Пять шагов за горизонт

Пять шагов за горизонт

А теперь сделаем шаг от экономики к политике в Нейромире.

Не будем строить утопий. Избежим искуса пророчеств. Вспомним синергетику и пойдем ее путем. Второстепенное, неглавное, как бы лежащее на обочине в основной системе после точки исторического перелома (бифуркации) оказывается в центре, превращается в аттрактор, становится системообразующим элементом. Как говорится в Библии, «и последние станут первыми». Как считает уважаемый нами Сергей Переслегин, в сегодняшнем дне нужно найти точки-локусы, сосредоточения явлений, тенденций и процессов, которые особенно интенсивно развернутся в будущем и определят его, превратившись в несущие конструкции. Каждая Новая Реальность построена из материалов предшественницы. Поэтому посмотрим-ка, что происходит в сегодняшней политике, уловив ее главные течения и то, что пока лежит на ее окраинах.

Первое главное течение — прогрессирующее «выветривание», разрушение суверенных государств, основного политического инструмента индустриальной эпохи. Вот и видный русский политолог А.И.Уткин в книге «Мировой порядок ХХI века» пишет на тему смерти привычного государства.

Мы привыкли, что в мире есть большая Франция. Единая Британия. Обширная Германия. Испания и Италия с десятками миллионов граждан. Мы привыкли к миру, где господствуют большие национал-государства. Но так было далеко не всегда. Не было когда-то Испании, а на ее месте существовала целая куча королевств: Кастилия, Арагон, Гранадский халифат. На месте Франции были Бургундия, Нормандия, Прованс, Бретань… Германия или Италия раньше вообще представляли из себя «лоскутные одеяла» из свободных городов, герцогств, княжеств и королевств. Да и Британия еще несколько веков тому назад была раздробленной. И теперь, кажется, все идет к новой раздробленности, к краху централизованных государств-наций.

В своем путешествии в мир государств новой эпохи мы берем провожатым бывшего руководителя русской службы Би-Би-Си, политолога и журналиста Александра Кустарева. Блестяще зная Запад, он имеет очень широкие связи в западном истеблишменте и очень хорошо понимает интересующий нас вопрос.

По его словам, единство языка, культуры и территории — признаки централизованных государств-наций — уже не аксиома единства. Культурно-языковое единство приходится поддерживать принудительно, в той или иной мере. Территория — лишь частный случай общего пространства, и люди научились объединяться не только на общей земле. Это может быть пространство товарных, финансовых или информационных потоков, и оно не менее реально, чем территория. Рынок давно вышел за пределы национальных государств, не признавая их границ. А это значит — обречены не только нынешние национальные государства, но и те, которым еще предстоит появиться на свет. Им на смену придут другие формы организации и структурности.

Национальные государства возникли совсем недавно по историческим меркам (от 500 до 150 лет назад, если округленно). Но сейчас, как считает Кустарев, поддерживать их единство довольно дорого. Государство экономически неэффективно в современном мире. Набирают силу процессы, которые ведут к смерти старых централизованных национал-государств. Во-первых, глобализация и региональная интеграция. Во-вторых, приватизация и уменьшение экономического регулирования со стороны власти. В-третьих, культурное дробление и общественное расслоение.

Ну, с глобализацией дело ясно и без пояснений. А на приватизации и дерегуляции Кустарев останавливается особо. Итак, в нынешнем мире государство все меньше вмешивается в распределение национального продукта и последовательно урезает систему вэлфэра, социального обеспечения. Европейцы, например, шаг за шагом отказываются от социальных гарантий — ибо они в условиях глобализации невыгодны и делают менее конкурентоспособным бизнес из стран с «социализмом» (завышенными зарплатами, пенсиями, пособиями). Приватизация захватывает не только производство, но и социальную инфраструктуру. Например, в электроэнергетике и медицине. Факторы производства становятся подвижными. Капитал превращается в кочевника, за ним следует рабочая сила высшей квалификации. Сегодня они здесь, завтра — там. Там, где им удобнее, а точнее — выгоднее. Менеджмент и технологические связи превращаются в транснациональные факторы.

