КАББАЛА И КИНАНХОРА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

КАББАЛА И КИНАНХОРА

Мы проследили физическое существование евреев в средневековую фазу их истории, когда они двигались по феодальной шахматной доске из опасного района в безопасный, пока у них не осталось в запасе ни времени, ни пространства. А как же сохранился еврейский дух? Был ли в этой фазе еврейской истории общий элемент, который дал иудаизму духовное единство? Если «спасение души» было лозунгом христианских средних веков, то обращение к каббале44отражает господствующее духовное настроение еврейского средневековья.

Мистицизм не был чем-то абсолютно новым в еврейской жизни. Он возник с самим иудаизмом и шествовал еще до получения Торы на горе Синай в 12 веке до н.э. С получением Закона, однако, еврейский мистицизм занял подчиненное положение. Согласно каббалистам, каббала была дарована еврейскому народу одновременно с Торой, но Тора была дана всем, а каббала – только нескольким избранным святым. В соответствии с традицией она передавалась от одной небольшой группы мистиков к другой.

Столетиями учение мистицизма существовало параллельно Торе и Талмуду, но никогда не достигало их высоты. Каббала считалась вторым Устным законом, подчиненным Писанию. Она развивалась с Торой, но как бы в тени ее, в темных глубинах еврейской оккультной философии. Ее корни уходили в зороастризм, греческую науку, нумерологию, гностические ереси. На этом материале еврейские святые и ученые работали веками, очищали его, вдыхали в него жизнь.

До 8 века н.э. еврейский мистицизм не был известен миру. В 8 веке был опубликован «Сефер-иецира» («Книга создания»), составленный в южной Италии. В 13 веке с книгой Зохар, написанной в Испании, и еврейскую средневековую жизнь проникло другое мистическое течение. «Книга создания» говорит в основном об экстатическом, познании Бога. Зохар можно охарактеризовать как энциклопедию оккультизма и метафизических рассуждений о Боге, вселенной и науке. Эти две книги составили фундамент каббалы, чисто еврейской метафизической философии.

С появлением Зохара каббализм недолго существовал как единое течение и вскоре разделился на два русла. Первое стремилось к рационалистическому и научному и стало метафизическим по своей ориентации. Оно привело к Спинозе и рационалистической школе в западной философии и науке, находя последователей как среди евреев, так и среди христиан. Второе появилось в Германии и в течение столетий шло по Центральной Европе. Оно началось с мистицизма и дегенерировало в суеверие с кинанхорой в виде главной темы45.

И Зохар, и «Книга создания» были переведены на латынь и другие западные языки, и сочинения еврейских и христианских ученых-гуманистов, инспирированные каббалой, были широко распространены в университетах. Эта часть каббализма могла повлиять и на внезапный расцвет науки в 17 веке. В том веке каббализм достиг наибольшего распространения и влияния и проявил первые признаки упадка, возможно, потому, что с возрождением науки он был уже бесполезен.

Одной логикой невозможно объяснить каббалистическую доктрину «экзальтированного познания Бога». Поэтому каббалисты ввели символическое мышление и символический язык. Они отказались от обычных значений слов, дали буквам цифровые значения и приписывали мистический смысл как буквам, так и числам. Этот символический язык состоял и из первых десяти цифр и всех букв ивритского алфавита, которые вместе составляли тридцать две каббалистические дороги к познанию. С помощью этой абстрактной стенографии каббалисты создали фантастический метафизический мир, где один элемент переходил в другой, цифры символизировали качества объектов и мир вращался вокруг собственной оси. Эти каббалисты также хорошо знали языки и были большими стилистами. Они писали великолепные стихи, до сих пор сохранившиеся в еврейской литургии и литературе.

Возможно, нам удастся несколько прояснить внезапный расцвет науки в 17 веке, если мы рассмотрим средневековых каббалистов в роли ученых. Их работы остаются в тени рядом с такими великими мыслителями, как Галилей и Ньютон, однако мы все же попытаемся определить размер вклада ранних еврейских ученых. Новые идеи не появляются на пустом месте. Они взрастают только на хорошо подготовленной интеллектуальной почве.

