ЯПОНЦЫ

ЯПОНЦЫ

Слухи и легенды о боевых качествах воинов Страны восходящего солнца в течение более чем столетия интриговали Запад. Невероятно быстрый взлет и падение (по крайней мере, временное) этой азиатской империи привлекали внимание политиков всего мира. Число народов, которым приходилось скрещивать оружие с солдатами Японии, поистине впечатляет. В этом списке мы видим русских, американцев, британцев, французов, голландцев, немцев, китайцев, индусов из многих племен, малайцев, корейцев, филиппинцев и многие другие народы. Потенциал столь динамичного народа, запертого в крошечном островном пространстве, столь огромен, что в будущем такое столкновение, возможно, повторится снова. Будет ли японский солдат достойным ратной славе своих отцов — вопрос не только интересный, но, возможно, и жизненно важный.

Ход истории имеет тенденцию ко все большему ускорению. Империи больше не исчисляют срок своего существования столетиями. Однако срок в пятьдесят лет, за который нация (в течение ряда веков изолированная от всяких контактов с западной цивилизацией) прошла путь от полуварварского феодализма до уровня мировой державы, представляет собой феномен, равного которому мир еще не видел. Коммодор Мэтью К. Перри [2] увидел страну, воины которой сражались облаченными в доспехи; страну, национальным оружием в которой были меч, копье и лук, а самая современная военная техника была представлена несколькими древними орудиями и фитильными мушкетами. Сорок лет спустя японские военные корабли сражались в устье реки Ялу с современными броненосцами, а японские транспортные суда высаживали десант воинов, вооруженных и подготовленных в лучших европейских традициях.

Никто из европейцев не может постичь всю глубину восточного мышления, и все попытки японца объяснить подспудные мотивы своего воинственного кредо обычно заканчиваются невнятными ссылками на предков, «священный ветер» и цветущую сакуру. Но противоречивое поведение современного японского солдата приводило в недоумение даже многих жителей Востока. Может быть, если бы те, кто пытается совместить возвышенные идеалы бусидо, «пути воина», с маршами смерти, обезглавливаниями, пытками, вероломством и изнасилованиями, обратились к собственному периоду феодализма Запада, они нашли бы ответ. Внешние перемены в Японии были гигантскими, внутренние же — ничтожными, если были вообще. Обычаи, экономика, сама внешность страны изменились до неузнаваемости, но характер народа не мог подвергнуться изменениям за столь краткий период. Японцы, несмотря на все соблазнительные ловушки современной западной цивилизации, внутренне оставались подверженными тем же порокам, что и любой европеец времен Средневековья. И то, что опоясанный мечом самурай должен был уметь восхищаться поэзией, живописью, красотой пейзажа, тонкой и изысканной чайной церемонией, не должно было удивлять тех, кто знал, сколь образованными были некоторые закованные в рыцарские латы мелкопоместные дворяне Европы.

^{Вероятный вид японского воина VI или VII века}

Чтобы попытаться объяснить себе поступки японского солдата, необходимо хотя бы приблизительно знать историю островитян и социальную структуру их общества. Следует, между прочим, помнить, что японцы являются в значительной степени расово однородной нацией (и за последнюю тысячу лет не получавшей сколько-нибудь значительных примесей извне) и что, в отличие от любой другой крупной нации, они никогда (до 1945 года) не терпели поражений и не переживали удачных вторжений. Древняя история страны (частью легендарная) полна обычными повествованиями о войнах, деяниях знати и кровопролитиях. Идея единого правителя, императора, или микадо, восходит к незапамятной древности. Предания старины (получившие в недавнее время официальное признание, очевидно, с целью обосновать продолжительность истории Японии и непрерывность линии преемственности Сына Неба) называют первым правителем Японии некоего Джимму и утверждают, что он взошел на трон 11 февраля 660 года до н. э. Примерно с такой же обоснованностью можно называть точную дату того дня, когда волчица нашла Ромула и Рема. Однако важно то, что это помогает укоренить в японском сознании непрерывную череду наследующих друг другу императоров, в ряду которых Хирохито является 124-м.

В среде знати имело место обычное соотношение слабых правителей и сильных личностей — одной из таких сильных личностей был Саканойе Тамурамаро (ок. 800 года н. э.), знаменитый своими победами над примитивными айнами, жителями северных островов. Правивший тогда микадо пожаловал ему титул Сэй-и-тай-сёгун, то есть «Генералиссимус-покоритель-варваров». Вскоре сложилось и просуществовало на протяжении около тысячи лет единственное в своем роде двойное руководство страной. Эта необычная ситуация имела своим следствием низведение императоров страны до роли примерно верховного жреца, тогда как подлинная власть в стране находилась в руках сегуна, место которого также в основном передавалось по наследству. Подобное разделение номинальной и подлинной власти служило для охранения микадо от возможного позора при его вмешательстве вдела управления. Ему оставалось представлять собой Сына Неба и принимать почитание людей. В их глазах он не мог быть неправым (при полной неспособности сделать что-либо). На долю сёгуна — всевластие, слава, позор и тухлые яйца; на долю императора — охрана власти сёгуна, полное содержание, спокойная жизнь и обожествление. Надо признать, механизм был довольно удобным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.