Введение

Введение

Вопрос, вынесенный в заглавие этого скромного труда, у многих наверняка вызовет недоумение или даже гнев. Как это кто? Давно известно — Сталин и его подручные. Зачем дурить людям головы, задавая риторические вопросы?

Любопытно, что даже те, кто склонен положительно оценивать роль Сталина в нашей истории, в большинстве своём приписывают организацию массовых репрессий ему же. Дескать, репрессии были нужны для очищения страны. От кого? Ну, здесь множество вариантов. От шпионов, троцкистов, палачей времён красного террора, бюрократов, скрытых врагов Советской власти. В общем — нужное подчеркнуть, всё зависит от политических убеждений.

Все, почти все, сходятся на одном и том же. Сталин был организатором массовых репрессий. Казалось бы, такое единодушие должно убеждать. Однако давайте не будем спешить. Мало ли, сколько было расхожих представлений, а потом выяснялось, что они не ценнее мыльного пузыря. Попробуем взглянуть на проблему «большого террора» иначе, чем большинство.

Для начала выясним, откуда возник массовый политический террор. Он появился в эпоху революций. Резкий поворот в общественном развитии всегда порождал мощное сопротивление широких социальных слоёв. Революции сопротивлялись не только представители свергнутой верхушки, но и массы, точнее, их часть. А подавление масс соответственно требовало массового террора.

Классическим образцом массового революционного террора можно считать якобинский террор 1793–1794 годов, который во Франции унёс около миллиона жизней. Такова была цена Великой французской революции. Однако политический терроризм в той или иной степени был присущ и другим буржуазным революциям — английской, американской, испанской, итальянской. Любопытно, что он был присущ и первой российской революции, вспыхнувшей в 1905 году. Я имею в виду террор эсеров и анархистов. Его принято называть индивидуальным, однако он принял характер массового. И это неудивительно, ведь эсеры имели в своём распоряжении массовую партию леворадикального толка.

По самым скромным подсчётам, в годы эсеро-анархического террора погибло 12 тысяч человек. Думские депутаты-монархисты однажды принесли в зал заседаний склеенные бумажные листы, на которых были написаны имена жертв террористов. Так вот, эту ленту они смогли развернуть по всей ширине зала. До революции была выпущена многотомная «Книга русской скорби». В ней собраны данные о жертвах террора. Среди них лишь очень немногие принадлежали к элите русского общества. Большинство представляли мелкие чиновники, низшие чины полиции, священники, ремесленники. Многие пострадали совершенно случайно, оказавшись рядом с бомбистами. Например, 12 апреля 1906 года при взрыве дачи П. А. Столыпина погибло 25 человек, пришедших на приём к премьер-министру. Ранения получили трёхлетний сын Столыпина и его четырнадцатилетняя дочь.

Всё это было генеральной репетицией гораздо более страшного красного террора, который показал, что массовый терроризм присущ не только буржуазным, но и социалистическим революциям. Это блестяще подтвердил пример «великой пролетарской культурной революции», осуществлённой Мао Цзэдуном. В ходе её погибли десятки миллионов китайцев, павших жертвами как тамошней госбезопасности, так и шаек озверевших юнцов, именуемых хунвейбинами и цзаофанями.

Склонность к террору продемонстрировали и революции «справа». Придя к власти на волне «национальной революции», национал-социалист Гитлер подверг репрессиям сотни тысяч немцев. Только членов Коммунистической партии Германии было казнено 33 тысячи. А уж какой террор Гитлер организовал на оккупированных им территориях, говорить, я думаю, не стоит. Конечно, масштаб гитлеровского террора намного меньше тех масштабов, которых достигал террор коммунистический. Но это как раз и связано с тем, что гитлеровская революция была менее радикальной.

Надо отметить, что революция далеко не всегда сопровождается массовым террором. В той же Германии ноябрьская революция 1918 года сумела удержаться на краю пропасти. Но край всё-таки был. В 1919 году в Баварии левые радикалы создали Советскую республику, которая по примеру своей российской сестрёнки стала арестовывать и уничтожать «социально чуждых». Конец этому положили вооружённые отряды немецких патриотов.

В любом случае революция всегда чревата террором. Он может вылезти из этого чрева, а может так и сгинуть в утробе. И если не всякая революция порождает массовый террор, то любой массовый террор имеет своей причиной именно революцию.

Теперь давайте обратимся к фигуре Сталина. Исследователи как-то не склонны преувеличивать революционность этого деятеля. Напротив, многие наблюдатели, как левые, так и правые, считают, что Сталин был могильщиком пролетарской революции. И очень мало тех, кто ставит его на одну сторону с творцами Октября.

Меня давно занимает такой парадокс: проводя параллели с Великой французской революцией, Сталина часто именуют термидорианцем, а его политику — термидором. Особенно любил говорить о сталинском термидоре Троцкий. Однако именно группировка термидорианцев положила конец массовому революционному террору 1793–1794 годов, который грозил сожрать и самих революционеров. И если Сталин — термидорианец, то какой же он тогда организатор террора?

Как ни относиться к Сталину, очевидно, что он осуществил ряд мер, направленных против нигилизма, порождённого революцией. Восстановил в правах национальный патриотизм. Способствовал тому, чтобы искусство, особенно архитектурное, приняло бы классические формы. Наряду со своим культом установил культ русской литературы. Взял курс на укрепление семейного уклада. «Реабилитировал» многих исторических деятелей старой России. Прекратил преследование церкви.

И в то же самое время именно он развернул массовый террор? Получается, что преодоление нигилизма ведёт именно к массовому террору, широкомасштабным репрессиям? Непонятно… А если предположить, что развязывание террора произошло против воли Сталина?

Но, может, допустить обратное? Что, если Сталин и в самом деле был верным продолжателем дела Ленина и Троцкого, как нас уверяют некоторые? Давайте рассмотрим это предположение повнимательнее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.