ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА В XIII–XIV ВЕКАХ. Место и время: общая характеристика

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА В XIII–XIV ВЕКАХ. Место и время: общая характеристика

Возникает вопрос о том, насколько можно приписывать единство такому понятию, как Западная Европа, для XIII–XIV вв. (т. е. насколько это понятие сконструировано постфактум в ходе развития истории и культуры). Речь идет, естественно, об историко-культурном единстве, для которого географическая среда создает только общие предпосылки и условия: внешнее, из которого и в борьбе с которым рождается внутреннее. Народы, населяющие регион, выступают в качестве носителя этого единства, созданию которого способствуют длительное оседлое проживание, определенная генетическая (этническая) общность, обмен традициями в вертикальном (историческом) и горизонтальном (межэтническом) планах. Как ни странно, для нас доступнее знание о культурных процессах, хотя они традиционно считаются и являются более поверхностными, изменчивыми и зыбкими, чем о базовых антропологических параметрах, теоретически поддающихся измерению и подсчету, но с трудом регистрируемых на основе имеющихся археологических памятников, в частности из-за большой подвижности и изменчивости демографических факторов.

Говоря о единстве региона, в данном случае Западной Европы и отчасти Европы в целом, мы должны указать на те факторы, которые способствовали нивелированию укладов жизни и верований разных народов. В Западной Европе имелись два института, которые стали проводниками объединительных процессов — Церковь и Империя. В них наиболее явно выразились структурные черты, присущие средневековому обществу и сознанию, а именно понимание мира как иерархически устроенного единства, управляемого свыше. Это понимание выработалось на основе исторического опыта Римской империи и отражало идеологию христианского единобожия с его античными и ветхозаветными корнями.

Цивилизационное понятие «Европы» в Средние века находилось в стадии формирования. В ее внутренней истории противостояние по вертикали Север-Юг и по горизонтали Запад-Восток часто играло более существенную роль, чем противостояние Европы и внешнего по отношению к ней мира. К началу XIII в. раздел Европы на западную — католическую и восточную — византийско-православную уже оформился, но окончательно закрепили и усугубили его Крестовые походы, подорвавшие мощь Восточной империи, и монгольское нашествие, ослабившее связи средне- и южнорусских земель с западными странами. Что касается направления Север-Юг, то здесь в единстве Европы, созданном распространением римского христианства, Франкской империей и, в известном смысле, норманнскими походами, трещины только наметились. Весь континент был поделен на множество мелких административных образований, участвующих в процессе постепенного формирования более крупных государств, сменивших в Новое время империю. Основные линии противостояния центров власти в этот период проходят между Германией в лице императоров и Италией, представленной противоречивым институтом папства, сочетающим духовную и светскую власти, тотальную иерархию и избираемость главы, универсальность и привязанность к Риму, а также между Францией и Англией, в силу притязаний английских королей на континентальные владения.

К рубежу XIII–XIV вв. некоторые историки привязывают начало так называемого малого ледникового периода, вызванного, возможно, изменением теплого течения Гольфстрим и наступлением ледников. Во всяком случае в первые десятилетия XIV в. зимы, особенно в Северной Европе, стали более суровыми, а погода в целом более влажной. В 1315 г. шли толки о начале нового всемирного потопа. В северных странах прекратилось возделывание некоторых сельскохозяйственных культур, снизилось производство зерна и участились неурожайные годы, сопровождавшиеся ростом цен на хлеб и массовым голодом.

