Великодушные хетты

Великодушные хетты

В Ветхом Завете хетты фигурируют главным образом как одно из племен, живущих в Палестине, с которым израильтяне встретились, ступив на Землю обетованную. Хорошо известен перечень племен, упоминающихся в книге Бытия (XV. 19–21): кенеи, кенезеи, кедмонеи, хеттеи, ферезеи, рефаимы, аморреи, хананеи, гергесеи, иевусеи. С тем же представлением о хеттах как об исконно палестинском племени мы встречаемся и в других местах Ветхого Завета: Авраам покупает пещеру Махпелу около Хеврона у сынов Хета, Исав берет в жены хеттеянок, Ханаан родил Хета, Иерусалим – незаконный отпрыск аморрея и хеттеянки. В одном месте уточняется район Палестины, населенный хеттами: «Амалик живет на южной части земли, хеттеи, иевусеи и аморреи живут на горе, хананеи же живут при море и на берегу Иордана». Из книги Иисуса Навина следует, что хетты населяли всю территорию между Ливаном и Евфратом и ничем особым не отличались от своих соседей. Однако, когда Библия переходит к временам монархии, картина становится совсем другой. Хеттом был Урия, один из полководцев царя Давида. Его жену Вирсавию царь возжелал, потому и послал Урию на войну, где тот погиб. А Вирсавия родила Соломона. Хеттские жены Соломона считаются чужестранками вместе с моавитянками, аммонитянками, идумеянками и сидонянками. Более того, в двух местах есть ссылки на «хеттских царей». Во 2-й Книге Паралипоменон говорится о том, что Соломон ввозил лошадей из Египта и продавал их «царям хеттейским и царям арамейским»; в 4-й Книге Царств мы читаем о том, что стану сирийскому послышался шум коней и колесниц и сказали воины друг другу: «Верно, нанял против нас царь израильский царей хеттейских и египетских… и встали и побежали в сумерки». Влияние царей, внушавших такой ужас, не должно было ограничиваться пределами их царств.

Когда исторические хроники Египта были расшифрованы, оказалось, что цари XVIII династии имели сношения со страной, называвшейся Хета начиная с XV в. до н. э. Народ Хеты со своими многочисленными союзниками сражался против Рамсеса II в битве при Кадеше на реке Оронт; эта битва очень подробно была описана египетским поэтом Пентауром. Тот же царь в более поздний период своего царствования заключил с хеттами договор, текст которого был высечен на стене великого храма в Карнаке. Кто мог сомневаться, что народ Хеты в египетских текстах и хетты в Ветхом Завете представляли собой одно и то же? Этот факт, казалось, получил подтверждение, когда началась дешифровка клинописных ассирийских надписей и обнаружилось, что со времени Тиглатпаласара I (около 1100 г. до н. э.) Сирия была известна ассирийцам как «страна Хатти» со столицей в Каркемише.

За столетие исследований о хеттах стало известно много – расшифровано несколько сот письменных памятников, есть информация о государственном укладе, семейных отношениях, верованиях, обрядах, быте. Но кем были их предки? Откуда пришли они в Анатолию?

Историческая «страна Хатти», какой мы ее знаем во II тысячелетии до н. э., была государством, а позднее империей, созданной царями, правившими из этой горной цитадели. Это царство и его официальный язык стали известны под названием «хеттские». Но «хеттский» язык не был местным языком в Малой Азии, и название Хатти дал этой стране народ хаттов, обитавший там ранее. Индоевропейский хеттский язык народа-завоевателя наложился на неиндоевропейский язык хаттов. Согласно преданию, имевшему хождение около 1400 г. до н. э., Нарам-Суэн, четвертый царь аккадской династии (ок. 2200 г. до н. э.), сражался с коалицией из семнадцати царей, среди которых упоминается царь Хатти по имени Памба. Подлинная история хеттов начинается в Анатолии около 1900 г. до н. э. с прибытием на плато ассирийских торговцев. Глиняные таблички, на которых эти ассирийские торговцы вели повседневную деловую переписку со своей столицей, были найдены тут в большом количестве. Среди многочисленных неассирийских имен, встречающихся в этих документах, некоторые можно считать хеттскими. Тем не менее, даже этого скудного материала достаточно для предположения, что к этому времени хетты уже обосновались в этих местах.

