Часть 8. Отступление и демобилизация

Часть 8. Отступление и демобилизация

Общая обстановка. Бои при отступлении. — Задержка нар. Велъ. Запасные аэродромы. Необходимость ночной воздушной разведки. — Отход по всему западном фронту. Корпусные и истребительные аэродромы. Эвакуация аэродромов. — Условия перемирия. — Влияние революции на авиационные войска. — Отвод с фронта и демобилизация полевых воздухоплавательных частей и зенитной артиллерии. Упразднение должности командующего воздушными силами. Добровольческие соединения. Расформирование воздушного флота.

18-го июля общая обстановка на западном театре войны резко изменилась. До сих пор воздушная разведка сообщала лишь о переброске сил противника от Парижа к железнодорожной линии Куломьер — Фер — Шампенуаз, теперь же как ближняя, так и дальняя разведка 1-й и 3-й армий обнаружила значительную переброску войск к западу в район Реймса и Эперне. Ввиду этого стало необходимым оттянуть наши 9-ю, 7-ю и 1-ю армии за реку Вель.

Стремясь помочь отчаянно сражавшимся на земле войскам, во время боев при отступлении летчики совершали чудеса самопожертвования и героизма, покрыв себя неувядаемой славой.

Пехотные и артиллерийские летчики, а также летчики-истребители самоотверженно пополнили личный состав ослабленных беспрерывными боями штурмовых эскадрилий, когда командование решило попытаться под прикрытием искусственного тумана отбросить противника на другой берег Марны. Скопления неприятельской пехоты и танков и неосторожно выезжающие батареи противника сплошь и рядом давали возможность воздушной атаки. Когда малочисленные авиасоединения 7-й армии стали ослабевать при все усиливавшемся натиске неприятельской авиации, в бой вступили летчики соседних, менее измотанных армий. Благодаря этому удалось постепенно уравновесить соотношение сил в воздухе и обеспечить боевую разведку.

Вопрос пополнения и снабжения горючим оставался по-прежнему острым, и лишь благодаря напряжению всех сил удалось эвакуировать аэродромы 9-й армии, уже находившиеся под обстрелом тяжелой артиллерии.

Несмотря на все трудности, наиболее ценное собственное и захваченное у противника имущество удалось вывезти.

Очень непросто было также увезти в тыл зенитные орудия, часть которых, сопровождая пехоту, переправилась через Марну и успешно отражала там налеты неприятельских самолетов вплоть до потери своей боеспособности. Два взвода и одна полубатарея попали в руки противника после того, как успели взорвать свои орудия. Часть прислуги не попала в плен и усилила ослабленный личный состав нескольких соединений полевой артиллерии, когда они заняли позиции за рекой Вель.

Менее трудным было отступление воздухоплавательных частей, которые задержались на северном берегу Марны и, корректируя артиллерийский огонь, оказали неоценимую услугу при успешном отражении неприятельской атаки. Значительное количество аэростатов было сбито в пламени настойчивыми атаками неприятельских летчиков. Здесь следует отметить, что в 1918 году оно было особенно велико. Из общего количества 470 сбитых за всю войну аэростатов на 1918 год приходится 315, в том числе на один только сентябрь — 132. Неприятельской артиллерией было всего уничтожено 55 аэростатов, из них в 1918 году — 37.

Задержка на реке Вель была лишь короткой передышкой. Хотя противник и сильно пострадал в июльских боях, но уже намечались новые его наступления на реках Эн, Сомма, Уаза, в низменности Лисе и у Зундгау. С вынужденным переходом к обороне на всем западном фронте перед авиацией встали две задачи. Теперь, когда фронт любой армии мог с молниеносной быстротой стать центром боевых действий, планомерное развертывание авиации, которого требовали прежние наступательные и оборонительные сражения, стало невозможным. При одновременном отступлении по всему фронту необходимо было принять меры к тому, чтобы все имеющиеся истребительные и штурмовые эскадрильи в нужное время в кратчайший срок сосредоточить в оказавшихся под угрозой прорыва пунктах. Не только каждая армия, но и вся группа армий должна была таким же образом маневрировать своей авиацией и даже временно придавать свои истребительные и штурмовые эскадрильи соседним группам армий для усиления подвергшихся атаке участков. Такое расточительное использование ресурсов, естественно, влекло за собою и огромную нагрузку. Временами усилия требовали сверхчеловеческого напряжения. Так, например, в один из тяжелых для нас дней сентября на фронт 17-й армии под Камбре была переброшена из-под Лиона, из отдаления 150 км, группа штурмовых эскадрилий; после многочисленных боевых полетов в целях поддержания контратаки 8-го армейского корпуса эта группа в тот же вечер вернулась на свой аэродром, а на следующий день снова принимала участие в оборонительных боях 7-й армии.

Запасные аэродромы, необходимые при отступлении, были уже заранее подготовлены благодаря глубокому эшелонированию авиасоединений, но лишь на тех участках фронта, где планомерный отход был намечен еще в 1917 году. В худшем положении находились вновь прибывшие авиачасти, а также авиация тех армий, которые занимали до этого времени спокойные участки.

