Немецкий ответ

Немецкий ответ

(13 июля — 10 августа)

Неоднократные десантные операции, активно проводимые в районе губы Большая Западная Лица Северным флотом для поддержки приморского фланга 14-й армии, не могли не привлечь к себе внимания немцев, начавших поиск эффективных контрмер.

В начале июля немцы перебросили в Варангер-Фиорд 6-ю флотилию эскадренных миноносцев, состоявшую из пяти эсминцев типа «Редер» — Z-4, Z-7, Z-10, Z-16, Z-20, затем 8-ю флотилию торпедных катеров и две флотилии охотников за подводными лодками. Также были переброшены три норвежских миноносца типа «Стег», норвежские минные заградители типа «Гломан и Лауген», вспомогательный крейсер «Бремзе», десять норвежских сторожевых кораблей различных типов, десять тральщиков, десять сторожевых катеров типа советских быстроходных морских охотников и шесть подводных лодок дальнего действия типа «U-67».

Чтобы отвлечь силы флота из Мотовского залива, на побережье которого решалась судьба Мурманска, немецкие миноносцы провели пять набегов на коммуникации СФ между Кольским заливом и Белым морем.

13 июля у о. Харлов пять эскадренных миноносцев напали на два бывших траулера, с началом войны вооруженных и переоборудованных в тральщики отряда ЭПРОН (водолазной службы) — «РТ-32» и «РТ-67», буксировавших подводные топливные емкости из Мурманска в Иоканку. Задачу охранения тральщиков выполнял сторожевой корабль «Пассат» под командованием старшего лейтенанта Окуневича.

В 2 часа ночи, несмотря на ненастную погоду, отряд был обнаружен летящим на бреющем полете немецким самолетом. Через полтора часа в районе острова Харлова сигнальщики РТ-67 обнаружили на дистанции от двадцати пяти до тридцати кабельтовых три эсминца противника, направлявшихся на юго-восток, наперерез курсу отряда. Еще два эскадренных миноносца находились в море, к северо-востоку от маяка Гавриловского, и скорее всего, прикрывали действия первых трех эсминцев. Последние же, не изменяя курса и скорости хода, начали обстрел головного судна отряда «РТ-67».

Сторожевой корабль «Пассат», совсем недавно промышлявший треску, вместе с обоими рыболовными траулерами, теперь шедшими под его охраной, вооруженный двумя 45-миллиметровыми пушками и двумя пулеметами, пошел навстречу немецким кораблям, едва те начали обстрел, и выставил дымовую завесу между ними и отрядом. Произведя этот маневр, командир «Пассата» старший лейтенант Окуневич приказал обоим траулерам идти к берегу, чтобы укрыться в бухте Гавриловской, мимо которой следовал отряд, и тут же сообщил по радио на волне сторожевых кораблей о нападении эсминцев противника. Одновременно артиллеристы «Пассата» открыли ответный орудийный огонь по немецким кораблям с тем, чтобы отвлечь их внимание и дать возможность «РТ-67» выйти из-под обстрела.

Отвлечь внимание все же не удалось. Преимущество противника, тем более на такой дистанции, позволило вражеским эсминцам вести обстрел обоих судов. Вне обстрела пока оставался лишь «РТ-32», укрытый дымовой завесой, поставленной «Пассатом», и начавший отход к бухте Гавриловская. Первый залп, направленный в сторону головного судна, не причинил ему вреда: снаряды легли с недолетом перед носом траулера. Вторым залпом «РТ-67» был накрыт: один снаряд сбил мачту, другой пробил борт, разорвался в машинном отделении и перебил трубопровод, третий попал в корму и вывел из строя машинный холодильник.

Потеряв ход, траулер остановился, и его командир, учитывая безнадежное положение подбитого и расстреливаемого судна, распорядился спускать шлюпки, чтобы спасти экипаж.

Тем временем эсминцы противника двигались прежним курсом, продолжая интенсивный обстрел «Пассата» и «РТ-67» фугасными снарядами, а также трассирующими снарядами из зенитных орудий. Трассирующие снаряды были с дистанционными взрывателями, предназначенными для поражения летящих целей, и рвались в воздухе, осколками поражая людей, находившихся на боевых постах, палубах и на мостиках обстреливаемых судов. Основной огонь вражеских эсминцев, стрелявших трехорудийными залпами уже с близкой дистанции (от десяти до пятнадцати кабельтовых), был направлен теперь на сторожевой корабль и отчасти на «РТ-32», уходивший к берегу, в бухту Гавриловская.