Наливаются силой главные конкуренты национальных централизованных государств — транснациональные корпорации. Молодые создания поедают старых, одряхлевших «динозавров», которые ведут род от европейских монархий шестнадцатого века. Транснациональные корпорации становятся более реальными элементами глобалитета, чем государства. Сегодня в мире существует почти 63 тысячи транснациональные компании, причем 90 процентов их базируются в «триаде» (США, Евросоюз и Япония). ТНК иной раз мощнее целых государств. Например, совокупный доход «Дженерал Моторз», «Экссон-Мобил», «Форд Моторз», «Даймлер-Крайслер» достигают 150-170 миллиардов долларов, тогда как ВВП Норвегии — это те же 150 миллиардов, Сингапура — 100 миллиардов, а России при всех допусках и погрешностях — не более 200 миллиардов.

ТНК — это альтернатива территориально единым государствам. ТНК могут раскидываться по всему Земному шару. Они — совокупность точек, связанных незримыми узами и «нитями» товарно-информационных потоков. И чем больше в этих потоках информации, тем больше транснациональные корпорации теряют пространственный объем.

В надвигающейся эпохе суверенитет государств превращается для ТНК в лишнюю обузу, в досадную помеху. Они давно размещают свои штаб-квартиры и производственные звенья в разных государствах (штандортах). Причем чем больше страна — тем сложнее процесс. Например, производство высокотехнологичной продукции и программного обеспечения размещается не просто в Британии и Индии, а именно в окрестностях Кембриджа и Бангалора. И этим самым ТНК еще сильнее разрушают связность национальных государств. Кустарев отмечает: деятельность ТНК разрушает большие страны и цементирует маленькие, «лоскутные» государства. В идеале мир для ТНК должен состоять из массы мелких стран, чьи размеры приближаются к точке, к величине древнегреческих городов-государств (полисов). Просто загляденье для ТНК-бизнеса! Пример? Поглядите на несколько крохотных европейских княжеств (Андорра, Лихтенштейн, Монако), в Персидском заливе — на маленькие Кувейт, Бахрейн и Объединенные арабские эмираты. Деятельность этих государств сводится прежде всего к созданию удобных условий для деятельности подразделений ТНК и мирового финансового капитала. Корпорациям-гигантам выгодны мелкие государства. Пускай, дескать, они конкурируют друг с другом за предоставление резидентных, налоговых, финансовых, инфраструктурных услуг для ТНК.

Сами посудите: одно дело — открывать свое предприятие в Британии и платить этому государству большие налоги, потому что в нем живут пятьдесят миллионов человек, имеются армия, флот и большой бюрократический аппарат (их нужно содержать!), «отстегивая» приличные деньги еще и на социальную помощь миллионам бедных и эмигрантов. И совсем другое дело — платить мизерные налоги крохотной, допустим, Кембриджии, где живет всего-то несколько сотен тысяч душ, и нет никакой армии, и балласта в виде толп неконкурентоспособного населения. А то и вовсе платить налогов не нужно: власти государства-крошки будут рады заполучить себе выгодного инвестора, дающего местным жителям заработки, а правителям — щедрое вознаграждение.

Как полагает Кустарев, прецедент дробления стран силами корпораций уже есть. В свое время подрядчики, строившие Панамский канал, не смогли договориться с правительством Колумбии. И тогда на севере этой страны возникло сепаратистское движение, отколовшее часть Колумбии и создавшее «независимую» Панаму. Число государств-карликов в мире постоянно растет. К старым классическим экземплярам вроде Лихтенштейна добавляются острова из числа бывших колоний. Или замаскированные автономии вроде острова Мэн у берегов Англии или португальской Мадейры. Строятся огромные корабли-плавучие убежища от налогов. В США строится целый «плавучий остров» под красноречивым названием «Свобода».

Кустарев пророчит, что появится масса новых государств-осколков с огромным разнообразием конституций. Часть из них вообще будет семейными фирмами — как некоторые сегодняшние острова-оффшоры. Науру, скажем. Монархия в микрогосударстве — это то же семейное предприятие. Республики превратятся в акционерные общества. Как считает наш эксперт, в них правители смогут восстановить пенсии и социальные гарантии, которые сегодня разрушаются в больших государствах. А заодно там установятся и полицейские режимы. Очень перспективным Кустарев считает вариант города-корпорации. Тем более, что у такой модели есть большая историческая практика. И Античность, и европейское Средневековье имели традиции независимых городов-государств, причем и на Севере, и на Юге, и у моря, и в глубине суши. Были времена, когда миланцы, венецианцы, любекцы считали себя как бы отдельными народами, отличными от прочих итальянцев и немцев.

