5
5
Великая, признанная во всем мире современная русская литература родилась в Петербурге. Пик ее наивысшего развития пришелся на XIX век. Практически она и началась всего лишь в середине второго десятилетия нового столетия, когда признанный мэтр русского классицизма в поэзии Гаврила Романович Державин, стареющий одописец екатерининской эпохи, передал литературное знамя XVIII века в руки юного лицеиста Александра Пушкина.
Державин происходил из древнего татарского рода. Его предок мурза Багрим покинул Орду еще в XV веке, во времена великого московского князя Василия Темного. Фамилия Державин происходит от прозвища внука этого мурзы – Державы. Державин гордился своим происхождением. Известно, что в 1783 году свою оду «К Фелице», адресованную Екатерине II, он подписал: «Татарский мурза, издавна поселившийся в Москве, а живущий по делам в Санкт-Петербурге».
Гаврила Романович родился в татарском селении, недалеко от Казани. В 1762 году начал службу солдатом, а затем офицером лейб-гвардии Преображенского полка. Участвовал в так называемой революции 1762 года, в результате которой на русский престол взошла Екатерина II. В течение двух лет был статс-секретарем императрицы. Затем занимал ряд других важных государственных постов.
Державин по праву считается лидером русской поэзии XVIII века. Однако с появлением в литературе Пушкина значение Державина резко снизилось. Его риторические оды на дни восшествия монархов и по поводу других важных государственных событий, традиция которых восходит к середине XVIII века, в начале XIX столетия вызывали снисходительные улыбки и откровенное раздражение представителей новейшей школы в поэзии.
Конечно, и талант Пушкина сформировался не на пустом месте, и литературным отцом поэта был не только Державин. Но при этом нельзя забывать, что ранние произведения лицеиста Пушкина проникнуты державинскими темами, мотивами и интонациями. Вся атмосфера нового и необычного для России XVIII столетия от Антиоха Кантемира и Феофана Прокоповича до Ломоносова и Тредиаковского создавала благоприятные условия для неожиданного взлета новой литературы. Просто Державин, как никто другой, это хорошо понимал. По одной из легенд, когда на лицейском экзамене он услышал от своего блистательного преемника:
Навис покров угрюмой ночи
Над сводом дремлющих небес,
то попробовал отшутиться. На глазах у всех он привстал и воскликнул: «Я не умер!» Увы, шутки из этого не вышло. Его век заканчивался фарсом. Рассказывают, что однажды, услышав об очередном выпаде против него, он для выяснения обстоятельств пришел к директору Публичной библиотеки Алексею Николаевичу Оленину, еще совсем недавно постоянно расхваливавшему его стихи. Как мальчишка, Державин бросился защищать свои произведения. Оленин смутился, не зная, что сказать. Но Державин понял и примирительно ответил: «Помилуй, Алексей Николаевич, если я от них отступлюсь, то кто же их защитит?»
К татарскому присутствию в русской поэзии мы еще вернемся, когда окажемся в XX веке, пока же обратимся к прозе.
Одним из тех, с кем Пушкин близко сошелся, еще будучи лицеистом, и кто оказал на формирование его мировоззрения несомненное влияние, был один из крупнейших русских писателей XVIII столетия Николай Михайлович Карамзин, основоположник целого направления в русской литературе – сентиментализма, автор хрестоматийно известной всем школьникам повести «Бедная Лиза». Однако более всего Карамзин известен как историк. О том, какое ошеломляющее впечатление на читающий Петербург произвела его «История государства Российского», можно судить по воспоминаниям одного современника. «В Петербурге оттого такая пустота на улицах, – пишет он, – что все углублены в царствование Иоанна Грозного в изложении Карамзина».
Род Карамзиных происходил из поволжских дворян, предки которых имели восточное происхождение. Отсюда первая часть его фамилии «Кара», что означает «черный». Как дворяне Карамзины были известны уже при Иване Грозном, на службе которого числился некий Семен Карамзин. Сам Николай Михайлович родился в деревне Карамзинке Симбирской губернии. Дружеским напоминанием о восточном происхождении Карамзина было прозвище его дочери Софьи Николаевны. Многочисленные гости историографа называли ее «Самовар – паша». Она всегда разливала чай, сидя у самовара и приветливо улыбаясь.
Городской фольклор сполна отдал должное Карамзину: он присвоил ему почетный титул «Граф истории» и наградил легендой о его порядочности и благородстве. Через два месяца после смерти Карамзина на Кронверке Петропавловской крепости казнили пятерых руководителей декабрьского восстания. До самого конца никто не верил, что приговор будет исполнен. От Николая I ожидали акта помилования. Не случилось. А в Петербурге родилась молва: «Будь жив Карамзин, казнь бы не совершилась».
Среди тех, кто так говорил о Карамзине, мог быть и Пушкин. Поэт хорошо помнил, что в деле о возвращении его из ссылки Карамзин сыграл едва ли не решающую роль. Он ходатайствовал за него перед царем. Связывает Пушкина с Карамзиным и то, что фамилия Пушкиных, как пишет сам Александр Сергеевич, «встречается поминутно в нашей истории» и не раз упоминалась летописцем нового времени Карамзиным в его многотомной «Истории государства Российского».
