7

7

Под Сталинградом преимущество врага (в качестве самолетов и летчиков) командование ВВС Красной армии пыталось компенсировать созданием элитарных авиачастей — полков асов. Однако сразу справиться с противником, а затем и превзойти его без численного роста ВВС (накопление резервов в том числе), без постоянного совершенствования и установления технического превосходства и без радикальной перестройки всей структуры ВВС и системы подготовки кадров было невозможно.

Еще до боев под Харьковом и Сталинградом командование ВВС впервые было вынуждено обратить внимание и придать особое значение асам истребительной авиации. Из числа лучших летчиков были сформированы два специальных авиаполка, предназначенных для завоевания оперативного господства в воздухе. Так, с 20 мая 1942 г. в непосредственное подчинение начальника инспекции полковника Сталина вошел 434-й истребительный авиаполк. А с 20 мая по 12 июня 1942 г. 434-й полк на аэродроме в Люберцах пополнялся летным составом из числа летчиков, имеющих боевой опыт, и получал новую матчасть — самолеты Як-1, на которых и проходили тренировку пилоты. Из 521-го ИАП прибыли летчики И. Клещев, В. Алкидов, А. Баклан, В. Бабков, Н. Карначенок; из 42-го ИАП — А. Котов; из 520-го ИАП — В. Савельев, Ф. Каюк, Н. Корначенко, И. Пеший. Героя Советского Союза капитана Ивана Ивановича Клещева назначили командиром полка.

После подготовительных мероприятий 434-й ИАП в составе двух эскадрилий и под непосредственным руководством заместителя начальника инспекции ВВС подполковника Ф. М. Пруцкова перебазировался на Юго-Западный фронт. С 13 июня по 4 июля 1942 г. полк входит в подчинение 8-й Воздушной армии. Второй полк — 9-й гвардейский ИАП — был преобразован из 69-го ИАП (69-й ИАП разделился на два полка). Цементирующей силой этой прославленной части стали герои обороны Одессы. Переучивание полка на новый фронтовой истребитель ЛаГГ-3, проходившее параллельно с переформированием, потребовало месяц — ровно столько, сколько понадобилось, чтобы все освоили новую машину. По воспоминаниям В. Д. Лавриненкова, ЛаГГ-3 по сравнению с «ишачком» оказался тяжеловатым и весьма строгим на посадке. В этом плане Як-1, доставшийся 434-й ИАП, обладал меньшим взлетным весом и имел наиболее совершенную аэродинамику. Но вернемся к 9-му Гвардейскому краснознаменному Одесскому истребительному. Под Харьков он прибыл 15 июня 1942 г., пополненный сильными летчиками, имевшими на счету более пяти побед. Полк возглавил Герой Советского Союза подполковник Лев Львович Шестаков. К слову сказать, именно его 69-й ИАП в обороне Одессы стал самым результативным во всей истребительной авиации нашей армии. Девяносто четыре победы в то время не имел на счету ни один полк.

В это время враг стремился выйти к Сталинграду и на Северный Кавказ. В директиве Ставки за № 170 495 была сформулирована задача Сталинградского фронта: «Прочно занять Сталинградский рубеж западнее р. Дон и ни при каких условиях не допустить прорыва противника восточнее этого рубежа в сторону Сталинграда». Эта директива была передана в 2 ч 45 мин 12 июля 1942 г., а 17 июля началась битва под Сталинградом. В ходе ее оборонительного периода советскими войсками были последовательно проведены две стратегические оборонительные операции: 1) на дальних подступах к Сталинграду (17 июля — 17 августа 1942); 2) на ближних подступах и в городе (13 сентября — 18 ноября 1942).

«Горький запах горячих хлебов, перегретого железа и крови стоял над полями Дона. Тучи дыма и пыли на дорогах отступления поднимались высоко в небо».

Дважды Герой Советского Союза В. Д. Лавриненков об этих днях писал следующее: «Гитлеровская авиация безраздельно господствовала в воздухе, драться приходилось без устали, моторы «ЛаГга-3» практически целыми днями не выключались. Над полевым аэродромом Покровское не успевала оседать поднимаемая винтами пыль. Летали активно, а вот результаты были малоутешительными: счет сраженных врагов почти не увеличивался, а сами потери несли.

