ставке Гитлера прошло совещание, на котором присутствовал начальник штаба ВМС адмирал Фрике. На этом совещании фюрер поделился своими опасениями относительно возможности оккупации Норвегии союзниками. Он заявил, что Норвегия является решающим театром военных действий и при необходимости туда должны безоговорочно направляться как военные корабли, так и подводные лодки, независимо от прочих соображений. Все имеющиеся в распоряжении подлодки должны немедленно направиться в указанный район, чтобы, во-первых, образовать своеобразный разведывательный экран, а во-вторых, атаковать любые силы противника, угрожающие стране.

Правда, уже на следующий день Гитлер, судя по записи в журнале боевых действий командования ВМС, занял более утешительную для нас позицию.

23 января 1942 года нам позвонил капитан фон Путкамер и сказал, что фюрер с глубоким удовлетворением отметил рост показателей потопления судов противника у американского побережья. Услышав, сколько подводных лодок участвует в этих операциях, он выразил желание, чтобы все они остались на месте. Это желание, идущее вразрез с приказами, которые Гитлер отдал военно-морскому командованию 22 января, представляется чрезвычайно важным. Такая перемена также показывает, что в ставке фюрера не знали ни точного числа подлодок, ни их количества, занятого в американских операциях, ни потребностей в подлодках. Иначе никак нельзя объяснить появление подобных приказов.

Несмотря на то что Гитлер несколько смягчил свою директиву, 24 января командование ВМС отдало приказ, о котором я упоминал выше, предписывающий мне направить 8 подлодок для защиты норвежских вод. А 6 февраля за ним последовал еще один.

«1. Общее число немецких подводных лодок в норвежских водах (в то время их было 4) должно быть увеличено до 6. В дополнение к этому еще 2 подводные лодки должны находиться в боевой готовности в Нарвике или Тромсё.

2. 2 подводные лодки должны располагаться в Тронхейме и 2 в Бергене, все в состоянии боевой готовности.

3. До последующих распоряжений 8 подводных лодок должны оставаться в районе Исландия – Гебриды».

Вдобавок к этому командование ВМС разработало схему обслуживания всех родов войск, находящихся в Норвегии, и, в случае необходимости, доставки подкрепления силами подводных лодок. Следствием этого явилась необходимость внесения значительных конструкционных изменений, отмеченных командованием особо. Всего нам предстояло переоборудовать 2 большие и 2 средние подлодки. Перевод всех 20 подводных лодок в норвежские воды следовало завершить до 15 января. Таким образом, о подкреплении на Атлантическом театре военных действий можно было забыть.

Лично я был убежден, что союзники не будут пытаться высадиться в Норвегии. Поэтому я обратился к командованию ВМС с вопросом, нельзя ли обеспечить защиту Норвегии неявно, употребив все имеющиеся подлодки для войны на морских путях союзников.

«Для Великобритании и Америки, – писал я, – возможность любых действий против Норвегии зависела в первую очередь от наличия необходимого тоннажа и военных кораблей для его сопровождения. Чем больше судов потоплено – независимо от того, в какой части света это произошло, – и чем более реальна угроза жизненно важным путям подвоза в Атлантике, а значит, и велика необходимость принять дополнительные меры по их защите, тем менее вероятно, что противник сможет отвлечь тоннаж и эскорт для высадки, которая без соответствующего обеспечения с самого начала будет обречена на провал. Чем больше успех, достигнутый немецкими подлодками в Атлантике, тем меньше вероятность, что противник приступит к подготовке столь сложного мероприятия».

Что касается возможности нападения союзников на Норвегию, командование ВМС со мной не согласилось, и на свою докладную записку от 25 февраля я получил следующий ответ:

«Тот факт, что количество отправленного на дно тоннажа оказывает влияние на планы противника в части проведения операции, включающей высадку с моря, не подвергается сомнению. Тем не менее командование ВМС считает, что тоннаж, необходимый союзникам для высадки в Норвегии, вполне доступен, несмотря на потери, которые они несут. Для перевозки 100 тысяч человек с оружием необходимо ориентировочно 1,25 миллиона брутто-регистровых тонн. Для снабжения потребуется 30–50 тысяч брутто-тонн ежемесячно.

