ГДЕ ТВОИ БОГАТСТВА, СТЕНЬКА? (По материалам Л. Вяткина)

ГДЕ ТВОИ БОГАТСТВА, СТЕНЬКА?

(По материалам Л. Вяткина)

В июне 1671 г. в Гамбурге вышла газета «Северный Меркурий», которая стала бойко раскупаться горожанами. В ней была помещена корреспонденция английского купца Томаса Хебдона, находящегося в далекой России, в Москве. Как очевидец он подробно описал казнь Степана Разина и сделал это весьма оперативно, послав корреспонденцию в Европу через два часа, после того как палач закончил свою работу, известив тем самым негоциантов и дипломатов о том, что вновь возобновляется торговля с Россией. Томас Хебдон писал:

«По всему миру уже несомненно разнеслась весть о том, как мятежник по имени Степан Разин год назад стал главарем множества казаков и татар, как он захватил город Астрахань и все Астраханское царство и совершил разные другие тиранства и как, наконец, он всячески стремился привлечь на свою сторону донских казаков, чтобы нанести сильный удар по Москве.

Следует знать, что упомянутые донские казаки сделали вид, будто они с ним согласны. Однако они с ним поступили так из хитрости, дабы поймать лису в ловушку. Выведав, что Разин со своим братом остановился в убежище, где он ничего не опасался, казаки напали на него и захватили его с братом в плен.

В прошлую пятницу 1000 мушкетеров–стрельцов доставили его сюда, и сегодня за два часа до того, как я это пишу, он был наказан по заслугам. Его поставили на специально сколоченную по такому случаю повозку семи футов вышиной: там Разин стоял так, что все люди — а их собралось более 100 000 — могли его видеть.

На повозке была сооружена виселица, под которой он стоял, пока его везли к месту казни. Он был крепко прикован цепями: одна очень большая шла вокруг бедер и спускалась к ногам, другой он был прикован за шею. В середине виселицы была прибита доска, которая поддерживала его голову; его руки были растянуты в стороны и прибиты к краям повозки, и из них текла кровь.

Брат его тоже был в оковах на руках и ногах, и его руки были прикованы к повозке, за которой он должен был идти. Он казался очень оробевшим, так что главарь мятежников часто его подбадривал, сказав ему однажды так: «Ты ведь знаешь, мы затеяли такое, что и при еще больших успехах мы не могли ожидать лучшего конца».

Этот Разин все время сохранял свой гневный вид тирана и, как было видно, совсем не боялся смерти.

Его царское величество нам, немцам и другим иностранцам, а также персидскому послу, оказал милость, и нас под охраной многих солдат провели поближе, чтобы мы разглядели эту казнь лучше, чем другие, и рассказали бы об этом у себя соотечественникам. Некоторые из нас даже были забрызганы кровью.

Сперва ему отрубили руки, потом ноги и, наконец, голову. Эти пять частей тела насадили на пять кольев. Туловище вечером было выброшено псам. После Разина был казнен еще один мятежник, а завтра должен быть казнен также его брат.

Это я пишу в спешке. О том, что еще произойдет, будет сообщено потом.

Москва, через два часа после казни, 6 июня (по старому стилю) 1671 года».

Нужно отдать должное Томасу Хебдону за точность описания. Спустя неделю в «Северный Меркурий» он послал еще одну корреспонденцию:

«Умер еще один из главных мятежников, прозванный Чертоусом, а его люди разбиты под Симбирском и вынуждены были отступить… Объявлен указ о даровании жизни и милости тем, кто сам сдался в плен.

Достоверно известно, что недавно казненный мятежник действительно был у них главным бунтовщиком Степаном Разиным. Его брату залечили раны после пыток, и вскоре его должны отправить в Астрахань, чтобы найти клады, закопанные там Степаном».

И вот тут?то после казни Степана Разина на Красной площади начинается весьма интересное и загадочное для историков действо. После того как палач разделался с Разиным и подручные поволокли на плаху его брата Фрола Тимофеевича, тот вдруг срывающимся от натуги голосом крикнул: «Слово и дело государево!» И сказал, что знает тайну писем (?) и кладов Разина. Казнь Фрола была отсрочена.

По свидетельству очевидца–иностранца Конрада Штуртцфлейша, уже превращенный в кровавый обрубок Степан Разин вдруг ожил и прошипел: «Молчи, собака!» Это были последние слова Разина, и их Штуртцфлейш записал латинскими буквами.