Впрочем, помимо политической, дробление может пойти и по иным линиям. Уже сейчас люди объединяются не на основе общего языка и территории, а по признаку приверженности, скажем, марке автомобиля или поп-группе. Но будут объединения и по профессиям, производству, идеологии, отношениям «патронаж-клиентаж» и т.д. Один и тот же человек зачастую будет входить в разные общности. И в любой общности будет своя власть над человеком.

Кустарев напоминает, что еще совсем недавно (по историческим меркам) стремление к отделению от большого государства и к автономии считалось путем к экономическому расцвету и к благосостоянию. Когда-то бедные сражались за свободу. Например, ирландцы. Однако позже бедные поняли: лучше оставаться в империях, потому что там можно получить работу и помощь через бюджет державы. Зато сепаратистами стали богатые, которые больше не хотят помогать бедным. Например, в Бразилии богатый белый Юг норовит отречься от черного нищего Севера. В Мексике богатый север не прочь отделиться от босяцкого юга. В Италии — та же история. Кто хочет выйти из состава Испании? Богатые Страна басков и Каталония.

В нынешнем мире пытаются отделиться и те, кто сознает свою вечную отсталость, но при этом пытается защитить свой традиционный образ жизни. Например, индейцы майя в мексиканском штате Чьяпас.

Государственный сепаратизм питают внесистемные общности: преступные сообщества, религиозные секты, экологические общины. Они тоже не знают старых границ, но с государствами их роднит стремление охватить своих членов системой тотального контроля и социального страхования. И это происходит тогда, когда сами-то государства в погоне за «инвестиционной привлекательностью» разбирают свои системы социального обеспечения! Грубо говоря, государства своими руками выталкивают людей в лоно вот таких внесистемных «мафий». И неудивительно: ведь там люди чувствуют заботу о себе. То, что кажется сегодня коррупцией, представляет собой процесс перехода прерогатив государства к новым игрокам на мировой арене. Рано или поздно этот процесс признают юридически. Конечно, закрытость и авторитарность как мафий, так и сект вряд ли сделают их полноценными альтернативами национальному государству. Может быть, считает Кустарев, они все же гуманизируются. В противном случае, найдутся и другие общности. Дух социализма и демократии, оставив государства, найдет себе новое пристанище.

Процессы дробления старых государств все ускоряются. Зачем раньше создавались государства-нации? Чтобы содержать массовые армии и гигантскую промышленность. Но сегодня и то, и другое умирает. Стало быть, исчезает еще одно оправдание для жизни старых централизованных государств.

Но все же государства имеют шанс на существование в еще одной форме: государств-корпораций, государств-предприятий, государств-мафий. Они эволюционируют в сторону корпораций, которые предоставляют определенный набор услуг тем, кто заключил с ними контракт. Эти государства навсегда оторвались от народа, который в них живет, они не связаны с обществом. Кажется, это — иллюстрация для РФ после распада Советского Союза. Конечно, на первых порах такое государство будет иметь дело с той популяцией-народом, из которой оно исторически выросло, но никто не даст гарантии насчет того, что потом это государство найдет и других граждан. (Помните гайдаровское «Россия как государство русских не имеет будущего»?) Такое «отвязанное» государство может стать как сильной многофункциональной корпорацией, так и превратиться в рыхлый картель из слабо связанных друг с другом специализированных подразделений: армии, сборщиков налогов, аудита и т.д.

Еще одним остатком национальных государств станут несуверенные территории. Тут и «неудавшиеся государства» вроде Афганистана или Сомали, и малонаселенные территории вроде нашей Восточной Сибири, и этнические территории типа русского и канадского Севера, которые добровольно перейдут под внешнее управление. Со стороны кого? Либо ООН, либо ТНК, либо частных агентств, включая и «отвязанные государства». (Мы пересказывали работу А.Кустарева «Национальное государство и его наследники» по сайту www.antropotok.ru).

С Кустаревым пересекаются исследователи американского прогнозно-аналитического «Проекта-2020», завершенного в декабре 2004 г. при поддержке разведывательного сообщества США:

«

Глобализация в первую очередь устранит прежний раскол между индустриальным Западом, коммунистическим Востоком и развивающимися неприсоединившимися странами (Третий мир). Новая линия раскола пройдет между теми странами или даже их отдельными частями, которые интегрируются в мировое сообщество, и теми территориями, которые не сделают этого по экономическим, политическим или социальным причинам. Для тех мегаполисов, что станут движущей силой глобализации, связывающие их финансовые каналы и телекоммуникации, возможно, получает не меньшее, если не большее значение, чем государственные границы».