В настоящее время все ресурсы тоннажа противника используются или для военных целей, или для снабжения населения. Любые другие возникшие потребности в тоннаже могут быть обеспечены только в случае его отвлечения от другого вида деятельности. Если противник решит, что высадка в Норвегии является желательной и что он сможет ее осуществить, он наверняка пойдет на некоторые ограничения, вероятнее всего ограничив удовлетворение потребностей гражданского населения. Поэтому, даже если противник будет продолжать нести тяжелые потери на Американском театре военных действий, он все равно сможет обеспечить тоннаж, необходимый для норвежской операции, если, конечно, ему не придется мобилизовать весь наличный тоннаж для другого военного предприятия, например укрепления своих позиций на Среднем или Ближнем Востоке».

Таким образом, командование ВМС не считало оправданным обращение к Гитлеру с предложением пересмотреть и внести изменения в диспозицию, разработанную им для защиты Норвегии.

Я намеревался подобрать лодки для Норвегии из числа новых, но, к сожалению, это у меня не получилось – ни по общему количеству, ни по срокам, установленным командованием. Ледовые условия на Балтике суровой зимой 1941/42 года задержали завершение постройки и испытаний новых лодок – в результате они не были подготовлены вовремя. Мне пришлось отправить в Норвегию 6 подлодок, которые находились в бискайских портах и готовились к выходу в Западную Атлантику. Капитаны четырех из них уже участвовали в операциях на Американском театре военных действий и отлично себя показали.

В феврале преобладающие в ставке взгляды на опасность вторжения в Норвегию союзников несколько изменились. Высадка уже не считалась скорой и неизбежной. Тем не менее приказ относительно размещения 20 подводных лодок в Норвегии остался в силе. Изменилась только его формулировка. Вместо слов «для защиты Норвегии» в приказе от 12 марта было сказано «для предотвращения прохождения вражеских конвоев в Мурманск и Архангельск». Я предложил, чтобы для этой цели подлодки отдали под командование адмирала, командующего Северным флотом, который лучше, чем кто-либо другой, знал все о действиях противника в близлежащих районах. Это было сделано. Но подводные лодки могли достичь только ограниченного успеха в этих широтах, тем более в весенние месяцы, когда ночи стали короче. Поэтому 3 мая 1942 года я снова выразил протест против оставления этих сил в Норвегии, что, по моему глубокому убеждению, было совершенно бесполезно.

«Командование подводного флота (писал я) понимает необходимость уничтожения судов противника в арктических водах и считает, что оно имеет большое значение для последующих наземных операций на Северном театре военных действий. Однако привязывать большое число подлодок к северному региону для нападения на арктические конвои можно только при условии, если:

а) ожидаемый успех в этих водах, выраженный как в общем объеме потопленного тоннажа, так и в стратегической ценности уничтоженных грузов, может сравняться с достижимым в Атлантике, а влияние на ход войны в целом будет, как минимум, равнозначным;

б) подводные лодки не смогут предотвратить высадку противника в Норвегии, если таковая последует».

К моему рапорту была приложена справка.

«К пункту а: командование подводного флота придерживается мнения, что подводным операциям в северных водах очень мешают короткие летние ночи. Ночные атаки на конвои, которые были столь успешными в Атлантике, здесь невозможны. Атаки из-под воды бывают успешными, но редко, потому что авиация наземного базирования и с авианосцев мешает подлодкам выйти на удобную для атаки позицию. В плохую погоду и в условиях шторма атаковать вообще невозможно. В этой связи не следует забывать, что англичане всегда могут выбрать для отправки своих конвоев плохую погоду, что, собственно говоря, они до сих пор и делали. Поддерживать контакт и уйти от преследования при постоянном дневном свете чрезвычайно сложно. В целом нет никаких оснований ожидать от действий наших подлодок на севере выдающихся результатов, что уже подтвердили первые проведенные атаки. Силами 16–20 подлодок было потоплено всего лишь 14 400 тонн в марте и 26 000 тонн в апреле. В Атлантике результаты могли быть несравненно выше.