Род Пушкиных по отцовской линии ведется от некоего Радши, или Рачи, который еще во времена князя Александра Невского выехал в Россию из Славонии. В XIII веке такое название носили хорватские земли, расположенные в междуречье Дравы, Дуная и Савы. С XVI века это название стало официальным. В надписи под гербом Пушкиных эти земли называются Семиградскими: «Изъ Семиградской земли выехаль знатной славянской фамилш Мужъ честенъ Радша». Кстати, рисунок герба включает в себя изображение княжеской шапки на алой подушке, поднятую вверх руку с мечом и одноглавого орла с мечом и державой в когтях. Все это, согласно русской геральдической символике, говорит о знатном славянском происхождении обладателей герба.
Здесь надо сказать об одной особенности пушкинской родословной, которой исследователи не всегда предают должное значение. Дело в том, что Радша волею судьбы оказался предком Пушкиных по обеим линиям, и отцовской, и материнской. Предок Пушкина в шестнадцатом колене стольник Петр Петрович Пушкин, живший в 1644–1692 годах, имел двух сыновей. Старший, каптенармус Преображенского полка Александр Петрович, женатый на Евдокии Ивановне Головиной, стал прадедом Пушкина по отцу, а младший, Федор Петрович, взял в жены Ксению Ивановну Кореневу и стал предком Пушкина по материнской линии.
Среди более или менее знаменитых русских фамилий, которые пошли от этого Радши и были перечислены Пушкиным в «Автобиографии», есть и такие широко известные имена, как Мусины-Пушкины, Бутурлины, Мятлевы, Кологривовы.
Интересно отметить, что и сам Радша имел богатую и древнюю родословную. Только упоминание его далеких предков, а значит, и предков Пушкина – это увлекательнейший экскурс в историю Российского государства. Исследователи считают, что предком поэта в тридцать первом колене был сам легендарный Рюрик, а в двадцать втором колене – основатель Москвы Юрий Долгорукий. Предком поэта по прямой линии являлся Александр Невский. Родней Пушкину приходятся Дмитрий Пожарский и Михаил Кутузов. Предки Пушкина были известны во времена Ивана Грозного. Четверо Пушкиных подписались под грамотой об избрании на царство Романовых. Служили Пушкины и при Петре I.
Письменные свидетельства о фамилии Пушкиных впервые появляются в XV веке. Тогда под этой фамилией был записан дворянин Константин Пушкин, который был младшим сыном некоего Григория Александровича по прозвищу Пушка, принадлежавшего в свою очередь к седьмому колену от основателя рода легендарного Радши.
Если родословная отца Пушкина считалась в России довольно традиционной, то происхождение матери поэта, Надежды Осиповны, представляется более экзотичным. Прадедом Пушкина по материнской линии был русский военный инженер, генерал-аншеф, начинавший свою карьеру с должности камердинера и личного секретаря Петра I, африканец абиссинского происхождения Абрам Петрович Ганнибал.
Надежда Осиповна была дочерью сына Абрама Петровича – Осипа Абрамовича. В молодости она слыла необыкновенной красавицей, была украшением салонов, где ей постоянно ласково и любовно намекали на африканское происхождение. В глаза и за глаза ее называли «Прекрасной креолкой», или «Прекрасной африканкой». Правда, среди дворовых людей можно было услышать и более вульгарное прозвище «Арапка». Пушкину льстило древнее и благородное происхождение матери. Абиссинские цари считали себя прямыми потомками библейского царя Соломона и знаменитой царицы Савской.
Из истории известно, как Ганнибал появился в России. Русский посланник в Константинополе Савва Рагузинский в 1705 или 1706 году прислал приобретенного им на рынке рабов ребенка в подарок Петру I. Царь крестил десятилетнего мальчика, дав ему в качестве восприемника свои имя, отчество и фамилию: Петр Петрович Петров. Абрамом он стал по собственной инициативе. Будто бы, еще находясь в мусульманской Турции, он так привык к данному ему там имени Ибрагим, что выпросил разрешение называться в России русским аналогом этого имени.
С фамилией сложнее. Согласно одной легенде, Абрам Петрович получил ее лично от Петра в честь легендарного полководца Древнего мира – покорителя Карфагена Ганнибала, причем, скорее всего, первоначально Ганнибал было прозвищем чернокожего мальчика. Согласно другой легенде, фамилию Ганнибал он присвоил себе сам, в память о своем африканском происхождении. И произошло это гораздо позже, уже после смерти Петра I. Якобы во время ссылки в Сибирь он решил, что громкая фамилия поможет ему в его положении ссыльного. Во всяком случае, известно, что первоначально чернокожего генерала звали просто Абрам-арап или Абрам Петров, и только потом, через несколько десятилетий, «Петров» превратилось в «Петрович». Тогда же появилось и добавление – Ганнибал. Историкам известно и первое упоминание имени Ганнибал в качестве фамилии. Впервые оно появляется только в 1727 году, в официальном документе, связанном с приездом Абрама Петровича в Сибирь: «В декабре месяце прибыл из Тобольска лейб-гвардии, бомбардирной роты, поручик Абрам Петров, арап Ганнибал, для строения селингинской крепости».