Вот оно, читатель, нерадостное будущее нынешних государств в эпоху перехода к Нейромиру. Их ждут расколы.

Впрочем, мы можем привести еще один отрывок, на этот раз — из известного английского литератора Иена Бэнкса. Хоть он и написал эти строки о вымышленной планете, очень скоро они станут совершенно реальной геополитикой ХХI столетия:

«…Только процентов суши десять на планете Готар покрывали автономные государства. Остальным в техническом смысле была свободная земля: города-государства, всякого рода зоны, торговые и промышленные парки, фермерские союзы, церковные вассалитеты, банковские франчайзы, племенные резервации, арендованные или свободные семейные поместья, …посольские домены, …протектораты групп давления, благотворительные парки, профсоюзные санатории, зоны поочередного владения, каналы, дорожные коридоры, скотопрогоны. Были еще сети анклавов в собственности всемирных сект, территории больниц, школ и колледжей, территории для маневров общественных и частных армий. И было множество спорных земель, обычно заселенных скваттерами. Они формально находились во владении соответствующих судов…» (Иен Бэнкс. «Корпорация-Орден» — Москва, 2001 г., с. 275-278).

Все коротко, ясно и понятно. Позволим себе небольшое отступление. Оно относится не столько к Периоду Перехода, сколько к нынешней российской действительности. Если в начале 1990-х «государственник» считалось бранным словом, то сегодня государственниками стали все без исключения. И правые, и левые, и центристы, и президент, и его оппоненты, и правительство, и кто угодно. Более того, они состязаются: кто же из них самый-самый государственник? При этом делается еще один интересный шаг: государственника приравнивают к патриоту. Соответственно, сволочь-непатриот — это не государственник. Антигосударственник и «внегосударственник» объявлены национальными предателями. Между ними ставится знак равенства!

Кстати, Сергей Кугушев помнит забавную ситуацию. В 1993-м он вместе с другом — умершим недавно Анатолием Афанасьевым, одним из лучших русских журналистов — сделали большой материал «Национальный путь России». И несмотря на то, что Саша был не просто одним из лучших журналистов «Комсомолки», а ее патриархом (вместе с Ярославом Головановым и Виктором Песковым), статью почти месяц не ставили в номер. А причина? Тогдашний главный редактор «Комсомольской правды» решил, что мы слишком часто пишем слова «государственник» и «национальный»…

Такая вот интересная лингвистическая политика творится на наших глазах. Но кто же такой теперь этот «государственник»? Кажется нам, что все, кто клянется в любви и преданности российскому государству, не вполне понимают, что такое «российская государственность» сегодня и, тем более, какая судьба ждет ее завтра. Как всегда, наши штатные идеологи опаздывают и «тормозят» как минимум на полжизни. Они собираются укреплять государство вопреки всем тенденциям, пытаясь превратить его в основу основ русской жизни. Но то, что было замечательно вчера, может оказаться просто вредным, а то и убийственным завтра. Мы еще поговорим о том, для чего нужно государство на переходе в Нейромир и в процессе возрождения русского народа.

Пока же завершим сие отступление следующей мыслью. Зачастую государственниками сегодня становятся те, кто приватизирует государство. Они не за Россию болеют, а за приватизированный ими инструмент, государство со всем его имуществом, исполнительными и законодательными ветвями, судами и карательными органами. Точно так же, как и олигархи, приватизировавшие большие компании, они искренне считают государство. Своим. Государственники хотят сегодня не просто увековечить собственную власть, а прежде всего узаконить свою собственность на государство как на реальный механизм перераспределения денег и имущества. И этот механизм должен установить последний и выгодный приватизаторам государства порядок на территории некогда великой страны.

Есть второе течение будущего в современном социуме. Нынешняя эпоха жесткой турбулентности сумрачна и трудна. Борьба между хаосом и порядком предстоит кровавой. В этой каше неизбежно изменится привычный баланс сил между государственными структурами и закрытыми, а то и тайными обществами. В этом нет ничего удивительного. Такое случается во время каждого периода нестабильности в мировой истории. В эпоху перемен возрастает роль закрытых обществ. Ведь в них сосредотачиваются функции развития. Они в точках перехода перехватывают пальму первенства у государств, уделом которых остается обеспечение повседневного порядка, функционирования.

