Союзнички

Союзнички

Отбросов нет — есть кадры.

Народная мудрость

Как мы уже писали, Пилсудский пошёл на восток не в одиночку, а в компании с «национальными силами». В принципе, когда надо оправдать вторжение «защитой интересов угнетаемого народа», в качестве представителя этого самого народа годится кто угодно, даже откровенная мразь — но всё же многие государства стараются блюсти приличия, чтобы не насажать на репутацию совсем уж несмываемых пятен. Однако здесь не тот случай…

Самым приличным из союзников Пилсудского являлся бывший гетман Украины Симон Петлюра, собравший для этого похода небольшую армию. Правда, Петлюру с Украины незадолго до того выгнали, да и обращение за помощью к старым врагам популярности ему не прибавило — но сам он громко величал себя гетманом, своих приближённых — правительством УНР, а ничего другого от него и не требовалось.

По состоянию на 25 апреля 1920 года «армия УНР» насчитывала 3800 человек. В целом же по ходу кампании численность петлюровского войска, которое, в зависимости от военных успехов, то разбегалось, то снова собиралось, «гуляла» в пределах до 20 тысяч человек. Для символа — достаточно, для реальных боевых действий против окрепшей и нарастившей к тому времени боеспособность РККА — безнадёжно мало.

Впрочем, Петлюра и сам не скрывал, что намерен прийти на Украину на польских штыках — да и глупо было отрицать очевидное. Правда, обещания пана Пилсудского насчёт «украинского» правления оказались фикцией — назначенные гетманом комиссары являлись фигурами чисто декоративными, вся власть на местах принадлежала польским военным властям. Может быть, потом сдали бы власть? Может быть… а как же «Вторая Речь Посполитая?»

Но и Петлюра обманул Пилсудского — обещанное им всенародное восстание, которое должно было разразиться, едва польская армия вступит на украинскую территорию, не состоялось. Точнее, «повстанцев»-то хватало: общее количество членов разного рода банд приближалось к 50 тысячам человек, но они предпочитали грабить, а не воевать с красными.

К осени 1920 года, когда поляков погнали, численность «армии УНР» упала до шести тысяч человек. Правда, после разгрома Тухачевского Петлюра воспрял было духом и издал приказ о всеобщем восстании — однако Украина опять не откликнулась на призыв, а вскоре и Пилсудский заключил мир с большевиками, оставив гетмана наедине с РККА.

11 ноября, уже после подписания предварительного советско-польского мирного договора, петлюровцы начали своё последнее безнадёжное наступление. На то, чтобы разгромить «армию УНР», красным потребовалась неделя. 21 ноября последний её отряд покинул Украину. (На шесть дней раньше — 15 ноября — последний пароход с остатками армии Врангеля отвалил от берегов Крыма). Петлюра умолял Пилсудского сохранить армию — пригодится ещё! — однако его люди были разоружены и интернированы. Их швырнули в те же лагеря, что и пленных красноармейцев, разве что не раздели да рационы установили чуть повыше (и всё же не дотягивавшие до рационов польской армии). Но всё равно ближайшей зимой более двух тысяч из 24 тысяч интернированных умрет от охвативших лагеря эпидемий.

Ещё один союзник Пилсудского в действиях на территории Советской Украины репутацию имел куда более мутную — зато был с польским правителем одного революционного поля ягода. Борис Савинков родился в 1879 году, вырос в Варшаве, в начале века стал членом боевой организации эсеров, террористом. В 1906 году арестован в Севастополе и приговорён к смертной казни, но сумел бежать в Румынию, откуда перебрался в Париж. Там вроде бы занимался литературной деятельностью. С началом Первой мировой войны вступил во французскую армию, весной 1917 года вернулся в Россию.

После Октября Савинков снова занялся конспиративной работой. В феврале-марте 1918 года он создаёт тайную офицерскую организацию «Союз защиты родины и свободы», которая летом того же года устраивает серию восстаний. От всей этой истории за версту несёт Антантой — известно, что англичане и французы финансировали «Союз», а разворачивавшаяся одновременно с эсеровской провокацией и увязанная с ней спецоперация получила название «заговора послов». После провала и этой авантюры Савинков какое-то время перемещался по России, а в 1919 году добрался до Европы, пытаясь найти спонсора для очередного «похода на большевиков».