Очень немногое можно узнать из этих табличек о местном населении и его истории. Но в них сообщается о

правителях и их дворцах; можно предположить, что страна была разделена на десять небольших царств. По-видимому, поначалу город Бурушхаттум (хеттский Пурусханда) занимал среди них главенствующее положение, поскольку его правитель выделялся среди остальных титулом Великий правитель. Имена местных царей известны лишь в редких случаях, но на трех табличках встречаются имена некоего Питханы и его сына Анитты. Оба они известны из примечательного хеттского текста, который датируется приблизительно 1300 г. до н. э. В этом тексте Анитта (такова хеттская форма его имени), сын Питханы, царь Куссары, излагает историю борьбы своей и своего отца за власть с соперничавшими городами Неса, Цалпува, Пурусханда, Салативара и Хатти (Хаттуса). Эти города были успешно покорены, а последний из них (впоследствии хорошо известный как столица хеттского царства) был полностью разрушен и предан проклятию. Одержав победу, преодолев всякое сопротивление, царь Анитта перевел свою резиденцию в город Несу. Таким образом, к концу своего царствования царь Анитта, по-видимому, управлял большей частью Каппадокийского плоскогорья.

Сейчас считается, что деяния Анитты были легендарными. Утверждение, что Анитта получил в качестве дани от города Пурусханда среди прочего такие крупные предметы из железа, как скипетр и трон, выглядит анахронизмом, в это время (XVIII в. до н. э.) секрет плавки железа еще не был открыт. Хотя недра анатолийских гор изобилуют и железными рудами, но до конца II тысячелетия до н. э. железо в Анатолии, как и повсюду на Ближнем Востоке, считалось драгоценным металлом, поскольку еще не стали общеизвестны секреты его плавления и методы получения высоких температур, необходимых для его обработки. Для изготовления оружия и всевозможной утвари использовали медь и бронзу, широко распространенные в ту эпоху. Железных предметов от хеттского периода сохранилось очень мало, и, несмотря на то, что в хеттских текстах упоминаются железные мечи, железные пластины для письма и даже железные статуи богов и животных, все это были особые предметы – дары, предназначенные храмам или царям. Судя по всему, техникой обработки железа в хеттский период владело лишь несколько искусных кузнецов, и в отсутствие конкуренции изделия, выходившие из их мастерских, ценились очень высоко. Тот факт, что в XIII в. до н. э. жителям Малой Азии была известна железная металлургия, подтверждается знаменитым фрагментом из письма хеттского царя Хаттусили III к одному из его современников (вероятно, к царю Ассирии): «Что же до хорошего железа, о котором ты писал мне, то хорошего железа в моем доме печатей в Киццуватне нет. Для производства железа, о котором я писал, время сейчас неподходящее. Хорошее железо будет, но пока еще его не доделали. Когда доделают, я тебе пришлю. А на сей день отправляю тебе железное лезвие для кинжала».

Что же представляло собой Хеттское царство в начале своей истории? Его уклад строился на традициях родового строя. Хеттские цари правили совместно с так называемым панкусом, народным собранием, объединявшем в своих рядах всех боеспособных граждан. Панкусом руководил совет – тулия, который представлял и защищал интересы родовой аристократии, в большей степени – членов царского рода: братьев царя, его сыновей и других родственников. Наследовал царю поначалу не родной сын, а усыновленный племянник – сын его сестры (явное наследия матриархата). Поскольку панкус и тулия весьма ограничивали власть царей, то на этой почве между ними нередко возникали разногласия. Если царь умирал, а царица переживала его, то она сохраняла за собой титул царицы в правление нового царя, а супруга последнего называлась лишь «женой царя» и только после смерти вдовствующей царицы приобретала ее статус.

Основателем собственно Хеттского государства историческая традиция считает Лабарну I (ок. 1675–1650 гг. до н. э.), который оказался великим завоевателем и реформатором. Ему удалось расширить границы Хеттского царства «от моря до моря» (от Средиземного до Черного). Его преемник-племянник Хаттусили I (он же Лабарна II, ок. 1650–1625 гг. до н. э.) продолжил реформы: он перенес столицу царства в некогда бывшую главным центром хаттов Хаттусу, после чего государство стало называться Хеттским. Хаттусили I еще более расширил владения хеттов вплоть до Сирии.

