5

5

Большевистская революция 1917 года, одним из основных постулатов которой стал лозунг «Мы весь, мы старый мир разрушим до основанья», начала утверждение нового строя в России с уничтожения традиционных, сложившихся веками семейных обычаев и традиций. Гражданская война, когда с ненавистью в глазах и с оружием в руках пошел брат на брата, коллективизация, породившая такую уродливую форму государственной идеологии, как поощрение доносительства детей на своих родителей, – это только малая часть коммунистической программы разрушения старого мира. Последнюю точку в дегуманизации страны поставил декрет о полной отмене частной собственности, в результате чего пышным цветом расцвела уродливая мечта о всеобщем равенстве. Плоды оказались горькими, а равенство – равенством в бедности и нищете, со всеми сопутствующими этому атрибутами – завистью к чужому богатству и ненавистью к крепостному труду. В фольклоре это нашло отражение в анекдоте.

Ленин взобрался на броневик и произнес речь: «Товарищи! Революция, о которой так долго мечтали большевики, свершилась! Теперь, товарищи, вы будете работать восемь часов в день и иметь два выходных дня в неделю». Дворцовая площадь потонула в криках «ура!». Ленин продолжал:

«В дальнейшем вы, товарищи, будете работать семь часов в день и иметь три выходных дня в неделю». – «Ура-а-а-а!»

– «Придет время, и вы будете работать один час и иметь шесть выходных дней в неделю». – «Ура-а-а-а-а-а!!!» Ленин повернулся к Дзержинскому: «Я же говорил вам, Феликс Эдмундович, работать они не будут».

В рамки этой идеологической программы идеально вписывался новый, революционный ритуал «красного крещения» с присвоением новорожденным неизвестных ранее личных имен, образованных по принципу аббревиатур от имен партийных деятелей или названий революционных событий. Обрядовое исполнение новых традиций продумывалось с языческой тщательностью и большевистской изощренностью. Крестины стали называться «Октябринами» или «звездинами». Их проводили в рабочих клубах, в присутствии многочисленных зрителей. Родителям вручалась люлька огненно-красного партийного цвета, а к пеленкам новорожденного прикалывался комсомольский значок. Словари русских имен пополнились целым рядом новых словообразований, абсолютное большинство которых являет собой наглядный пример самого откровенного издевательства над языком. В «Стране Самых Сумасшедших Сокращений Речи», как расшифровывали аббревиатуру СССР завзятые остроумцы, имена превратились в самые невероятные языковые конструкции, какие можно было только представить в больном воображении строителей нового общества.

Подробно о появлении нового советского именослова мы уже говорили в очерке «Острая словарная необходимость». К сказанному следует добавить, что в революционный синодик попадали не только личные имена, но и новые названия городов и поселков, заводов и фабрик, научных и учебных заведений. Изощренная фантазия послереволюционных чиновников не знала границ. Например, имя вождя революции Владимира Ильича Ленина вошло в русский топонимический свод в таком количестве вариантов, что в какой-то момент могло показаться, что иссякнет количество самих объектов наименования: Ленинград, Лениногорск, Ленино, Ленинск, Ленинабад, Ильичево, Иличевск, Путь Ильича, Владимир Ильич, Ульяновск и так далее, и так далее. Иногда эти объекты сами по себе вызывали сомнения в необходимости дополнительного именования и тем не менее именовались: «салон стеклотары имени Максима Горького», родильный центр «Капли молока имени Розы Люксембург».

Строго говоря, появление нового имени не имело бы ничего общего с переименованиями, захлестнувшими новую Россию, если бы не одно обстоятельство. После революции была предпринята беспрецедентная попытка отменить старый именослов, сформированный многими тысячами лет истории двух величайших эпох в жизни человечества – эпохи язычества и эпохи христианства, и создать новый коммунистический синодик. А это разрывало нити, удерживающие время между прошлым и будущим. В немалой степени этому противостоял всеобщий обычай передачи имен и отчеств от поколения к поколению. Отказ от этой традиции, освященной веками народной жизни, мог привести к необратимым потерям. Иванами, не помнящими родства своего, мы стали в том числе и благодаря этому. Отречению от собственного прошлого служили и переименования больших и малых населенных пунктов с давней многовековой историей, зашифрованной в их родовом имени.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.