Этот в высшей степени смутный персонаж и стал ещё одним союзником Пилсудского в походе на Украину — в январе 1920 года последний приглашает Савинкова в Варшаву. Под видом благотворительной организации, призванной оказывать помощь интернированным в Польше русским военным, Савинков создаёт в польской столице Русский политический комитет и принимается полным ходом вербовать из военнопленных и интернированных «русскую армию». Министерство военных дел Польши учреждает в Бресте специальное представительство, которое должно заниматься созданием этой «армии», её эмиссары получают карт-бланш на работу в лагерях военнопленных. Финансирует мероприятие не только Польша, но и Франция, план операций согласовывается с польским руководством (которое имеет французских советников). Командиром «армии» становится генерал Перемыкин.

Считается, что Пилсудский был настроен против белой армии, выступавшей за «единую и неделимую Россию». Однако это не мешало ему координировать свои действия и с белым движением. В 1920 году в Варшаве появляются русские дипломатические миссии: одна от совета белых послов в Париже, другая, военная, — от генерала Врангеля. В Крыму у Врангеля тоже сидит польская миссия.

«Русская армия» надежд не оправдала. Она очень долго формировалась, так что успела поучаствовать лишь в петлюровском походе октября 1920 года, где была быстро и бесславно разгромлена.

Однако самый колоритный персонаж предоставила полякам Белоруссия. В феврале 1920 года Пилсудский принял предложение руководителя военно-дипломатической миссии Рады БНР в Латвии и Эстонии о переводе на белорусский участок фронта Отдельного (белорусского) отряда Станислава Булак-Балаховича. Это был не просто бандит, но уже совершенно патологический тип, садист, известный, по выражению русского журналиста Львова, «нечеловеческим пристрастием к повешениям» и зоологическим антисемитизмом. К 1919 году он успел побывать в царской армии, у красных, белых, эстонцев. Везде его служба протекала одинаково: начиналась интригами против вышестоящего начальства, продолжалась растратами и, если обстановка позволяла, грабежами и убийствами, и заканчивалась арестом, после чего атаман оперативно менял хозяина. В декабре 1920 года в тифлисской газете «Понедельник» было опубликовано интервью с бывшим министром юстиции северо-западного (белого) правительства Е. П. Кедриным, который говорил про Балаховича:

«Я хорошо знаю этого авантюриста. У меня в руках был ордер об аресте его, но он ускользнул, и удалось арестовать только его ближайшего соучастника, Николая Энгельгардта. Они вместе занимались грабежом и обирательством богатых людей, предъявляя им обвинения в большевизме, под угрозой немедленной виселицы… неуплативших вешали, чтобы напугать других купцов и промышленников, причём вешателем являлся генерал Балахович лично. Вешать и расстреливать людей — это занятие он считал не только своей специальностью, но и „отдыхом“, и этому „отдыху“ не скрывая своего удовольствия, он предавался обычно после обеда…»[82]

К 1920 году он сколотил целое соединение — надо сказать, достаточно боеспособное, но состоявшее из таких отморозков, какие и в Гражданскую были редкостью. Расследовавший жалобы на действия балаховцев польский военный прокурор полковник Лисовский писал:

«…Армия Балаховича представляет собой банду разбойников, которая переправляет награбленное золото. Чтобы занять какой-нибудь город, посылается армия, солдаты которой грабят и убивают. И лишь только после многочисленных погромов, два дня спустя, приезжает Балахович со своим штабом. После грабежа начинаются пьянки… Что касается Балаховича, он позволяет грабить, иначе они отказались бы продвигаться вперёд… Каждый офицер, вступающий в армию Балаховича, обливает себя грязью, которую ничем нельзя смыть…»

Если уж такое пишет польский прокурор (а польская армия по отношению к мирному населению зарекомендовала себя наихудшим образом) — то трудно даже представить, каков был этот «освободитель».

Однако, согласно приведённой в эпиграфе народной мудрости, пригодился и Балахович. В начале 1920 года он начал формирование в Белоруссии «партизанских отрядов» для участия в советско-польской войне — естественно, на польские деньги — и в августе объявил себя командиром «партизанской дивизии». Военные подвиги «орлов батьки Балаховича» неизвестны, зато его хлопцы блистали на ниве грабежей и погромов беззащитных мирных жителей.

