Париж, самый невикторианский город

Париж, самый невикторианский город

Берти влюбился во Францию еще тринадцатилетним мальчиком. Он приехал в Париж с королевским визитом к Наполеону III и понял, что дворцы не обязательно должны быть такими скучными, как у его родителей. Королева Виктория и принц Альберт полагали, что гораздо важнее научить принцев латыни и истории, чем просто дать им побыть принцами. Они хотели воспитать его настоящим викторианцем, со всеми моральными ограничениями, к которым обязывало это звание.

В Париже между тем Берти танцевал, а шикарные дамы поддразнивали его, выпытывая, что же он прячет под килтом, в который его нарядили родители. Императрица Евгения, блистательная икона стиля, взяла Берти под свое крыло, несомненно заставив совсем не по-викториански трепетать то, что скрывалось под килтом. Наполеон III, парень не промах, поговорил с ним, как мужчина с мужчиной, и юный принц, должно быть, догадался, что в этом городе каждый сам себе устанавливает моральные принципы. В конце концов, французское словосочетание avoir le moral означает «быть большим оптимистом», и это значит, что можно делать все, лишь бы тебе было хорошо, не так ли?

Берти пришлось подождать еще несколько лет, прежде чем ему выпал шанс насладиться Францией сполна. Во-первых, родители хотели, чтобы он закончил образование. Они отправили его в Оксфорд и вдобавок к учебе заставляли ходить в театр на высокоинтеллектуальные лондонские пьесы. Но Берти был не создан для интеллектуальных развлечений и однажды шокировал театралов, громко спросив: «Кто-нибудь может сказать мне, о чем эта дурацкая пьеса?»

К 1860-м годам он решил, что с формальным обучением покончено и пора переключаться на неформальную практику. Он стал наведываться в Париж на ежегодные пирушки, зачастую в сопровождении одного лишь конюшего. И даже если за ним увязывалась жена (в 1863 году он женился на Александре, дочери принца Датского), она ему не мешала, поскольку спать ложилась рано, так что Берти располагал массой свободного времени, чтобы расслабиться вне семьи, благо в столице Франции все к этому располагало.

Он ходил в «Фоли Бержер» (здесь он наконец-то увидел постановку, которую понял до конца), угощал танцовщиц шампанским и даже обнаружил, что парижский воздух излечил его от дефекта речи. Дома у него были проблемы с буквой «р». А здесь эти «р» слетали с его языка с такой же легкостью, как остроумные шутки, которыми восхищались все дамы.

В театре опасность того, что пьеса окажется заумной, компенсировалась удовольствием от лицезрения роскошной Сары Бернар. И однажды он даже приблизился к ней, выпросив для себя маленькую роль трупа, и потом лежал на сцене, в то время как «божественная Сара» оплакивала мертвого принца.

После театра он обычно отправлялся обедать в «Кафе Англэ», где однажды в качестве десерта была подана знаменитая английская девушка по вызову Кора Пирл, обнаженная и намазанная кремом. (А французы говорят, что английская кухня скучна.)

И нельзя сказать, что Берти предавался всем этим радостям тайком. Обычно он куролесил с компанией друзей из парижского Жокейского клуба и получал огромное удовольствие, представляясь принцем Уэльским. Дамы, едва заслышав его имя, становились куда более внимательными, а иногда даже предлагали ему развлечься с двумя сразу.

Однако довольно скоро слухи об извращенных забавах принца долетели до Лондона, где бульварные газетенки с радостью принялись смаковать пикантные подробности его подвигов. В 1868 году появилась карикатура на принца, покидающего Британию ради французской шлюхи. А одна из газет обвинила принца в том, что он демонстрирует неуважение к своему высокому статусу. Писали, что он как раз собирался выйти в свет, когда получил известие о кончине своего дальнего королевского родственника. Друзья спросили его, что им теперь делать. «Вставьте черные запонки, и идем в театр», — ответил принц. Королеву Викторию это вряд ли позабавило.