XIII век был периодом относительного благосостояния за счет завершающегося освоения новых земель в Западной Европе. Произошел переход от обработки земли в речных долинах к менее плодородным массивам, расположенным на холмистых водоразделах, и к освоению под пашню пастбищ и лугов. Следствием этого было снижение поголовья скота (служившего помимо прочего основным источником удобрений), что в сочетании с истощением полей и ухудшением климата с начала XIV в. вело к сокращению производства злаковых культур. Образовавшийся избыток сельского населения, которое не находило занятости в деревне, перетекал в города. Здесь имелось больше возможностей прокормиться, в том числе за счет благотворительности. Значение городов заключалось не только в том, что они выступали центрами ремесла, торговли, культуры и политической жизни, но и в их роли рынков сбыта сельскохозяйственных продуктов, производимых окружающими крестьянскими хозяйствами. В связи с истощением традиционных природных ресурсов, в частности вследствие вырубки лесов, предпринимаются попытки перейти от использования древесного угля к каменному при производстве железа (одним из крупных европейских центров экспорта угля в XIII–XIV вв. был Ньюкасл в Англии).

Росту выплавки железа способствовало внедрение технологии получения чугуна в высоких доменных печах и изобретенного в XIV в. его передела в ковкое железо. Для дутья на железоделательных заводах использовался привод от водяных колес. Железо применялось в основном для изготовления оружия и орудий труда. Европейцы познакомились со свойствами пороха и начали производить огнестрельное оружие. В 20-е годы XIV в. появляются лесопилки, что содействует росту судостроения. Расширяется применение механических часов и происходит переход к делению суток на равномерные отрезки при счислении времени: 24 или 12.

К XIII–XIV вв. относится распространение очков, пуговиц для одежды, бумаги, в мореплавании применяются навигационные карты и компас. В этот период проявляются начатки торгового и промышленного предпринимательства, впоследствии выразившегося в развитии феномена, известного под названием «капитализм». Рост товарного производства и зарождение промышленности были связаны с деятельностью правителей (горное дело) и крупных феодалов, включая монастыри (сельскохозяйственные продукты и сырье), но прежде всего купцов и ремесленников. Раньше всего прототипы будущих мануфактур возникают в Италии, в частности во Флоренции, где в рамках средневековой цеховой организации создаются крупные сукнодельные предприятия, что дает стимул торговле и банковскому делу.

Основа хозяйства средневековой Европы была аграрной, большинство населения занималось земледелием, и общество имело соответствующую структуру; в представлениях того времени оно делилось на три сословия — военных, священников и землепашцев (о чем уже упоминалось выше — с. 424). При ближайшем рассмотрении средневековый социум оказывается гораздо более сложным и многомерным. Сознание средневекового человека тяготело к конкретности и к восприятию общего через многообразие его частных проявлений. Отсюда множество разных наименований похожих и, на первый взгляд, совершенно одинаковых вещей и функций. Наличие многочисленных градаций в положении отдельных категорий представителей знатного, или воюющего (или феодального, или землевладельческого) сословия, или крестьян, которые также в той или иной степени, даже находясь в поземельной или личной зависимости, обладали определенным правовым статусом, — все это отражало не просто многоступенчатость устройства общества, оно порождалось также особым образом мысли, духовной спецификой (можно было бы сказать ментальной, идеологической, виртуальной и прочей — но все эти эпитеты лишь частично отражают суть).

Устойчивость средневекового общества покоилась на сохранении и передаче социального статуса отдельных лиц из поколения в поколение, однако ему была присуща и определенная подвижность, как по горизонтали — связанная с перераспределением собственности, так и по вертикали — возможность изменения сословного положения. В частности, хотя к духовной карьере предназначались, в основном, дети знатных людей, путь к ней не был закрыт и для выходцев из крестьян, которые могли подняться и на самый верх церковной иерархии.

Все общество было пронизано узами личной зависимости/независимости, связанной с владением собственностью, главным образом землей. Владение землей предполагало наличие определенных властных полномочий, иначе говоря, определенной независимости, иммунитета от вмешательства вышестоящих правителей, в чем и заключается главный принцип феодализма. (Зависимые крестьяне тоже обладали определенными зафиксированными обычаем правами на размер надела и повинностей, переходившими по наследству.) В то же время каждая ячейка общества должна была находиться «под кем-то», как папа и император под Богом. В силу такого распределения власти и того факта, что член корпоративных сообществ располагал автономией и некоторым правом голоса, в средневековом обществе наряду с зависимостью существовала своего рода демократия.