Судьба человечества и исход битвы Света и Мрака зависят от исхода поединка между Сообществом Тени и закрытыми обществами новых гуманистов, творцов и созидателей. Государства в этой войне все больше станут напоминать темные от времени руины древнеримских городов на картинах итальянских художников. Помните? Поросшие лишайником развалины великанского древнего храма маячат где-то позади, а на переднем плане разворачивается совсем иная жизнь…

Вот второй «мэйнстрим» политики Нейромира. Быть может, главный и определяющий. Этот поток зарождается на наших глазах, ему суждено нарастать с каждым годом, с каждым десятилетием. Мы уверены в том, что Нейромир состоится тогда, когда Сообщество Света пересилит Сообщество Тени, когда Античеловечество перестанет быть оператором психоистории.

Остановимся на третьей тенденции современного мира. Вместе с ослаблением старых государств идет еще один процесс — создания «силы-стоящей-над-государствами». И его четко и даже элегантно описали Майкл Хард и Антонио Негри, в книге «Империя». (Эта книга стала интеллектуальным бестселлером 2003 года).

Что же они узрели? По мнению ученых, сегодня только сумасшедший может отрицать существование глобального рынка.. Рынок же объединяется вокруг… Нет, не Соединенных Штатов или Европы, а того, что они называют «Империей» — нового порождения истории, не знающего национальных границ. Негри и Хард описывают то, что мы называем Античеловечеством.

«…Всемирный рынок объединяется вокруг того, что во все времена представлялось в виде признаков суверенитета: полномочий в военной области, в сфере кредитно-финансовой, информационной, культурной и даже языковой политики. Полномочия в военной области обеспечиваются обладанием одной-единственной властью всем арсеналом вооружений, вплоть до ядерного; полномочия в сфере кредитно-финансовой политики обеспечиваются существованием одной господствующей денежной единицы, которой подчинен весь мир финансов во всем его разнообразии; полномочия в информационно-культурной сфере выражаются через победное шествие единообразной модели культуры и даже (со временем) единого всеобщего языка. Эта конструкция наднациональна, всемирна, тотальна. Мы назвали ее «Империей»…

…Нет более и государства-нации: от него ускользают три существеннейших характерных признака суверенитета — полномочия в области обороны, политики и культуры, каковые поглощаются и заменяются центральной властью Империи. Почему мы называем «Империей»… то, что можно было бы просто рассматривать как американский империализм в эпоху, последовавшую за падением Берлинской стены? На данный вопрос наш ответ ясен: вопреки утверждениям некоторых приверженцев национализма, «Империя» эта не американская…

В «Империи», созданной «коллективным капиталом», участвуют как представители американского капитала, так и их европейские коллеги, а также те, кто сколачивает своё состояние на коррупции в России, наряду с капиталистами арабского мира, Азии или Африки, которые могут позволить себе отправить своих детей учиться в Гарвард и помещать деньги на Уолл-Стрит…» («Антология современного анархизма и левого радикализма» — Москва, «Ультра.Культура», 2003 г., с. 316-317).

Вот и приходит в голову мысль: а не служит ли «Империя» Харда-Негри политическим строем Сообщества Тени, Античеловечества, которое загоняет все цивилизации Земли в новое царство ночи? В сумрак последних дней ?

С одной стороны, это так. Но есть и другая сторона. В реальном мире вместе с ослаблением государства-нации происходит усиление сложноорганизованных сетей и наднациональных институтов. Они направляют все больше и больше процессов в новом мире. Эта сложная организация и есть то позитивное содержание «империи», которое, по всей видимости, перейдет в Нейромир и получит в нем большое развитие. Это — процесс объективный. А вот как сеть будет использована и кто станет ее хозяевами — это, собственно говоря, и есть главный вопрос.

Видите, какие полномочия сегодня обретают межгосударственные организации, как они давят на государства? Еще в 1909 году на планете было около сорока интернациональных межгосударственных организаций и не менее ста восьмидесяти негосударственных международных структур. А на исходе ХХ века эти цифры составили уже 265 и пять с половиной тысяч. В середине ХIХ века собиралось всего три-четыре международных конференции в год. А теперь — более четырех тысяч! И главное даже не в количестве, а в качестве. Наднациональные организации в нынешние дни все чаще берут на себя полномочия, которые мы привыкли относить к прерогативам национальных государств. Можно вычленить пять типов интернациональных структур такого рода: политические, функциональные, экономические, военные и ресурсные.