Немец вел себя в воздухе нагло, самоуверенно, как бы чувствуя свою полную безнаказанность. Это Шестакова приводило в ярость». К слову, в самом начале боев были потеряны сразу 6 самолетов. На соседнем аэродроме стоял полк Героя Советского Союза Н. Герасимова, участника воздушных боев в Испании, на р. Халхин-Гол и в Советско-финляндской войне. Так как его полк воевал здесь продолжительное время, J1. Шестаков решил навестить коллегу, поговорить с ним, с его пилотами и обменяться опытом. А задуматься было над чем.

 — Во-первых, — сказал Герасимов, — у фашистов здесь впятеро больше самолетов, чем у нас. Техника у них более совершенна. Вы же летаете с пассатижами за голенищами? — обратился он к Шестакову.

 — Да, приходится. Кнопку шасси на их выпуск иначе не вытянешь из гнезда, если заест, — ответил Лев Львович.

 — Но это еще полбеды. Сковывает нас по рукам и ногам приказ об ответственности за потерю прикрываемых нами бомбардировщиков. Думаешь не о том, как уничтожить врага, а как не допустить его к своим подопечным.

В общем, многим поделился Герасимов, и от того, что он рассказал Шестакову, стало не по себе. Основным способом действий его полка был «круг» — при встрече с фашистами его летчики становились друг другу в хвост и так охраняли один другого. Для Шестакова эта оборонительная тактика была совершенна непризнаваемой. Жалкий круг и оборона шли вразрез с его навязыванием врагу своей воли. Тогда он принимает решение пойти группой и устроить показательный воздушный бой, захватить в бою Me-109, проверить установленную на нем радиоаппаратуру, изучить его, а при возможности опробовать.

 — Нужен коренной перелом, — нервно стучал пальцем по столу Лев Львович. — Начинаем терять Героев Советского Союза. Плохи, очень плохи наши дела.

Но вот и настал такой день. В. Д. Лавриненков вспоминал: «Прежде всего для ведения активного поиска противника группа была расчленена по фронту и эшелонирована по высоте. Каждая пара имела свою строго определенную задачу. Шли со стороны солнца. Шестаков держал связь с ведущими пар.

Его позывной «Сокол-1». Вот и передний край (...). Фашисты не заставили себя долго ждать (...), пятнадцать Ме-109. «Я «Сокол-1», приготовиться к бою, усилить осмотрительность!» — прозвучал в наушниках твердый голос Шестакова. Фрицы видят только ту шестерку «лаггов», которую ведет сейчас он. Вверху, маскируясь в лучах солнца, шестерка Верховца для прикрытия нижней и, если удастся, захвата Ме-109.

Шестаков, Капустин, Аллелюхин, Головачев, Королев, Сероградский на полной скорости врубились в строй «мессеров» поливая их огнем (...). Огневой клубок вертится пять, десять минут. Трудно шестерке против пятнадцати (...). Сбили троих...»Таким образом, Шестакову пришлось в срочном порядке разрабатывать правила применения в бою тяжеловатых «лаггов». Он сразу отказался от оборонительного круга, который использовали «лагги» соседней части, и противопоставил немцам свой разнесенный боевой порядок, эшелонированный по высоте. Такая поступательная тактика позволила уменьшить потери и увеличила результативность полка. Только в июле Лев Львович лично сбил три Ю-88 и подбил один Ме-109.

Свою «науку побеждать» Шестаков создавал, исходя из опыта боев в Одессе, под Харьковом и в Сталинграде.

Своим асам он советовал: «Огонь открывайте с дальности сто метров. Стрельба с большого расстояния мало результативна, позволяет противнику мобилизоваться для отпора... Не заходите бомбардировщикам в хвост. Лучше всего — сзади под ракурсом в две четверти или снизу под 45°. Это обеспечит вам неуязвимость от огня стрелков-радистов. Пошли в атаку — не сворачивайте, даже если вас осыпают пулями. Подходите вплотную, бейте в упор... Если идет группа бомбардировщиков сверху, в спину бейте ведущего. Остальные тут же распадутся по сторонам. Не ввязывайтесь в бой на виражах. Наши моторы позволяют вести его на вертикалях, где немцы слабее. Нужно уйти стремительно вверх. Высота легко превращается в скорость, а с ней вы не пропадете. Если же вынудят уходить вниз — только резким переворотом. Из пикирования выходите боевым разворотом, чтобы можно было осмотреться. Держитесь группы, не рассыпайтесь. Из атак выходите в ту сторону, где большинство своих. Всегда старайтесь находиться со стороны солнца. Оно слепит врага. Для этого смелее используйте прием «люлька» — ходите так, чтобы солнце было сзади вас. Увидел врага — в атаку разворотом «все вдруг!».