К пункту б: командование подводного флота, как уже неоднократно упоминалось ранее, считает подводные лодки неприспособленными для ведения боевых действий против быстроходных военных кораблей и транспортов. Они всегда будут прибывать слишком поздно, чтобы помешать высадке противника на берег при вторжении. Они также не могут справиться с сильным эскортом противника. Только после завершения высадки субмарины могут достичь успеха, действуя против конвоев, которые следуют в известные порты. Последнее станет возможным уже в ближайшем будущем, когда поток новых подводных лодок, сходящих со стапелей, станет постоянным и мы перестанем испытывать их постоянную и острую нехватку. Следует помнить, что противолодочные заграждения в северных водах намного сильнее, чем в Атлантике, а значит, процент потерянных и поврежденных лодок будет существенно выше. Следовательно, необходимо предусмотреть возможности ремонта и замены флота. Ремонтные мощности в Норвегии и Германии недостаточны, а отношение времени в порту к времени в море неудовлетворительно.

Таким образом, 20 подводных лодок, застрявших в северных портах, это не просто уменьшение на 20 единиц общего числа подлодок, занятых в военных действиях в Атлантике».

В заключение я еще раз подчеркнул, что задержка подводных лодок в полярных морях не принесет никакой пользы. Что касается возможной высадки противника в Норвегии, то наилучшим вкладом, который могли бы внести в дело ее предотвращения подводные лодки, стало бы успешное потопление флота в Атлантике, а не попытка дать отпор противнику у своих берегов.

Я верил в то время и продолжаю верить сейчас, что мы были обязаны воспользоваться исключительно благоприятными условиями, сложившимися в Атлантике, и сконцентрировать все имеющиеся подводные лодки для участия в войне против торговых судов. Так мы сумели бы внести куда более весомый вклад в общее дело. В 1942 году для наступательных операций против нашего главного врага – Великобритании – мы имели только одно эффективное оружие – подводные лодки. То небольшое количество подводных лодок, которое было в нашем распоряжении, следовало использовать только для наступления! Далее я приведу цитату, иллюстрирующую реакцию нашего противника на отвлечение подводных лодок в Норвегию.

Капитан Роскилл писал:

«Очередное „интуитивное озарение“ Гитлера оказалось для нас весьма кстати, поскольку ослабило давление, испытываемое нашим флотом в Северной Атлантике. 25 января Дёниц получил совершенно неожиданный приказ отправить 8 подводных лодок в район между Исландией, Фарерскими островами и Шотландией, чтобы предотвратить ожидаемое вторжение. Составленный немцами план обороны предусматривал размещение в Норвегии не менее 20 подводных лодок среднего размера. И хотя Дёниц яростно протестовал против такого решения, командование ВМС Германии даже не пыталось возражать Гитлеру. Судя по всему, они не вполне осознавали последствия отвлечения субмарин для Атлантического театра военных действий. Наступательные действия у американских берегов сразу же ослабли, причем как раз в тот момент, когда могли стать наиболее плодотворными…

Интересно отметить, что в апреле 1942 года Черчилль поручил нашей военной верхушке рассмотреть целесообразность высадки в Норвегии с целью ослабить давление противника на арктические конвои. Однако его предложение так и не достигло стадии серьезного планирования, поскольку не совпадало с основным направлением стратегической линии союзников – нанести первый удар в Северной Африке» (Война на море. Т. 2. С. 100–101).