Помимо удачных завоевательных походов, этот царь вошел в историю как «зачинщик» дворцовой смуты. Из письменных источников известно, что Хаттусили I, игнорируя традиции, отстранил от наследования своего племянника. Причем предлог для этого он отыскал более чем убедительный: племянник равнодушно отнесся к болезни дяди. Но в результате этого царь ополчил против себя многих членов рода, даже собственных детей. После всех передряг новым престолонаследником стал усыновленный внук царя – Мурсили. Вдвоем они подавили возникшую междоусобицу и выступили походом на юг, который в правление Мурсили I (ок. 1625–1590 гг. до н. э.) закончился покорением Вавилона. Домой царь возвратился с огромной добычей. Но его блестящим победам радовались немногие. Хеттская знать понимала, что так царь укрепляет и без того сильную власть – и Мурсили был убит мужем своей сестры. Пока хеттская верхушка занималась решением внутренних проблем, с севера на хеттов напали племена касков. Они разрушили многие города царства и навсегда отрезали их от Черного моря. Это было настоящее поражение – великое царство, простиравшееся «от моря до моря», быть таковым перестало.

А тем временем знать захватывала все больше власти. Во времена царя Телепину (около 1530–1500 гг. до н. э.) тулия добилась права не только судить, но и казнить царей. При этом царь без согласия тулии не мог казнить ее членов и отбирать их имущество. Но это было не единственное поражение Телепину. Около 1450 г. до н. э. удачливый сановник нехеттского происхождения Тутхалияс захватил трон и основал новую хеттскую династию. С этого времени начался так называемый новохеттский период – с середины XV по начало XII в. до н. э. И здесь царь стал абсолютным правителем: он был наделен особой божественностью, титуловался «Солнцем» и сам назначал себе преемника.

Земля в Хеттском царстве принадлежала государству. На большей ее части располагались крупные хозяйства, которые обеспечивали царя и членов его рода, то есть работали на «дом царя», «дом царицы», «дом дворца» – местную администрацию. Был и общинный сектор, где землевладение уходило корнями в доклассовую эпоху. В нем, вероятно, можно было покупать и продавать участки земли. Старейшина общины имел довольно широкий круг полномочий с судебной и административной властью. И на государственных, и на общинных землях широко использовался труд рабов. Обязательная служба царю и уплата ему натурального налога называлась саххан, трудовая повинность – луцци. Основными зерновыми культурами у хеттов были ячмень и родственный пшенице эммер. Из них делали муку и пекли хлеб, из зерен варили пиво. Растили виноград, разбивали посадки гранатовых деревьев, яблонь.

Все население у хеттов делилось на две группы: «свободные» – в нее входили лица, освобожденные от повинностей в пользу государства и храма, – это были члены общин коренных хеттских городов, из них же набиралась правящая верхушка; и «несвободные», то есть лица, на которые распространялась государственная и храмовая эксплуатация. Среди «несвободных» производителей, стоящих вне общин, были рабы, кабальные должники, наемники, крепостные земельные собственники, которые иногда были достаточно богатыми и имели собственных рабов.