Как попал чернокожий мальчик из Эфиопии, где он родился, в Турцию, – непонятно, но в семье Пушкиных сохранилась легенда о том, что единокровный брат Ганнибала однажды отправился на поиски Ибрагима. Не найдя Ибрагима у турецкого султана и узнав каким-то невероятным образом, где надо его искать, брат будто бы явился в Петербург с дарами в виде «ценного оружия и арабских рукописей», удостоверяющих княжеское происхождение Ибрагима. Братья встретились, но православный к тому времени Абрам Петрович Ганнибал, как рассказывает предание, не захотел вернуться к язычеству, и «брат пустился в обратный путь с большой скорбью с той и другой стороны». По другому преданию, Петр сам категорически отказал Ганнибалу в его возвращении на родину предков.
Младшим современником Пушкина был Лермонтов. Он родился в 1814 году, и к моменту гибели Пушкина ему было всего 22 года. Лермонтов происходил из старинного шотландского рода, один из представителей которого служил наемником в польской армии и был захвачен в плен русскими в 1613 году В свою очередь этот предок Лермонтова вел свое происхождение от некоего Лермонта, в роду которого, как утверждают легенды, еще в далеком XIII веке был шотландский поэт, «получивший поэтический дар от сказочной королевы-волшебницы». У Лермонтова этот волшебный дар проявился столь рано, что уже к семнадцати годам в его творческом багаже было около трехсот написанных им стихов, пятнадцать больших поэм, три драмы и один рассказ.
В сложной системе генеалогических связей Лермонтов приходился пятиюродным братом жене Пушкина Наталье Николаевне. В еще более давнем родстве, уходившем своими корнями за древнее и смутное десятое колено, Лермонтов находился в родстве и с самим Пушкиным. Правда, это не более чем предположение. Дело в том, что до сих пор не установлено, от первой или второй жены деда родилась мать Лермонтова. Впрочем, ни Пушкин, ни Наталья Николаевна, ни сам Лермонтов об этом ровно ничего не знали.
Формирование Золотого века русской литературы проходило на фоне небывалого общественного подъема и подлинного патриотизма, вызванного неслыханными победами 1812 года. Но, кроме блестящей победы и громогласной славы, молодые герои Двенадцатого года вынесли из Заграничных походов, длившихся целых два года, вольнолюбивые идеи, в ярких лучах которых отечественные концепции крепостничества и самодержавия представали совсем по-иному, не так, как они виделись их отцам и дедам. Само понятие патриотизма приобрело в эти годы новую окраску, взошло на качественно новую ступень. Петербург жаждал общения. Один за другим создавались кружки, возникали общества, появлялись новые салоны. Но если раньше, говоря современным языком, в их функции входила организация досуга, теперь эти социальные объединения становились способом общения, средством получения информации, методом формирования общественного мнения. Один из таких салонов возник в доме Алексея Николаевича Оленина на Фонтанке.
Род Олениных по мужской линии известен из «Дворянской родословной книги». Первым из Олениных слыл некий Невзор, живший в первой половине XVI века. Однако есть и иная версия происхождения рода Олениных. Герб Олениных представляет собой щит, на золотом поле которого изображен черный медведь с сидящей на его спине девушкой в красной одежде и с царской короной на голове. В верхней части щита находится рыцарский шлем и дворянская корона, которые венчают два оленьих рога. В сложную гербовую композицию включены и другие медведи: один стоит на задних лапах и нюхает розу, два других поддерживают щит по обе его стороны.
Многосложный рисунок герба является иллюстрацией к древней ирландской легенде о короле из рода О’Лейнов. Согласно легенде, умирая, король поделил все свое имущество между сыном и дочерью. Но брат, помня о старинном предсказании, что ирландский престол займет женщина, после смерти отца схватил сестру и бросил в клетку с медведями. Однако девушка не погибла. Она протянула медведям благоухающую розу и пленила их сердца. Тогда брат, смягчившись, выпустил сестру. Вскоре она стала королевой Ирландии, но продолжала жить среди медведей. У О’Лейнов были враги, которые претендовали на трон, и поэтому начали преследовать девушку. Тогда, чтобы спасти ее, медведица посадила ее на спину и переправилась с ней через пролив во Францию. А уж потом потомки королевы перебрались в Польшу, а затем, при царе Алексее Михайловиче, – в Россию, где стали Олениными.
Салон Олениных в собственном его доме на Фонтанке считался одним из самых модных в Петербурге. Его постоянными посетителями были Пушкин, Крылов, Гнедич, Кипренский, Карл и Александр Брюлловы, Батюшков, Стасов, Мартос, Федор Толстой и многие другие. В истории формирования их художественных вкусов и общественных взглядов салон Оленина сыграл выдающуюся роль.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.