Вот некоторые особенности его освободительной миссии:

«В 5 час. вечера балаховцы вступили в Мозырь. Крестьянское население радостно встретило балаховцев, но евреи попрятались по квартирам. Сейчас же начался погром с массовыми изнасилованиями, избиениями, издевательствами и убийствами. Офицеры участвовали в погроме наравне с солдатами…

…Насилию подвергались девочки от 12 лет, женщины 80 лет, женщины с 8-месячной беременностью… причём насилия совершались от 15 до 20 раз… В деревне Инево, на границе Пинского и Ковельского уездов, добровольцы ограбили еврея, затем обмотали его колючей проволокой и катали по земле. Растёрзанного и окровавленного, его размотали и медленно жгли на огне; во время пыток еврей сошёл сума и был пристрелен. В ряде деревень произведены подобные же зверства с утонченным разнообразием приёмов.

В городе Камень-Каширске все еврейские квартиры были разграблены. Всякого еврея, показавшегося на улице, убивали. С целью убийства возможно большего количества евреев балаховцы подожгли дома. Выбегавших расстреливали. 12 девушек подвергнуты пыткам. Полковник Царский спокойно присутствовал при этом. Известен случай изнасилования одной девушки 34 солдатами. Изнасилована также 60-летняя старуха. После изнасилования её облили керосином и подожгли…

…При этом, в ответ на обоснованную критику польских военных и союзников-эсеров, прямо обвинявших Балаховича в антисемитизме, тот не придумал ничего лучше, как издать приказ о формировании в составе своей армии „добровольческого еврейского батальона“, для которого даже была установлена особая форма. Командовать этим батальоном стал служивший у Балаховича прапорщик Цейтлин, в батальоне кроме него состояло ещё три еврея — больше желающих служить в славной армии Балаховича, видимо, просто не нашлось[83]».

По данным израильского института «Яд Вашем», четверть евреев, уничтоженных в погромах во время Гражданской войны, числится за Балаховичем. Впрочем, не лучше он относился и к соотечественникам, заподозренным в «большевизме» или просто зажиточным, у которых было что взять.

… После перемирия, заключённого между Польшей и РСФСР в октябре 1920 года, Балахович, вроде как самостоятельно, но с ведома польского Генштаба и на его деньги, перешёл демаркационную линию и начал собственный «освободительный поход». 12 ноября 1920 года он провозгласил воссоздание БНР и даже успел выпустить почтовые марки (отпечатанные загодя в Польше), но через неделю его войско постигла судьба петлюровского.

Таковы три основных контингента «национальных» сил, наступавших совместно с польской армией: от полубандитов-петлюровцев до совершенно феноменальной мрази, какой являлось воинство Балаховича. Где-то посередине этого спектра находилось ещё несколько полуотрядов-полубанд тогдашних «полевых командиров», с погонами и без оных.

После быстрого и бесславного провала войны «национальных сил» против РККА осенью 1920 года они были разоружены и интернированы. Почему разоружены — понятно, это являлось одним из условий мирного договора. Почему Пилсудский пошёл на такой некрасивый шаг, как интернирование бывших союзников? Самый вероятный ответ: ему хватало криминального элемента и без мающихся от безделья двадцати тысяч бандитов. Содержались они в лагерях, но «по первому разряду», зачастую выполняя роль помощников лагерной администрации.

Существует один интереснейший документ — предписание главы французской военной миссии в Польше генерала А. Нисселя офицерам — уполномоченным миссии. Касается оно отношения к интернированным бойцам «национальных» сил. Предписание датировано 30 ноября 1920 года.

«Прошу Вас связаться с польскими командующими (округов) и добиться у них разрешения на посещение русских и украинских офицеров и солдат, пребывающих в вашем районе. Будете держать меня в курсе их материального и морального состояния и, со своей стороны, засвидетельствуете им тот интерес, который Французская военная миссия проявляет к их судьбе. Было бы желательно, чтобы вы поощряли командный состав к продолжению изучения военного дела и повышению тактических знаний; в частности, надо добиться от польских властей разрешения на посещение лекций и инструктажа, который проводят французские офицеры в данных округах»[84].

Интересно, почему французы так пекутся о боевой подготовке «национальных» частей? Что им до «тактических знаний» савинковцев и балаховцев?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.