В начале XIV в. до н. э. в Хатти приходит к власти узурпатор Суппилулиума I (ок. 1380–1335 гг. до н. э.) – талантливый политик и полководец. Он покорил почти всю Малую Азию в результате трех больших войн сумел победить Египет и завоевать все Восточное Средиземноморье вплоть до южных рубежей Палестины. Хеттское царство с зависимыми территориями простерлось от бассейна Чороха в Закавказье до Южной Палестины и от Эгейского моря и Кипра до ассирийских и вавилонских границ. Вавилония и Ахейская держава считали необходимым поддерживать дружбу с Суппилулиумой. О славе, которую приобрел этот правитель, можно судить по событию, которое произошло, когда царь стоял лагерем под Каркемишем. Из Египта прибыл посланец с письмом от царицы, гласившим: «Мой муж умер, а сына у меня нет. О тебе же говорят, что у тебя много сыновей. Если бы ты прислал мне одного из своих сыновей, он мог бы стать моим мужем. Я ни за что не возьму в мужья ни одного из своих подданных. Это меня очень страшит». Суппилулиума был так поражен этой просьбой, что отправил к египетскому двору посла, дабы убедиться, что его не обманывают. Тот вернулся и привез второе послание от царицы: «Почему ты говоришь: «Они меня-де обманывают»? Если бы у меня был сын, разве я бы обратилась к чужеземцу и тем предала огласке свое горе и горе моей страны? Ты оскорбил меня, так говоря. Тот, кто был моим мужем, умер, и у меня нет сына. Я никогда не возьму кого-нибудь из моих подданных в мужья. Я писала только тебе. Все говорят, что у тебя много сыновей; дай мне одного из твоих сыновей, чтобы он мог стать моим мужем». Египетская царица, пославшая эти письма, была, почти наверное, царицей Анхесенамун, третьей дочерью «царя-еретика» Эхнатона. Еще совсем юная, она уже была вдовой юноши-царя Тутанхамона, умершего, когда ему еще не исполнилось и двадцати лет. Поскольку у нее не было детей, она имела право, теоретически по крайней мере, выбрать себе второго супруга и тем самым решить вопрос о наследнике египетского престола. Не таков был Суппилулиума, чтобы упустить столь редкую возможность, один из его сыновей был должным образом снаряжен в путь. Но план сорвался. По прибытии в Египет хеттский принц был убит, возможно, агентами жреца и придворного Эйе, ставшего следующим царем Египта. Эйе, по-видимому, женился на царице Анхесенамун, узаконив тем самым узурпацию престола. Несомненно, что это был как раз тот брак, от которого Анхесенамун надеялась спастись, взывая к хеттскому царю.

О том, сколь искусны были хеттские цари в тактике ведения боя, лучше всего свидетельствует сражение при Кадеше, подробно описанное в одном египетском тексте. Хеттской армии, вставшей лагерем в Кадеше, удалось остаться незамеченной для египетских разведчиков. Ничего не подозревающие египтяне подошли к городу и принялись разбивать лагерь. В это время отряд хеттских колесниц незаметно для неприятеля покинул город через противоположные ворота, переправился через Оронт и нанес сокрушительный удар по центру египетской колонны. Вероятно, египетская армия была бы полностью уничтожена, если бы в этот момент на выручку ей не подоспел отдельный полк, который двигался к Кадешу с другой стороны и, в свою очередь, застал врасплох хеттов, разорявших лагерь. Благодаря этой счастливой случайности египетский царь спас остатки своей армии и сумел представить своим подданным битву с хеттами великой победой.

Следует иметь в виду, что армия, выступившая против египтян при Кадеше, была самой мощной из всех, что когда-либо удавалось собрать хеттским царям.

Все эти успехи, однако, грозили хеттам роковыми последствиями. Государственные таланты Суппилулиумы привели к тому, что власть хеттов распространилась на огромные пространства, контроль над которыми намного превышал возможности Хеттского царства. Поэтому существование огромной державы, основанной Суппилули-умой, его преемникам приходилось поддерживать почти непрестанными походами против мятежных окраин и посягавших на владения Хатти других держав. Кипевшие войны медленно, но верно истощали силы Хеттского царства. При последних хеттских царях – Тудхалии IV и двух его сыновьях – царство ведет борьбу на два «фронта» – в Верхней Месопотамии и Западной Малой Азии (где, помимо ахейцев, сталкивается с вторгшимися сюда с Балкан фригийцами). Тудхалия IV смог в конце концов отбросить ахейцев и разгромить Илион. Например, Гомер в «Илиаде» упоминает неудачную войну Илиона и союзных ему сангарийских фригийцев против амазонок в дни молодости Приама. Так вот, малоазиатские амазонки были в греческих преданиях замещением хеттов. При последнем хеттском царе, по иронии судьбы носившем имя Суппилулиумы II, хетты снова захватили Кипр, но их дни были уже сочтены.