Первые четыре вида «интернационалов» нам хорошо знакомы. Они сложились в основном после Второй мировой. ООН, НАТО, МВФ… Чему тут удивляться? Картина мира второй половины ХХ века продиктована итогами великой войны. Даже сегодня, несмотря на исчезновение Советского Союза, мир продолжает нести заметные черты 1945 года. Об ООН, ГАТТ-ВТО, Всемирной продовольственной организации (ФАО), Всемирной организации здравоохранении (ВОЗ), ЮНЕСКО (организации ООН по культуре), ЮНИДО (специальной организации ООН по экономическому развитию) знают все. Их создавали по решениям Атлантической хартии 1942 года. Они — итог победы союзников над странами Оси. Затем, в результате борьбы советской и американской систем, к этим «порождениям Второй мировой» добавились другие интернациональные структуры. Военные блоки НАТО, СЕАТО, СЕНТО, АНЗЮС и АНЗЮК, Организация американских государств и другие.

Затем, начиная со второй половины восьмидесятых, расцветают политико-экономические, интеграционистские организации. Скажем, Европейский союз, МЕРКОСУР в Латинской Америке или АСЕАН в Азии. Их конечная цель — создание полноценных политических, экономических, финансовых и управленческих структур, в конце концов призванных заменить национальные государства, вошедшие в состав этих уний. В основе таких процессов — стремление европейцев, латиноамериканцев и азиатов выжить и устоять в международной конкуренции с США, Китаем, а в перспективе — и с исламским миром. Вот они и пытаются решить задачу объединением своих политических, экономических и подспудно — военных систем. Так, чтобы привести их к масштабам, соизмеримым с размахом американской и грядущей китайской мощи.

В ближайшие десятилетия, читатель, стоит ожидать появления наднациональной и транснациональной сети. Привычные нам военно-политические и экономические структуры — это попытки цивилизационных лидеров окрепнуть в условиях ослабления национальных государств, взять под контроль их суверенитет и приспособиться к реалиям изменяющегося мира. Такие союзы действуют через подмену национальных властей союзными. А теперь мы можем ожидать принципиально иного поворота событий! В течение периода перехода к Нейромиру могут появиться наднациональные ресурсные структуры, обладающие (при определенных сценариях развития событий) прямо-таки диктаторскими полномочиями! Будучи порождением неготовности человечества к прохождению Точки бифуркационного перехода, они, по всей видимости, станут ареной борьбы — но не сколько разных цивилизаций, сколько Сообщества Тени и Сил Света. Но это — в оптимистическом варианте. А в пессимистическом, читатель, они превратятся в пространство окончательного господства Минус-цивилизации над покоренным человечеством.

Мы сможем увидеть структуры, взявшие под контроль планетарные запасы нефти и газа, пресной воды или урана. Может быть, их работники получат экстерриториальность и дипломатическую неприкосновенность. Может, они лавинообразно и оперативно сформируют собственные силовые, финансово-экономические, информационные и судебные учреждения, подчиненные только собственному руководству. По сути, то будут новые и, возможно, весьма могущественные метаполитики-суверены первой половины двадцать первого века. Их появление практически неизбежно. Поэтому к их возникновению нужно готовиться. Быть может, исподволь стремиться занять в них максимально прочные позиции. Как? Вступая во все возможные союзы со всеми производительными, творческими и созидательными силами во всех цивилизациях Земли.

В первую очередь, ресурсные наднациональные структуры появятся ради контроля над энергоносителями, запасами сырья для ядерной энергетики, пресной водой, редкоземельными металлами и лесами. В мягком варианте их работа сведется к согласованию национальных программ по использованию, сохранению и — где это возможно — преумножению таких ресурсов. А вот в жестком варианте власть над ресурсами перейдет под контроль новых суверенов — со всеми вытекающими для стран-»сокровищниц ресурсов» вопросами, проблемами и коллизиями. Вы можете представить себе суровое наказание России за нерадивое отношению к Байкалу или карельским лесам? Или флот сверхзвуковых бомбардировщиков с эмблемой «Глобальных защитников воды» на бортах? Зря смеетесь! Это — возможное будущее. Ведь пока описываемый нами процесс находится по большой части в руках Тени. Если за 20-30 лет ситуацию не изменить, то уделом человечества будет либо исчезновение, либо мрачное прозябание под властью шеддим. Поэтому задача состоит в том, чтобы очистить многомерные сети от врага, сделав их основой планетарной инфраструктуры в Нейромире.