Неравный бой продолжался, но исход его был предрешен, как ни пытался экипаж «Пассата» героически защищать подбитое, лишенное хода головное судно. Вскоре над носовой и кормовой частями сторожевого корабля поднялись два столба пламени, и послышался гул взрывов. Корабль начал быстро погружаться носом, но кормовое орудие, у которого виднелся один человек, не прекращало ответный огонь по врагу.

Как только море поглотило сторожевой корабль, к месту его гибели поспешила одна из шлюпок, спущенных с головного судна. В нее удалось подобрать двух человек, остальные двадцать два из бывших на борту «Пассата» погибли.

Между тем огонь эсминцев уже сосредоточился на подбитом траулере, представляющем удобную мишень для торпедного залпа. И все-таки торпеды, выпущенные противником, не достигли цели; только единственная из них прошла на расстоянии трех-четырех метров от кормы неподвижного судна, лишенного всякой возможности маневрировать и уклоняться от попаданий. Тогда эсминцы возобновили орудийный обстрел. После очередного залпа, накрывшего судно, «РТ-67» очень быстро затонул вместе со всеми, кто не успел к этому времени сойти в шлюпки.

Ближайший к месту, где двигались шлюпки, немецкий эсминец полным ходом, уходя за остальными кораблями своего отряда на северо-запад, пронесся мимо них, ведя огонь из пулеметов. На месте неравного боя остались две продырявленные пулями, полузатопленные шлюпки и в них двенадцать человек, семеро из которых оказались раненными при пулеметном обстреле.

Море вокруг было пустынно: «РТ-32» все-таки успел дойти к бухте Гавриловская и выброситься на берег, на его борту из двадцати пяти человек экипажа остались невредимыми только семеро.

Командование шлюпками принял на себя старший лейтенант Кулагин. Он и привел шлюпки в бухту, где раненым была оказана неотложная медицинская помощь.

Из 101 человека, находившегося на борту судов, 28 спасли летающие лодки, при этом один «МБР-2» разбился.

Во время боя, длившегося около часа, погибли два судна и семьдесят три человека.

Во время этого боя обнаружилась вопиюще низкая готовность основных сил флота: донесение командира «Пассата» Окуневича и военкома Вяткина о нападении эсминцев противника было принято по радио в самом начале боя, а приказ о выходе в море первой группы эскадренных миноносцев («Гремящего», «Стремительного» и «Громкого») последовал только в четыре часа пятьдесят минут, через полтора часа, то есть фактически после завершения боя. Вторая же группа эскадренных миноносцев («Куйбышев» и «Урицкий») вышла еще позже — в шесть часов с минутами. Предпринятый обеими группами, которые соединились у выхода из Кольского залива, поиск вражеских эсминцев, естественно, оказался бесполезным.

Из произошедшей трагедии не было сделано никаких выводов.

23 июля четыре немецких эсминца вышли из норвежских шхер в море и направились к советскому побережью, что было вовремя установлено авиаразведкой. Вести постоянное наблюдение за ними по ходу их продвижения не представлялось возможным: вдоль всего мурманского побережья, исключая прибрежную полосу шириной от десяти до пятнадцати миль, стеной стоял обычный в летнее время туман.

Около полуночи немецкие эсминцы снова были замечены самолетами-разведчиками в районе Иоканки, после чего вновь скрылись в северном направлении за стеной тумана.

В это время гидрографическое судно «Меридиан», предназначенное для обслуживания маяков на побережье, находилось на Семиостровском рейде, где принимало семьи служителей маяков, которых должно было доставить в Архангельск. Предупреждение о немецких эсминцах, переданное по радио, было принято на гидрографическом судне в час ночи заодно с приказанием укрыться в бухте Восточная Лица. Командир «Меридиана» капитан-лейтенант Егоров, однако, по неизвестным причинам задержался с выполнением приказа и вышел в море только через полтора часа, после того как приказ был передан ему вторично. В три часа гидрографическое судно все еще находилось лишь у входа в бухту, назначенную ему для укрытия. Там на входе его и настигли четыре немецких эсминца типа «Редер». Егоров попытался уйти в туман.

Но в условиях ограниченной видимости немецкие эсминцы ошибочно идентифицировали гидрографическое судно как танкер в 2000 брт. и открыли исключительно точный огонь прямо с дистанции обнаружения, которая составила 30 кабельтовых. Первый же снаряд, попавший в «Меридиан», разнес в щепки радиорубку.