Во второй половине XIII в. до н. э. население балканско-эгейского региона продолжало воевать. Как видно из сравнения греческих исторических преданий с хеттскими и египетскими данными, а также археологическими материалами (доказывающими, кстати, высокую достоверность общих сюжетов), в конце XIII в. до н. э. греческий Пелопоннес был опустошен нашествием с севера. После чего около 1200 г. до н. э. микенский царь Агамемнон сплотил вокруг себя ахейских царей и около 1190 г. до н. э. ахейцы двинули флот на запад Малой Азии и напали на Илион. Началась Троянская война греческих эпических преданий. Судя по ним, на помощь Илиону какой-то «контингент», возможно, прислали и хетты. Примерно тогда же (по преданию, на исходе Троянской войны) племена пеластов (пеласгов), родственных грекам, и фригийских мюсов (иначе – мушков) устремились в северо-западную Малую Азию и оказались недалеко от Илиона. В результате неясных столкновений всех этих сил на северо-западе полуострова произошло следующее: ахейцы разгромили Илион (археологически – это гибель Трои VII в. до н. э.). После чего вся эта рать, в том числе и мушки, пошла в глубь Хеттского царства, которое не пережило этого удара. Как и где погибли последние силы хеттского двора, неизвестно. Мушки разгромили Хаттусу, и заняли другие земли хеттов, истребив значительную часть населения. Этнос хеттов перестал существовать. А мушки, слившись впоследствии с урартами и хурритами, образовали новый народ – армянский.

Культура хеттов представляла собой сочетание разных традиций – индоевропейских (хеттских и лувийских), хаттских и месопотамских. Верховным богом, покровителем государственности считался по индоевропейской традиции бог грозы. Не меньше почиталась богиня солнца города Аринны, но хаттского происхождения. Ее считали супругой бога грозы. Популярны были боги и богини плодородия, к числу которых относился и Телепину – умирающее и воскресающее божество, связанное со сменой времен года. Исключительным влиянием пользовалась богиня любви, разрушения и войны Сауска. Незначительный бог ворот Апуллуна стал, по-видимому, прообразом греческого Аполлона. В XIII в. до н. э. был создан единый пантеон богов, который представляют скальные рельефы города Язылыкая близ Хаттусы, изображающие две встречные процессии мужских и женских божеств, стоящих на зверях и птицах.

Среди сохранившихся произведений хеттской литературы интересны назидательные рассказы, а также подробные царские «анналы» и «автобиографии», составлявшиеся, вероятно, писцами, но имеющие в себе явный отпечаток личности заказчика-царя. Хеттская литература обращается прежде всего к человеку и его деяниям. Но она практически не занимается человеком самим по себе, его внутренним миром. Отдельный человек интересует ее почти исключительно как субъект межчеловеческих отношений. Здесь хеттов занимают в первую очередь поступок – добро и зло, которое один человек может сознательно причинить другому, и проблема воздаяния за них со стороны этого другого. Так, человек, первым причиняющий зло другому, безоговорочно осуждался. Считалось, что такой поступок сам по себе обрушивает на голову виновного суд богов с тяжкими последствиями. Об этом суде даже не обязательно было просить, он творился автоматически. Хетты полагали, что неспровоцированное причинение зла возмущает саму природу мира, хранителями и средоточиями которой здесь и оказываются боги, кстати, сами по себе не более справедливые и благие, чем люди. В результате успех в спорном деле был для хеттов существенным свидетельством правоты победителя. Соответственно, новохеттские государи, описывая свои войны, весьма настойчиво подчеркивают, что первый, причем неспровоцированный удар был нанесен не ими, а им. Указав на этот удар, они разом апеллировали и к суду богов, и к мнению людей. В «Деяниях Суппилулиума», например, составленных при его сыне, хеттский царь, враждуя с Египтом, считает необходимым оправдать свои действия перед самими же египтянами в следующих словах: «Я был к вам благосклонен. Но вы мне внезапно причинили зло! Вы напали на правителя Кинзы (Кадеша), которого я избавил от хурритов. Когда я услышал об этом, я прогневался, и я послал воинов и колесницы с военачальниками». Позднее, претерпев новые козни со стороны египтян, он немедленно обращается к богам со словами: «О боги! Я не совершал зла, но люди Египта его совершили, и они напали на границы моей страны».