Таким образом, то, что Черчилль, по крайней мере, рассматривал возможность высадки в Северной Норвегии, является доказанным фактом. Но все же он и не думал делать этого раньше, чем в апреле 1942 года. В обзоре хода битвы за Атлантику в первой половине 1942 года капитан Роскилл пришел к следующему выводу:

«…Ограниченное число подлодок, имеющееся в начале года, вкупе с их отвлечением для второстепенных целей, стало решающим фактором в Атлантическом сражении» (Война на море. Т. 2. С. 104).

Вопрос о влиянии отвлечения подводных лодок от решения главной задачи – войны против судоходства – в начале 1942 года на общий ход военных действий будет рассмотрен позже, при анализе отношения потерь противника к числу новых судов. А пока вернемся к подводной войне в американских водах после операции «Барабанный бой» в январе 1942 года.

Вторая группа из 5 больших подводных лодок, как я уже говорил, была отправлена в Карибское море в начале января с задачей нанести концентрированный и внезапный удар. Одна лодка должна была занять позицию в районе Арубы, вторая – у Кюрасао и начать действовать против танкеров, которых здесь было большинство. Еще 2 лодки заняли позиции в районе Тринидада. Топливные емкости на берегу Арубы и Кюрасао располагались очень близко к воде, и был запланирован их обстрел с моря. Чтобы не ставить под угрозу элемент внезапности, на который я очень рассчитывал при первой операции против торговых судов, я настоял, чтобы обстрел береговых объектов, который вполне мог оказаться неудачным, начался уже после первой атаки подводных лодок на суда противника. Чтобы я мог точно установить дату начала наступления, подлодки должны были проинформировать меня о прохождении долготы 40°, после чего я смог бы подсчитать, когда они достигнут зоны предстоящих боевых действий. Самое благоприятное время для операции у берега и в непосредственной близости от портов – это период новолуния в середине февраля, когда ночи особенно темные. Вот я и назначил 16 февраля днем начала операции.

Подводные лодки встретили очень оживленное движение танкеров и достигли немедленных успехов. Капитан-лейтенант Хартенштейн («U-156») потопил 2 танкера и решил обстрелять Арубу. Однако в результате ошибочных действий артиллерийского расчета снаряд взорвался в стволе орудия, и Хартенштейну пришлось выйти из боя. Главнокомандующий приказал на следующую ночь возобновить обстрел берега. Это оказалось невозможным, потому что береговые огни уже были погашены, и определить местонахождение объектов было очень сложно. Вторая подлодка, начавшая обстрел береговых емкостей с горючим, была вынуждена спешно отойти после появления сторожевых кораблей.

Реакция американцев на атаку у их берегов была очень быстрой, даже более быстрой, чем во время первой операции «Барабанный бой». Сначала движение судов на какой-то период вообще прекратилось, а потом возобновилось, но по другим маршрутам. Значительно усилилось воздушное патрулирование. Но поскольку подводные лодки действовали в основном ночью, а все указания судам об изменении маршрутов передавались днем, причем открытым текстом (или очень простым шифром), эти меры не слишком повлияли на результаты нашей работы. После первых атак я дал подлодкам полную свободу действий, чтобы они не оказывались привязанными к одному району, если пребывание в нем стало непродуктивным в результате переориентации маршрутов судов. Лейтенант Клаузен («U-129») добрался до берегов Гвианы и достиг хороших результатов. Капитан-лейтенант Ахиллес («U-161») отважно проник в гавани Порт-оф-Спейн Тринидада, портов Кастри и Санта-Люсия и потопил много судов, стоявших там на якорях. В начале марта 6-я лодка («U-126» командира Бауэра) прибыла в этот же район. Ее оперативной зоной стала территория между Наветренным проливом и Старым Багамским проливом. За две недели Бауэр израсходовал все торпеды и присоединился к остальным подлодкам для обратного перехода.

Так же как и первая, вторая атака на судоходные пути в американских водах оказалась очень успешной, даже несмотря на то, что обстрел береговых объектов не дал ничего.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.