В 12 веке Аврахам бар Хия, один из ранних еврейских ученых, не только переводил на латынь греческие и арабские научные сочинения, но и написал несколько самостоятельных работ по географии, астрономии, математике и научной методологии. Все они были переведены на латынь. Именно он развил первую ивритскую научную методологию.

Испанский еврей Аврахам ибн Латиф (1220–1290) пытался соединить каббализм с наукой. Он объединил каббализм, аристотелизм, математику и естественные науки в единую систему. Его работы также были переведены на латынь и за мечены Раймондом Луллием, выдающимся христианским ученым Испании 13 века. Луллий, ища способ освободить науку от удушающей хватки схоластики46, использовал каббалу и работы ибн Латифа как основу для своей книги по логике «Ars Magna», весьма популярной в средневековых европейских университетах. Мусульмане забили его камнями за проповедь Евангелия в Северной Африке.

Французско-еврейский математик и астроном Иммануэль Бонфис считается первым, кто ввел в употребление в 14 веке, за 150 лет до принятия ее европейскими учеными, десятичную систему счисления. Его работы изобиловали новыми математическими концепциями, а его астрономические таблицы повсеместно использовались мореплавателями. В том же столетии Леви бен Гершом (Герсонид) критиковал ошибочную методологию тогдашних научных теорий и ввел новую тригонометрическую систему, ставшую основой современной тригонометрии. Он также изобрел квадрант, получивший название «Посох Иакова». Этот квадрант использовался такими навигаторами, как Магеллан, Колумб и Васко да Гама.

Однако наибольшее распространение в христианском мире каббализм получил в 15—16 веках. В конце 15 века, к примеру, Пикко делла Мирандола, гуманист и философ Возрождения, перевел «Зохар» на латынь. Ученым же, который больше всех популяризировал каббалу, был, несомненно, Иоханн Рейхлин. В начале 16 века он заявлял, что его теологическая философия базируется на каббале.

Ицхак Лурия (1534—1572), один из величайших каббалистов, ввел в каббалу новую метафизическую философию. Лурия считал, что всё, и материя, и мысль, проходит через трехступенчатый цикл: цим-цум(«сокращение», или тезис), швират ха-келим («разбивание сосудов», или антитезис) и тиккун («постановление», или синтез).

Западная философия и наука, погибшие с греками и римлянами во 2 веке н.э., возродились в 16—17 веках. Философская и научная тьма протяженностью в пятнадцать веков лежит между Эпиктетом и Марком Аврелием, с одной стороны, и Бэконом, Декартом, Лейбницем, Коперником, Кеплером, Галилеем и Ньютоном – с другой. Что-то должно было вызвать по возрождение, но что же? Может быть, каббалистические метафизические рассуждения таких еврейских и христианских ученых, как ибн Латиф, Луллий, Пикко делла Мирандола, Рейхлин (1300—1600), и работы таких еврейских ученых, как бар Хия, Бонфис, Лени бен Гершом (1200—1500), заложили интеллектуальный фундамент возрождения философии и основания научной методологии в Западной Европе 17 в.?47.

Здесь мы снова видим одно из любопытных исторических совпадений. Взрыв христианской философской и научной активности не произошел между 1100 и 1500 гг. и не совершился в Восточной Европе. Он имел место именно в 17 веке и именно в Западной Европе, где вот уже четыреста лет действовали еврейские каббалисты и ученые. Нет сомнения, что Коперник, Бэкон, Кеплер, Галилей, Декарт, Ньютон, Лейбниц и другие были знакомы с каббалистическим мышлением и научными работами евреев. В 17 веке все эти работы в переводе на латынь можно было получить в университетских библиотеках.

Конечно, такое совпадение еще не доказательство. Но почему же западная наука и философия расцвели именно в 17 веке? Ученые называют такой метод доказательства post hoc ergo propter hoc (что означает «после этого, следовательно, вследствие этого», или «ложный вывод из предположительно ложной предпосылки»), но мы все же утверждаем, что в этой области стоило бы поискать более серьезные ответы, чем предлагавшиеся до сих пор.

В Восточной Европе, как мы уже упомянули, каббала развивалась в совершенно другом направлении. Вспомним, что в период 13—16 веков еврейство переместилось в Восточную Европу, и еврейская история была теперь историей восточных евреев. Здесь каббала должна была облегчать страдания народа. Каббала с ее доктриной близости прихода Мессии была надеждой еврейского народа.