Как видно из документов, Фрола Разина уже через два дня жестоко пытали в Константино–Еленинской башне Кремля и его показания были сообщены царю Алексею Михайловичу: «…и про письма сказал, которые?де воровские письма брата его были к нему присланы откуда ни есть и всякие, что у него были, то все брат его, Стенька, ухоронил в землю… поклал в кувшин, и засмоля закопал в землю на острове по реке Дону, на урочище, на прорве, под вербою. А та?де верба крива посередке, а около нее густые вербы».

О показаниях Фрола Разина немедленно докладывали царю, который проявил большой интерес к кладам Степана, ибо, по «отпискам» воевод, у бояр и богатого люда «разбойник награбил зело много добра всякого». В пыточной на дыбе орущий от нестерпимой боли в вывороченных суставах Фрол показал, что после разгрома восстания при бежавшем в Кагальник атамане был «сундук с рухлядью» и драгоценностями.

Показания Фрола были опубликованы известным историком Н. И. Костомаровым, они довольно интересны, и в них просматривается некая психологическая деталь: сделанный безымянным мастером из слоновой кости Константинополь (Цареград), видимо, очень нравился Степану, и он не пожелал с ним расстаться даже в минуту смертельной опасности, послав за этим сокровищем своего брата.

Весть о том, что во время казни на Красной площади брат Степана Разина крикнул «Слово и дело» и что царь хочет выведать у него места кладов, быстро распространилась среди московского люда, а затем и по всей России. Скоро возникли легенды о кладах Стеньки Разина и жуткие истории о заговоренных сокровищах, зарытых в разных местах на берегах Волги.

Историки не отрицают фактов существования «кладов разбойника Разина», но всерьез никто этой темой не занимался. Конечно, восставшие взяли приступом несколько городов и при этом экспроприировали значительные материальные ценности, принадлежавшие имущим слоям, и вполне уместен вопрос: «Куда делось все то богатство, которое попало в руки Разина?»

Известно, что отец Степана, старый казак Тимофей Разя, участник многих войн и походов против турок и «крымчаков», умер в 1650 г., когда будущему атаману было всего 19 лет. Характер у Тимофея, как рассказывали старики, был резкий, крутой. При этом он был и умен, рассудителен, сообразителен, инициативен, и необычайно храбр. В его родной станице Наумовской эти качества ценились…

Осенью 1652 г. Степан подал войсковому атаману челобитную, дабы он отпустил его из пределов Войска Донского на богомолье в Соловецкий монастырь к святым угодникам Савватию и Зосиме… По пути он дважды побывал в Москве, узнал порядки московские. Через шесть лет, в 1658 г., его включили в состав посольства казацкого, и он вновь побывал в Москве. Царь Алексей Михайлович обсуждал с казаками важные вопросы, касавшиеся защиты южных рубежей государства Российского.

Сам факт включения Степана в состав посольства, когда ему было 28 лет, говорит о том, что ему была оказана честь и что авторитет его был велик. Из сохранившихся документов известно, что Степан Разин казацким атаманом был выбран около 1662 г. и неплохо командовал казаками в битве при Молочных Водах. В мирное время вел переговоры с калмыками, турками, татарами и, как уверяет людская молва, неплохо изъяснялся на этих языках.

Много лет собирал я в поездках по Волге и Каме легенды и сказания о Степане Разине, их скопилось у меня приличное количество. Среди них есть и такие, которые содержат народную версию о том, как Разин стал разбойником.

В них тема о кладах Степана Разина начинается со времени его Персидского похода «за зипунами», как шутливо называли поход казаки, который был предпринят в 1667—1669 гг. Тогда на стругах со своей ватагой Степан двинулся от Красного Яра к Гурьеву, затем на Дербент — Баку и далее в Персию на Орешт — Гилянь — Фарабад, прошел вдоль восточного побережья Хвалынского моря (Каспия) и вернулся к островам Дуванному и Свинному близ Баку. Затем после короткого отдыха пошел на своих стругах мимо Астрахани к Черному Яру на Дон в Кагальницкий городок.

Много ходило разговоров о том, что Степан Разин ушел из Персии с зело великой добычей.