В воздухе ваша голова должна вращаться как на шарнирах. Кто все видит, того не застанешь врасплох».

434-й ИАП перебазировался на Юго-Западный фронт под г. Купянск. Там они совершали по 5–6 вылетов большими группами.

Тринадцатого июня Иван Иванович Клещев повел десятку на прикрытие наземных войск. Неожиданно со стороны солнца появилось пятнадцать «мессеров», которые, обнаружив русских, стали сближаться. Клещев решительно пошел в атаку, не дожидаясь маневра врага. А за ним все остальные. В этом бою они сбили троих.

Пятнадцатого июня Клещев повел группу уже в составе семнадцати «яков» на прикрытие наземных войск. Сверху их атаковали 17 «мессеров», создав трудное положение, так как наши летчики не могли уйти из-под удара, имея строгий приказ, запрещающий покидать район барражирования. Но несмотря в основном на оборонительный бой, группа уничтожила четыре «мессера», потеряв троих. В конце дня И. И. Клещев возмущался: «У нас неправильно используют истребители. Нам ставят задачу прикрывать наземные войска, определяют район барражирования, и из него мы шагу в сторону сделать не можем. Даже когда видим за границей нашего района вражеские бомбардировщики, не имеем права атаковать их. Сами же при этом зачастую превращаемся в хороший объект для вражеской атаки».

Командир 434-го ИАП требовал дать больше инициативы истребителям: «Тогда и прикрывать наземные войска будем лучше, и потерь станет меньше».

Одним из первых Клещев наладил надежную связь между самолетами и землей. При этом сам неоднократно брал в руки микрофон и давал целеуказания своим подчиненным. Немалая его заслуга и в инициативе эшелонирования боевых порядков истребителей по высоте и в отработке взаимодействия парой.

За период с 13 июня по 4 июля 1942 г. 434-й ИАП произвел 880 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 35 самолетов противника. Свои потери — 4 самолета. После переформирования, пополнившись летным составом и новыми машинами Як-7 Б, переделанными из двухместного учебнотренировочного самолета Як-7 УТИ (спарка Як-1), полк асов с 13 июля по 3 августа под непосредственным руководством начальника инспекции полковника Сталина и старшего инспектора подполковника Н. И. Власова произвел 827 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 55 самолетов противника. Свои потери: 3 самолета и 1 летчик.

Четвертого августа 1942 г. полк еще раз отвели для доукомплектования, и вплоть до 13 сентября он готовился к боевым действиям. А с 13 сентября по 3 октября он произвел 652 боевых вылета, в воздушных боях сбил 83 самолета противника. Свои потери — 22 самолета и 15 летчиков.

Объективности ради надо сказать, что после переподчинения 434-го ИАП инспекции ВВС Красной армии результаты его боевой работы значительно улучшились. Например, с 24 августа 1941 г. по 12 марта 1942 г. полк произвел 750 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 28 самолетов противника. Свои потери: самолетов — 23, летчиков — 12.

После переподчинения инспекции ВВС КА с 13 июня по 3 октября 1942 г. полк произвел 2359 боевых вылетов, сбил 137 самолетов противника. Свои потери: самолетов — 29, летчиков — 16.

В сталинградском небе 434-й ИАП потерял значительное количество пилотов, которых собирали «поштучно», в основном из «качинцев». Как результат интенсивной боевой работы полка в ходе боев под Харьковом и Сталинградом, в нем почти никого не осталось из прежнего состава к новому 1943 г.