С самого появления «Книги создания» в 8 веке мистики пытались использовать тайные формулы и ускорить приход Мессии. Если человек может приблизиться к Богу, говорили каббалисты, так почему же он не может упросить Его поскорее послать Мессию, поскорее покончить с еврейскими страданиями и наказать угнетателей? Такие рассуждения воспламеняли воображение и готовили людей к приходу Мессии. И они не были разочарованы. «Мессия» появлялся почти в каждом столетии, но не так, как надеялись пророки-каббалисты.

Каббала постоянно, и как раз при помощи наиболее горячих приверженцев, отдалялась от народа. На Западе она попала в руки метафизиков, философов и ученых, использовавших ее для рассуждений о сущности материи и вселенной. На Востоке она попала в руки ученых и мистиков, использовавших ее для рассуждения о Боге и небесном мире. Каббалистические ученые, философы и мистики не могли дать народу то, в чем он нуждался. Поэтому постепенно место ученых заняли шарлатаны и сумасшедшие. Они принесли народу каббалу в своей обработке, но так, что народ смог их понять. Так были созданы суеверия и подготовлена деградация каббалы.

Еврейская история так насыщена пророками, равнинами и учеными, что приятно прервать скучное повествование о них рассказом о наиболее блестящих психопатах, искателях приключений и шарлатанах. Они были продуктом каббалы и, следовательно, частью еврейской истории.

Аврахам Абулафия (1240—1291) был одним из наиболее значительных каббалистических лжепророков. Он родился в известной и знатной испанско-еврейской семье и с ранних лет посвятил себя каббале. Во время паломничества в Святую землю (1260) он услышал голос, приказывающий ему вернуться в Испанию и объявить себя пророком. Никто не поверил ему; все знали его как сына местного богача. В 1280 г. он услышал другой голос, повелевающий ему обратить папу Николая III в иудаизм. Голос есть голос, и следовало к нему прислушаться, Абулафия обратился к Папе, который дал ему аудиенцию. Услышав о миссии Абулафии, Папа приговорил его к сожжению на костре. Однако, не выдержав волнения, Папа скончался через три дня. Абулафия «каббализировал» судей и избежал костра, что было довольно нелегко для еврея в то время, и отправился затем в Сицилию, где очередной голос объявил его Мессией.

Однако Абулафия не смог выдержать ненависти раввинов, считавших его самозванцем. Он отправился и путешествие, в течение которого последний голос завершил его историю.

Весенним утром 1502 г. Ашер Леммлейн, молодой студент, изучавший каббалу в Венеции, проснулся и понял, что он есть воплощение пророка Илии, вернувшегося для того, чтобы провозгласить приход Мессии еще до конца года, при условии, что люди будут поститься и очищать себя. Евреи приходили к нему, целовали края его одежды, чествовали его как пророка и подозревали даже, что Леммлейн и есть Мессия, и что только скромность удерживает его от оглашения этого. Даже его дед, несмотря на изречение, говорящее, что нет пророка в собственном доме, разрушил печь для выпечки мацы: он был уверен, что в будущем году будет печь ее в Палестине вместе с новым Мессией.

В том же 1502 г. многие евреи перешли в христианство. Разочарованные тем, что обещанный Мессия задерживается, отцы семейств, очистившие себя для великого праздника, решили, что лучше креститься, нежели еще раз проходить «очищение».

В том же веке еще один яркий искатель приключений выступил в роли святого. Его далеко идущие планы включали Папу, королей и императоров, словно пешек в игре. В один прекрасный день 1524 г. в Венеции появилась странная фигура, восседающая на гарцующем белоснежном арабском жеребце необыкновенной красоты. Похожий на гнома карлик Давид Реувени провозгласил себя братом царя колена Реувен, предводителя тысяч еврейских воинов в Аравии, в самом тылу турецких войск. Он направлялся к Папе с дипломатической миссией от своего брата, надеясь получить его поддержку в деле еврейского крестового похода против неверных. Речи гнома казались столь убедительными, что папа Клемент VII дал ему аудиенцию. Папа хотел, чтобы его убедили. Католичество переживало кризис. Протестантская ересь открыто объявила войну католицизму. Турки вторглись в Европу. Армия в тылу турок, армия евреев, народа Христа! Даже астрологи Папы видели на небе благоприятные знаки. Папа проконсультировался с португальским королем, известным авторитетом в восточных делах, который удостоверил, что Реувени – настоящий посланец настоящего королевства, и предложил свою помощь. С благословения Папы Реувени отправился в Португалию. На мачте его корабля развевался еврейский флаг. Евреи ликовали. Сам Папа дал аудиенцию представителю короля одного из исчезнувших десяти колен! Португальский король признал его. В глазах своего народа Реувени был, возможно, самим Мессией!