«Приехал Стенька из Персидской земли и стал астраханскому воеводе челом бить: «Отпиши царю русскому, что вот, мол, разбойничал, а теперь прошу у него милости». У Стеньки много добра всякого из?за моря привезено было, у воеводы глаза и разбежались! Что ни завидит воевода, всего?то ему хочется и того, и другого, и третьего. Понравилась ему у Стеньки шуба. «Продай, — говорит, — шубу, подари, нешто тебе ее жалко?»

А шуба была заветная, не дает ее Стенька. Грозит воевода: «Царю пожалуюсь!» Отдал Стенька шубу со словами: «На тебе шубу, да чтобы не надеяла она шуму!»

Так оно и вышло. Стенька после всю Астарахань (так в XVII в. называли Астрахань. — Авт.) разорил, а с воеводы Прозоровского снял шкуру, как шубу, спустив ее по самые пятки»…

Из персидской земли Стенька красавицу вывез — сестру иранского шаха. Милуется он с ней, а товарищи и давай смеяться: «Видно, — говорят, — она дороже нас стала — все с ней возишься!»

Так что же Стенька? Взял княжну в охапку да в Волгу и бросил, не пожалел. «На, — говорит, — ничем?то я тебя не даривал!»

Интересно, что легенда о том, что Степан «заговоренный человек» и был неуязвим, появилась еще при жизни Разина. Царицынский воевода в 1670 г. отписывал царю: «Того атамана и есаула Разина ни пищаль, ни сабля, ничего не берет».

В народе же говорили так: «У Стеньки кроме людской и другая сила была — он себя с малых лет нечистому продал — не боялся ни пули ни железа; на огне не горел и в воде не тонул. Бывало, сядет в кошму (кош — купеческое небольшое судно без палубы. — Авт.), по Волге плывет и вдруг на воздух на ней поднимался, потому как был он чернокнижник…

Его в острог не раз садили за решетки, да на запоры. А он возьмет уголь, напишет на стене лодку, спросит воды испить, плеснет на стену этой водой — река станет! Сядет он в лодку, кликнет товарищей — глянь, уж на Волге Стенька!»

Для историков и фольклористов эти полеты Разина по воздуху довольно загадочны. Старый бакенщик на Каме близ Перми слышал от дедов на Волге, что?де разинцы подавали друг другу сигналы (с берега на берег и на разбойные струги) при помощи больших воздушных змеев, называемых «голубями», что непосвященным простым людом воспринималось как колдовство.

Нельзя не признать, что сигнализация разинцев при помощи змеев в значительной степени объясняет их осведомленность и внезапность нападений на купеческие струги на Волге. Без хорошей связи это было бы трудно сделать: собрать вооруженную ватагу, организовать засаду, в нужный момент ринуться на абордаж… Известно, что купцы были люди решительные, хорошо вооруженные, имели картечницы и дружными, меткими залпами из ружей не раз отгоняли разбойный люд и уходили от преследователей.

В давние времена о военной опасности предупреждали, как правило, зажигая костры. Поднятый в воздух змей обладал несомненным преимуществом. К запущенному змею можно было послать в воздух условный знак в виде квадрата, треугольника, шара и т. д. Такой закодированный знак мог дать краткую информацию о количестве судов (сколько, куда, откуда), сообщить время прохождения «разбойного места», засады и многое другое. Однако обратимся к легендам, в них много интересного.

«В Персии воевал он два года, набрал много богатства, так что ни счесть, ни сметить невозможно было. Ворочался он мимо Астрахани, воеводы не хотели его пропустить и велели палить в него из ружей и из пушек; только Стенька был чернокнижник, так его нельзя было донять ничем: он такое слово знал, что ядра и пули от него отскакивали.

На другой год он пришел под Астрахань с войском и осадил кругом город. Приказал Стенька палить холостыми зарядами и послал сказать, чтоб отворили ему ворота. Тогда был в Астрахани митрополит Иосиф. Стал он Стеньку корить и говорить ему: «Вишь, какая у тебя шапка — царский подарок, надобно, чтоб тебе теперь за твои дела царь на ноги прислал подарок — кандалы!»

И стал его митрополит уговаривать, чтоб он покаялся и принес повинную Богу и государю. Стенька осерчал на него за это, да притворился, будто и впрямь пришел в чувствие и хочет покаяться.

«Ладно, — говорит, — покаюсь. Пойдем со мной на соборную колокольню, я стану перед всем народом и принесу покаяние»…

Как взошли они на колокольню, Стенька схватил митрополита поперек и скинул вниз. «Вот, — говорит, — тебе мое покаяние!»

