БОДЕНК

Мост из плотов, наведенный на реке еще до битвы с пунами при Тицине, был цел. Прогромыхав по бревнам, колеса непривычно мягко вошли в землю, сырую от недавно выпавшего дождя.

Публий накрыл плечи задремавшего отца краем своей тоги и соскочил с повозки. Перед ним была великая река Пад. От берегов, покрытых молчаливым лесом, веяло такой грустью и безнадежностью, что невольно вспоминалась греческая сказка о безрассудном Фаэтоне, упавшем где-то здесь вместе со своей солнечной колесницей. Не эти ли склонившиеся над рекой тополя и ивы оплакивают несчастного янтарными слезами? [56]

Тишину нарушили глухие удары. Легионеры разрушали мост, чтобы по нему не прошел враг. Публий обернулся к повозке. Отец не спал. Он тревожно вглядывался в темный лес на противоположном берегу Пада. Теперь, после Тицина, консул уже не рвался в битву. Он старался ее оттянуть до прихода из Сицилии другого консульского войска, во главе с Гаем Семпронием.

В этот же день римляне достигли Плаценции [57]. У стен города вырос лагерь.

Воины отдыхали и набирались сил. Консула радовала весть, что Семпроний спешит на помощь. Пока Ганнибал переправится через Пад, Семпроний будет здесь.

Но вскоре стало известно, что Ганнибал со всем своим войском находится уже по эту сторону реки. Это казалось чудом. Одни говорили, что Ганнибал, поднявшись к верховьям реки, перешел ее вброд, поставив слонов в ряд, чтобы ослабить напор течения. Другие уверяли, что пуны навели мост из лодок, присланных италийскими галлами. Как бы то ни было, Ганнибал за два дня сумел осуществить то, что другой полководец сумел бы выполнить лишь за неделю. Лишний раз убедившись, что противник, несмотря на свою молодость, превосходит его опытом и талантом, Сципион приказал усилить караулы. Он опасался неожиданного нападения.

Нападение совершилось оттуда, откуда его никто не ожидал. На рассвете лагерь огласился криками. Сципион вышел из претория, поддерживаемый за плечо сыном. Нельзя было понять, что происходит. Часовые стояли на местах. Ворота были закрыты, на улицах было пусто. Крики доносились из палаток, находившихся между алтарем и преторием. В палатках происходила какая-то возня. Кто этот невидимый враг, незаметно проникший в лагерь? Уже тревожно гудели трубы. Воины сбегались к преторию, строились по манипулам. Достаточно было взглянуть на их строй, чтобы понять все. В строю не было галлов, не было и военных трибунов. Пока верные консулу легионеры кинулись к палаткам, беглецов и след простыл. В палатках лежали окровавленные и обезглавленные трупы римских трибунов. Преследование оказалось бессмысленным. Убийцы, хорошо знавшие местность, были уже в своих родных лесах. Ужас и скорбь охватили воинов. Еще одна неудача, более страшная по своим последствиям, чем поражение при Тицине.

Теперь нельзя было сомневаться во враждебности галлов. Надо было рассчитывать только на собственные силы. В следующую же ночь, покинув злополучный лагерь, легионы Сципиона двинулись на соединение с Семпронием Лонгом к притоку Пада-Требии.

А тем временем Ганнибал принимал перебежчиков. Они подходили к нему по одному и складывали у ног окровавленные головы римлян. Ганнибал приветливо улыбался и дарил каждому и перебежчиков горсть серебряных монет.

— Идите домой, — говорил им Ганнибал. — Пусть ваши родичи порадуются свободе своих сыновей. А это серебро вам не помешает. Не так ли?

Дукарион, стоявший рядом с полководцем, ничего не понимал. Распускать по домам таких отличных воинов, да еще перебежчиков, для которых из страха перед наказанием немыслим плен! Это безумие!

Когда перебежчики удалились, полководец взглянул на Дукариона. Прочитав в глазах его недоумение, он сказал:

— Эти люди, явившись к своим, будут лучшими ходатаями в мою пользу. Каждый из них приведет троих, а может быть, и четверых. Ты показал свою преданность, и поэтому назначаю тебя начальником этого будущего отряда.

Ганнибал оказался прав. Не прошло и недели, как к валу карфагенского лагеря подошла огромная толпа воинов с длинными мечами в руках. Среди пришедших было много людей с трубами и свирелями. Ганнибал хотел их отослать, но Дукарион сказал:

— Звуки труб и свирелей воодушевляют нас.

И Ганнибал оставил в лагере всех пришедших. Их было семь тысяч человек.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.