Тем временем в Лиссабоне шли переговоры между королем и Реувени. Обсуждалось, какое оружие нужно послать еврейским солдатам колена Реувен в Аравию. Король был настолько предупредителен, то даже прекратил на это время преследования марранов. Но в Португалии началось столпотворение. Марраны стали открыто чествовать Реувени как Мессию. Инквизиторы деловито записывали имена для будущих процессов. Христиане начали переходить в иудаизм. Король и священники встревожились, и Реувени, чувствуя, что вызывает подозрения, уехал назад в Италию. Король возобновил преследования марранов, и новообращенные христиане отправились на костер.

В Италии к Реувени присоединился Диего Пирес, португальский марран. Перед Диего внезапно божественным образом открылись все тайны иудаизма, он совершил обряд обрезания и переменил свое имя на Шломо Молхо. Но инквизиции это вовсе не понравилось, и Молхо бежал в Палестину, где к внезапно познанному талмудизму он присоединил схоластический каббализм. Через несколько лет он вернулся в Италию, проповедуя близость Судного дня с такой уверенностью, что вскоре убедил самого себя в том, что является Мессией. В духе старых традиций он проповедовал беднякам, излечивал парализованных, слепых, прокаженных. Его слава распространилась настолько широко, что Папа счел нужным обещать ему безопасность от инквизиции.

Реувени и Молхо объединили свои силы в Венеции и под развивающимися знаменами отправились в Регенсбург (Ратисбон), чтобы предложить императору Карлу V союз против турок. Сомнительно, что они изменили бы свои планы, даже если бы лучше знали императора. Карл V, чья мать была слабоумной, добился избрания на престол с помощью огромных взяток и был коронован Папой после того, как ограбил Рим. Он был последним из немецких императоров, коронованных Папой. Император так никогда и не научился читать или писать, но зато рано проявил яростную нетерпимость. С увеличением числа протестантов Карл V стал поощрять инквизицию лозунгами типа: «Те из протестантов, кто будет упорствовать в своих заблуждениях, должны быть сожжены живьем. Те, кто раскаются, должны быть обезглавлены». Каждую пятницу и во время великого поста император в компании монахов стегал себя бичом до крови.

После того как Карл V выслушал рассказ Реувени и Молхо, он заковал их в оковы и передал инквизиции. Молхо мог бы вновь обратиться в христианство и таким образом спасти себя от аутодафе, но, убежденный в том, что является Мессией, он предложил себя в жертву во искупление грехов человечества и был сожжен в 1532 г. Много веков его приверженцы верили в его возрождение, но затем секта Молхо развалилась, не имея руководства.

Судьба Реувени нам неизвестна. Некоторые говорят, что он кончил жизнь на плахе, другие – что он сумел убедить судей в своей правоте. Никто так и не знает, кем он был и откуда взялся. Из дневника Реувени как будто следует, что он происходил из польских евреев. Как бы то ни было, он был искателем приключений в стиле Возрождения. Из всех «мессий», порожденных каббалой, наиболее интересной и наиболее сложной и важной для еврейской истории фигурой был Саббатай (Шабтай) Цви (1626—1676). Он появился, когда Европу охватила апатия после Тридцатилетней войны, когда христиане и евреи по горло насытились убийствами. Когда Саббатай Цви объявил себя Мессией, это показалось ответом Бога на молитвы людей. Более миллиона евреев из всех слоев общества, богатые, бедные, ученые и рабочие, от Турции и до Англии стали прославлять его как долгожданного освободителя. Саббатай родился в Смирне, в Турции, где его отец служил комиссионером у английского купца. Он учился в лучших школах, хорошо знал иврит и арабский. Саббатай попал под влияние каббалы и рано стал выказывать признаки того, что сегодня назвали бы паранойей, но тогда считалось святостью. Ему слышались небесные голоса, повелевавшие ему спасти Израиль. Повинуясь этим голосам, он богохульствовал, называя невыразимое имя Бога, отменил все еврейские посты и обрушился на Талмуд в манере караимов 8 века.