За это Степана Разина семью соборами прокляли!»

По народному поверью, разбогатеть от кладов человеку трудно, так как большинство из них заговорены и просто так в руки не даются.

Клады Степана Разина — особые, они спрятаны в землю на человеческую голову или несколько голов. Чтобы их добыть, кладоискатель должен погубить известное «заговоренное» число людей, и тогда клад достанется без особых затруднений…

Иногда клад зарыт «на счастливого», но это бывало редко. Тогда «знак клада» является в виде черной кошки или собаки. В этом случае человек должен идти за такой кошкой, и когда она остановится и замяучит, то нужно не оплошать, ударить ее изо всех сил и сказать: «Рассыпься!» А потом в этом месте надо копать…

Еще рассказывают, что у кладов Степана Разина слишком трудны условия заговора. Вот две такие легенды.

«Шло раз по Волге судно, а на нем один бурлак хворый был. Видит хозяин, что работать бурлак не в силах, дал ему лодку и ссадил в горах.

«Иди, — говорит, — куда?нибудь выйдешь, а кормить тебя даром не хочу. Кто тебя знает, выздоровеешь ты или нет»…

И пошел бурлак по тропинке в лес, еле тащится. Ночь прошла, зги не видать. Вдруг, вроде, впереди огонек мелькает. Пошел бурлак на него и вышел к землянке. А в землянке сидит старик, волосатый весь и седой–преседой.

Попросился бурлак переночевать — тот сперва не пускал, а после говорит: «Пожалуй, ночуй, коли не боишься». Бурлак подумал: «Чего бояться?то? Разбойникам у меня взять нечего». Лег и заснул.

А утром старик и говорит: «А знаешь ли ты, у кого ночевал и кто я?» — «Не знаю», — говорит тот. «Я — Стенька Разин, великий грешник — смерти себе не знаю и здесь за грехи свои муку терплю».

У бурлака хворь как рукой сняло — стоит, слушает старика. А тот продолжает: «Далеча отсюда, в земле с кладом ружье зарыто, спрыг–травой заряжено, — там моя смерть». На, вот, тебе грамотку (план. — Авт.), и дал старик запись на богатый клад — зарыт он был в Симбирской губернии…» (Упоминание о губернии указывает на время появления легенды — не ранее петровского времени, т. е. XVIII в.)

«Зарыт клад в селе Шатрашанах, и столько казны в нем было, что по сказу бурлака можно было Симбирскую губернию сорок раз выжечь и сорок раз обстроить лучше прежнего. Все было прописано в той грамотке — сколько чего и как взять.

Первым делом часть денег по церквам и по нищей братии раздать, а после взять и из ружья выпалить, да сказать три раза: «Степану Разину вечная память!» — тогда в ту же минуту умрет Стенька, и кончились бы его мучения–муки.

Да не случилось этого. Не дался клад бурлаку. Человек он был темный, грамоте не знал и отдал запись в другие руки — клад в землю и ушел…»

А вот другая легенда.

«Много у Стеньки было всякого добра. Денег девать было некуда. Струги у Стеньки разукрашены, уключины позолочены, на молодцах бархат с золотом, дорогие шапки набекрень сбиты — едут Волгой, песни удалые поют, казной сорят. По буграм да по курганам Стенька золото закапывал.

В Царицынском уезде неподалеку от Песковатовки курган небольшой стоит, всего каких?нибудь сажени две вышины. В нем, в народе говорят, заколдованный Стенькин клад положен. Целое судно, как есть полно серебра и золота. Стенька в полную воду завел его на это место. Когда вода сбыла — судно обсохло, он над ним курган наметал. А для примета на верху вербу посадил. Стала верба расти и выросла в большое дерево… Сказывают, все доподлинно знали, что в кургане клад лежит, да рыть было страшно: клад?то непростой был положен. Из?за кургана каждый раз кто?то выскакивал, страшный–престрашный. Видно, нечистые стерегли Стенькино добро»…

Много мест связано с именем атамана Степана Разина, особенно на правом берегу Волги, и туристам экскурсоводы часто показывают «Стенькины бугры». Стоя на палубе теплохода, можно слышать: «Тут Стенька станом стоял»… Здесь, по преданию, шапку оставил. Так и зовут это место: «Стенькина шапка». На том бугре Стенька стольничал, говорят, там клад положен».

