ПЕРВЫЙ ДЕСАНТ В ГРЕЦИИ

ПЕРВЫЙ ДЕСАНТ В ГРЕЦИИ

 Алексей Орлов решил высадить первый десант в греческом порту Витулло (он же в разных документах — Витило или Витула) на полуострове Майна. Жители этого полуострова (майноты) существовали главным образом грабежом и разбоем и никогда не признавали над собой власти турок.

18 февраля 1770 г. в Витулло с Мальты прибыла эскадра Спиридова, в составе которой были корабли «Св. Евстафий», «Св. Иануарий», «Три Святителя»; пинк «Соломбала» и пакетбот «Летучий». В Витулло уже стояло купеческое судно под венецианским флагом, капитан которого был из славян. Граф Орлов нанял его в русскую службу и отправил в Витулло в ожидании прибытия флота. На судне было 20 пушек, и оно салютовало адмиральскому флагу по приходе его. Адмирал произвел капитана этого судна по имени Палекутин в лейтенанты, а судно, названное «Святым Николаем», на другой день подняло русский флаг.

В трюмах каждого русского корабля находилось по одной разобранной малой галере (в некоторых документах они назывались полугалерами). 19 февраля части галер были свезены с кораблей на берег, а уже 23 февраля все три галеры были собраны, оконопачены и спущены в воду. Галера корабля «Св. Евстафий» названа «Касатка», и командиром ее назначен Кумман. Галера корабля «Св. Иануарий» названа «Ласточкой», и командиром ее назначен шкипер этого корабля Лукавич. Галера корабля «Три Святителя» названа «Жаворонком», а командиром назначен Николетти. На каждую галеру дано по 20 человек команды.

25 февраля прибыла греческая пол акра под названием «Генрик-Каррон» под командой Александра Алексиано. Она была нанята в нашу службу и в тот же день подняла русский флаг. На ней было установлено 12 пушек.

Во время пребывания флота в порту Витулло несколько больших партий греков под командой русских офицеров были отправлены в разные части Морей, чтобы овладеть городами и главнейшими укреплениями.

Первая партия, названная Восточным легионом, состояла под начальством пехотного капитана Баркова. Барков имел под своей командой поручика Псаро, природного грека, одного сержанта и двенадцать русских солдат с небольшим числом майнотов. Он получил от графа Федора Орлова приказание идти в Пассаво и там собрать майнотов и других греков, которыми нужно было пополнить этот легион. Через три дня, по прибытии его в Пассаво, то есть 21 февраля, к нему присоединились семь майнотских и греческих капитанов, партии которых усилили отряд Баркова до 1200 человек. 26 февраля капитан Барков пошел прямо на Миситру (древнюю Спарту).

27 февраля Барков подошел к Миситре, рядом с которой находился укрепленный лагерь с тремя тысячами турецких солдат. Подходя к лагерю турок, капитан Барков разделил свой легион на две части. Поручик Псаро с одной из этих частей, состоящей из шести русских солдат и 500 майнотов, получил приказание сделать форсированный переход и, скрываясь высотами, обойти правый фланг неприятеля и атаковать его с тыла, в то время как капитан Барков с остальной часть юлегиона будет медленно продвигаться вперед к фронту турецкого лагеря. Поручик Псаро совершил этот обход так быстро и удачно, что успел уже атаковать правый фланг неприятеля и его тыл, тогда как капитан Барков только еще готовился начать свое нападение с фронта. Это привело турок в такое замешательство, что они начали отступать на всех пунктах и, наконец, бросились в предместья Миситры. Сильно преследуемые, они заперлись в крепости, которая осталась, таким образом, в блокаде. В этом деле турки потеряли около 100 человек убитыми. Со стороны же русских было до 30 убитых и 11 раненых майнотов.

