Удельный мир (XII–XIII века)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Удельный мир (XII–XIII века)

Днепровская Русь была богатым торговым миром. Ключевский находит в этой Южной Руси «значительные успехи материального довольства, гражданственности и просвещения». Благополучие киевских князей основывалось на внешней торговле.

«Не говоря о серебре, – поясняет историк такой вывод ссылками на летописные источники, – в обороте было много гривен золота, слитков весом в греческую литру (72 золотника). В больших городах Киевской Руси XI и XII вв. в руках князей и бояр заметно присутствие значительных денежных средств, больших капиталов. Нужно было иметь в распоряжении много свободных богатств, чтобы построить из такого дорогого материала и с такой художественной роскошью храм, подобный киевскому Софийскому собору Ярослава. В половине XII в. смоленский князь получал со своего княжества только дани, не считая других доходов, 3 тысячи гривен кун, что при тогдашней рыночной стоимости серебра представляло сумму не менее 150 тысяч рублей. Владимир Мономах однажды поднес отцу обеденный подарок в 300 гривен золота, а Владимирко, князь Галицкий, дал великому князю Всеволоду в 1144 г. 1200 гривен серебра, чтобы склонить его к миру. Встречаем указания на большие денежные средства и у частных лиц. Сын богатого выезжего варяга Шимона, служивший тысяцким у Юрия Долгорукого, пожелав оковать гроб преподобного Феодосия, пожертвовал на это 500 фунтов серебра и 50 фунтов золота. Церковный устав Ярослава находил возможным назначить большому боярину за самовольный развод с женой пеню: ей „за сором“, за обиду 300 гривен кун, а в пользу митрополита 5 гривен золота. Кроме денег есть еще известия об изобильных хозяйственных статьях и запасах в частных имениях князей, где работали сотни челяди, о табунах в тысячи голов кобыл и коней, о тысячах пудов меду, о десятках корчаг вина; в сельце у князя Игоря Ольговича, убитого в Киеве в 1147 г., стояло на гумне 900 стогов хлеба».

Для раннего Средневековья это и в самом деле огромные богатства, западные рыцари были гораздо беднее. Южная Русь вовсе не была изолирована от внешнего мира, напротив, она входила в этот мир как одна из его частей. Многочисленные гости, то есть купцы и ученые люди приходили на эту Русь и из Византии, и из Рима. Они привозили с собой книги, которые переводили на родной язык, богато иллюстрируя их картинками, то бишь миниатюрами. Стены церквей расписывались фресками или выкладывались мозаикой, велось активное церковное и городское строительство. Княжеские дома выглядели роскошными, князья привыкли к красивой одежде, красивой жизни. Не хуже князей жила и высшая городская знать. Но этот внешний лоск основывался не только на успехах в торговле, его источником было рабовладение. К середине XII века, отмечает Ключевский, рабовладение в Днепровской Руси достигло чудовищных размеров. Земли сами по себе ценности для княжеского ума не представляли, они ценились только по мере их наполнения челядью, то есть рабами. Владели землями с рабами не только сами князья, но и княжьи мужи, церкви и монастыри. Богатый купец-огнищанин и княжий муж X века превратились в бояр, владельцев земель, с посаженными на них холопами, то есть совершенными рабами. Даже сами законы детей Ярослава показывают изменение отношения к такому сидящему на хозяйской земле рабу – если прежде раба за удар свободного человека можно было просто убить, теперь это запретили. Раб стал ценностью в совокупности с землей, основой богатства. Неудивительно, что с этого времени активно началось и обращение в рабскую зависимость прежде свободных смердов. Такими подневольными полулюдьми владели и князья, и бояре. Во время усобиц князья стремились нанести своему врагу наибольший материальный урон, речь не шла о захвате земель и присоединении их к своим, это противоречило бы «лестнице», но сжигались постройки, угонялись кони, уводился в плен подвластный проигравшему народ. Этот полон был основой для повышения благосостояния князей, захватывая земли, князья уводили его жителей и селили в своей юрисдикции, даже строили города в своем владении взамен уничтоженных у противника! Эта постоянная борьба друг с другом сильно ослабила киевские земли, чем не преминули воспользоваться соседние половцы. Князья делили их на своих половцев, с которыми заключали договора и устраивали династические браки, и диких, с которыми договоренности не существовало. Впрочем, как дикие, так и свои постоянно совершали набеги. К середине XII века путь по степи стал уже опасен для хорошей торговли, Днепр позиции сдавал. Простое население от этой половецкой беды и от княжеской страсти обращать свободных людей в рабов, предпочитало спасаться бегством. Было два пути исхода – на запад, то есть в сопредельные западные страны – в основном в Польшу, в дальние части Галиции и Волыни, и на восток – в Северо-Восточную Русь. Этим, собственно, и объясняется, почему Галицко-Волынское княжество становится столь сильным и могущественным, а северо-восточные земли вдруг начинают играть такую роль. Позже, уже после монголо-татарского захвата, после длительного запустения юга, народ начинает возвращаться с запада на эти земли, но это диктуется уже желанием польских панов посадить крестьян с оброка на барщину, то есть закрепостить полностью. На какой-то промежуток времени днепровские земли снова становятся для крестьянина привлекательными. Что же касается Северо-Восточной Руси, то она, напротив, укрепляется.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.