Например, близ деревни Банновки, между селом Золотым и устьем Большого Еруслана в Саратовской области, есть обрыв на Волге, который называют «Бугром Стеньки Разина». Местные жители уверяют, что еще в начале XX в., при закате солнца, когда тени длинные, на бугре можно было различить очертания ямы, где якобы была у Разина «канцелярия». Костей человеческих много в ней находили. По преданию, Разин долго жил на этом бугре в роскошном шатре с ватагою. Жилье у него было богатое — все дорогим бархатом да шелком обито. А на самом «шихане» кресло стояло с насечкой из слоновой кости. С него, бывало, Разин высматривал купцов на Волге и расправу чинил… Большой, как уверяют, здесь клад зарыт.

В путеводителе 1900 г. есть такие строки:

«Выше Камышина, верст за сорок, показывают еще «Бугор Стеньки Разина». А верст на восемь выше слободы Даниловки лежит ущелье «Стенькина тюрьма», иначе называемая еще «Дурманом».

В старые годы оно окружено было густым лесом, в котором легко было заблудиться. Здесь, неподалеку, имеется множество пещер и Уракова–разбойника гора (близ колонии Добринки). Это высокий, в 70 сажень, бугор, где, по преданию, Разин зарубил Уракова, после чего тот семь лет зычным голосом кричал проходившим по Волге судам: «Приворачивай!» — приводя людей в трепет»…

Теперь уместно задать вопрос: есть ли достоверные сведения о найденных кем?либо кладах Степана Разина? В «Донской газете» за 1875 г., № 88, помещена была заметка под названием «Старинные отыскиватели кладов». В ней сообщалось о попытке раздобыть клад Степана Разина.

«Донос наказного атамана Кутейникова на бывшего атамана Иловайского, который обвинялся в употреблении казаков на работы по своему мнению и для рытья клада под надзором новочеркасского полицеймейстера Хрещатицкого.

Из дознания обнаружилось, что действительно, рытье клада производилось в 1824 г. с июня по октябрь. Поводом к тому послужила жалоба двух лиц Иловайскому на одного казака, не дозволявшему рыть клад.

Казака вызвали к атаману. Оказалось, по рассказам старожилов, — сокрытые в давние времена разбойниками Стеньки Разина в подземных погребах разные сокровища.

Оказалось об этом кладе?де есть предание. Еще до взятия Астрахани на том месте, где нынче сад казака Масленникова, жило 9 партий охотников–разинцев. Добытые ими сокровища они спрятали в тринадцати (!?) погребах, вырытых на глубине 16—17 саженей. Среди них под землей же устроена была церковь, в которой висела атаманская булатная сабля с 24 драгоценными камнями в ней, освещавшими церковь и погреба.

Это предание увлекло и самого Иловайского. Он велел рыть в земле коридоры, полагая, что отрытые таким образом сокровища были бы весьма хорошею услугою государю императору.

Рытье клада остановлено было Кутейниковым».

С конца XIX в. кладами Степана Разина интересовался И. Я. Стеллецкий, который сделал интересные записи.

«Одного помещичьего добра схоронил Разин близ своего утеса на 10 млн рублей. В 1914 г. в Царицыне близ церкви Троицы провалилась гора на 4 м в глубину. На дне провала оказались гробы и скелеты. Обнаружилось, что этот провал над тайником Степана Разина, идущий от названной церкви до самой пристани на Волге, куда приплывали «расписные Стеньки Разина челны», груженные драгоценной добычей.

Добычу свою зарывал он в том самом тайнике. О кладе Разина близ его знаменитого утеса широко разнеслась молва, но не по вине Степана, и на дыбе и под клещами не признался он, куда схоронил сокровища. Один офицер в отставке, Я–в, в 1904 г. рылся в старинных бумагах своей покойной бабушки. И нашел в них замечательный документ — подлинную кладовую запись Степана Разина на спрятанные близ утеса сокровища. Я–в произвел в указанном месте раскопки и действительно открыл целую сеть подземных галерей с мощными дубовыми распорками. Предстояли дальнейшие поиски и раскопки, но точку поставила русско–японская война… Я–в был взят на войну, откуда не вернулся.

В 1910 г. объявился новый претендент, на этот раз старый казак, 62 лет, есаул из области Войска Донского Ш–кой. По–видимому, к нему в руки попала кладовая запись убитого в Маньчжурии Я–ва. Ш–кой явился в Петербург и представил куда следует чрезвычайной убедительности документы. В «сферах» они произвели целую сенсацию. Весть о кладе облетела в 1910 г. девять газет».