После девятидневной блокады вода, проведенная в крепость простым водопроводом, была отрезана» и турки принуждены были сдаться. Они охотно согласились сложить оружие, отдать все имущество, обязались не служить более в эту войну против русских и только просили свободного пропуска из Морей. 8 марта 3500 вооруженных турок (видимо, не только солдат, но и вооруженных жителей) вышли из ворот Миситры и сложили оружие. Далее, чтобы избежать обвинений в тенденциозности, процитирую Журнал капитана-командора С. К. Грейга: «Но только что обезоружение их было закончено, как майноты, не знавшие законов войны, свято соблюдаемых между образованными народами, и ослепленные успехом, предались остервенению и с совершенным бесчеловечием начали резать и убивать беззащитных турок, мужчин, женщин и детей. Капитан Барков с 12 русскими солдатами с величайшим самоотвержением старался прикрыть и защитить турок, но без успеха: греки перебили их более тысячи человек. Наконец Баркову с большим трудом и опасностью удалось привести остальных турок в предместье и расположить в греческих домах; он строго приказал им завалить двери и окна и для охранения их расставил на часы всю свою малочисленную дружину. Остервенение майнотов было до того велико, что они начали стрелять из ружей по русским часовым. Капитану Баркову осталось тогда только одно средство, чтоб отвлечь их ярость, — предать им опустелый город на разграбление. Этим ему удалось спасти несчастных турок, которые иначе, наверно, были бы лишены жизни. Между тем как майноты грабили город, несчастные старались скрыться; но, к сожалению, и эта мера оказалась недействительною: отряды майнотов, предпочитавших мщение и кровь богатой добыче, бросились за бегущими турками и множество истребили их по дороге. Настоящее число убитых здесь турок неизвестно; но вообще из них спаслись весьма немногие. Число турок, со включением жен и детей, доходило до восьми тысяч.

Некоторого оправдания такого бесчеловечия со стороны греков можно искать в жестоком с ними обращении их утеснителей. Как бы то ни было, но это происшествие, гибельное для турок, было столь же неблагоприятно к пользе русских и имело следствием все те неудачи, которые они впоследствии испытали в Морее. Если бы капитуляция была соблюдена со всею точностью, то очень вероятно, что ни одно из остальных укреплений, занятых турками, не было бы сильно защищено, так как турки начинали уже оставлять Морею и желали только совершить безопасно свое отступление. Правда, Корон все еще держался; но нет сомнения, гарнизон его сопротивлялся русским не столько от желания удержать за собой эту крепость, как от страха пройти без оружия через край, наполненный сильными партиями неумолимых греков. Во всяком случае, с этого времени начались неудачи русских при Морее, несмотря на то что сила их возросла впоследствии от прибытия остальной части флота».

Капитан Барков до 26 марта оставался в Миситре. Он старался усилить укрепления города, насколько это было возможно, так как майноты, находившееся под его начальством, имели такое же отвращение к работе, как и расположение к грабежу. Считая город достаточно укрепленным, чтобы противостоять внезапному набегу неприятеля, он оставил в нем гарнизон из 500 греков и 26 марта с остальными силами легиона двинулся к неукрепленному городу Леонтари, где нашел одних только греков. Здесь, к большой радости Баркова, его ждал отряд русских солдат, посланный к нему в подкрепление графом Федором Орловым. Отряд состоял их одного поручика, сержанта и двадцати рядовых с двумя легкими орудиями, при одном сержанте, капрале и двадцати матросах. Греки со всех сторон стекались под русские знамена, так что за несколько дней легион капитана Баркова возросло восьми тысяч человек.

Барков со своим войском двинулся к городу Трополица, где было около шести тысяч вооруженных турок. По прибытии к городу он немедленно потребовал, чтоб губернатор Селим-паша сдался. Греки, ослепленные прежними удачами и увеличением своих сил, не рассчитывали встретить сопротивление и думали, что паша тотчас согласиться на предложенные условия. Несмотря на это, паша не давал ответа. Турки, узнав о страшной участи, постигшей гарнизон Миситры, когда он сложил оружие, решили умереть с оружием в руках и скорее защищаться до последнего, чем видеть истязание своих жен и детей. Город не был в состоянии выдержать блокады, и поэтому гарнизон, конный и пеший, вышел из городских ворот. При появлении турок греки решили, что они выходят с намерением сложить оружие, и в нетерпении точили ятаганы для возобновления резни. Из донесения капитана Баркова видно, что он был того же мнения и потому больше старался предотвратить повторение ужасной резни в Миситре, чем готовился отразить нападение неприятеля. Но действия турок скоро вывели его из этого заблуждения. Турки начали обход по равнине, чтобы избежать встречи с небольшим отрядом русских, находившимся впереди с двумя легкими орудиями, из которых Барков приказал стрелять при наступлении неприятеля. Со всей яростью отчаяния турки бросились во фланг грекам. Греки, испуганные таким неожиданным нападением, побросали оружие и пустились бежать, не пытаясь даже сопротивляться. Разъяренные турки резали их без пощады, и все, кто могли поднять ятаган или кинжал, бросились из городских ворот, чтобы принять участие в бою. Капитан Барков, поручик Псаро и горсть русских солдат стояли посреди равнины, оставленные греками. Вскоре их со всех сторон окружили турки. Турки, хотя и одушевленные победой, были, однако, удержаны твердостью и искусными действиями этого небольшого отряда и не осмеливались к нему приблизиться. Окружив русских, они открыли по ним со всех сторон из-за кустарника и больших камней сильный ружейный огонь. Русскийержались на месте, пока не потеряли одного сержанта и десять рядовых убитыми и несколько раненых. Заметив, что, куда бы они не двинулись, турки немедленно отступали, они решились пробиться к тесному дефилею между гор, на той самой дороге, по которой они пришли. Они вынуждены были бросить два полевых орудия. Из всего отряда только капитан Барков (получивший две тяжелые раны), поручик Псаро, один сержант и двое рядовых достигли тесного дефилея, к которому отступали и за которым турки уже их не преследовали. Поручик Псаро был послан в Миситру, чтобы удержать этот город, а капитана Баркова на лошади привезли в Каламату, а оттуда на флот. Так кончилась эта экспедиция Восточного легиона. Миситра была все же удержана майнотами до полного ухода русских из Морей. Тогда майноты оставили этот город и возвратились в свои горы, увезя с собой все достояние этой страны, разграбленной ими совершенно.