Семнадцатого сентября 9-й гвардейский ИАП, сдав имевшиеся в наличии всего 12 исправных самолетов, отправился на переформирование в тыл за 200 км от фронта. Теперь «шестаковцев» перевооружили на «як» — лучший истребитель начального периода войны. Его максимальная скорость составляла 559–592 км/ч. Вираж машина совершала за 19–20 с, а высоту 5000 м достигала за 7,3–5,4 мин. Як-1 имел одну 20-мм пушку (ШВАК) и два 7,62-мм пулемета (ШКАС).

В этот период по приказу командующего 8-й Воздушной армией в полк прибыли такие асы, как В. Лавриненков, И. Борисов и Амет-Хан-Султан из 4-го ИАП. Они уже имели по 7–9 сбитых вражеских самолетов. В полку к тому времени было четыре Героя Советского Союза: сам Л. Шестаков, И. Королев, В. Серогодский и М. Баранов.

Амет-Хан-Султан был назначен заместителем командира 3-й эскадрильи И. Королева, а после назначения последнего штурманом полка стал командиром эскадрильи «желтоносых». Алексей Васильевич Аллелюхин после перевооружения на «яки» велел покрасить капот своей машины в красный цвет, а фюзеляж с обеих сторон украсила черная пантера. Во втором туре под Сталинградом его назначили командиром эскадрильи. Пантер стерли, а красный цвет стал цветом его эскадрильи.

Осенью 1942 г. в состав 9-й гвардейского истребительного авиаполка из 27-го ИАП прибыли лучшие воздушные бойцы. Среди них Аркадий Федорович Ковачевич. Он стал командиром эскадрильи с синими капотами.

Летом 2005 г. мне довелось встретиться с этим заслуженным генералом, выдающимся летчиком-истребителем и замечательным человеком. Встречу организовал мой учитель и бывший преподаватель Военно-воздушной академии им. Ю. А. Гагарина полковник Греков Олег Альбертович, которому я безмерно благодарен за это. Но прежде чем встретиться с А. Ф. Ковачевичем, я ознакомился с его биографией.

Аркадий Федорович родился 3 мая 1919 г. в Кировской области в семье служащего. Украинец. Окончил 3 курса техникума механизации сельского хозяйства в Кировограде и аэроклуб.

В 1938 г. — военную авиационную школу летчиков в Одессе. По распределению попал служить в 27-й ИАП ВВС МВО. Свою первую официальную победу лейтенант Ковачевич одержал в ржевском небе 12 октября 1941 г., когда на пикировании, разогнав свой МиГ-3, длинной очередью сбил Ме-109. К концу осени 1941-го на его счету были 4 личные и 3 групповые победы. Он стал командиром эскадрильи.

В марте 1942 г., совершая по нескольку вылетов в день, дважды ему удалось перехватить и сбить дальний разведчик Ю-88. Летом 27-й ИАП вывели из системы ПВО Москвы и направили во фронтовую авиацию, где в составе Брянского, а затем Воронежского фронта летчики полка участвовали в сражениях на дальних подступах к Сталинграду. Здесь в тяжелых боях Ковачевич одержал свои очередные победы: 23 августа сбил Хе-111, 3 сентября — Ю-88, 9 сентября — снова Хе-111 и 12 сентября — «раму», записанную как победа в группе.

В 9-м гвардейском ИАП Аркадий Федорович подтвердил репутацию высококлассного летчика. 14 декабря на «яке» он сбил Ме-109, а через четыре дня уничтожил До-217, весьма универсальный двухмоторный самолет, который использовался как бомбардировщик, разведчик и истребитель.

В январе 1943 г. ему удалось завалить два транспортных Ю-52. А 1 мая 1943 г., буквально перед днем своего рождения, А. Ф. Ковачевич за 356 боевых вылетов, 58 воздушных боев, 13 лично и 6 в группе сбитых самолетов противника был удостоен звания Героя Советского Союза.

Думаю, не каждому выпадает честь встретиться с живой легендой, летчиком-асом спустя шесть десятилетий после войны. И вот передо мной — генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза Аркадий Федорович Ковачевич. В свои 86 он еще бодр, подтянут. Даже в домашней одежде в нем нетрудно заметить военную выправку. Мы сидим в его маленьком кабинете, заставленном книгами и старенькими папочками с тесемками. Буквально сразу же находим общий язык. Аркадий Федорович читал мою книгу о Василии Сталине. А говорили мы долго. Даже когда в диктофоне закончилась пленка, разговор продолжался...