Вторым попаданием был разрушен мостик и перебит главный трубопровод. Заклинило руль, и судно потеряло ход и управление. Начался пожар. Огонь охватил закрепленные на верхней палубе бочки с бензином, который стекал в море и продолжал гореть на воде. Появились убитые и раненые. Через пробоины в машинное отделение и носовой трюм стала поступать вода.

Экипаж пытался спасти обреченный корабль. Второй помощник командира Лобов, матросы Гагарин, Бестужев, Витязев, Дьяков, радист Гребенщиков и другие во главе со старшим помощником лейтенантом Михайловым тушили пожар на верхней палубе. Но когда поняли, что с огнем не сладить, они раздали спасательные пояса и стали готовить подручные спасательные средства.

Героически вела себя машинная команда. Механик лейтенант Дубровин и старший моторист Заварзин, борясь с поступающей водой, погибли в машинном отделении. Кочегары Чуркин и Тарасова были обожжены паром и утонули вместе с судном. Когда Егоров понял, что до гибели «Меридиана» остаются считаные минуты, он отдал приказ покинуть судно. Люди бросились за борт и, цепляясь за плавающие обломки, старались отплыть подальше от горящего бензина. Последним борт покинул командир.

Долгие годы рассказывавшаяся в советской литературе история о расстреле пассажиров и команды из пулеметов фактических подтверждений не имела. На судне и при эвакуации с него погибло пять женщин и трое детей, но все только от осколочных ранений. О пулевых ранениях в рапорте о гибели судна не сообщалось, так же как и в документах по расследованию этой трагедии, виновным в которой был признан командир «Меридиана». Остатки команды и пассажиры были спасены рыбацкими баркасами. На «Меридиане» погибло 46 человек, спасти удалось только 17…

Вражеские эсминцы, потопив «Меридиан» и обстреляв поселок Захребетное, расположенный неподалеку, ушли в туман.

Бой сторожевого корабля «Пассат» с немецкими миноносцами. С картины П.П. Павлинова.

Самолеты, поднятые с аэродромов, как только поступило сообщение о немецких кораблях у Иоканки, подоспели к месту потопления «Меридиана» через несколько минут после гибели судна. Эсминцы успели скрыться в тумане, но скоро были обнаружены: туман стоял полосами. Не помогли и попытки заслонится дымовыми завесами, чтобы избежать прицельного бомбометания. В 5 часов в результате налета 8 бомбардировщиков один из немецких эсминцев был поврежден, сбавил ход, стал отставать и подвергся атаке второй группы бомбардировщиков, после чего остановился, весь окутанный паром и дымом.

Вскоре над подбитым немецким кораблем появилась для его прикрытия группа «Мессершмиттов» Bf-110, завязавшая бой с группой морских разведчиков. В результате 2 МБР-2 были повреждены, а один ГСТ совершил вынужденную посадку в губе Порчниха, где уже на воде был добит немецкими эсминцами. Затем наполз туман, исключивший дальнейшие действия авиации. Командованием Северного флота в район были направлены подводные лодки для уничтожения поврежденного эсминца, но поиск ничего не дал.

10 августа на Кильдинском плесе немецкие эсминцы во время последней набеговой операции обнаружили сторожевой корабль СКР-12 «Туман». В 4 часа 25 минут сигнальщики «Тумана» обнаружили на расстоянии 50–55 кабельтовых три эсминца противника (это были «Байтцен», «Шеман» и «Экольдт»). Строем уступа эсминцы направлялись к сторожевому кораблю, который шел зигзагами, придерживаясь генерального курса дозора.

«Туман», обнаружив вражеские корабли, отвернул влево и увеличил ход, чтобы своевременно уйти под прикрытие береговых батарей. Одновременно с этим маневром на сторожевом корабле была сыграна боевая тревога и послано сообщение на волне дозорных кораблей.

Эсминцы также увеличили ход и, как только дистанция между ними и «Туманом» сократилась до 25 кабельтовых, открыли огонь по нему из шести орудий: из двух с каждого корабля.

Первый залп оказался перелетным; однако осколками разорвавшегося неподалеку снаряда на «Тумане» перебило антенны. Сторожевой корабль лишился радиосвязи, восстановить которую так и не удалось. Он успел только совершить поворот вправо и поставить дымовую завесу между собой и противником. Маневр был, к сожалению, бесполезным: дымовую завесу отнесло ветром в сторону и «Туман» в момент поворота снова стал виден противнику.