Долгоруков овладел всей Аркадией, но из-за поражений Баркова был отозван обратно на побережье и послан к крепости Наварин.

Порт Витулло имел опасную и неудобную гавань, открытую западным и юго-западным ветрам. Поэтому адмирал Спиридов решил захватить крепость и порт Корон. Берегом к Корону был отправлен большой отряд майнотов. 27 февраля русская эскадра покинула Витулло и 28-го бросила якорь в четырех милях к северу от Корона.

1 марта десантный отряд и часть матросов были высажены на берег, и началась осада крепости. В ночь с I на 2 марта русские построили осадную батарею. В 2 часа дня три корабля подошли очень близко к восточной стороне крепости, легли в дрейф и открыли сильный огонь. Береговая батарея между тем обстреливала северную часть города. Гарнизон отвечал весьма исправным огнем как кораблям, так и осадной батарее. Это продолжалось до захода солнца, но без особого вреда той или другой стороне. Весь следующий день 3 марта флот держался под парусами по восточную сторону крепости, но вне пушечного выстрела.

С 6 под 9 марта бушевал шторм. Полакра «Генрик-Каррон» была выброшена на берег и разбита. В конце концов, русским так и не удалось овладеть крепостью Корон.

Князь Долгоруков, подойдя по суше к Наварину, убедился, что город хорошо укреплен, и известил адмирала Спиридова, что крепость без артиллерии и правильной осады взять невозможно. Поэтому адмирал 24 марта отправил к Наварину корабли «Св. Иануарий», «Три Святителя» и фрегат «Св. Николай» с бригадиром артиллерии Ганнибалом для руководства осадой. При входе в залив корабли были обстреляны из крепости Наварии. Открыв ответный огонь, русская эскадра прошла мимо крепости в глубь залива и стала на якорь вне радиуса действия турецких орудий. На берег был высажен десант и выгружены осадные орудия. Бригадир Ганнибал устроил на возвышении к востоку от города одну батарею из восьми 24-фунтовых пушек и двух единорогов, а другую — из двух 24-фунтовых пушек — к западу от входа в залив, на высоте, которая командовала городом. Батареи открыли огонь, и восьмипушечная в короткое время пробила просторную брешь в восточном валу цитадели, а двухпушечная нанесла значительный вред городу.

Губернатор Наварина не стал дожидаться штурма и сдал крепость. 10 апреля 1770 г. русские войска во главе с бригадиром Ганнибалом и капитаном Борисовым вступило в крепость. Трофеями русских стали 42 пушки, 3 мортиры и 800 пудов (13 т) пороха. Но главной добычей была одна из самых удобных морских баз на Пелопоннесе. Ее гавань могла вместить любой флот. Глубины позволяли принимать суда с наибольшей осадкой, а узкий вход был защищен укреплениями с обеих сторон,

Между тем еще 9 октября 1769 г. из Кронштадта вышла 2-я Архипелагская эскадра под командованием контр-адмирала Эльфинстона. Первоначально в ее состав вошли 66-пушечные корабли «Не тронь меня», «Саратов» и «Тверь», а также 32-пушечные фрегаты «Надежда» и «Африка».

Подобно 1-й эскадре 2-я эскадра также не смогла добраться до места без потерь. Так, совсем новый корабль «Тверь» (спущен в 1765 г.) 13 октября во время шторма на Балтике получил повреждения грот-мачты и, отделившись от эскадры, отправился обратно. На следующий день у него сломались и упали в море фок-мачта и грот-мачта и треснула бизань. «Тверь» едва дошел до Ревеля. Корабль отремонтировали, но вскоре выяснилось, что он не в состоянии плавать даже в прибрежных водах Балтики, и в 1776 г. корабль был разобран в Кронштадте. Этот пример хорошо иллюстрирует качество кораблей, которые строились в начале царствования Екатерины. Как уже говорилось, все же корабли постройки до 1761 г. вообще по ветхости не могли идти в Средиземное море.