«— Скажите, Аркадий Федорович, а каким был ваш первый воздушный бой? Как это было? — спрашиваю я.

 — Сорок первый год, 31 августа, с разведчиком под Москвой, — на мгновение задумавшись, неторопливо отвечает генерал. — Страшно, очень страшно. Боязно. Потому что «хенкель». Я к нему подходил со всех сторон.

 — А на чем вы летали тогда?

 — На «миге». «Хенкель» со всех сторон лупит в меня. Было страшно. Пулеметы заклинило. Но он мне помог. (Улыбается.) Он ударил и попал по масляному баку, и меня залило маслом. Но, к счастью, масло потекло на пулеметы. И когда я нажал в очередной раз, они заработали. Я был так счастлив, очки снял и все, что мог, выпустил в него. Он загорелся и упал. Я его сопроводил.

 — У вас фотокинопулеметы были?

 — Потом, в сорок третьем были.

 — То есть до этого подтверждала только земля?

 — У меня неподтвержденных, наверно, штук восемь, когда я был на Воронежском фронте. Почему? Потому что прибыли туда без штаба и никаких донесений, запросов не осуществлялось. Поэтому, когда я ушел с Воронежского на Сталинградский, у меня было штук восемь этих самых «юнкерсов» и «хенкелей». А где их найдешь?

 — А когда вы в воздушном бою стали себя чувствовать уверенно?

 — С «мессерами» я уверенно себя почувствовал, ну с превосходством даже, это здесь, под Москвой, когда немцы наступали. Я даже вам больше скажу. В конце ноября мы встретились над Кремлем. Кремль внизу. Сто девятых четверка, а мы тройка на «мигах». Они один «миг» подбили, и подбили так, что Лешка Аникин спланировал и сел в Подлипках. А мы парой дрались и одного завалили. В Черные Грязи ездили, смотрели «мессера» этого. Я вам скажу, за время войны «мессершмитт» для меня был страшен, конечно, ноя с ним мог справиться. Самое страшное было, когда атакуешь группу бомбардировщиков, плотную группу. Куда подойти? Они ощетинились. Знаете, особенно «Хенкель-111». У него кормовая, бортовая, носовая. Никуда не подлезешь...

Над Сталинградом иду парой. Ходили на разведку я и Саша Чирикин. Он мне кричит по радио: «Правее «мессера!» Они его увидели, и он отвернулся им навстречу. Я посмотрел, а у меня слева четыре «мессера». Я на них отвернулся. А Сашка ведет бой-возню и, смотрю, штопорит, входит в дым сталинградский. Я один остаюсь. Четыре здесь (показывает), четыре здесь (показывает)... Я начинаю с ними бой. Подходит еще четверка. И они меня гоняют. Ну я одного поджег. Он упал. Остается тринадцать, а я один. Командующий войсками фронта смотрит: «Ну вот, говорит, еще один тебе попался. Значит, будет тебе потеря».

Командующий Воздушной армией смотрит тоже в бинокль и говорит: «Да. Ему будет трудно!» Я выдержал этот бой. Я каждую секунду видел, где этот самолет (показывает). А их тринадцать! Крутил, крутил и ушел. А ко мне подходит немец, крыло в крыло, и показывает: во-о! (большой палец вверх.) И ушел.

 — А когда вы попали под Сталинград? — задаю я очередной вопрос.

 — В сорок втором, когда немцы на Брянском фронте начали наступление. Наш полк сняли из ПВО и отправили во фронтовую авиацию. Там я и остался. И я не жалею, потому что ПВО — это ждешь, а потом опаздываешь. А там идешь и начинается драка. Ведь летчик-истребитель ищет боя. Наш командующий Воздушной армией говорил: «Летчик — это закатанные рукава по локоть в крови. Он ищет боя, увидел — трах, и в сумку». То есть он нас всегда учил наступательности (Хрюкин Тимофей Тимофеевич. — Прим. авт.). Постоянный поиск боя. (Когда одна тележурналистка спросила Аркадия Федоровича, есть ли отличие между летчиком дальней авиации и летчиком-истребителем, генерал ответил: «Конечно есть! Я ищу врага, я ищу боя, я жажду боя, а он идет защищаться и боится этого боя!»)

