III. Голод во французском Алжире[41]

III. Голод во французском Алжире[41]

В предыдущей заметке «Голод в британской Индии» я коснулся темы эксплуатации британских индийских колоний. Овладение Индостана англичанами сопровождалось масштабным разграблением там государственной и общинной собственности, уничтожением местного мелкотоварного хозяйства, разрушением общественных сельскохозяйственных систем, например ирригационных — всё это привело к гибели от голода десятков миллионов людей. Схожее происходило и в других колониях и полуколониях Британии, а также в колониальных владениях других западных держав.

Капитал этих стран, точно также как и английский, выходя на мировую арену, вторгается в социумы, ведущее некапиталистическое хозяйство, насилует и разрушает их — в целях максимизации прибыли и снижения издержек.

«Надеяться на то, что капитализм когда-нибудь будет довольствоваться только средствами производства, которые он может получить путем товарообмена, — значит строить себе иллюзии… Поэтому капитализм считает для себя жизненным вопросом насильственное присвоение важнейших средств производства колониальных стран… Как вступительный прием капитала вытекает систематическое планомерное разрушение и уничтожение тех некапиталистических социальных объединений, с которыми он сталкивается при своем расширении. Мы имеем здесь дело уже не с первоначальным накоплением: описанный процесс продолжается до наших дней. Всякое новое расширение колоний сопровождается конечно этой упорной войной капитала против социальных и экономических отношений аборигенов и насильственным похищением их средств производства и рабочих сил», — отмечает исследовательница накопления капитала Р. Люксембург.[42]

Кстати, нечто похожее, что творилось в 19 в. в колониальных странах, повторится и в конце двадцатого столетия — на последней территории, осваиваемой мировым капиталом, в России…

Из-за кровавых религиозных конфликтов 16–17 вв. Франция слишком поздно включилась в борьбу за колонии. Все ее попытки в 18 в. перехватить колониальное лидерство у Британии завершаются неудачей. Франция остается страной с большим аграрным перенаселением, с развитыми ремеслами и мануфактурами, но со слабым развитием фабрик — сказывается нехватка дешевых колониальных ресурсов.

С французской революции начинается переход от аграрного сословного общества к индустриальному буржуазному, который занял около 80 лет. Сопровождалось это большими кровопусканиями. Во Франции так и не произошло решительного раскрестьянивания, как в Британии. Однако излишки аграрного населения были перемолоты репрессиями и войнами, которые длились без перерыва 23 года. Десятки тысяч голов сняла революционная гильотина. В провинциальных городах примечательным видом казни было массовое утопление. В одной только Вандее было уничтожено до полумиллиона человек, преимущественно простых крестьян.[43] Буржуазные демократы истребляли социальные слои, задержавшихся в феодализме, с размахом и изобретательностью. Например, во время «республиканских свадеб» связывали вместе голышом священника и крестьянку, после чего топили.[44]

Наполеоновские походы стоили Франции потери двух миллионов человек.[45] Причем на одного солдата, погибшего в бою, приходилось десять умерших от болезней и недоедания.

Пока Франция не начала снова набирать колониальные владения, жизнь простонародья была весьма скудной. Как пишет Ф. Бродель: «На девяти десятых территории Франции бедняк и мелкий земледелец питаются мясом лишь раз в неделю, да и то солониной».

С революцией 1830 г. завершилась эпоха Реставрации, закончилась династия Бурбонов и под маской Орлеанской династии к власти пришла финансовая олигархия — Луи-Филиппа сажали на трон главные французские банки Казимир, Перье, Лаффит и другие. Не случайно в это время Франция начинает новое обретение колоний и, прыгнув через море, приступает к покорению Северной Африки — с Алжира.

В феврале 1848 г. монархические личины с господства крупной буржуазии во Франции были сорваны. Политическая власть легко перешла в руки Временного правительства, диктаторская военная власть в руки масона генерала Кавеньяка — на тот случай, если низшие слои общества воспримут демократические лозунги слишком буквально.