Отношения регулировались так называемым обычным правом, т. е. правом, установившимся в результате давности обычая, положения которого, как правило, относились к конкретным казусам. Соответственно, правовое устройство западноевропейского средневекового общества отличалось большой пестротой. Кроме сеньоров, имевших право судоговорения и взимания повинностей на подвластных им территориях, существовали чиновники центральной власти — королей и императора, которому формально (а в XIII в. и фактически) подчинялась значительная часть европейских земель. Духовенство имело свой собственный суд и юрисдикцию. Одним из существенных социальных различий было разделение на свободных людей, как правило, обладающих собственностью, и зависимых, несущих те или иные повинности, хотя это разграничение во многих случаях провести сложно, поскольку прямой связи между имущественным и социальным статусом не существовало.

Правовой статус был связан также с принадлежностью к той или иной корпорации, которые охватывали практически всех представителей средневекового общества (существовали, например, корпорации нищих или воров). Если в X–XI вв. власть и верховное право распоряжения землями на западноевропейских территориях сконцентрировались преимущественно в руках более или менее крупных землевладельцев, сеньоров, владевших замками и собственными военными отрядами, то к началу XIII в. важную роль, особенно в Северной Италии и Южной Франции, стали играть новые центры самостоятельной власти — города, которые, будучи центрами торговли и ремесла, накопили немало сил и богатств и освободились от своих прежних патронов, чаще всего имперских наместников и епископов, и вступили с ними в борьбу за обладание окружающими областями.

XIII–XIV вв. явились временем расцвета городских коммун, в состав которых входили как ремесленные и торговые корпорации (цехи и гильдии), так и отдельные горожане, часто представители средней и мелкой знати, рыцари (milites). Богатых аристократов города также притягивали, а тех, кто питал враждебность к горожанам, нередко переселяли в город насильственно. Именно в контексте борьбы городов за независимость следует понимать акты освобождения крестьян на подвластных им территориях, ослаблявшие мощь враждебной знати и одновременно облегчавшие снабжение городов сельскохозяйственными продуктами. Города стали главными источниками социальной и хозяйственной динамики; богатейшая верхушка горожан образовывала патрициат, прибиравший к рукам власть: уже на протяжении XIII–XIV вв. развернулась борьба между социальными и политическими группами внутри коммун: сначала внутри знати, затем между знатью и «народом», наконец, между прослойками самого народа.

Рынок, обмен, товарное производство пока играли в жизни европейских народов подчиненную роль. В основном земля питала своими плодами тех, кто на ней работал, и тех, кто ею владел. Возможность покупки земли в принципе существовала, но поскольку для владения ею требовались определенные права, главными способами перераспределения оставались так называемые «внеэкономические»: завоевание, пожалование и дарение.

В то же время предметом купли-продажи, залога и прочих операций могли быть целые и относительно автономные политические образования — парадоксальное следствие тесной привязки публичной власти к личным, семейным и сословным прерогативам. Система хозяйства тяготела к устойчивости и закреплению отношений, родовые имения должны были сохраняться, поэтому для приобретения новых владений обделенными членами знатных семей оставалось участие в войнах (в частности, против «неверных»).

Имущество угасавших семей переходило в руки центральной власти, которая вообще позиционировала себя верховной распорядительницей земель и главным источником феномена условного держания — пожалования владений на условиях предоставления службы. Много земли накапливалось в руках церкви, прежде всего монастырей, получавших дарения и наследовавших земли благочестивых верующих — настолько много, что в XIV в. этот процесс стал вызывать протесты как внутри самой церковной организации, так и со стороны властей, и это выразилось в критике стяжания и движениях за церковные реформы. Примерно те же рамки ограничивали возможности роста крестьянских хозяйств, по отношению к которым распорядителями выступали землевладельцы. Существовала возможность освоения новых земель в ходе колонизации или, например, Реконкисты в Испании, но к середине XIV в. возможности такого экстенсивного развития оказались, в основном, исчерпаны.