Идти на самопожертвование у летчика-истребителя было главным. По поводу дружбы... Летчики-истребители были воспитаны на принципах не сдаваться. Обязательная поддержка в бою. Не будет поддержки в бою, не будет боя. Это не нестеровский бой, когда он встретил какого-то «фармана» и по крылу, и все. Здесь идет борьба самая настоящая, открытая. Кто кого. Это вообще философский вопрос.

 — Скажите, а товарищей вы много потеряли?

 — Под Москвой 27-й полк потерял одну эскадрилью, но чужую. А в 9-м гвардейском мы потеряли шесть человек. Одного потеряли на свободной охоте. Пошел на свободную охоту, там увидел какую-то телегу и решил атаковать. Вмазал в провода. Ведомый приходит и говорит: «Висит на проводах!» (Смеется.)

Командир 434-го ИАП (22 ноября 1942 г. преобразован в 32-й гвардейский) Иван Иванович Клещев родился 26 января 1918 г. в селе Курячовка ныне Марковского района Луганской области в семье рабочего. В 1933 г. окончил 1-й курс педагогического техникума в Луганске. Работал слесарем-арматурщиком на строительстве «Локомотивстроя» в Новочеркасске. В 1937 г. поступил в Ворошиловградскую авиационную школу летчиков-истребителей. В 1939 г. участник боев на реке Халхин-Гол. Десятого февраля 1942 г. Клещев в четверке истребителей вступил в бой с 18 Ю-87 и 9 Me-109. Лично сбил одного «мессера» и два «юнкерса».

Весной 1942 г. под Торжком он провел исключительно дерзкий бой с группой бомбардировщиков. Несмотря на заградительный огонь из всех бортовых установок, Клещев бросился в атаку и реактивными снарядами поджег два «юнкерса». А затем огнем из пушки завалил третьего. Еще два бомбардировщика столкнулись в воздухе (командир их ему не засчитал).

К середине марта 1942 г. командир эскадрильи 521-го ИАП на Калининском фронте совершил 220 боевых вылетов и в 30 воздушных боях сбил лично бив составе группы — 13 самолетов противника. Пятого мая 1942 г. Клещев стал Героем Советского Союза.

Командуя полком, И. И. Клещев и сам неоднократно вылетал на боевые задания под Харьковом и Сталинградом. Например, с 13.06 по 04.07.42 г. майор Клещев произвел 32 боевых вылета, провел 4 воздушных боя и сбил 2 самолета.

С 13.07 по 03.08.42 г. он провел 7 воздушных боев и сбил три самолета противника.

С 13.09 по 03.10.42 г. боевых вылетов — 7, воздушных боев — 7 и сбитых самолетов — 6.

Примечательно, что Иван Иванович летал в любых условиях погоды, а в бою дрался дерзко и по-особенному красиво. «Главное — уверенность в себе, — говорил подчиненным Кпешев. — Фашист еще только думает, что он будет делать, а ведущий с ним бой уже обязан знать, какой маневр придется парировать своей атакой».

А. И. Семенов писал о нем впоследствии: «У него были свои устоявшиеся взгляды на нормы поведения авиационного командира. Коротко их можно сформулировать так: пока ты сам летаешь, ты не только командир, но и воздушный боец, а прекратишь полеты и личное участие в боях, сразу утратишь моральное право называться летчиком и перестанешь быть настоящим авиационным командиром».