Вражеские артиллеристы накрыли сторожевой корабль со второго залпа: осколки снарядов попали в корпус. Третьим залпом была повреждена корма, вызван пожар, перебит штуртрос, выведено из строя рулевое управление и повреждено кормовое орудие, взрывной волной был выброшен за борт командир корабля старший лейтенант Шестаков, разыскать которого впоследствии так и не удалось.

Ход «Тумана» заметно уменьшился. Один за другим залпы накрывали подбитый корабль; он уже имел попадания в мостик, рулевую рубку и полубак, была снесена дымовая труба и разбита грузовая стрела. Осколками очередного снаряда пробило бочку с дымообразующим веществом, при этом были убиты краснофлотцы, ставившие дымзавесу, и обходивший посты комиссар корабля старший политрук Стрельник. Несмотря на значительные повреждения и пожар, охвативший надстройки, сторожевой корабль пытался отбиваться от эсминцев из носового орудия, но эсминцы, находившиеся сзади, почти все время боя были вне его сектора обстрела. Личный состав «Тумана» вел одновременно неравный артиллерийский бой и все осложнявшуюся борьбу за живучесть корабля — с пожаром и с возраставшей из-за новых пробоин потерей плавучести.

После гибели командира в командование кораблем вступил лейтенант Рыбаков. В ходе боя командир БЧ-1-4 лейтенант Букин, зная, что Военно-морской флаг на ночь был спущен, приказал поднять его; рулевой краснофлотец Семенов, имевший серьезное ранение в руку, и радист старший краснофлотец Блинов под огнем противника подняли флаг.

Помощь, оказанная сторожевому кораблю батареей с мыса Сеть-Наволок, открывшей огонь по фашистским эсминцам, была запоздалой и не могла изменить его участи: он к тому времени имел уже одиннадцать прямых попаданий.

Плавучесть корабля уменьшалась катастрофически, и в пять часов тридцать минут был начат спуск шлюпок. В две шлюпки сошли 37 человек, после чего «Туман» стал крениться на правый борт и в 5 часов 50 минут затонул. Вместе с ним погибли (были убиты осколками снарядов главным образом еще в начале боя) 15 человек.

Береговая батарея № 11 (четыре 180-мм орудия) открыла огонь по эсминцам лишь в 4.08 с дистанции 115 кбт, после чего корабли немедленно отвернули в открытое море, увеличили скорость до 31 узла и сбросили на воду плотики с дымовыми шашками. Залпы батареи ложились недолетами, и в 4.15 она прекратила стрельбу. Минутой позже огонь открыла батарея № 7 (четыре 130-мм орудия), вскоре также его прекратившая из-за недолетов. Всего успели сделать шесть и четыре залпа соответственно.

Обстреливаемые береговой батареей Сеть-Наволока вражеские эсминцы закрылись дымовой завесой и начали отход на северо-запад.

Эсминцы противника вели артиллерийский огонь 13 минут и сделали за время боя до десятка шестиорудийных залпов.

К преследованию подключилась авиация. Хотя в налетах участвовало всего семь бомбардировщиков Пе-2 и СБ 72-го авиаполка, в 6.32 паре «пешек» удалось положить бомбы рядом с «Байтценом», в результате чего на эсминце произошла тяжелая авария в машинном отделении. Поврежденный корабль в сопровождении «Экольдта» ушел в Нарвик, а затем, вместе с «Шеманом», имевшим неисправность в машине, отправился на ремонт в Германию.

Одновременно с действиями эсминцев на аэродромах Северной Финляндии и Норвегии в Луостари, Киркенесе (Солдат-бухт), Лаксельвене (Банак), Хебуктене, Тромсе, Бардуфосе, Нарвике и Буде увеличилось число бомбардировщиков, которые, в свою очередь, начали упорную охоту за боевыми кораблями Северного флота. 20 июля им удалось потопить эсминец «Стремительный»

Это был один из лучших современных кораблей, переведенный в начале 1940 года с Балтики. На испытаниях в Кольском заливе он развил скорость до 40 узлов. В первые дни войны эсминец, выйдя из ремонта, участвовал в боевых действиях. За ним числился один сбитый вражеский самолет.

20 июля эсминец «Стремительный» вошел в Екатерининскую гавань Полярного и встал на якорь у скалистого берега горы Вестник. Практика отстаивания под скалами вообще была широко распространена на Северном флоте в начале войны. Командованию флота и командирам кораблей казалось, что корабль, стоящий под скалой, труднее обнаружить и на него сложно выполнить заход, и бомбардировщикам трудно при заходе прицеливаться и пикировать на него. Первыми впали в это заблуждение командиры морских охотников. Немцы действительно часто проходили мимо стоявших под скалами вертких катеров, то ли не видя их, то ли не желая связываться. Но эсминцу, являвшемуся завидной целью, на подобную небрежность рассчитывать не приходилось.