Вторая задача авиации — современное обнаружение умело скрытых наступательных замыслов противника — была вопросом жизни и смерти для всей германской армии, находившейся в крайне серьезном положении. Эта задача была труднее первой, тем более что противник на всем протяжении фронта, от моря до Швейцарии, располагал всеми необходимыми для наступления средствами, подготовленными в течение трех лет войны. Кроме того, противник перенял у нас и усвоил методы маскировки, применяя которые можно почти совершенно скрыть подготовку к наступлению на участке фронта протяжением около 50 км. Ввиду этого необходимость ночной воздушной разведки приобрела большую настоятельность, чем когда-либо.

Значительную поддержку авиации оказали ночные подъемы привязных аэростатов, которые стали производиться все чаще и чаще.

Наконец, роковые для 2-й армии августовские дни вызвали новое изменение методов дальней разведки. На фронте этой армии противнику удалось за время с 4-го по 7-е августа под прикрытием дождя, тумана и низких сплошных туч полностью закончить свои приготовления к атаке на участке Альбер-Мондидье, оставшиеся для нас незамеченными, так как за это время ни один самолет 2-й армии не сумел проникнуть в зону неприятельского расположения. В целях полного сосредоточения фотографической разведки в одних руках, а также для разгрузки авиакомандиров и ускорения передачи результатов разведок, штабные фотосъемочные отряды были подчинены начальникам армейских авиаотрядов. Кроме того, они были разделены на одну дневную и одну ночную эскадрильи.

Туманный день 8-го августа решил судьбу 2-й армии. Англичане и французы, поддержанные крупными танковыми формированиями, опрокинули германские дивизии. После того как туман рассеялся, густые эскадры неприятельских самолетов, далеко превосходившие воздушные силы 2-й армии, довершили начатое наземными войсками дело. Лишь после полудня сосредоточенным введением в бой всей истребительной авиации 17-й и 18-й армий удалось разбить противника в воздухе. 54 сбитых неприятельских самолета ознаменовали этот день, несчастный для армии, но самый удачный для германской авиации за всю ее историю. Здесь отметим, что всего за время войны германские летчики одержали 7425 воздушных побед, из них 358 на восточном фронте; в число сбитых летательных аппаратов входят 614 привязных аэростатов.

Недостаток горючего с середины августа приобретал все большую остроту и вынудил перейти с сентября к строгому нормированию расхода бензина. Отпущенный фронту на 1918 год запас горючего, вследствие вынужденного максимального использования авиации в упорных наступательных и оборонительных боях, истощился быстрее, чем ожидалось. Значительное количество горючего было поставлено подводным лодкам. Подвоз начал сокращаться, так как добыча нефти в Галиции была недостаточной; разрушенные англичанами нефтяные промыслы в Румынии не могли быть так скоро восстановлены, а немногие уцелевшие не давали намеченной производительности. Суточная норма расхода горючего 250 л на авиаотряд и 150 л на истребительную или штурмовую эскадрильи вынуждала ограничить воздушную деятельность тем периодом, который требует максимальных усилий. Несмотря на это боевая разведка и активная деятельность бомбардировочных, истребительных и штурмовых соединении не ослабевали. Что раньше делали два самолета, то теперь выполнял, благодаря самоотверженной работе, один. Никакая плохая погода, кроме тумана, не служила более препятствием самой энергичной разведке. И как ни стремился противник создать завесу, она всегда прорывалась нашими летчиками. Конечно, большие потери были при этом неизбежными. На одном только западном фронте мы потеряли с января по сентябрь 1099 самолетов, тогда как противник за тот же период времени потерял 3732 машины. Эти цифры свидетельствуют о величайшей готовности жертвовать собой и о непоколебимом стремлении бороться. Здесь отметим, что за всю войну на фронте и в тылу, выполняя воинский долг, погибли 3021 офицер, 3809 унтер-офицеров и солдат наших воздушных сил — всего 6830 человек.

Перенос противником атаки с фронта 2-й и 18-й армий на участок 7-й армии был обнаружен нашей авиацией; ширина фронта атаки и направление главного удара были предсказаны настолько точно, что армия смог на заблаговременно произвести перегруппировку и сломить неприятельский натиск перед германскими линиями.

Подготовка американцами своей первой крупной oneрации у Сен-Мийеля также была обнаружена. Также благодаря воздушной разведке вражеские наступления Шампани, на Уазе, Сомме, Анкре, в Лисской низменности и сентябрьские бои под Камбре не застали нас врасплох; повсюду летчики доставляли своевременные и точные сведения, послужившие командованию основой его оборонительных планов.

Затем, когда мы отошли по всему западному фронту к линии Антверпен — Маас, задачи воздушного флота, в частности авиации, остались в принципе теми же. Потребовалась лишь перегруппировка, кое-где слияние авиасоединений.