Во второй половине дня 19 сентября 1942 г. Клещев, возвращаясь из района боя во главе группы, увидел в стороне Ме-109 и вступил в бой, но не с одним, а с шестеркой. И завалил двоих. Однако подожгли и его. Сбить пламя не получилось, пришлось прыгать. Сильно обгоревшего, его отправили в госпиталь. На тот момент на его счету было 380 боевых вылетов, 17 самолетов, сбитых лично, и 18 в группе. После излечения Василий Сталин забрал его к себе в инспекцию. Перегоняя из Саратова новый истребитель Як-9 для показа правительству, Клещев 30 декабря совершил посадку на аэродроме «Рассказово» под Тамбовом. Начался снегопад. Лететь было нельзя. Но он очень хотел встретить Новый год вместе со своей возлюбленной Зоей Федоровой, известной актрисой. И 31-го Иван Иванович в последний раз запустил мотор, захлопнул фонарь кабины и взлетел. Уже на маршруте понял, что в район Москвы не пройдет, и решил вернуться... На посадке, ослепленный снегом, Клещев не смог определить высоту и выровнять машину. Его так и нашли мертвым в кабине, за бронеспинкой в которой лежали два гуся.... Похоронили Клещева там же, в Рассказове, 2 января 1943 г.

Не менее трагична и судьба командира 9-го гвардейского полка.

Лев Львович Шестаков родился 28 декабря 1915 г. в поселке Авдеевка (ныне город Екатеринославской губернии) в семье железнодорожного служащего. В 1930 г. поступил в школу ФЗУ при железнодорожном депо «Авдеевка», после окончания которой работал на станции Ясиноватая. Затем его приняли в Днепропетровский институт инженеров железнодорожного транспорта. В 1934 г. стал курсантом Ворошиловградской военной авиашколы. С 1935 г. служил во 2-й истребительной эскадрилье. В 1937 г. воевал в Испании, где за 6 месяцев произвел 150 боевых вылетов на И-16, в 90 воздушных боях сбил 8 самолетов противника лично.

Командиром 69-го полка Шестакова назначили 16 июля 1941 г., а 10 сентября представили к званию Героя Советского Союза за 3 лично сбитых и 8 самолетов противника, уничтоженных в группе.

Однако это звание ему присвоят только 10 февраля 1942 г.

22 сентября он лично возглавил штурмовку аэродромов в Бадене и Зельцах, когда на земле был уничтожен 21 самолет противника. Только в июле 1942 г. под Сталинградом он сбил три Ю-88 и Ме-109, а затем довел личный счет до одиннадцати.

31 декабря 1942 г. командир 268-го ИАД полковник Сиднев подписал «Боевую характеристику на командира 9-го гвардейского Краснознаменного полка 268-й ИАД 8-й воздушной армии Сталинградского фронта подполковника Шестакова Льва Львовича». В ней говорилось: «В должности — с августа 1941 г. Приказ о назначении — от 10.08.41 г. На Сталинградском фронте — с августа 1942 г. Ранений и контузий не имеет. Награжден орденами Ленина, двумя — Красного Знамени, Герой Советского Союза.

Летает на самолетах: УТИ-1, УТИ-4, И-16, ЛаГГ-3, Як-1, Як-7.

Имеет 210 боевых вылетов, 183 часа налета. С начала войны лично сбил 15 самолетов противника. Тов. Шестаков за время пребывания в дивизии проявил себя требовательным, грамотным командиром полка. Летать любит, систематически выполняет боевые задания, в результате чего приобрел большой авторитет и любовь у всего личного состава.

В 1941 г. возглавляемый им полк героически защищал Одессу, произвел 6608 боевых вылетов, сбив 94 вражеских самолета. В полку награжден 181 человек, воспитано двенадцать Героев Советского Союза.

Сам Шестаков в воздушных боях старается навязать свою инициативу, проявляя при этом мужество и храбрость, личным примером прививая эти качества своим подчиненным. На Сталинградском фронте умело организует боевую работу полка, что дает высокую эффективность борьбы с противником.

Каждый воздушный бой тов. Шестаков подвергает тщательному анализу, благодаря чему летчики постоянно совершенствуют свою выучку. В полку тщательно изучается накапливаемый боевой опыт, из которого извлекаются тактические выводы.

На Сталинградском фронте полком сбито 54 самолета. Произведено 738 боевых вылетов. Л. Л. Шестаков, совершив 31 боевой вылет, уничтожил 6 самолетов».

Командующий 8-й ВА генерал-майор авиации Хрюкин ниже подписи комдива синим карандашом, крупным размашистым почерком написал: «Хороший боевой командир, отлично летает, много дерется».