С революцией 1848 будет отменено прямое рабство во французских колониях, однако различные формы принудительного труда будут существовать там вплоть до конца колониального владычества. (Например, в Западной Африке французская администрация принудительно набирала негров как носильщиков грузов. Во время работ значительная их часть погибала от истощения и изнурения. А, чтобы остальные не разбежались, их жен отправляли в лагеря; там охрана развлекалась, насилуя беззащитных женщин.)

Да и десятки тысяч представителей французских низов, проштрафившихся перед капиталом, были отправлены за море, на каторжные работы. С каторги в тропической Французской Гвиане, в частности на Чертовом острове, возвращалось меньшинство.[46]

С потерявшими работу на земле, пролетаризировавшимися крестьянами, число которых к сер. 19 века доходило до 9 млн., французская буржуазия не церемонилась.

Непосредственной причиной к пролетарскому выступлению в июне 1848 г. послужило закрытие либеральным правительством «национальных мастерских» — на общественных работах было занято свыше 100 тыс. чел. Неженатых рабочих 18–25 лет незамысловато отправляли в армию, а остальных — на земляные работы в провинцию. Рабочие естественно возмутились — они оказались лишними на празднике всяческих свобод.

Расправа либералов над восставшими носила беспредельно жестокий характер.

Общее число рабочих, уничтоженных либеральной буржуазией в 1848, оценивалось в 11 тыс. чел. — расстреливали в Париже без суда и следствия..[47]

После победы буржуазно-либеральной революции 1848 г. и разгрома пролетарских выступлений Луи-Наполеон, избранный президентом Франции (затем он еще станет императором), начинает полномасштабную капиталистическую модернизацию. Первый этап ее завершится разгромным поражением во франко-прусской войне и отвратительными сценами братоубийства после подавления Парижской Коммуны 1871 г.

Тысячи людей были уничтожены лишь за то, что выглядели не так, как добропорядочные буржуа. «Было плохо в этот день оказаться заметно выше, грязнее, чище, старше или некрасивее своих соседей».[48] Тридцать тысяч французов из низших слоев общества было расстреляно и вдвое большее число сослано на гибельную заморскую каторгу.[49]

Однако английская буржуазия, отбросив прежнюю вражду, передала французской буржуазии немалые куски колониального пирога в Африке и Индокитае, поделилась контролем над Китаем — это помогло Франции выбраться и из кровавого омута классовых конфликтов, и из пучины прусских контрибуций. Англия опасалась чрезмерного ослабления Франции — надо было поддерживать баланс сил и постоянную вражду континентальных держав…

К началу французского завоевания Алжира в 1830 г. общинная родовая и нераздельная семейная собственность являлись господствующими типами земельного владения у берберов и арабов, что, в значительной степени, было связано с природно-климатическими условиями региона. На большей части страны засушливый климат вынуждал население заниматься экстенсивным скотоводством или же вести земледельческое хозяйство с использованием ирригационных систем, создаваемых коллективным трудом.

Французское правительство начало с того, что присвоило большую часть покоренных земель; и тех, что находились под управлением прежних владетелей страны — деев, и тех, что были во владении арабских и берберских родов, но не находилось под земледельческой обработкой: пастбищ, лесов, лугов, «пара» и залежи. Конфискованная земля передавалась и продавалась под поселения французских колонистов — cantonnements. Не была оставлена вниманием конфискаторов не только общинная, но и частная земля — если она требовалась для основания или расширения поселений европейцев, или в интересах фиска. Захват земель у берберских и арабских родов проходил регулярно — упомянем постановления колониальных властей от 1830, 1831, 1840, 1844, 1845, 1846 гг.

Закон 16 июня 1851 г., забрал все леса в собственность французского государства, по нему коренное население лишилось 24 млн. га лугов и земель, поросшим низким кустарником — что фактически погубило туземное скотоводство.[50] Местное население последовательно вытеснялось в малоплодородные горные и пустынные районы. Но система конфискаций и последующих продаж не столько вела к усилению европейской колонизации, сколько возбуждала спекуляцию и ростовщичество. Алжирцы выкупали свои земли обратно, но впадали в кабальные долги.