Вследствие непрерывного отступления подготовка запасных аэродромов стала невозможной. В связи с этим пришлось сосредоточивать авиационные отряды на корпусных аэродромах, истребительную авиацию каждой армии — на истребительных аэродромах, штурмовые эскадрильи — на штурмовых аэродромах. В тех случаях, когда ослабленные большими потерями авиасоединения не могли быть пополнены вследствие заторов на железных дорогах, приходилось сводить несколько соединений в один «усиленный отряд», которому поручались задачи всех родов. Эвакуация аэродромов проходила в общем удачно, так как в целом отход, несмотря на натиск превосходящих сил противника, происходил достаточно планомерно. Совершенно незначительная часть оборудования и снаряжения, деревянных ангаров и горючего попала в руки неприятеля. Большие железные ангары перед отходом взрывали, сами аэродромы, поскольку хватало времени, перепахивали, делая их таким образом, непригодными, по крайней мере, на какое-то время. Несмотря на ограниченность времени и нехватку рабочих рук, удалась также особенно трудная эвакуация армейских авиапарков.

При перегруппировке сил на новых позициях предусматривалось значительно усилить авиацию дивизий и корпусов за счет выбывших трех армий, но вследствие заключения перемирия план этот не успел осуществиться.

По условиям Компьенского перемирия требовалось немедленно выдать 2000 истребительных и бомбардировочных самолетов. Этим хотели лишить Германию возможности продолжать борьбу в воздухе и тем самым отнять у германского народа способность сопротивляться из последних сил. Представить противнику указанное число самолетов было невозможно, так как для этого не хватило бы всех истребительных и бомбардировочных эскадрилий всего фронта, даже при полном их штатном составе. Продуманные требования союзников показывают, какое колоссальное значение придавали они воздушной войне, насколько они переоценивали наши силы и как высоко они ставили работу нашей авиации.

После долгих переговоров число подлежащих немедленной выдаче самолетов было уменьшено до 1700, но и для выполнения этого требования пришлось доставить из тыла готовые к отправке самолеты. Сбор и передача самолетов, находившихся на фронте, наталкивались на различного рода затруднения. Последние вызывались перебоями в передаче приказов, невыясненностью обстановки и самовольными действиями некоторых начальников и летчиков.

Революция, разразившаяся в Германии в самый тяжелый для нее момент, довершила уже начавшееся разложение многих авиачастей.

Оставшиеся еще у нас самолеты должны были своим ходом отправиться на указанные им аэродромы в тылу. Тем самым соединения лишились части своих офицеров, и их разложение пошло еще более быстрым темпом.

План демобилизации, разработанный в 1917 году, не мог быть проведен в жизнь, так как часть отрядов находилась в оккупированных или отторгнутых областях, а потому не могла быть использована. Новое распределение, выработанное в последний момент, не повсюду стало своевременно известным.

Государственный переворот отразился прежде всего на запасных отрядах, на инспекции авиации. При последней 11 ноября был учрежден совет солдатских депутатов, который по поручению правительства должен был приступить к организации Германского воздушного управления. Таким образом, должность командующего воздушными силами к моменту прибытия его в Берлин была официально упразднена. Однако командующему воздушными силами удалось снова приобрести влияние на инспекцию авиации и подчиненные ей части.

Запасные авиационные отряды находились в самых различных условиях; в большинстве случаев власть была в руках солдатских советов, которые распоряжались ею самым бесцеремонным образом. Большая часть ценного военного имущества была расхищена; один из запасных отрядов не остановился даже перед продажей самолетов и оборудования полякам.

Отход и демобилизация воздухоплавательных частей происходили сравнительно гладко и планомерно. За время непрерывной воинской работы солдаты и офицеры тесно сжились, образуя боевое братство. Штабы отрядов и воздухоплавательные станции во главе со своими начальниками двигались в тыл, передав излишнее имущество отделам снабжения или демобилизационным пунктам. Каждая полевая и тыловая часть была приписана к одному из шести запасных отрядов, при котором были учреждены специальные демобилизационные управления, регулировавшие отпуск и передачу излишнего имущества. Некоторые трудности при демобилизации воздухоплавательных частей были связаны с невозможностью воспользоваться теми эллингами, которые были расположены в оккупированных областях. Немногочисленные случаи злоупотребления значения не имеют. В инспекции воздухоплавания царил порядок.

Отступление зенитной артиллерии протекало в образцовом порядке; группы двигались во главе со своими командирами; одной автомобильной батарее удалось, например, пройти походным порядком через всю Германию вплоть до Кранца в Восточной Пруссии.

Демобилизация особенно затруднялась тем, что два запасных зенитных дивизиона не в состоянии были принять многочисленные полевые зенитные части и формирования противовоздушной обороны тыла. Других сборных пунктов нельзя было определить, так как Военное министерство еще не решило вопроса об организации зенитной артиллерии в мирное время, тесно связанного с ее демобилизацией. Оставалось открытым, останется ли в будущем зенитная артиллерия в составе воздушного флота или отойдет к артиллерии. Распоряжение о придаче зенитной артиллерии запасным частям других родов войск в районах сосредоточения армий не было повсюду получено. В результате демобилизация, и без того затрудненная вмешательством солдатских советов, нередко протекала далеко не гладко, причем значительная часть ценностей оказалась расхищенной.