Но за этими сухими строками документа были и другие: «Летает как бог». Так говорили о нем боевые товарищи. Не менее важным в Шестакове было особенно внимательное отношение к методической работе, к осмыслению накопленного боевого опыта. В. Д. Лавриненков вспоминал, как после полета в зону вместе с Шестаковым «трехжильный» Султан упал на землю, раскинув руки, и сказал: «Наш командир не лев, не сокол — он чистый дьявол».

Лев Львович был один из самых знаменитых авиационных командиров на войне, а кроме того, отличным пилотажником. «Строгий и взыскательный до мелочей в служебной обстановке, Шестаков был душой компании в часы отдыха, неистощимый на выдумки и шутки».

Потому и странно, что при такой любви к командиру однажды его бросили в бою, как об этом написал Лавриненков. Для убедительности этого факта он приводит выдержку из боевого донесения:

«10 января 1943 г. восьмерка Як-1 под командованием Шестакова вылетела на прикрытие своих войск. Выполняя задание, встретили «юнкерсов» и атаковали их всей группой. В погоне за противником участники вылета потеряли своего ведущего — подполковника Шестакова. Возвратившиеся домой летчики не могли объяснить, куда девался ведущий. Между тем Шестаков, оставшись один, вступил в схватку с тремя Ме-109, в которой его самолет был подожжен...»

Далее он комментирует: «В том полете были Ковачевич, Костырко, Дранищев и еще четыре летчика. По их рассказам, каждый из них был занят преследованием противника, и никто не видел, куда девался Шестаков».

А Шестаков был подбит, сел на вынужденную посадку и, улучив подходящий момент, успел выбраться из кабины и отползти в сторону. «Мессеры» били по «яку» до тех пор, пока тот не взорвался.

Далее Лавриненков сообщает: «Простил своих ведомых Шестаков».

Беседуя с А. Ф. Ковачевичем, я с некоторой опаской задал ему, как мне казалось, провокационный вопрос. Но он на удивление вполне спокойно, рассудительно, а самое главное, аргументированно на него ответил:

 — Очень простая история. Мы шли за облаками. Он дал команду выйти из облаков. Мы все вышли, а его нет. Куда он делся, мы не знаем. Я как ведомый начал его разыскивать. И звал, и искал. Ходил туда-сюда. А группа ходила, как ей было положено. Но после этого вечером сообщили, что он был атакован «мессершмиттами» и сел в поле. Как это? Ты дал команду выйти из облаков. Значит, ты должен выйти. Но когда мы вышли, мы все на месте, а его нет. Он молчал, когда вернулся. Ранения у него никакого не было. Но я понял так. Когда он садился, то головой ударился о бронеспинку. Я ему говорю: «Лев Львович, ну в чем же дело, вся группа здесь, а где вы?»

Этот случай, возможно, можно объяснить тем, что последнее время Лев Львович мало летал. И когда произошел вход за облака (были слоистые облака), он сказал всем: «За облака!» — а сам не справился. Но я его искал — и вправо и влево, и звал: «Сокол-1». Он не отвечал. Это бывает».

В конце лета 1943 г. Шестакова назначили заместителем командира 6-й гвардейской авиадивизии, а через некоторое время его вызвал командующий ВВС маршал авиации Новиков и предложил приступить к формированию на основе 19-го ИАП особого полка «охотников».

13 марта 1944 г. Лев Львович в районе села Давидковцы Хмельницкой области во главе шестерки истребителей атаковал большую группу пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Дерзкой атакой он сбил одного и, сближаясь до 20 м с другим «юнкерсом», открыл огонь. От его попаданий бомбардировщик взорвался, но при этом машина Шестакова перевернулась на спину и вошла в штопор. Лев Львович покинул машину. Однако ему не хватило высоты...

В беседе с А. Ф. Ковачевичем мы коснулись и трагической гибели Шестакова. Аркадий Федорович подтвердил, что это была глупая смерть.

 — Вы понимаете, опять азарт. Он подошел к этому Ю-87 до такой плотности, что врезался, и оба взорвались. А высота маленькая. Ю-87 ходили на малых высотах. Вот в чем беда.

За свою боевую молодость полковник Шестаков, талантливый командир с блестящим будущим, провел более 600 боевых вылетов, 130 воздушных боев, лично сбил 29 и в группе 45 самолетов противника.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.