Гнев Ивана Грозного на сына

Гнев Ивана Грозного на сына

Как когда была столица в Новогороде,

Тогда царствовал Грозный царь Иван Васильевиць.

Соберал-то он да на поцесный пер

Сильных могучиих да он богатырей

И купцей-то, людишек да все богатыих.

Набралосе да дорогих гостей полный стол,

Как тут-то на перу все стали сытёшеньки,

Все-то гости на перу-то стали веселёшеньки,

Наедалисе да напивалисе,

Все-то гостюшки да порасхвастались.

Как богатыи так тыи хвастают

Своей они ведь силою богатырскою,

Ухватоцькой оны да молодецкоей,

А богатыри да тыи хвастают:

«Как у нас-то много злата-серебра,

Как бессметоцьной да золотой казны».

А Грозный-то ведь царь да Иван Васильевиць

Пред гостями ходит по палаты белокаменной,

Сизу бороду свою да он наглаживает,

Грозной-то сам хвастает, грозно хвалится,

Ен же сам Грозной нахваляетсе:

«Как повыведу измену-то я из Киева,

А повыведу измену из Чернигова,

А как выведу измену с Новагорода,

Я с Казани-Рязани, из Вострохани».

Отправлял он своих грозных царевицев

А Федора и Митрея Ивановицев,

Ены вывели измену-то из Киева,

Ены вывели измену из Цернигова,

Вывели измену с Новагорода,

А на тую ли на палью да кровавую,

Отрубить-то ему да буйну голову».

Тут Микита да Романовиць

Как бежал он на босу ногу да без чоботов,

Без чоботов бежал Никита да черныих,

Без цюлоциков он без шелковыих,

А садился Микита на добра коня,

Не на уздана а садился, не на седлана,

Только брал с собой одну да востру саблю.

Выеждял Микита во цисто поле,

Как крыцял своим громким голосом:

«Уж ты съешь кусок, собака, да подависсе,

А не съешь кусок, собака, да задависсе».

Услышал-то Малютка громкий голос,

Как громкий голос да во чистом поле,

Во плеци рука застояласе,

С рук востра сабля не повалиласе.

Наеждял же Микита да Романовиць,

Отрубил Малютке буйну голову,

А рубил Микита своей вострой саблей,

Как рубил-то Микита на пальи канатики шелковыи.

А на части рубил Микита мелкии,

Как снимал цто с пальи своего племянника,

Как садил он Митрея на добра коня,

Вез в свою палату белокаменну,

Как кормил, поил своего дорога гостя

Как на другой-то да на денецек

Грозный царь Иван Васильевиць

Как он окруцинился да он спецялился,

Что решил-то своего сына любимого,

Как пишет афишки-ты пецяльныи:

«Одевайте-ко вы платьицы опальныи,

Пришло времяцько мни пецяльное,

Как Митрея решил Ивановиця».

Как Микита да Романовиць

Одевал он платьице, которых цище нет,

Приходит-то Микита к царю Грозному

Как в его-то палату белокаменну.

Как сидит Грозной царь Иван да Васильевиць,

Сам скручинился, сам спецялился,

На Микиту тут сам да выглядывает,

Сам ен Грозный-то выговаривает:

«Разве ты да не знаешь ведь,

Аль надо мной-то ведь насмехаессе?

Как я вчерашним да денецьком

Как отправил-то я да на смертушку,

Я ведь Митрея отправил Ивановиця,

Отрубить Митрею да буйну голову,

Как твоему да племяннику».

Тут выходил тут Микита Романовиць,

Приходил-то Микита в свою палату белокаменну,

Одевал своего-то любимого племянника,

Одевал-то в платье. которых цище нет,

Приводил-то Никита к Ивану Грозному.

Как Грозной-то царь Иван-ты Васильевиць

Увидал, что жив Митрей Ивановиць,

Как с великой-то грозной радости

А падал Микиты на плецка могуции,

Целовал в уста да во сахарнии,

Говорил Грозный царь Иван Васильевиць:

«Как за ту да за заслугу-то

Цем мни будет пожаловать,

Цем-то буде да поцествовать?

Города ли тебе дать с пригородками,

Али златом-то тя дарить да будет а серебром

Да ту да за заслугу ведь?»

Говорил-то ведь Микита Романовиць:

«Мни не надо городов управляти с пригородками,

Мни не надобно злата и серебра.

Дай-ко мне-ко-ва да что я у тя спрошу,

Дай-ко мне Микитину дай-ко отчину,

Чтобы не было в ней иску да не отыску,

Но котора мне была отцина назнацена».

Тут с великой-то со грозной радости

Поднимал Грозный царь Иван Васильевиць,

Подписал-то он да своей рукой:

Как в Микитиной-то да вотчины

Стали добрые людишки да спасатися,

От великих бед стали освобождатися.

А на том-то былина и покончилась.

(Как попадешь в эту отчину, так уж никто не найдет.)