Дорога его проповедей привела Саббатая в Египет, и здесь состоялся один из наиболее обсуждаемых браков этого столетия. Саббатай был обручен с Сарой, известной во многих странах бродячей проституткой. В возрасте шести лет ее взяли в монастырь, после того как ее родители-евреи погибли во время одного из погромов в Польше. Еще до того, как ей исполнилось двадцать лет, она сбежала оттуда и решила посмотреть Европу, прежде чем осесть где-нибудь. Ее ум, буколическая красота и доступное тело сохранили ей жизнь во время ее путешествия из Польши в Амстердам. Здесь дважды она слышала голос свыше: один голос рассказал ей о Саббатае Цви, а другой приказал ей стать его невестой. Подобное сожительство святого с проституткой не редко в Писании, а в одной из легенд прямо утверждается, что Мессия женится на нечистой невесте.

После свадьбы Саббатай направился в Палестину, где массы истерически поклонялись ему как Мессии. Раввины почувствовали, что пришло время действовать, и наложили на него херем48. Саббатай вернулся в Турцию, где был как спаситель радостно принят евреями. Прошел слух о еврейской армии, которая ожидает в Аравии приказов от Мессии и готовой ударить по туркам. Саббатай поверил этому слуху. Он провозгласил, что атакует Константинополь и сбросит султана. Султан, не зная, что делать с этим сумасшедшим, и боясь, что, казнив его, он превратит его в святого, заключил Саббатая в тюрьму. Тысячи людей приходили к Саббатаю, который из тюрьмы руководил движением и продолжал влиять на умы. Встревоженный султан предложил ему выбрать между смертной казнью и переходом в мусульманство и свободой. Саббатай выбрал последнее.

Переход руководителя в другую веру потряс основы саббатианского движения, но не уничтожил его. Знающие каббалисты говорили, что так примерно и предсказано в каббале – Мессия будет «хорошим внутри и плохим снаружи». Но обращенный Саббатай не желал отказаться от роли еврейского Мессии, и, едва только движение вновь набрало силу, султану пришлось снова заключить его в тюрьму. Так он и просидел там до самой смерти. Приверженцы Саббатая приходили в его камеру и молились на него. Но у саббатианского движения не было своего Павла или Абу Бекра, и после смерти вождя оно постепенно заглохло.

Хотя еще и по сю пору продолжаются споры, был ли Саббатай Цви заблуждающимся святым или просто шарлатаном, насчет Яакова Франка, человека, претендовавшего на его мантию, никаких сомнений не возникает. Франк, несомненно, был обманщиком. На его портрете мы видим выразительное лицо, блестящие черные глаза, длинный орлиный нос, черные усы над чувственными губами и турецкую феску, лихо одетую набекрень. Франк был коммивояжером. Он родился в 1726 году на Украине. Деловые разъезды привели его в Турцию, где он изучил каббалу и стал членом саббатианской секты Дёнме. Здесь Франк предложил новую концепцию саббатианства. Достичь искупления через очищение от грехов, говорил он, может каждый; особенный же способ достичь искупления – это впасть в грех. Поэтому мистические сеансы Франка сопровождались сексуальными оргиями.

Раввины, узнав о сексуальной практике под маской религии, наложили и на Франка херем. Высланный из Турции властями в качестве подозрительного, нежелательного чужеземца, Франк направился в Польшу, где объявил себя новым воплощением Саббатая Цви и проповедовал свой символ веры, напоминающий христианскую троицу и состоящий из отца, Св. Духа и Саббатая. Золото и серебро рекой лились в сундуки Франка, а его аппетит возрастал. Он жил в графском замке, одевался, как принц, ездил в великолепном экипаже и представлялся как барон де Франк. Еврейская община отлучила его за ересь и разврат. Франк обратился к местному епископу, утверждая, что его секта не евреи, а «зохаристы», находящиеся в смертельной вражде с талмудистами. Епископ созвал стороны на религиозный диспут, после которого в Польше в первый и последний раз был сожжен Талмуд. Второй диспут кончился крещением франкистов. Их крестными отцами были польские аристократы; крестным отцом Франка был сам король.