Что же делать, если ты все же подвергся неспровоцированному нападению? Делом особой доблести, возвышающим человека, считался в этом случае отказ от мести. Предметом специальной гордости и похвальбы хеттов были ситуации, в которых они не ответили злом на зло вообще или в сопоставимом масштабе. Примеров такого подхода, уникального для древнего Ближнего Востока, в хеттской литературе много. Еще древнехеттские государи оставляли в своих надписях пассажи такого рода: «Пусть она (речь идет о мятежной дочери царя Хаттусилиса I, помилованной им) ест и пьет! Вы же ей зла не делайте! Она делала зло. Я же в ответ ей зла не делаю! Но она меня не назвала отцом, и я ее не называю дочерью своей». Или другой фрагмент: «И сказал он (царь Телепину): “Пусть идут они себе, и да будут они жить, и пусть едят и пьют. Зла же им никакого не причиняет Телепину. И так я постоянно говорю: мне сделали зло, я же тем зла не делаю!”» Если, в конце концов, обиженный все же предпринимал справедливую расправу над обидчиком, для него считалось хорошим тоном подчеркивать свое долготерпение, выразившееся в том, что он долго сносил обиды, не желая воздавать злом за зло, но поневоле исчерпал все пределы миролюбия. Мурсили II, проведя судебный процесс против своей мачехи Таваннанны, вдовы своего покойного отца, многократно повторяет в молитве богам, что он стерпел целый ряд злоупотреблений и преступлений обвиняемой и обрушился на нее только тогда, когда она поистине превзошла сама себя, уморив колдовством жену и детей самого Мурсили.

В самом воздаянии злом за зло считалось необходимым соблюдать определенную меру, порядочность, не использовать любые средства без разбора. Прощение хетты считали актом свободной благой воли сверх справедливости. Оно диктовалось не добротой, а великодушием: прощая врага, хетт руководствовался не состраданием, а презрительным пренебрежением к нему. Прощение ни в какой степени не считалось обязательным, но достойным ответом на зло была полномасштабная месть. Еще древнехеттский Хаттусили I заявлял: «На вражду я отвечаю враждой!», а Хаттусили III с нескрываемым удовлетворением пишет о других своих врагах: «Врагов моих и завистников богиня Иштар в руку мне положила, и я с ними покончил». Или: «Богиня Иштар мне моих завистников, врагов и противников по суду в руки отдавала. Кто из них был убит оружием, кто умер в назначенный ему день, но я с ними со всеми покончил!» Оправдание Хаттусили в целом построено именно на том, что самооборона, ответный удар справедливы. Если обидчик успевал сам отдаться в руки обиженного, признать свою вину и просить о милости, прощение считалось почти обязательным.

Именно такого прощения просит – почти требует – Мурсили у богов в своей «Молитве во время чумы»: «Этот грех я признал воистину перед богами: это истинно так, мы это сделали. Но после того как я признал грех, да смягчится душа богов. Я так скажу об этом: если раб совершает какой-либо проступок, но проступок этот перед хозяином своим признает, то хозяин его смягчится… и того раба не накажет». Сам Мурсили II не только просил, но и с охотой давал такого рода прощение, всячески подчеркивая это в своих договорах и «Анналах»: «Когда люди (враждебного) города Туккама меня завидели издали, они вышли ко мне навстречу: “Господин наш! Не допусти, чтобы у нас все разграбили для (твоей) Хаттусы, как это было в городе Арипса… и не угоняй нас в Хаттусу, а сделай нас своими пешими воинами и колесничими!” И тогда я, Солнце, не приказал разграбить город Туккаму, и те три тысячи пленных, что из Туккамы взяли для угона в царский дворец, я сделал своими пешими воинами и колесничими». Так, в самых разных текстах новохеттской «официальной царской литературы» проводится оригинальная этическая концепция. Если человек не делает зла первым, а в ответ на чужое зло щадит виновного «с позиции силы» (то есть при условии предварительной победы над ним), а также ограничивает себя в выборе средств в ходе самой борьбы, то он пользуется особым уважением, дополнительно превозносится перед врагом и вправе хвалиться собой перед богами и людьми. Другими словами, он занимает «сильную позицию», позволяющую ему гордиться перед окружающими, которые признают эту гордость.

На чем основывали хетты такую этическую концепцию? Мурсили II в одном из договоров вскользь упоминает: «Затем, так как людям (вообще) свойственно поступать криво…» В «Молитве во время чумы» он же говорит: «Боги, господа мои, так все и совершается: кругом грешат». Если все люди грешат и совершают зло, то последовательное и полномерное воздаяние злом за зло окажется для них попросту путем к самоистреблению. Открывающийся здесь непрерывный круговорот зла должен быть где-то разорван, и особенный почет воздается тому, кто способен разорвать его великодушным прощением.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.