Четвертое течение мы называем «бегством от очевидности». Люди привыкли к штампам. Они зачастую направляют мысли ответственных политиков, предопределяют судьбы государств и народов. Особенно это относится к двум штампам, в последние годы заезженным до невозможности: «золотому миллиарду» и «эксплуатации бедного Юга богатым Севером».

Начнем с «золотого миллиарда». Этот миллиард есть не что иное, как арифметическое сложение численности населения США, Западной Европы, Японии и еще кое-каких стран вроде Канады, Австралии, Новой Зеландии, Израиля. Правда, миллиарда в этом случае не получается. От силы — 650-700 миллионов душ выходит. Но даже не в этом соль. Как правило наши «традиционные патриоты», левые и антиглобалисты жесточайшим образом бичуют «золотой миллиард», заявляя: он, гад, жирует за счет бесчеловечной эксплуатации и ограбления других народов планеты. Но как только от общих слов мы перейдем к конкретным фактам, то окажется, что реальность не соответствует старым идеологическим конструкциям. Вся экономика Японии, США и Западной Европы замыкается на саму себя, страны-производители нефти и Китай! В свою очередь, нефтяные страны при нынешнем уровне цен ну никак не относятся к числу пострадавших от жестокой эксплуатации в мировом разделении труда!

Нет, не о грабеже и эксплуатации сегодня речь идет, а о сознательном выборе новых мировых гигантов — Китая, Индии и стран АСЕАН, на чью долю приходится два с половиной миллиарда населения планеты. Выборе своего места в системе глобального контроля. Их правящие элиты решили, что на нынешнем этапе они еще не могут конкурировать с Америкой, Европой и частично — Японией по уровню научно-технического развития и военной мощи. Поэтому они сосредоточились на контроле за ресурсами и финансовыми потоками. Так, многие серьезные западные эксперты делают неожиданные оценки, высказывая их не в открытой прессе, а в частных откровенных беседах. Они считают, что Китай и Япония спасли доллар США от краха в 2002-2003 годах. Обвал валюты США (и, скорее всего, всей мировой валютной системы) не случился не столько из-за усилий самих западников, не столько из-за операций Сообщества Тени, сколько в итоге продуманной и почти незаметной (но весьма эффективной!) политики Китая, Японии и близких к ним стран. Именно они, умело оперируя на мировых рынках капитала, сохранили хоть какую-то стабильность доллара.

Надо заметить, что население стран пресловутого «золотого миллиарда» ждет веселенькое будущее. Как мы покажем в дальнейшем, граждане богатых стран подвергнутся безжалостному расслоению на «конкурентоспособных» и «лишних». В них появятся свои «негры» и «азиаты» — только белые.

К чему мы это? А к тому, что несмотря на всю внешнюю победоносность Соединенных Штатов, цивилизация у порога Большого перехода взыскует новых лидеров. Америка не справляется с ролью глобального гегемона. Новая цивилизация требует новых игроков, новых субъектов действия. Вот — главный итог разрушения мифа о «золотом миллиарде».

А как насчет «эксплуатации Севером Юга»? Если взять глубокий Юг — Африку южнее Сахары, часть Латинской Америки и Азии — то здесь живет около двух миллиардов человек. То есть, почти треть землян. Сегодня надо говорить не об эксплуатации их лидерами мировой гонки цивилизаций, а о выбрасывании из мировой экономики. Они просто никому не нужны. Это относится, скажем, к десяткам стран Черной Африки. Транснациональные корпорации ими не интересуются. В них не видят рынков сбыта компании-производители потребительских товаров. Их продовольствие не востребовано мировым рынком — ибо его и мало, и оно скверно по качеству. Они безнадежны как страны туризма. Они никогда не смогут стать центрами научно-технического развития или «промышленными цехами» планеты. Даже запасы их ресурсов никого не прельщают — и качество низко, а добыча нерентабельна.

Поэтому народам этих стран достается единственный удел: первобытно-натуральное хозяйство, ужасающая нищета, голод и болезни. От Уганды и Танзании в Африке до Бангладеш и Бирмы в Азии, от Эквадора и значительной части Боливии в Южной Америке — и до Туркмении с Таджикистаном беспросветная нужда стала пожизненной судьбой их народов. Все эти два миллиарда человек не имеют доступа к чистой воде. Они только мечтать могут о нормальных жилищных и бытовых условиях. Их существование противоречит всем мыслимым и немыслимым нормам санитарии. Удел этих народов — смерть. Смерть ранняя. А до этого — боль, страдания и лишения. Все мало-мальски пригодные профессионала отсюда продолжат бегство на Запад. (Например, в наши дни половина дипломированных специалистов и врачей, родившихся в Нигерии, работают в США и Европе).