Многие из крещеных франкистов, происходившие из отличающихся ученостью еврейских семей, не утеряли свои знания в купели. Они достигли высоких государственных постов в Польше и России, и, возможно, именно от них произошли либеральные элементы в последующей истории обеих стран.

Франк продолжал жить в еще большей роскоши, но его счастью скоро пришел конец. Церковь узнала о его «троице» и бросила его в тюрьму, не решаясь сжечь этого новообращенного, чьим крестным отцом был сам король. Здесь Франк просидел тринадцать лет. В конце концов, он был освобожден во время русского вторжения в страну. Он уехал в Австрию, где стал любимцем венского общества. Его люди одевались как уланы, скакали, размахивая длинными острыми копьями и вымпелами с каббалистическими знаками.

Франк умер в 1791 г. от апоплексического удара, Франкизм угас через несколько лет после его смерти. Традицию отца продолжала его очаровательная дочь Ева. На портрете мы видим ее в платье с глубоким декольте, обнажающим ее обширную грудь. Она сох ранила дух франкизма, соединив схоластику Зохара и тайны свой спальни в прибыльную религию, позволившую ей жить в стиле ее отца. Но каббала не смогла помочь ей возвратить утраченную молодость. Наша еврейская Феодосия умерла в 1817 г. в диккенсовской бедности. Ее едва помнили те, кто знал ее в прежние дни как «святую».

Что же именно в каббале и саббатианском движении так притягивало евреев? Нет сомнения, что эти течения использовались многими шарлатанами в своих интересах. Однако под маской комедии нам видится глубокая трагедия, ищущая пути самовыражения и, несомненно, повлиявшая на жизнь евреев. Мистические элементы в каббале, возможно, символизируют возвращение к примитивизму чувства, способ вырваться из тисков ригористичной талмудической логики. Каббалистическая философия отличалась от талмудической тем, что Талмуд искал правды с помощью рационализма, тогда как каббала пыталась прочувствовать правду путем интуиции. Это было возвращение к мифологии, где правду и видения можно символизировать. В мифе еврейский народ мог найти убежище от унижений средневековой жизни. Каббала позволила евреям проникнуться сознанием, что они снова держат свою судьбу в руках. С помощью каббалы евреи могли повлиять на приход миссии, вместо того чтобы просто ожидать его.

Саббатианство подходило к людям с другой стороны. На грани бессознательного это было возвращение к прежней стадии еврейства, где иудаизм был не понятием, а чувством. Караимизм был борьбой за свободное вмешательство в Тору, против талмудического ига. Саббатианство пошло еще дальше и обнаружило истоки иудаизма за Торой и Талмудом, ибо, по мнению саббатиан, не Тора и Талмуд создали иудаизм, а иудаизм создал Тору и Талмуд. Вполне логично, что Саббатай Цви отвергал все 613 заповедей, ибо, по его мнению, евреев объединяла сама «идея иудаизма». Невольно вспоминаешь, что такое уже случилось однажды в еврейской истории, во время исхода из Египта и путешествия по пустыне. И здесь евреи восстали против требований нового Бога и вернулись к древним, примитивным обрядам, вернулись к мифологии. Франкизм завел эту бессознательную революцию слишком далеко, к дням первобытных нарядов, рассчитанных на обеспечение плодородия. Это потрясло евреев.

Но дух саббатианства было не так-то легко забыть. Полусознательно восточноевропейские евреи ждали кого-нибудь, кто смог бы выразить эти чувства, кто объединил бы душу и мистицизм. На этой психологической почве возросло новое еврейское религиозное движение. Это случилось в 18 веке, в конце еврейского средневековья. Спаситель, которого ожидала эта часть еврейского народа, появился совершенно незаметно. Его именовали Баал-Шем-Тов. С ним зародилось движение хасидизма49.

