Еще раз о Бестужеве

Бестужев просидел под арестом 14 месяцев. В сентенции, составленной Волковым, сообщалось, что «как ни старалась комиссия, преступлений против здравия и благополучия государыни не нашли». Экс-канцлеру предъявили следующие вины: «1. Клеветал ее императорскому величеству на их высочества, а в то же время старался преогорчить и их высочества против ее императорского величества. 2. Для прихотей своих не только не исполнял именные ее императорского величества указы, но еще потаенными происками противился исполнению оных. 3. Государственный преступник он потому, что знал или видел, что Апраксин не имеет охоты из Риги выступать и против неприятеля идти и что казна и государство напрасно истощеваются, монаршая слава страдает, не доносил о том ее императорскому величеству. Оскорбитель он величества, что вместо должного о том донесения вздумал, что может то лучше исправить собственно собою и вплетением в непозволительную переписку такой персоны, которой в делах никакого участия иметь не надлежало, и через то нечувствительно в самодержавное государство вводил соправителей и сам соправителем делался. 4. Будучи в аресте, открыл письменно такие тайны, о которых ему и говорить под смертной казнью запрещено было. За эти его вины комиссия считала Бестужева достойным смертной казни, но предавала все дело монаршему соизволению и милосердию».

В апреле 1759 года Бестужев был сослан в его село Горетово, что под Москвой в Можайском уезде. Все недвижимое имущество осталось за ним, только были взысканы казенные долги. С другими осужденными тоже обошлись мягко. Ювелирщика Бернарди сослали на житье в Казань; Ададуров получил почетную ссылку, его назначили товарищем губернатора в Оренбурге; Елагина сослали в его казанскую деревню.

В ссылке с Бестужевым находилась жена. Алексей Петрович всегда умел жить полной жизнью. В Горетове он просто упивался своим горем, оно стало смыслом его жизни. В горести сочинил он книгу: «Утешение христианина в несчастии, или Стихи, избранные из Священного Писания». Вернувшись после ссылки в Петербург, он издал этот труд с предисловием, написанным академиком Гавриилом Петровым. Этот же Петров перевел книгу на латынь, затем «Утешения христианина в его несчастии…» были изданы в Гамбурге на немецком, в Стокгольме – на шведском, потом ее перевели и французы.

Бестужев был не чужд и художественной жилки. Еще на заре своей карьеры он начал увлекаться медальерным искусством. 1 декабря 1721 года ему выпала удача – Алексею Петровичу поручили устроить торжества по случаю заключения Ништадтского мира. Тогда-то он и решил отчеканить на датском монетном дворе медали с портретом Петра I. Однако датчане очень критически отнеслись к фразе на медали: «…даровав Северу давно ожиданное спокойствие» и чеканить медали отказались. Их можно понять: Петр Великий многое принес Северу, но только не спокойствие. Бестужев выбил медали в Гамбурге, подарил иностранным дипломатам, датчане тоже должны были принять медаль в подарок. От Петра Бестужев получил личную благодарность.

В Горетове в память своей былой славы он решил вспомнить медальерное искусство. Он отчеканил медаль со своим портретом и с подобающей латинской надписью: канцлер Бестужев. На обороте медали были изображены две скалы в бушующем море, над одной из скал сияло солнце, другая была «громима грозой». Надписи усиливали сюжет: «Semper idem» – «Всегда тот же», внизу «Immobilis in mobili», то есть «В этом изменчивом мире всегда постоянен».

На трон взошла Екатерина II. Она не забыла услуги Бестужева, ему возвратили все награды. Дело его пересмотрели, экс-канцлер был полностью оправдан, но занять прежний пост он уже не мог, это место было занято. 3 июля 1762 года Екатерина в память его былых заслуг произвела Бестужева в генерал-фельдмаршалы. Он еще пытался играть в политические игры, но безуспешно, время его прошло. Скончался Алексей Петрович Бестужев-Рюмин 10 апреля 1766 года от каменной болезни в возрасте 73 лет.

М.Ю. Анисимов пишет: «И при жизни, и после смерти Бестужев неоднократно удостаивался нелицеприятных оценок. Он был типичным деятелем своего века – признанным мастером закулисных придворных интриг, коварным и хитрым царедворцем. Будь он другим, он вряд ли сумел бы удержаться при елизаветинском дворе, так как не имел отношения к перевороту 25 ноября 1741 г., не пользовался симпатиями императрицы, не был, как Воронцов, женат на ее родственнице».

Но при этом он был умным политиком, способствующим определению положения России в Европе; не забывая собственных выгод, он служил своей стране верой и правдой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.