Трагедией для Средней Азии стало крушение Советского Союза. Жизнь узбеков, каракалпаков, туркмен, киргизов и таджиков еще испытывает остатки русского влияния. Покамест живы построенные СССР города, инфраструктура, заводы и промыслы. Но все это приходит в негодность. На смену же не придет ничего — или слишком мало. Обращение населения постсоветской Средней Азии в самый чистый и правоверный ислам тоже не спасет положения: от этого в регионе не прибавится ни воды, ни плодородных земель. Никакие Сауды, Турция, Иран или США не станут кормить десятки миллионов голодных ртов. И только возможное Русское чудо способно дать народам Средней Азии шанс на лучшее будущее. Но об этом — как-нибудь в другой книге. А пока они угодили в планетарную Зону смерти.

Эта ойкумена «лишнего человечества» — огромная бомба с часовым механизмом под всем нынешним миром. В один прекрасный день она сработает. Мы должны сказать тебе правду, читатель: у людей пропащего Юга нет ни одного шанса войти в Нейромир. У них нет ни одной возможности отказаться экономике и метаполитике будущего. Им предстоит вымирать. Весь вопрос — как это произойдет. Может быть, кто-то даже ускорит этот процесс.

Такова безжалостная правда. И не будем, читатель, бежать от очевидности.

А в заключение скажем о пятом тренде-течении — о переходе от монополитической системы к множественности суверенитетов. В самом ближайшем будущем не только территории, но и корпорации, и даже люди окажутся сразу в нескольких системах с разными суверенитетами. Зачастую они будут даже противоречить друг другу. Так, в одном случае Иван Иванов останется гражданином России. В другом — выступит как человек закрытого Русского Братства. В третьей своей ипостаси наш Ваня окажется членом виртуальной общины чань-буддистов даосского уклона. В четвертом окажется бойцом отряда вольных егерей-защитников популяции северных сивучей. В пятом же он станет почетным председателем Общества воспитателей детей с необычными способностями. В одном случае все пять суверенитетов окажут ему помощь. В другом — какие-то из них наложат на него взыскание либо штраф. Возникнут очень сложные, невиданные сегодня проблемы согласования разных суверенитетов для одного и того же человека либо корпорации. Сегодня такое противоречие разрешается просто: государственный контур суверенитета господствует над всеми остальными. Требования и полномочия государства считаются первоочередными, а все остальные права и обязанности — дополнительными. Они вступают в силу лишь после выполнения обязанностей перед государством.

Однако в переходные периоды — а именно такие времена грядут — государства слабеют, а закрытые или тайные общества — усиливаются. Соответственно, преобладание государственного суверенитета над «епархией» закрытого общества становится весьма спорным. Особенно в практическом плане. Кроме того, на силовой арене появятся и другие игроки, и тогда вопрос об иерархии суверенитетов будет все больше запутываться. В связи с этим выскажем гипотезу. Видимо, в ближайшем будущем самыми конкурентными окажутся те государства, которые предусмотрят четкую и весьма ограниченную сферу, где суверенитет государства над личностью окажется основополагающим. В такой системе остальным структурам останется достаточно места. И личность здесь сможет существовать без лишних конфликтов. Такая система множественности суверенитетов сможет существовать на практике.

А вот те государства, что по старинке попытаются контролировать жизнь своих граждан по максимуму, загоняя их в прокрустово ложе жестких ограничений, рискуют вскоре оказаться без самых творческих, пассионарных и деятельных граждан. Без граждан-победителей. Они просто утекут из таких государств, несмотря на все соображения патриотизма. В связи с этим, как ни парадоксально, возможно появление альтернативных государств, развертываемых на других территориях — новой России, новой Франции, новой Америки и других. Где-нибудь на островах Теплых морей, например. Они будут компактными по национально-культурному признаку, а в конституциях своих изначально заложат принцип ограниченного государственного суверенитета и многоконтурность суверенной личности.

Мы попытались хотя бы в общих чертах обрисовать грядущую жизнь в стиле «экшн». Вы никогда не летали на легком самолете в самом сердце бури? Зря. Придется этому учиться…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.