Следует сказать, что в материалах архива И. Я. Стеллецкого, ныне находящихся в ЦГАЛИ, есть и другие записи о попытках раскопать клады Разина.

«Существует также курган Стеньки Разина, огромный, в 100 м высоты, в кургане имеются подземные ходы. Известна в Саратовской губернии Стенькина пещера в Стенькином овраге на реке Увековке. В 60–е годы ее осматривал историк В. Крестовский, она вымурована татарским кирпичом, найдены монеты и вещи татарского обихода…

Некто Ящеров в 1893 г. разыскивал клад Степана Разина в Лукояновском уезде Нижегородской губернии в четырех из двенадцати его становищ по реке Алатырь. В 1893 г. он добыл кладовую запись, проверенную на месте и в 1894 г. начал хлопоты в Петербурге о разрешении ему кладоискательства. Императорская археологическая экспедиция разрешила ему поиски сперва на два дня, потом на десять дней. Но настала зима, и поиски были отложены до лета. Тем временем через полицию и сельских старост сел Печи и Михайловки были собраны сведения об обширном подземелье на глубине 22 сажен (44 м) с дубовыми дверями, запертыми железными засовами и замками. Выход из него должен быть в овраг, находящийся за околицей села Печи. Подземелье, видимо, имело вентиляционную трубу. В эту трубу провалилась лошадь во время пашни задними ногами. Образовалось отверстие размером в обыкновенное колесо. В отверстие спустились два смельчака. Первый, будучи вытащен, со страху лишился языка и умер в ту же ночь. Другой, местный псаломщик, на той же глубине пробыл несколько минут, по его словам, ему так стало жутко в неизвестном и мрачном подземелье, что он еле смог дать знать, чтобы его вытащили. Он?то и сообщил о виденных им там дверях». (…).

А вот, можно сказать, недавний эпизод. Участник Великой Отечественной войны капитан 1–го ранга Г. И. Бессонов поведал, что во время жарких и зимних боев в районе Сталинграда, после налета бомбардировщиков Геринга, осыпался берег Волги. Случайно кто?то из бойцов обратил внимание, что вверху обрыва оголилось несколько старинных чугунных пушек, сложенных плотно в ряд.

Дульная часть одной из пушек, сильно проржавевшей, скололась, и из нее по откосу высыпались золотые браслеты, серьги, жемчуг, перстни, серебряные и золотые предметы, которые довольно быстро разошлись по рукам. Прошел слух, что это клад «волжских разбойников», а возможно, самого Стеньки Разина. Кое?кто попытался извлечь пушки из мерзлого грунта, но это оказалось трудным делом. К тому же участок простреливался противником. А скоро после очередной бомбежки берег осыпался, обильно пошел снег…

Бои шли тяжелые. Вскоре началось наступление на группировку Паулюса, и о кладе забыли…

Следует сказать, что в рассказе фронтовика присутствует важная историческая деталь: достоверно известно, что часть добытых драгоценностей атаман прятал в старые «порченые» пушки, забивал ствол кляпом, закапывал на берегу Волги, ставился памятный знак или ориентир, и само место и описание его заносилось в «грамотку», дабы при необходимости это место можно было отыскать.

А теперь вернемся к событиям, которые произошли после того, как Корнило Яковлев (бывший, между прочим, в родстве с семейством Разина) выдал его…

В апреле Степана Разина из Черкасска повезли в Москву, куда он прибыл 4 июня и сразу же был подвергнут страшным пыткам. Но, видимо, он давно подготовил себя к такому концу и поэтому выдерживал их с величайшим мужеством, без стона и без единого слова о жалости, между тем как брат его Фролка вопил от боли.

Фрола повезли на Дон, где никаких кладов не нашли. Видимо, там Фрол рассчитывал совершить побег из?под стражи при помощи знакомых казаков. Но это ему не удалось. Сопровождавшим его стрельцам он говорил, что запамятовал место клада, что не может найти то положенный большой камень, то пещеру, то дерево. Эта своеобразная игра длилась довольно долго, почти пять лет. Потом по царскому указу его доставили в телеге, закованного в кандалах, за Москву–реку, на Болотную площадь, где он и был обезглавлен палачом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.