В некотором смысле Западная Европа 1700 г. напоминала древнюю Палестину в I веке н.э., то есть времен Иисуса. Жизнь тогда превратилась в ежедневную борьбу за существование под тираническим правлением римлян. Одно течение в иудаизме боролось с другим. С суровой моралью иудаизма спорили другие течения – зороастризм, варварские обряди плодородия, культы умирающего сына (Адониса или Озириса), восточный мистицизм – в общем, смесь верований. В христианстве все эти неясные томления, расходящиеся мировоззрения нашли свое единение. Христианство вобрало все лучшее из культов воскресения, мистицизма, мифов, обрядов и объединило их в новую религию – религию воскресении и небесной жизни.

Хасидизм вырос на подобной почве политическою угнетения, социального беспокойства, саббатианства, франкистских сексуальных оргий, мистических культов. Хасидизм воспользовался всем этим так же, как христианство воспользовалось восточными религиозными культами. Он объединил все смутные чаяния народа в новое течение, отметая все недостойное, грязное, сексуальное в саббатианстве и франкизме. Новое религиозное движение стремилось возвысить дух человека. Но точно так же, как христианство и своей ранней стадии было нереалистичным по отношению к государству, хасидизм был нереалистичен и вопросе о двойной роли человека: в его отношении к Богу и в его отношении к государству.

Хасидизм – это сложный синдром. Это был триумф невежества над знанием. В Талмуде говорится, что невежественный человек не может быть богобоязненным. Хасидизм проповедовал обратное: он признавал еврейский дух без еврейской традиции. Хасидизм создал свою собственную традицию, объявив себя более еврейским, чем сам иудаизм.

Хасидизм находил силу в радости, он утверждал экстатическое начало, но не экстаз чувств, как у франкистов, а экстаз познания Бога. Одним ударом Баал-Шем-Тов превратил слабость в силу, поражение в победу. Как Иисус против интеллектуалов-фарисеев, Баал-Шем выступал против интеллектуалов талмудистов. Хасидизм и раннее христианство были братьями по духу.

Исраэль бен Элиэзер, известный как Баал-Шем-тов, основоположник хасидизма, был современником М.Франка. Он родился около 1700 г. в том же районе Украины. Его жизнь, описанная учениками, удивительно напоминает жизнь Иисуса. К родителям Баал-Шема в пожилом возрасте явился ангел и сообщил, что Бог собирается благословить их сыном, как он благословил Авраама и Сару, и что этот сын будет распространять по земле учение Бога.

Родители Баал-Шема умерли, когда он был еще маленьким. В шесть лет старейшины общины по закону Талмуда стали бесплатно учить его. Его юность проходила в глуши, в бедности. Он творил чудеса, о которых до сих пор с восторгом рассказывают его последователи, излечивал больных прикосновением, ходил по воде, зажигал дерево взглядом, изгонял привидения, произнося тайное «Имя». Однажды он выступил против населения целого города, заступившись за проститутку. Баал-Шем дотронулся до нее, и она стала невинной и святой. Он мог общаться с самим Богом. По одному слову Баал-Шема грешная душа могла освободиться от ада. Над ним стояло сияние.

Так рассказывают его ученики. Другие говорят, что Баал-Шем был ленив и глуп, любое его начинание было обречено на провал, его выгоняли с любой работы. Его ученики отвечают, что Баал-Шем спал целыми днями потому, что он тайно занимался по ночам. До того, как Бог объявил ему о его миссии, Баал-Шем производил впечатление неудачника. Чудо произошло, когда ему было 42 года.

Баал-Шем не оставил после себя никаких трудов, и мы вынуждены верить его ученикам. Большинство его проповедей уцелело в виде аллегорий и иносказаний. Ко времени смерти Баал-Шема в 1760 г. у него было около 100 000 последователей. В годы высшего расцвета хасидизма половина евреев Восточной Европы были хасидами.

Ученик Баал-Шема – Дов Бер распространял и проповедовал хасидизм по всей Восточной Европе. Однако резкая оппозиция хасидизму возникла довольно рано, и через сто лет после смерти своего основателя хасидизм потерял силу – не столько из-за внешних причин, сколько из-за внутренней слабости. Новые религии, как и революции, должны быть как можно быстрее институализованы, ибо они содержали в себе корни собственной гибели. Хасидизм не был исключением. Так как не было никакой организации, которая могла бы закрепить традиции или указать направление, движение стало развиваться без нормативных рамок во всех направлениях. Каждый хасидский цаддик захватывал определенную территорию, и скоро карта хасидизма стала напоминать карту Священной Римской империи с сотнями хасидских «графств» и «княжеств». В каждой из них государем был цаддик. Эти посты скоро стали наследственными, и мудрость уступила место кумовству и политиканским интригам.

