Глава IX Пугачевский бунт

Глава IX

Пугачевский бунт

После ареста Степана Ефремова наказным атаманом в. Д. был назначен полковник Семен Никитич Сулин, служивший при Ефремове почти бессменно походным есаулом около 13 лет, командуя его атаманскою сотнею^{448}.

Время после ареста Ефремова было самым тяжелым для Дона: 22 тыс. донцов бились с турками за Дунаем, несколько полков были на Кубани, удерживая движение кубанских и крымских татар, другие потребованы в армию, действовавшую против Пугачева; в станицах остались одни старики, раненые и малолетки. 1773 год был неурожайный. На Дону был голод. Расположенные по станицам, «для их спокойствия», русские войска под начальством Багратиона и Бринка съедали последний хлеб. «Мы пришли в крайнее разорение и бедность», писали станицы наказному атаману, но тот ничем не мог им помочь, т. к. крымцы и кубанцы, усиленные ордами вновь переселившихся к ним из Бессарабии ногайцев, были неспокойны. Борьба с ними была перенесена на Кубань. Хотя станица Романовская и сильно пострадала в 1771 и 73 гг. от летучих набегов кубанцев, но это уже были последние вспышки этих хищников. Кубанцев и ногайцев подстрекал к набегам союзник турок, крымский хан Девлет-Гирей, двинувший и сам часть своих войск на Дон. Но донцы жестоко отомстили за эту попытку, нанеся жестокое поражение в верховьях р. Ей брату хана Шаббас-Гирею, а потом в 1774 г. на речке Калалы, впадающей в Егор лык. Эта последняя битва была выиграна благодаря твердости и мужеству молодого, двадцатилетнего полковника Матвея Платова.

Турецкая война продолжалась. Бунт Пугачева разгорался. Вся Волга была объята пламенем восстания. Шайки бунтовщиков уже приближались к границам Дона. Трон Екатерины шатался. Пугачев назвал себя императором Петром III и его именем поднял Урал и весь восток, обещая крестьянству прежнюю свободу и волю. Повторилась та же «разиновщина». Обессиленный борьбой с внешними врагами и голодающий Дон, помня «булавинщину», должен был напрячь последние усилия к отражению новых врагов и объявил поголовное ополчение, хотя не было ни оружия, ни снаряжения. Начальствование над этим ополчением было вверено полковнику Луковкину. В короткое время он собрал в пяти станицах около 550 чел., большею частью малолетков, и в трех схватках с шайками грабителей, состоявшими из всякого сброда, разорявшими помещичьи усадьбы и казачьи станицы, принуждая всех присягать мнимому Петру III, нанес им жестокое поражение при ст. Етеревской, Медведицкой и на р. Болоде. Кроме того, 14 донских полков, взятых из действующей армии, сражались с Пугачевым вне пределов войска и способствовали окончательному усмирению этого мятежа.

Еще в самом начале этого движения Екатерина II с тревогой прислала на Дон грамоту, полагаясь на «несомненную и известную ей верность и усердие Донского войска» к пресечению и отвращению «злодейских замыслов этого бездельника». Также, объявляя войску «свое монаршее благоволение за должную ревность к службе и усердие к отечеству», предписывала, чтоб находящихся в Зимовейской станице «злодея Пугачева, жену и детей (3-х малолетних), и буде есть, родных братьев, без оказания им наималейшаго огорчения, яко не имеющих участия в злодейских делах его, отправить за пристойным присмотром в крепость св. Дмитрия, к обер коменданту г. м. Потапову», для выдачи их посланному для этого генералу Бибикову. Кроме того, Екатерина повелевала собрать при присланном от обер коменданта крепости офицере «священный той станицы (Зимовейской) чин, старейшин и жителей, при всех при них сжечь (курень Пугачева) и на том месте, чрез палача или профоса, пепел разсеять, потом то место огородить надолбами или окопать рвом, оставя на вечные времена без поселения, яко оскверненнаго жительством злодея, котораго гнусное имя останется мерзостию навеки, а особливо для донского общества, яко оскорбленнаго ношением тем злодеем казацкаго на себе имени, хотя отнюдь одним таким богомерзким чудовищем ни слава войска Донского, ни усердие онаго, ни ревность к нам и отечеству помрачиться и ни малейшаго потерпеть не могут нарекания»^{449}.