Эсминец «Стремительный».

Командир «Стремительного» капитан 2-го ранга Виноградов был вызван в штаб СФ для уточнения задачи по проведению конвоя. Стояла ясная солнечная погода. Ветра почти не было.

Днем над гаванью пролетел немецкий разведчик, но мер по усилению ПВО принято не было. Количество постов ВНОС было минимальным. «Стремительному», после того как прошел вражеский самолет-разведчик, не было отдано распоряжения о перемене стоянки.

Стоянка в Екатерининской гавани считалась безопасной, хотя незадолго перед этим «Юнкерсы» предприняли внезапный налет на эсминец «Куйбышев», авиабомбы легли неподалеку от эсминца, не повредив его. Тогда эсминцу было приказано перейти в Тюву-губу, напротив Полярного. Но и здесь одиночный «Юнкерс»-охотник пытался его атаковать. Сброшенная одна-единственная бомба упала довольно далеко от корабля, однако командир запросил разрешения перевести корабль в Мурманск, под прикрытие более мощной противовоздушной обороны. Оперативный дежурный по штабу флота разрешил переход. В Мурманск «Куйбышев» пришел в момент воздушного налета, командир повернул назад, предпочитая держаться на ходу в заливе.

Решение командира было правильным. Однако, как писал в своем дневнике командующий Северным флотом контр-адмирал Головко, «переходы эсминца послужили поводом для анекдотов, командир, мол, боится вражеских самолетов. Ну а кому хочется попадать под насмешки. В итоге к самолетам стали относиться с некоторым пренебрежением».

Это пренебрежение, возможно, проявилось и в тот злополучный день — 20 июля. «Стремительному», как только прошел вражеский самолет-разведчик, надо было переменить место стоянки, однако такого распоряжения никто, в том числе и дежурный по базе, не сделал, видимо, считалось, что корабль, и так уходящий из гавани, успеет это сделать до возможного появления бомбардировщиков противника.

В 17.25 из-за горы Вестник, со стороны солнца, внезапно появились немецкие бомбардировщики: 6–8 самолетов «Юнкерс-88» — и сразу атаковали эсминец. Сигнал воздушной тревоги прозвучал с опозданием, и зенитные батареи успели сделать всего несколько выстрелов.

Самолеты сбрасывали бомбы, пикируя с высоты 200–400 м, четыре из них попали в корабль. Одна, весом 100 кг, пробила фундамент первого торпедного аппарата и взорвалась в машинном отделении на правом борту в районе 124-го шпангоута. Вторая и третья (обе по 100 кг) пробили палубу в районе 100–104-го шпангоутов и разорвались в третьем котельном отделении. Четвертая, предположительно 500-кг, угодила в первое котельное отделение. Огромный столб дыма и пламени поднялся над кораблем. Эсминец тут же разломился на две части, и над водой приподнялись его корма и нос. Наконец, пятая, 100-кг бомба разорвалась рядом с кораблем, в 2–5 м от левого борта.

Разломившийся «Стремительный» после авианалета.

В течение двух-трех минут кормовая часть затонула, и число спасшихся с нее оказалось минимальным. Носовая часть корабля еще около двадцати минут оставалась на плаву. Никаких действий по спасению корабля команда предпринять не успела. Вместе с экипажем пострадали и артисты из ансамбля и театра флота, выступавшие с концертом на корабле. Люди оказались на воде в слое мазута. Матросы, умеющие плавать, добирались до берега самостоятельно, остальных подбирали шлюпки и катера.

В этой ситуации незаурядное мужество проявил командир дивизиона эсминцев капитан 1-го ранга Фокин, присутствовавший на концерте и сброшенный с корабля воздушной волной. Фокин отдал распоряжение катерам подбирать в первую очередь тех, кто ранен или не может плыть. Сам же он, с переломами ребер и ступни, отказывался от помощи и, оставаясь на воде, помогал другим. На катер его подняли в числе последних.

Потери в личном составе оказались очень тяжелыми: погиб 121 человек, в том числе 109 членов экипажа. Раненого комдива Фокина удалось спасти, а находившийся вместе с ним начальник оргинструкторского отдела политуправления флота Лободенко был убит.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.