Христианство нашло в Павле организатора и стало «респектабельной» религией со своими установлениями. У хасидского движения не было такого человека, и, как следствие этого, оно почти совсем заглохло через 150 лет после появления. Но его влияние осталось: из хасидизма возникла Хаскала, еврейский Ренессанс, и современная школа еврейских теологических экзистенциалистов с Мартином Бубером в качестве наиболее выдающегося представителя.

Мы видели, что двенадцать столетий еврейской средневековой истории были тяжелыми как для евреев, так и для христиан, хотя, может быть, и не такими тяжелыми и кровавыми, как их любят описывать. Перед нами все еще стоит вопрос: как же евреи это выдержали? На этот вопрос один историк отвечает так: «Секрет стойкости нации – в ее готовности принять поражение». Евреи выдержали, потому что ни никогда не думали сдаваться. Иудаизм – это не пораженческая религия. В ней нет доктрины Страшного суда. Иудаизм учит, напротив, что отчаиваться и терять веру в будущее – грех. Есть только одно место, где человек может жить, – здесь, на земле, в радости, во имя Бога.

На всем протяжении еврейской истории не прекратился диалог между народом и Богом; менялся только его тон, отражая перемены в еврейской философии, в которой всегда господствовала тенденция вырваться из-под власти талмудизма. Но через столетие или два эти течения обычно вливались обратно в талмудизм. Были только три исключения, и, по мнению талмудиста, все они – ереси. Трижды на протяжении еврейской истории философия, отклоняющаяся от традиционного иудаизма, осмеливалась бросать вызов Талмуду. Первым было христианство в греко-римский период. Отгородив себя от этой еврейской секты, талмудизм сумел сохранить независимость. Вторым в исламский период явился караимизм. Включив в себя его достоинства, талмудизм ликвидировал и эту угрозу. В средние века талмудизму стал противостоять каббализм, с отклонением такого размаха Талмуд ничего не мог поделать: ни отрубить, ни поглотить его. Несколько веков каббализм существовал параллельно с талмудизмом, и часто невозможно понять, какое из течений играло большую роль в еврейской жизни. Сила каббализма была такова, что, хотя он сегодня и не влияет на еврейское мышление, неясно, сохранится ли ослабленный им талмудизм. В настоящее время талмудизм – это второстепенная сила, хотя он все еще силен и его источники еще не высохли.

Средневековый период вовсе не был бесполезным для евреев. Он подготовил их к Новому времени. Евреи не были частью феодальной системы, не были привязаны к ее учреждениям и поэтому стали космополитами в жизни и универсалистами в мышлении. У евреев не было предвзятых мнений по отношению к той или иной другой культуре, и они могли переносить идеи от одной нации к другой. Еврей был образованным, не принадлежащим к нееврейским кругам человеком и мог со стороны наблюдать различные общества, объективно отмечая их достоинства и недостатки. Евреи стали социальными критиками и пророками новой социальной справедливости.

Папы и государи средневековья могли бы полностью уничтожить евреев, но они вовсе не хотели этого делать. Они понимали, что евреи им необходимы Евреи были их врачами, послами, финансистами, деловыми, образованными людьми в эпоху Мрака. Но будет несправедливо утверждать, что если бы евреи были бесполезны, они были бы уничтожены. Когда из социальных, религиозных или политических соображений присутствие евреев становилось нежелательным, их изгоняли, а не убивали. Церковь знала, что у всех людей есть душа, и отнимала у человека жизнь, только чтобы спасти его душу. Лишь когда религия потеряла власть над людьми, западное общество выдвинуло идею убийства миллионов просто потому, что для них «не было места».

Когда-нибудь, возможно, история покажет нам истинную роль евреев в средние века. Тогда на евреев уже не будут смотреть как на людей с желтыми отличительными знаками, чье двенадцативековое пребывание в средневековье есть не больше, чем незначительная деталь богатого средневекового гобелена. Тогда на евреев будут смотреть как на помощников в просвещении Европы, как на яркую и органичную часть великого орнамента истории средних веков.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.