НОВЫЕ ФОРМЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

НОВЫЕ ФОРМЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Подобные принципы характеризовали богословие, медицину, но также и многое другое, за что брался человек, получивший начатки нового образования, будь то написание исторических хроник или политических трактатов. Интеллектуалы, сформированные подобным образом, все чаще принимали участие в выработке решений светскими правителями, способствуя укреплению в них уважительного отношения к наукам (Иоанн Солсберийский в трактате «Поликратик» писал, что необразованный король подобен ослу на троне). Они и сами все чаще занимали кафедры епископов, становились кардиналами. Болонский правовед Роландо Бандинелли в 1159 г. избирается папой Александром III, а парижский теолог Лотарио Конти — папой Иннокентием III; эти два самых активных понтифика своего века открывали череду ученых на Святом престоле.

Успехи схоластики неизбежно порождали критиков новой интеллектуальной модели, призывавших остерегаться ложных умствований и уповать на послушание и мистическое озарение. Петр Дамиани еще в середине XI в. осуждал суемудрие и утверждал, что все необходимое уже сказано в Божественном Откровении. Но сей суровый аскет из вновь образованного ордена отшельников-камальдулов сам был прославленным преподавателем риторики в школах Пармы и считается одним из родоначальников канонического права. Примечательно, что из ордена камальдулов вышел и Грациан, создатель канонического права. Бернард Клервосский, чье мистическое самоуглубление было настолько велико, что занятый молитвой, он проехал вдоль Женевского озера, так и не заметив его, призывал парижских студентов и магистров удалиться в пустынь, где в лесу можно найти больше мудрости, чем в книгах. Он обрушился с критикой мудрствования Пьера Абеляра, кумира парижских школяров, добившись его осуждения его на Сансском соборе 1141 г. Но при этом Бернард поддерживал тесные контакты с парижскими учеными из Сен-Викторской обители уставных каноников, пытавшихся совместить занятия схоластикой с правилами монастырской жизни.

Письмо епископа Турнэ Стефана, клеймившего в конце XII в. парижских школяров, «обсуждающих таинства Троицы на городской площади под рукоплескания невежественных юнцов», обычно приводится как пример реакции традиционалистов на городскую модель интеллектуализма. Но автором этих инвектив был в прошлом один из самых известных преподавателей канонического права, руководивший жизнью парижских школ Левого берега. Критика схоластики, таким образом, была включена в «правила игры» все более усложняющейся системы организации интеллектуальной деятельности в городах. Характерно, что все монашеские конгрегации: и клюнийцы, и цистерцианцы, и регулярные каноники, даже орден отшельников-картезианцев (шартрезцев), — стремились основать свои новые монастыри в городах, поближе к учебным центрам. Монахи сами объясняли это тем, что горожане более прочих погрязли в грехах и потому более нуждаются в хорошем примере и в молитве. К тому же, говорили они, деревня во всем следует за городом, поэтому исправляя нравы горожан, помогаешь и всем остальным.

Были ли новые школы порождением города, выражали ли они интересы нового слоя горожан, заинтересованных в рациональной картине мира, в точном знании? Это может быть справедливо только в очень долгосрочном плане и не подтверждается прямыми свидетельствами. Рукопись «Дигест» была передана в Болонью маркграфиней Матильдой, рьяной сторонницей папства (ей принадлежал замок Каносса), болонский правовед Ирнерий, служивший Матильде, впоследствии оказывал ценные услуги императору Генриху V. Учеников-правоведов брал под свое покровительство Фридрих Барбаросса. Папы неизменно оказывали им поддержку, распространив к концу XII в. на школяров и магистров принцип неприкосновенности клириков. Горожане, напротив, часто конфликтовали с этим беспокойным элементом, хотя и были заинтересованы в них как в потребителях услуг.