Для сравнения скажем, что столь порицаемый на Западе «русский царизм» никогда не прибегал к таким методам — все туземные племена, оказавшиеся на огромных пространствах под его властью, как вели экстенсивное скотоводческое, земледельческое или присваивающее хозяйство, так и остались со своими землями, со своими угодьями. Обсосанные русофобами случаи переселения кавказских родов с гор на равнину имели целью искоренение причины набеговой активности и приводили только к улучшению для них хозяйственных условий. Поэтому даже и на российском Кавказе происходило прямо противоположное тому, что повсеместно наблюдалось в колониальных владениях западных держав…

После подавления сопротивления племен алжирской Кабилии, наступление французского капитала на социальные и хозяйственные устои местного населения усилилось — в 1863 г. был принят закон, принуждающий к разделу общинной собственности между семьями и членами семей.

С 1863 по 1873 гг. оказалось разделено 400 из 700 общинных владений. Хаос усилился, мелкие собственники быстро теряли свои участки, не имея капитала для подъема хозяйства; мелкие хозяева теряли доступ к пастбищам; ирригационные системы гибли; ростовщики захватывали землю, европейские земельные спекулянты покупали и перепродавали участки. Вместе с земельной спекуляцией и разорением мелких собственников усиливался голод.

Но французский капитал был упорен. В 1873 г. законом была установлена обязательность частной собственность на алжирскую землю.[51] Наступил праздник для земельных спекулянтов и ростовщиков и пошла новая фаза хозяйственного разорения туземцев. Арабы и берберы бежали, спасаясь от голодной смерти, во владения турецкого султана; кто не имел возможности бежать — погибали.[52] Не очень ладилась и европейская колонизация, множество земли скопилось в руках крупных землевладельческих акционерных компаний и латифундистов — т. н. «ста сеньоров». Около трети земли, отобранной для французских колонистов, оказалось в руках двух фирм, сдававших ее в аренду всё тем же туземцам — то есть, деньги делались на базе предшествующего грабежа. Еще четверть «офранцуженной» земли осталась совершенно необработанной, новые владельцы не сочли нужным вкладывать в нее капитал — однако ее не вернули туземцам.[53] Когда собственность попадает в руки капиталистов, пусть и завзятых спекулянтов, то она уже становится «священной».

Энциклопедия Брокгауз в конце 1890-х пишет о значительном уменьшении туземного населения Алжира.[54] Историк D. Lefeuvre сообщает о сокращении населения Алжира только с 1830 по 1872 гг. на 875 тысяч человек, с 3 млн. до 2 млн. 125 тыс.[55] Итак, от четверти до трети населения Алжира погибла в результате прихода западного капитализма. И можно сказать, если бы в Алжир пришли англичане с их расизмом и холодной протестантской безжалостностью — результат был бы еще страшнее. Достаточно вспомнить судьбу Ирландии, где и сегодня население гораздо меньше, чем в начале 19 века — там тоже было произведено разрушение общинного землевладения и конфискация массы земель в пользу колонистов-протестантов и английских лендлордов, сопровождающаяся обезземеливанием коренного населения..[56] Или помянуть коренных жителей Австралии, которых просто уничтожали как животных, вредящих стадам английских колонистов…[57]

Однако стоит ли удивляться, что антиколониальная борьба, развернувшаяся в Алжире после 1954 г., носила чрезвычайно жестокий характер с обеих сторон; в борьбе против французской армии погибло около полутора миллионов алжирцев, население сотен деревень было депортировано, около 2 млн. чел. отправлено в концлагеря.[58]

В одной из следующих заметок цикла «Как строился капитализм» я постараюсь осветить «цивилизаторскую» деятельность бельгийцев в Конго, превративших большую и густонаселенную часть черной Африки в огромный трудовой концлагерь — за первые тридцать лет колониального правления население страны сократилось вдвое.[59] (См. мою статью "Как большой бизнес построил ад в сердце Африки".)