Зато в Англии эскадра Эльфинстона пополнилась кораблем «Святослав», который из-за повреждений покинул 1-ю эскадру и 27 декабря 1769 г. прибыл в Портсмут. В ходе ремонта на «Святославе» для улучшения мореходности был снят верхний дек, ион из 80-пушечно-го стал 72-пушечным,

В начале мая 1770 г. Эльфинстон подошел к берегам Морей и, не дождавшись указаний ни от Алексея Орлова, ни от Спиридова, высадил десантные войска в Колокифской бухте в порту Рупино и приказал им продвигаться к Миситре. Сам же Эльфинстон, услышав о близости турецкого флота, отправился отыскивать его и действительно 16 мая увидел турецкие корабли у острова Специи. Не обращая внимания на то, что турецкий флот, состоявший из 10 кораблей, 5 фрегатов и 7 мелких судов, был втрое сильнее его эскадры, Эльфинстон, заботившийся только о своей собственной славе, не дождавшись соединения со Спиридовым, опрометчиво бросился на турок. Турецкий адмирал, полагавший, что перед ним только авангард русского флота, за которым следуют главные силы, поспешил укрыться под стенами крепости Наполи-ди-Романия. Эскадра Эльфинстона преследовала турецкие корабли и даже вошла в зону огня турецких береговых батарей. После трехчасовой перестрелки на больших дистанциях Эльфинстон отошел. Наши корабли получили незначительные повреждения, 10 человек были убиты и ранены.

Продержавшись пять дней у входа в Навплийский залив и получив сведения, что эскадра Спиридова находится в Колокифской бухте, Эльфинстон пошел навстречу адмиралу и соединился с ним у острова Цериго.

После ухода эскадры Эльфинстона турецкий флот поспешил выйти из Навплийского залива, и наши соединенные эскадры настигли его уже у острова Бельпуло, где Эльфинстон со своих кораблей, несмотря на дальность расстояния, открыл по неприятелю безвредный огонь. Преследуемые в продолжении двух дней турки, наконец, скрылись из виду между островами Зея и Фермо, а наш флот зашел в залив Рафти, чтобы пополнить запасы пресной воды, и отряд под начальством Эльфинстона успел овладеть у Негропонта 4-пушечной неприятельской батареей.

Действия Эльфинстона были чистейшей воды авантюрой. Используя несколько часов полного штиля, когда парусные корабли Эльфинстона были неподвижны, турки могли, применив для буксировки своих кораблей многочисленные гребные суда, окружить русских и полностью уничтожить. Только нерешительность турецкого командующего Хаеан-бея спасла Эльфинстона.

Как уже говорилось, Екатерина много хитрила в кадровых вопросах. В результате и Спиридов, и Эльфинстон считали себя независимыми как друг от друга, так и от Алексея Орлова, и обосновывали это данными им рескриптами императрицы.

У Орлова же тоже был рескрипт, но куда более весомый. В нем Екатерина приказывала всем, в том числе Спиридову и Эльфинстону, подчиняться приказам Орлова так, как если бы они исходили от самой императрицы. В подтверждение этого Орлов приказал поднять на корабле «Три Иерарха» кейзер-флаг.

Алексей Орлов был энергичен, хитер и жесток, но ему пристало быть скорее не военным, а администратором, поскольку он никогда не командовал ни дивизией на суше, ни ботом на море.

Орлов приказал прекратить осаду Корона. Но вместо того, чтобы сосредоточить все силы у Наварина, к которому стягивались турецкие войска, Орлов решил брать крепость Модон. Однако в сражении под стенами Модона греческое ополчение при первых натисках турок обратилось в паническое бегство. Немногочисленные русские десантники отступали организованно, но были вынуждены бросить всю артиллерию. Затем турки осадили Наварин. Орлов приказал взорвать укрепления Наварина, а войскам эвакуироваться на корабли.

В донесение Екатерине Орлов причиной всех неудач выставил поведение греков. Екатерина поверила или, по крайней мере, сделала вид. Она утешала Орлова: «Хотя мы и видим теперь, что Морейская экспедиция не соответствовала своими следствиями мужественному от вас предпринятому ее отверстию по причине сродной грекам трусости, легкомыслия и предательства, кои особливо под Модоном толико пакости причинили».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.